Александр Николаевич Абакумов
Новая агломерация
Александр Николаевич Абакумов
––
Новая агломерация
Триста лет назад на земле появились невиданные прежде живые организмы, которые за очень короткое время с фантастической скоростью распространились, хоть и неравномерно, по всей планете. Первые из них возникли в Старом Свете незаметно и как бы вдруг, но окрепнув и осознав себя, они двинулись покорять мир, ибо находиться всем в одном месте было невыносимо, в то время как вокруг зияла пустота и почти полное безмолвие. Пустоту, как известно, следует заполнять и у них это получилось. С тех пор симфонические оркестры живут рядом с Homo Sapiens, и я подумываю, не выделить ли мне их в отдельный вид, смеха (или страха) ради. Поразмышлять об этом будет интересно, тем более, что этот неприметный для большинства агломерат работает и старательно разворачивает наш упрямый мир в сторону, противоположную аду.
Никак и ничем не отмечено их постоянное присутствие. Большинство людей знают об их существовании, но, так как это им ничем не угрожает, о них и не вспоминают среди своих повседневных забот. Те же, кто регулярно или порой соприкасаются с этими великанами, часть жизни проводят похожим на прочих образом: пьют кофе по утрам и выясняют отношения на кухне или в постели. Не поручусь, правда, что при этом где-то далеко не звучит для них музыка. Настоящие имена этих призрачных существ неизвестны. Конечно, где-то на небесах они все давно перезнакомились, но здесь внизу они стараются друг друга не замечать и придумали себе прекрасные псевдонимы. Большинство земных жителей так их и различает, не воспринимая голосов.
Я полагаю также, что первородство для них кое-что значит. Вслух об этом они не говорят, но родословную свою знают наизусть и когда заходит об этом разговор, смотрят нам в глаза значительно и как бы свысока. Ну да, я понимаю, личное их знакомство с Моцартом о многом говорит. И в таких случаях я благоговейно умолкаю…
Но всё-таки, на что похоже рождение этих личностей с точки зрения какой-нибудь науки? Наверное, космогония лучше всего ответила бы на этот вопрос – пожалуй, похожим образом в глубинах вселенной миры рождаются, живут и погибают… Впрочем, если и есть в них космическое, то это только та сила, которая зажигает и гасит звёзды. Остальное приходит после, и этому остальному я бы хотел придумать имя. Ни одна математическая формула не сможет описать последующие за их рождением метаморфозы, катастрофы и возрождения. И живут они жизнью удивительной, что сродни другим похожим стихиям, имеющим смысл только посреди множества прочих столь же странных, прекрасных и великих. Кстати, я уверен, есть среди тех, о ком мне поручили рассказать и такие, которые среди людей именуются средним классом; не удивлюсь, что когда-нибудь покажут мне и тамошнюю аристократию. Многое мне ещё предстоит вам сообщить, но об этом после. А пока разрешите представиться: меня зовут Александр, я – человек, официальный представитель одной из этих странных субстанций, имена которых от меня скрывают. Союз этот (чуть не сказал "завет") осуществился примерно лет двадцать пять назад самым странным и неожиданным образом. В то время моя семья распалась и вспоминать эти мучительные поиски точек опоры даже сейчас нелегко… Идти было некуда и не к кому, и я часто приходил слушать серьёзную музыку в концертные залы моего города, где и проводил много времени, думая больше о своём. В тот памятный вечер я, как помню, пытался слушать какую-то симфонию Берлиоза, но ничего не получалось; отлучившись в антракте, я потом с удивлением обнаружил на сиденье своего кресла небольшой, адресованный мне, конверт.
Черным по белому, красивым почерком было написано мое имя. Вокруг никого не было, незнакомые пары беседовали в отдалении и спросить об этом письме, не вызвав недоумения, было некого. Ничего не оставалось как взять странное послание, что я и сделал. Оно не было запечатано и оказался в нём билет на концерт знаменитого маэстро, который вскоре должен состояться здесь же. Ничего другого я там не обнаружил кроме маленького листка бумаги, на котором, на сей раз неуверенным почерком, почти каракулями, было написано: "мы очень рады!"
История, конечно же, имела продолжение ровно в день и час, указанные на билете. Когда смолкли благодарные аплодисменты, подошла ко мне одна из тех строгих дам, что стоят повсюду в фойе с программками в руках и вручила мне очередной скромный конверт. На листке желтоватой бумаги было тщательно выписано старинным слогом:
– "Следуйте за подателем сего".
Я поднял глаза и тут же их опустил – взгляд театральной дамы был, мне показалось, тёплый и доброжелательный. Впечатление было сильное, я давно отвык от женского внимания. Не пойти за ней было уже нельзя и я, вздохнув, отправился в грядущее по новому, удивительному пути.
Зрители уже покинули зал, освещение стало тусклым и в этой полутьме я старался не отставать от моей новой знакомой, не быстро, но уверенно шедшей впереди. По каким-то узким коридорчикам мы блуждали довольно долго и, наконец, пройдя узенькой боковой дверью, оказались на сцене. Справа зияла темная бездна, только звёзд не хватало – таким привидился мне зрительный зал. Передо мной в беспорядке стояли пюпитры, на одном из них белели листы – забыли убрать партитуру. Огромность и значимость пространства меня поразили. Вот так же в детстве я чувствовал себя исчезающе маленьким в гигантских и тёмных лабиринтах моих сновидений. Медленно и неуверенно шёл я по сцене, случайно задел и с грохотом уронил пюпитр… Вот и дирижёрский пульт. Едва я пожелал туда подняться, как услышал:
– Стойте, туда нельзя. Не двигайтесь!
– Ну, хорошо-хорошо. А сюда можно?
– Это место Первой Скрипки. Сюда тоже нельзя. Вы дальше идите, туда где ударные.
Откуда здесь могли знать, что когда-то давно я неумело отбивал ритм в школьной рок-группе? Впрочем, сомнений уже нет, знает непростая театральная дама обо мне не только это. Что же будет дальше?
