Александр Николаевич Абакумов
Море С
– Вот…варенье…вишнёвое. Нужно отнести к столу…
Любаша аккуратно понесла вазочку с вареньем в гостиную, с удовольствием облизнув рубиновую его каплю с мизинца.
Заваривать чай Ане всегда нравилось. Получался он у неё особенный – густой, прозрачный, пьянил и запахом, и цветом. Никто не знал какие травы она туда добавляла, но запас их был велик. Николай из-за её плеча смотрел как быстрые руки управляются с непростым и красивым делом. Через какое-то время священнодействие над чайником, наконец, закончилось. Все было готово, молодая женщина повернулась, аккуратно держа свое сокровище и прихватив его полотенцем. Молчание длилось и длилось…
– Горячо, Аннушка? – он смотрел ей в глаза.
– Горячо, Коля, ты знаешь. Очень горячо…
Расходились поздно. Усталый дом довольно быстро затих, один за другим мерк теплый свет в окнах и очень скоро только полная луна сияла над занесенной снегом усадьбой. Вечные небеса, как и восемь лет назад, погрузили в синий сон всё вокруг. Всё, но не всех. Николай стоял у окна в своей комнате, когда туда, держа в руке керосиновую лампу, тихо вошла Анна. Подождав когда он обернётся, она приложила палец к губам:
– Тише…, весь дом уже спит. Пойдем со мной…
По длинным и тёмным коридорам шли они очень долго. Или это только так казалось. Счастливый этот путь им можно было пройти лишь однажды и обоим хотелось чтобы он длился и длился. Поднялись на второй этаж, но не привычным путём, а по какой-то боковой, ветхой и забытой лестнице. Здесь детьми они когда-то бегали и прятались, и замирали от восторга, погружаясь в тайны темных закоулков и скрипучих половиц. Последний из коридоров, куда они попали, не имел потолка, высоко над головой даже угадывались стропила, а у самого конька крыши синело слуховое оконце. Анна остановилась у старой, тяжелой двери и, отдав Николаю лампу, с трудом провернула ключ в замке. Затем оба они шагнули в темноту.Одинокого, маленького как у лампадки, огонька не хватало чтобы осветить всю огромную комнату с низким потолком, который держала на себе старая деревянная балка. Пространство, казалось, не имело пределов, а воздух был теплый и, на удивление, жилой. Оказалось, это и был их дом, заботливо подготовленный, с натопленной печью и во всех смыслах чистый. Огонь в лампе погас под лёгким дыханием молодой женщины, в темноте комнаты только небольшое окно проливало слабый свет на этих двух людей, так долго шедших навстречу друг другу. Но и это мерцание вскоре померкло – черная и густая волна накрыла Николаю лицо и были это давно желанные и просящиеся на свободу чьи-то распущенные волосы…
…В то утро он проснулся очень рано и медленным был синий зимний рассвет. Взглянув так близко на лицо спящей Анны, Николай поразился тому, что увидел – она была вся голубая, и лицо, и рука, застывшая в каком-то фантастическом жесте. Не поверив в то, что было перед глазами, ему пришлось приподняться, склониться над ней и смотреть ещё… С неё как будто слетела маска. Это не была она, любимая сегодняшняя или недалекого прошлого. Это не была та девушка, какую он знал и любил в юности. Это была, наверное, та самая её сущность, и узнаваемая и совершенно неизвестная, неопределенного возраста, прекрасная, непонятная, неподвижная, притягивающая и пугающая, совершенная, находящаяся не здесь. И голубая. Черты лица были четкими, жест руки был такой изящный и необычный – до своего скорого смертного часа он будет его вспоминать. Вот только смотреть на это долго было совершенно невыносимо, все равно как на солнце или на мертвеца. Зрение и все существо Николая переполнялось чем-то небывалым и приходилось закрывать глаза, через какое-то время вновь открывать и так несколько раз. Он боялся, что это всё исчезнет; опасался, что она проснётся, но ничего не менялось. Приходилось верить в происходящее, но длилось это совсем немного. Почему, а лучше сказать, для чего и какая сила позволила ему прозреть в эти мгновения, а затем все-таки милосердно пощадила? Остаток сил ушёл на то, чтобы перевести дыхание и море сна незаметно и неотвратимо поглотило его вновь.
Теплые воды. Осень 1905 года.
Эскадра русского флота, вышедшая из Кронштадта и спешащая на Дальний восток, у берегов Испании разделилась. Часть кораблей ушла в Средиземное море и, пополнив в бухте Суда, что на острове Крит, запасы угля и продовольствия, прошла Суэцким каналом в море Красное. На броненосном крейсере "Светлана" некий прапорщик по морской части добросовестно отстаивал вахту за вахтой, днём дивясь голубизне вод и небес, а ночью… Ночью мириады звёзд мерцали над его головой и он снова чувствовал себя бесконечно маленьким как в детстве у черной громады новогодней ели с её таинственными искрами… А иногда ему казалось, что он сам звезда и часть этого сияющего небосклона, и что где-то там ещё выше находятся и Анна, и их маленькая дочь Лиза…, и ему очень хотелось дотянуться до этих двух замечательных звёзд.
Через несколько дней, обогнув скучные берега Африканского рога, корабли вышли в Индийский океан. Именно там должна была состояться встреча с остальными судами эскадры, шедшими вокруг Африки и уже приближающимися к острову Мадагаскар.
