Александр Назаров
Коллекционер безумия
– Тогда меня и отправили сюда повторно. И пока решили не выпускать. Слишком опасна я для самой себя. Но тут не так уж и плохо. Вот, как видишь, читаю.
– Да, не мог не заметить, интересуешься космосом?
– Конечно! В наш век только темный может не интересоваться им. Скоро на луну полетим. А может и на Одина потом…
Её взгляд покинул помещение и полетел в голубую даль неба, пробивая её и уходя в открытый космос.
– Знаешь, я ведь выросла на научной фантастике. Другие миры, инопланетяне. В детстве я долга верила, что за мной однажды придет космический человек и заберет меня с собой в долгое путешествие по вселенной. Это глупо, наверное.
– Нисколько, – Пауль улыбнулся, – глупо считать детские мечты глупыми. Они, часто и создают нас.
– А ты о чем мечтал в детстве? – Кэри задала, казалось бы, простой вопрос. Но он смутил Пауля. Он впал в замешательство.
– Тяжело сказать… наверное даже не помню. Видимо ничего грандиозного не было.
– Надо же… а сейчас о чем мечтаешь?
"А ведь тоже хороший вопрос. Шейла мечтает победить прозопагнозию, Йенс мечтает дожить до пенсии. А я?"
– Думаю, что в настоящий момент хочу побольше узнать себя.
– Странное желание для психолога, но не мне тебя осуждать. Знаешь что? Я знаю один интересный способ лучше узнать себя. Называется тест по птицам. В общем, у меня любимая птица – ласточка. Я непостоянная и витаю в облаках. А у тебя какая птица любимая?
– Пингвин. Возможно, потому что они странные и смешные. А еще я люблю передачи про южный полюс. Так что же означает пингвин?
За их непринужденным разговором прошло довольно много времени, и Пауль должен был покинуть желтый городок. Он начал было собираться, как Кэри прервала его.
– Признаюсь, на секунду мне показалось, что ты и есть тот космический человек, о котором я фантазировала в детстве. Прости, опять глупость сказала. Ты ведь еще придешь? – спросила его Кэри Гранберг, – я ведь еще не все рассказала тебе про то, как здесь живется.
– Постараюсь. Зависит от того, пустят ли меня.
– Но ты же исследование пишешь, нет? Я думала, в таких случаях полагается пропуск что ли.
– Тут с этим всё сложно, – сказал Пауль и улыбнулся, – но надеюсь увидеть тебя еще.
– Взаимно! – попрощалась она с ним и махнула рукой на прощание четыре раза.
Пауль вышел из главного здания лечебницы со странным чувством тяжести на душе. Будто бы он теперь нес с собой что-то. Нельзя было сказать, что он нашел то, что искал. Из разговора с Шольцем стало ясно лишь то, что снова нужно отправлять людей на маяк. Ну еще и оккультисты какие-то. С ними тоже стоило поговорить. А вот Кэри Паулю понравилась. Несмотря на то, что она немного дерганная и имеет явные проблемы, Пауль отметил для себя, что он не против продолжить с ней общение.
На улице уже было очень темно. Вдали виднелся свет миллионов огней Города. На половине дороги до выхода Пауль резко остановился. Что-то было не так, странное чувство. В ушах зазвенело. Снова звук ножовки, пилящей металл. Лязг ножей, удар по трубе. Бой в барабан. Барабанная дробь. Дробь дробовика. Пауль начал массировать себе виски руками, пробовал растирать глаза, в которых от звука начали появляться блики и ауры.
Внезапно, что-то пронеслось рядом с психологом и отбросило его в сторону. Трясущаяся человеческая фигура бежала в сторону забора, отделяющего Желтый городок от предгорий. Пауль вскочил и побежал следом.
– Постой! – кричал он.
– А я тебе не дамся, паскуда, – прозвучал в ответ испуганный мужской голос.
– И не надо мне даваться, успокойся, – кричал на бегу Пауль.
– Уйди от меня, шмара, прочь, прочь! – по голосу было ясно, что кричал какой-то старик.
Фигура тем временем подбежала к забору и вцепилась в него руками, пытаясь карабкаться. Пауль Ларкин подбежал сзади и схватил его, повалив на землю. Из-за туч показалась луна и Пауль увидел, что перед ним лежит старик в одних лишь трусах.
– Нет, оставь меня, я тебе больше не нужен.
– Успокойтесь, я не причиню вам вреда, – уговаривал его психолог, – вам нужно срочно вернуться в дом и согреться, вы же обморожение себе заработаете!
– Уйди, – стонал тот в ответ.
Цвет ореола типа был каким-то болотно-зеленым. Сбежавший пациент, сразу догадался Пауль. Хотя тут и догадываться было нечего.
– Успокойся ты. Я Пауль, позволь помочь тебе, слышишь?
Вдруг Пауль сам остановился. Он услышал отдаленные крики и стоны. Они доносились из жилых домов. Плач, рыдания, гневные возгласы. Вокруг царила какофония. Удар бронзовых тарелок. Раз-другой. Звук рвущейся струны. Пауль закрыл уши ладонями. Не помогает. Из главного здания тем временем выскочило несколько людей с фонариками.
– Сюда! – крикнул им Пауль.
– Нет, – не зови её, – умоляющим тоном простонал старик, – не указывай ей на меня, прошу. Что угодно сделаю. Ноги целовать буду. Но не выдавай меня.
Старик припал к ногам Пауля и начал их обнимать. В это время к ним подбежали два санитара.
– У вас тут больной сбежал, – сказал Пауль.
– Знаем, его и ищем.
Они попытались забрать старика, но тот начал отбиваться, и в старом дряхлом теле неожиданно проснулась небывалая сила. Он пару раз вырывался, кусал санитаров и пытался бить их. Паулю резко это надоело.
– Перестань. Успокойся, – сказал ему он и шикнул.
Вдруг старик угомонился и позволил санитарам надеть не него смирительную рубашку.
– Как ты это сделал? – спросил ошарашенный санитар.
– Не знаю, просто получилось. Не всегда работает, но иногда все же получается так успокоить человека. Чем болеет этот мужчина?
– Шизофрения. Утверждает, что его преследует какой-то призрак.
– Призрак женщины? Он выкрикивал что-то про женщину. И назвал меня шмарой. Но скорее всего не меня, а этого фантома, от которого он убегал. Ведь я не шмара. И даже не женщина.
Пока он рассуждал, двое мужчин уже справились с беглецом и начали направляться к одному из домов.
– Послушайте, – Пауль пошел рядом с ними, – и часто у вас такие беглецы бывают?
– Не твоё дело. И вообще, что ты здесь забыл?
– Я по делу из полиции, вот пропуск.
– Он истекает через двенадцать минут. Лучше иди отсюда, а то, получается, режим лечебницы нарушаешь.
– Ладно-ладно! Пойду я, – Ларкин был явно не доволен таким обращением, – до свидания.
Пауль шел, запустив руки в карманы. После того, как он покинул зону лечебницы, он все еще слышал какое-то время далекие стоны. Психолог задумался, что стало причиной, такой массовой истерики? А потом ответ коснулся его глаз. Бледное серебристое сияние. Пауль поднял глаза и увидел над собой в небе сияющую полную луну.
4. Явление Умеренности
Вечер был промозглый и мерзкий. Вивианна стояла на углу улицы прислонившись к стене и подогнув одну ногу. Сигаретный дым заполнял её легкие. Девушка небольшого роса с копной желтых кудрявых волос на голове отчаянно куталась в дубленку, пытаясь хоть чуть-чуть согреться. Может плюнуть на всё и пойти домой? Не… жрать там нечего, а тут может клиент какой появится. Хотя вряд у кого-то стоит в такой поганый вечер. Постояв еще немного, она уже было хотела уйти, но вдруг рядом с ней раздался голос.
– Поганая погодка не так ли? – голос принадлежал высокому мужчине, который словно из неоткуда появился рядом с ней.
– Ага, – бросила она в ответ.
– Однако и у неё есть свой шарм. Люблю гулять по паркам и старым районам, представляя, что я брожу по улочкам начала века. Никакой забивающей глаза и уши рекламы, никаких машин. Прекрасно!
– Так, я не поняла. Ты клиент или просто поболтать решил?
– Ты красивая. Знаешь, последние дни настали. Скоро всё исчезнет. Нас не станет.
Девушка нахмурила брови, выбросила сигарету и развернулась.
– Ладно, – протянула она, – я пошла. Удачи погулять.
– Постой, – он взял её за плечо, – я клиент.
– Вот так бы сразу и сказал, – она улыбнулась, – бывают у меня, конечно, клиенты со странностями. То ноги лижут, то просят на лицо сесть. Но от тебя просто мурашки.
Она окинула его взглядом. Это был статный мужчина в очень красивой, немного старомодной одежде. Идеальная осанка, красивая укладка. Вивианна не привыкла к таким красавчикам на работе.
– А ты ничего такой. Что прямо тут перепехнёмся?
– Нет, давай лучше у меня. Машина не далеко, пойдем.
Машина была новейшей модели, что контрастировало с внешним видом мужчины. Девушка поняла, что деньги у клиента водятся, и завтра она точно будет есть. Быть может, хватит даже на мороженное, которое она так любила. Она села на переднее сидение рядом с водителем и стала разглядывать его. Мужчина же первым делом включил радио и стал искать подходящую станцию.
– Всё не то. Какая же музыка пошла крикливая и скрипучая.
– Не сидел бы ты сейчас рядом, подумала бы, что ты старик. По таким-то речам. Ой, вот под это танцевать просто огонь. И веселиться в постели тоже, – хихикнула она.
– Но ты просто послушай, милая, это же не музыка. Это мусор! Ладно, поедем без радио, – с этими словами он выключил приемник.
Через некоторое время они проехали мост через реку Сонг и приблизились к окраинам города. С моста можно было увидеть громаду “Большого красного здания”, самого большого заброшенного здания Города, чья тень возвышалась на окраинах. Справа от моста дымили заводские трубы, за которыми виднелись бескрайние отвалы. Слева же были последние дома Города, за которыми начиналась рыбацкая деревня. Туда и завернул мужчина.
– Эй, куда ты меня везешь? – забеспокоилась Вивианна.
– У меня загородный дом. Не люблю заниматься плотскими утехами в городской квартире, – невозмутимо ответил мужчина.
– А, ну если так. Скажи честно, женушка там? В любом случае, придется тебе доплатить за то время, пока везешь меня.
– Как скажешь.
– Десять тысяч кронмарок, – девушка совсем обнаглела.
– Если я заплачу пять прямо сейчас ты закончишь разговор о деньгах? Он не идет на пользу страсти.
– Ой, как скажешь, милый, – Вивианна сияла от счастья.
Мужчина открыл кошелек и на мгновение девушке удалось увидеть его водительские права. “Так вот ты кто! А я-то думала, где я тебя могла видеть?”
– У тебя красивые глаза, – мужчина перехватил её взгляд, – я сочувствую тебе.
– В чем сочувствуешь?
– То, что ты дошла до такой жизни. Думаю, у тебя добрая душа. Просто в один момент что-то пошло наперекосяк.
– Да не бери голову, нормально всё. Мы трахаться собрались или слезы лить? Нужно жить, а не горевать.
“Ну просрала я свою жизнь, и что, плохо живу теперь что ли? Вот сколько денег с этого получу. Уже получила”
Они подъехали к небольшом дому на окраине деревни. Внутри было довольно чисто и уютно. Оставив верхнюю одежду, они поднялись на второй этаж, где была роскошная двуспальная кровать. Мужчина сразу же зажег керосиновую лампу, которая осветила комнату мягким светом. Вивианна плюхнулась на мягкую кровать. Какое блаженство! Мужчина в это время открыл шкаф, откуда достал виниловую пластинку, которую положил на патефон. Стройная, звонкая классическая музыка наполнила помещение.
– Должен тебя предупредить, – заговорил мужчина, – у меня есть… скажем, так, предпочтения.
– Сразу с этого надо. За садомазо или бондаж доплату возьму. Если твой фетиш – делать это под музыку, тогда так уж и быть, сделаю скидку, – ответа Вевианна.
– Нет, бондаж. Сколько возьмешь?
– Еще пять штук.
– Стоит того, держи, – он достал из кошелька деньги и передал ей.
Картина полностью выстроилась в голове у девушки. Мужик просто не мог реализовать свои больные фантазии в своей семье, вот и увез её за город. А своим, наверное, сказал, что на работе задерживается. Легкие деньги.
– И кто кого вяжет, красавчик?
– Я. Тебя. Стоп слово: “глазки”
– Хи-хи, хорошо. Я вся твоя.
– Именно, – спокойно сказал он.
Она разлеглась на кровати, а клиент её тем временем принес веревки. Ноги и руки были прочно привязаны к краям кровами. Сам мужчина возвышался над ней и загадочно улыбался. Он снял с себя рубашку и прижался к ней своим голым торсом, но вдруг остановился. Он встал и подошел к окну.
– Проклятая луна. Какая она сегодня большая. Жизни от неё нет. Этот мерзкий свет проникает в мельчайшую щель, – с этими словами он задернул шторы поплотнее и вернулся к Вивианне, – знаешь. Многих я повидал из вашего уличного “сестринства”. Большинство из вас – мерзкие, падшие женщины. Но некоторые. Вроде тебя. Некоторые из вас бриллианты, сияющие бриллианты. Иногда видишь человека и глаз не можешь оторвать от его красоты. Душевной красоты. Поэтому мне и жаль тебя, так жаль. Но я знаю, как тебе помочь.
– Что? – спросила она с удивлением.
Она не успела окончить вопрос. Внезапно мужчина выхватил платок и засунул в её рот. Вторым он завязал его, образовав кляп. Девушка мямлила что-то, видимо, силясь сказать драгоценное слово.
– Что ты говоришь? Я не слышу тебя. Что? Глазки? – спрашивал он, улыбаясь, – да. Да, глазки. В них вся суть. Видишь ли, как я уже и говорил, последние времена настали. Тьма пожирает наш мир, и нет нам спасения. Лишь души наши могут вознестись, обрести покой и спасение. Я увидел внутреннего ангела в тебе. И сейчас я его освобожу. Вернее их. Двух твоих ангелов.
Он обнял её, прижался к ней так, что у бедной девушки прихватило дыхание. “Нужно было уйти домой. Нужно было уйти домой”.
– Ты чувствуешь это тепло? Моё тело горит. Горит огнем. Ты видишь золотое пламя небес, что сжигает меня? Черные руки тянутся, пытаюсь схватить меня, утащить меня. Я им не дамся. Глаза, глаза катятся градом пота по коже. Наша кровать – горящий корабль в черном ночном море. Корабль уже не спасти. Но я построю новый ковчег, что спасет наши души. Но ты почувствуй тепло перед тем, как мы начнем спасение.
“Боги! Псих, маньяк! Не нужно было с ним ехать. Нужно было идти домой. Кто-нибудь, помогите! Помогите!”
Но мысли её не могли быть услышаны. Ровно, как и крики, приглушенные кляпом и похороненные под музыкой. Слезы покатились по её щекам, заливали глаза. Она пыталась брыкаться, но веревки удерживали её на месте, а весь мужчины вдавливал её в могильную мягкость кровати.
“Помогите, прошу! Глазки. Стоп-слово глазки! Прекрати”
– Пмфгте, пфшу! Глс! Глск!
– Я пошутил. Это не стоп слово. Можешь не стараться, милая моя. Лучше не будет медлить с этим, давай начнем.
Он встал с неё и подошел к рабочему столу. Открыв ящик, маньяк достал небольшую стеклянную баночку, заполненную прозрачной жидкостью. Он поставил её на небольшую резную тумбочку рядом с кроватью. Потом мужчина внезапно остановился.
– Да где же она? – говорил он, шаря по карманам брюк.
Пленитель на какое-то время спустился вниз. Вивианна поняла, что верёвка, связывающая правую её руку, ослабла. Она подергала рукой так, чтобы следующим движением она могла сбросить веревку. В то же время мужчина вернулся.
– Надо же, в пальто забыл, – сказал он и с улыбкой показал девушке ложку, – не волнуйся, милая, я тебя не есть собираюсь.
“Не надо был идти с ним. Не надо было бросать школу. Мама, где ты, помоги, пожалуйста”. Она звала свою мать, хоть и не знала её. Вивианна росла в детдоме после того, как её родители оставили её на пороге. Она пошла в школу, а потом, в возрасте десяти лет впервые попробовала наркотики. В двенадцать он лишилась девственности. Тогда же Вивианна бросила школу. Но как бы сильно она ни зачерствела, как бы сильно ни оградилась пренебрежением и корыстью от остального мира, внутри она все еще была той маленькой девочкой, брошенной на пороге незнакомого дома.
Мужчина сел на колени над её грудью. Он навис над неё с ложкой в одной руке и с баночкой в другой.
– Увидь небеса в моих глазах и прими их. Ибо больше ничего не увидишь.
Он занес ложку вверх. Вивианна вложила все свои силы, чтобы нанести отчаянный удар. Она вырвала свою правую руку и запустила свои длинные лакированные ногти прямо в шею маньяку. Теплая жидкость под ногтями, ручеек по руке. Мужской крик. Женский стон. Такая красивая классическая музыка превратилась в адский марш.
– Вот дрянь!
Как только ногти проститутки пробили ему кожу, от боли мужчина сразу же нанес удар, не раздумывая. Металл вошел в глазницу. Пол мира в огне, пол вселенной во тьме. Взрыв, шрапнель. Гвозди, растекающиеся по голове. Битое стекло, оголенные провода – все это в секунду оказалось в глазнице Вивианны. Адская, неумолимая боль. Боль, от которой не спрячешься. Так рядом с мозгом. Словно кусок головы оторвали. По лицу потекло что-то теплое, липкое.
– Дура! Как ты посмела? Я же спасал тебя. И вот, пол души насмарку. Глаз же лопнул.
Он поставил баночку на место, упал с кровати, прижимая руку к шее.
– Чуть артерию не пробила. Повезло мне, рядом прошлась.
Он перевязал себе шею бинтами, а потом заново привязал правую руку девушки к кровати. Это было лишнее, она и так уже ничего не могла сделать. Все её нутро было охвачено агонией и болью. Единственный глаз отчаянно бегал по комнате. Слезы заливали его. Выбитый глаз адски болел. Пульсировал, впивался змеёй. Все тело её словно объяло пламя. Так вот о чём он говорил, что за пламя.
– Будем надеяться, что со вторым глазом всё получится.
В этот раз он сел так, что зажимал её голову между колен. Так, чтобы и дернуться не могла. Последнее, что она видела в своей жизни, была ложка. Второй взрыв, второй потоп огня ворвался в её голову, выжигая всё внутри. Она уже не могла мыслить, не могла думать.
– Болевой шок. Мне жаль тебя. Это было очень больно, я знаю. Но такова цена, – сказал мужчина, помещая вынутый глаз в банку.
Плотно завернув крышку, он еще несколько минут любовался красивым глазом с зеленой радужкой. После он вернулся к телу девушки. Он прислонился ухом к её груди.
– Какое хаотично, какое бешенное. Не слушается.
Пальцем он провел по синюшным губам, а потом им же стер слезы со щеки. Рукой он гладил её руку цвета мрамора.
– Не думай, что мне не больно. Не больно смотреть в твои пустые глазницы. Но лучше так. Поверь мне. Лучше так, – с этими словами он крепко обнял тело.
Развязав девушку, он уложил её на кровать так, как если бы она просто спала. Он уже собирался уходить мыть руки, как вдруг заметил кое-что. Её футболка оказалась приспущена, и оттуда что-то выглядывала. Мужчина в одно мгновение снова оказался у кровати. Стащив футболку, он узрел, что на животе изувеченной им девушки красовалась татуировка в виде нескольких разноцветных глаз.
– Ты. Да как ты могла? – маньяк мгновенно пал в истерику, – это же предательство. Я сохраняю твои глаза. А ты!
Он схватил с рабочего стола перьевую ручку и вонзил её прямо в зрачок. И так в каждый нарисованный на теле глаз. Кровь бурным потоком растеклась по кровати.
– Задел почку кажется. Но ты и так не жилец.
Он остановился у двери, встал в проеме. Потом резко повернулся.
– Это была расплата! Ты сама виновата! – кричал он, а потом смягчился, – в любом случае, грех твой искуплен.
Он откинул светлые волосы, что закрыли лицо покойника, а после поцеловал в щечку. Пора было прибираться.
5. Гонка до зеркал
Проснулся Пауль в хорошем настроении. Его ждала сегодня только лишь встреча с Йенсем Шнайдером в кафе у больницы. После неё он был свободен. Когда психолог поднялся с кровати, он почувствовал странное головокружение, которое, однако, очень быстро прошло. Одевшись, Пауль Ларкин встал перед зеркалом, долго выбирая галстук. Он остановился на одном из самых любимых. На нем было в ряд несколько глаз разного цвета. Как только Пауль завязал свой галстук, он остановился. Что-то ему не понравилось. Присмотревшись, он увидел волос на своей рубашке. После того, как волос был убран, он заметил еще один. Так продолжалось долгое время. Пауль как-то и не замечал столько грязи на своей одежде. Оглядев комнату, он понял, что пора бы и уборку провести. Этим он и занимался остаток утра.
Кафе, в котором состоялась встреча, была весьма популярным местом. Больница имени Герберта Ньюмана расположилась на границе между так называемым “кольцом благополучия” и северным районом. В послевоенные годы, когда инфляция увеличивалась по нескольку раз за день, можно было успеть поесть по старым ценам, пока хозяева кафе не успели их поменять. Ходили правда слухи, что наценка в кафе всегда была сделана с учетом возможного повышения инфляции на ближайшую неделю. Кафе несколько раз оказывалось на грани закрытия. Каждый такой раз очень сильно менялось меню, цены, оформление кафе. Тем не менее, до сих пор оно стоит рядом с больницей и пользуется спросом у медицинских работников, пациентов и обычных людей.
Пауль и Йенс заняли столик в углу кафе, который стоял между двумя диванами. Внутренние стены кафе были выложены темно-красным кирпичом, на них висело много портретов и фотографий. Отличительной особенностью было множество газетных вырезок, свисающих с потолка. Их были сотни, если не тысячи. Они образовывали настоящий лабиринт из статей и заголовков, между которыми светились желтые лампочки. Пауль приметил, что вокруг них располагались странные конструкции из проволоки и деталей электроники. Однако, герр Ларкин был психологом, а не электриком, поэтому не мог оценить адекватность этих нагромождений, а также их предназначение. Но он четко решил, что спросит у кого-нибудь на этот счет.
Пауль рассказал Йенсу все, что узнал в желтом городке. Как только он сообщил про люк в полу и возможное местонахождение потерянной девушки, детектив отошел к телефонной будке, чтобы позвонить в участок и сообщить об этом. Как раз в это время к столу подошел и доктор Ланге. Он поприветствовал Пауля, а тот внезапно задал ему мучающий психолога вопрос.
– Герр Ланге, вы видите эти шутки наверху, вокруг лампочек? Вы случайно не знаете их предназначение?
– Хм. Я уже видел нечто подобное. У бывшего главврача, чье имя сейчас носит больница. Герр Ньюман был моим наставником, это был великий доктор. Но получается, и в великих умах есть место суевериям. Это поделки электрооккультистов, так называют этих странных личностей. Конкретно это, насколько я понимаю, амулет от перегорания. Чтобы лампочки служили дольше.
“И тут эти оккультисты, – подумал Пауль, – то их Шольц вчера упоминал, то сейчас амулеты их увидел. Как я о них раньше ничего не знал?”. Тем временем Хорст уже присел напротив и с интересом рассматривал меню.
– Надо же. Широкие у вас, однако, познания, – удивился Пауль.
– Это не познание, это всего лишь насмотренность. Но вот что мне интересно, как прошло ваше восхождение к Желтому городку? И как Шольц?
– Появилась у меня мысль, что на него влияние оказывали. То есть нет. Он и так был на начало его истории в истощенном состоянии, но триггером к преступлению мог быть не он сам. Совпадение ли? Он упомянул тех, кого вы мне только что назвали. Оккультистов.
– Хм, возможно, вам предстоит встреча и судьба ведет вас к ним.
– Один из лучших докторов Города говорит про судьбу, – сказал подошедший в это время Йенс Шнайдер, – я крайне удивлен.
– Действительно неожиданно, доктор, – заметил Пауль, – ведь буквально несколько минут назад вы мне говорили про суеверия.
– Вы это не сравнивайте, господа. Крепить на розетки и лампочки амулеты, пытаясь защититься от перебоев электричества – это одно. А медицина сама ведет нас к фатализму.
Хорст заметно напрягся, Пауль заметил это. Что-то явно выбило его из колеи. Врач пристально смотрел на психолога и детектива.
– Представьте. Третий или четвертый раз нам привозят алкоголика с отравлением самогоном. Он уже и ослеп, и не говорит ничего. А мрачный жнец все не приходит за ним. И привозят здорового человека с, казалось бы, легким ранением. Прогнозы отличные. Но внезапно на пороге клиники уже появляется герр Теодор Ольгерд Даврон, который со смертью и ассоциируется. Через пять минут у пациента резкое ухудшение состояния. Врачи бьются, буквально перетягивая канат жизни со смертью. Но ничего не помогает. Будто у пациента исчезла всякая воля к жизни. И вот он мёртв. Один два раза это еще можно списать на случай. А потом понимаешь, что, если нам уготовано умереть, никто на свете уже не в силах нам помочь. Не смотрите на меня так, это не значит, что мы не должны бороться за каждую жизнь.
– Но ведь, если человеку предначертано умереть.
– Судьба не терпит бездействия! Мы не знаем, уготована ли нам смерть, пока еще есть силы сражаться.
– Сильный слова, доктор Ланге, – отметил Йенс.
– Детектив, а у вас как обстоят дела? – поинтересовался Хорст.
– Могло быть лучше. Только что в участок звонил. Из залива утром труп вытащили. Женщина. Вырезаны глаза.
– Очередная жертва? – заметил Пауль, – детектив, разве вы в праве сообщать такое гражданским?
– Доктор Ланге в курсе ситуации, ему в свое время доставили одну из первых жертв.
– Да. Мужчина был еще жив, когда прибыл в больницу, но бился в агонии. Нам не удалось у него ничего узнать. Несмотря на все наши усилия, он скончался.
– Видимо судьба, – сказал Ларкин, – а жалко, если бы смогли спасти, быть может, и новых жертв не было бы.
– Нам не зачем думать “а что было бы если”, – прервал его детектив, – если мы будем постоянно предаваться таким размышлениям, то быстро сойдем с ума. Работать нужно с тем, что есть сейчас.
– Вы правы, – согласился с ним доктор, – а кем была убитая?
– Личность еще выясняется. Предположительно это была проститутка. Этот монстр снял её, а затем убил. На данным момент тело у патологоанатома, она выясняет причину смерти.
– Разве она не очевидна? – спросил Пауль.
– Не совсем. В нашем деле главное – не упустить ни одну деталь.
– А если вообще какие-то закономерности. Ну, по какому признаку он убивает? – спросил доктор.
– Нет, такого обнаружено не было. Все люди совершенно не связаны. Разный пол, возраст, профессия, внешность.
– Йенс, я слышал ты с собой материалы дела носишь, – сказал Ларкин, – можно мне посмотреть на фотографии погибших до их смерти?
Детектив поставил на колени свою сумку, из которой затем достал большую папку, которую протянул Паулю. Психолог начал внимательно разглядывать лица убитых людей. Что-то же должно было связывать их, что-то такое, что ускользнуло от глаз закона. Деталь, на которую обращает внимание только сам убийца.
– Нет это явно не сексуальный маньяк. Слишком разная внешность, ты сам это сказал, – рассуждал в слух Пауль.
И что-то у них было общее. Психолог как мог всматривался в лица на фотографиях. Вдруг в его голове что-то сверкнуло. Мысль готова была вот-вот родиться. Еще секунда и…
Крик раздался в кафе, заполненном людьми. Мысль, почти что оформившаяся, ускользнула от Пауля. Вся троица обернулась. Недалеко от прилавка началась драка. Толпа столпилась вокруг двух сцепившихся мужчин. Йенс и Хорст встали и подошли посмотреть. Пауль же какое-то время со скучающим видом сидел дальше не диване. Он пытался поймать ту мысль, что сверкнула перед ним, а потом исчезла во тьме. Но в итоге это ему наскучило, и он пошел к остальным. Встав в толпу, он начал наблюдать. А вот кто терпеть драку не стал, так это Йенс. Он начал пробираться сквозь толпу.
– Я тебя прирежу, сволочь! – кричал один.
– Да. А ты попробуй.
Через секунду раздался вопль. К этому моменту Йенс уже пробился через толпу. Он смог схватить того парня, который орудовал ножом.
– Вот черт, – кричал он, – я реально это сделал. Я не хотел. Ты зачем на нож прыгнул, дебил?!
Второй мужчина лежал на полу, от него растекалась лужа крови. В кафе стоял гам. Люди кричали и перешёптывались. Шум заполнил всё пространство и стал почти осязаемым. Йенс заломил руки парню с ножом и усадил того на колени. Через толпу к тому времени прошел и Хорст Ланге, чтобы оказать первую помощь пострадавшему. Пауль с безразличием наблюдал за всей этой обстановкой. Да, ему скорее всего придется говорить с двумя этими придурками, устроившими дебош. От множества ореолов над головами людей, в глазах уже рябить начало. Да еще и в воздухе запах стоит какой-то горелый. Ужас, одним словом. Вдруг Пауля кто-то дернул за рукав рубашки. Он повернулся, это был ребенок.
– Дяденька, ваш галстук! – сказал явно удивленный пацан.
– Мой что? – недоуменно спросил Пауль, а затем опустил взгляд и обомлел.
Крик Ларкина перебил шум толпы. Он был в панике. Ибо его любимый галстук, с которым он пришел сюда, сейчас горел. Пламя поднималось всё ближе к шее Пауля. Совершенно не понимая, что делать, он сначала пытался развязать и снять с себя горящий галстук. Лишь спустя пару неудачных попыток, когда затлела и рубашка, он решил потушить его. Схватив с ближайшего стола стакана воды, он резко плеснул его в себя. Никогда еще Пауль не был так рад воде, пролитой на себя. После того, как опасность была залита водой, Ларкин помчался сквозь толпу к Шнайдеру. Он подметил, как любопытно распределены цвета ореолов в ней. Дальше всех стояли синие с зеленым, а потом шли в основном желтые. Самые наглые твердолобые красные заняли первый ряд в этом дурацком шоу. Через них Пауль еле-еле протолкнулся, буквально выпав во внутрь “цирка” для зевак.
– Йенс, нужно действовать быстро! – кричал Пауль, – он тут. Он тут.
– Пауль, что случилось? Что с тобой, – Йенс все так же удерживал парня, к которому прыгнули на нож.
– Убийца. Он был тут, это точно. Мне кто-то поджег галстук. Это точно сделал маньяк, вырезающий глаза.
– С чего ты взял?
– А ты мой галстук вообще видел, детектив?! У меня глаза были нарисованы. Это же очевидно связано. Он не любит глаза, у него психоз на них. Вот и вырезает, а также уничтожает. Я недавно видел газету на улице. Там на всех фото были выколоты глаза!
– Есть предположения, кто это мог быть?
Пауль осматривал каждого человека в кафе. У всех был нормальный цвет ореола. Если бы он только увидел, какой цвет у подонка, что поджег его галстук, он бы смог его выследить. Пауль выбежал на улицу, попав при этом под ливень и стал озираться по сторонам. Быть может, еще есть шанс увидеть его. Но нет, все прохожие были четырех обычных цветов. Сердце бешено стучало в груди, грохотало подобно поезду на рельсах. Там он увидел Йенса и сидящего рядом с ним парня. Пауль подошел к ним.
– Нет. Упущен, – сказал он.
– Возможно, что это и не он был. В любом случае, не расстраивайся и не вини себя.
– Разумно. Как у вас тут? – спросил он, глядя на парня, который еще недавно грозил убийством, а теперь сидел, опустив голову.
– Как видишь, сижу, жду наших, которые примут парня. Ты наверно уже понял, что придется с ним поговорить?
– Куда я денусь?
– Ну а доктор с раненым до больницы отправились. Все-таки герр Ланге не растерял навыков первой помощи, проводя сложные операции. Повезло еще что больница рядом.
– Это точно. Если ты не хочешь, чтобы я поговорил с парнем сейчас, тогда я, пожалуй, пойду домой. Вроде бы, всё, что нужно, я рассказал. Сейчас мне, если честно, не по себе. Тревожно.
– Можешь идти, – ответил ему Йенс, – удачной дороги.
Пауль взял свой зонт и вышел на улицу. Дождь тем временем усилился настолько, что представлял собой практически сплошную стену из воды. Вода достаточно быстро просочилась в его обувь, и Пауль уже мысленно проклинал погоду. Он свернул с главной улицы, чтобы побыстрее добраться до дома. Но даже так, идти еще минут двадцать, не меньше.
