Александр Наумов
Дышать вместе с ней
И конечно, будучи коренной парижанкой, она обожала свою страну и могла говорить о ней часами, днями, годами. Она часто нам повторяла, что Франция и Россия – это две сестры, между ними много общего, их очень многое связывает как светлого и радостного, так и печального и трагичного. Рассказывала, как в древние времена очень много наших соотечественников проводили свои дни и месяцы в Париже, что этот город был вторым домом для русских писателей, поэтов и художников. Параллельно с этим рассказами она нас знакомила с известными личностями творческой богемы.
С Софи было очень уютно и тепло. Почти как с мамой. Чтобы это «почти» исчезло, ей не хватало малого – стать нашей мамой. Понятно, что это было невозможно. Но в этой невозможности одним своим существованием в нашей жизни Софи доказывала, что невозможное возможно. Благодаря ей мы выросли, насколько это было возможным в нашей ситуации, открытыми, воспитанными людьми. Она постаралась найти в каждом из нас и вытащить наружу из наших потайных углов все то хорошее, что было в нас. Она часто повторяла нам, какие мы талантливые и как ей повезло, что судьба подарила ей шанс провести какую-то часть своей жизни с нами.
До самых последних дней она была для нас милой Софи, которая даже в свои почти восемьдесят запрещала нам называть ее бабушкой.
«Какая я тебе бабушка, эйфеленок?! Бабушки кряхтят на лавочках и смотрят мыльные сериалы, лузгая семечки в перерывах на рекламу и заедая это сплетнями праздной жизни, – говорила она мне. — А я дама в расцвете сил, полная энергии жизни, начинающая и заканчивающая новый день словами благодарности и контрастным душем. Дама, которая до сих пор не пропускает ни одной новой театральной постановки и которая, между прочим, знает толк в помаде и последних тенденциях моды».
И это действительно было так. Дашулькино превращение из маленького бочонка счастья в красивый и изысканный цветок – это полностью заслуга Софи. Именно она показала маленькой девчонке с короткой стрижкой другой мир, в котором женщина может и хочет любить себя, она открыла для нее дверь в моду, которую она по праву считала даром своей страны. Она научила Дашу краситься и наносить помады ровно столько, сколько нужно для молодой девушки.
Часто она повторяла ей: «Милая, помада должна подчеркнуть твое изящество, а не становиться твоим вторым ртом. Легкость в девушке достигается легкостью макияжа. Ты же не дочь индейца. Ты – нежное интеллигентное создание, Бог наградил тебя красотой, не позволяй косметике все испортить. Все эти пудры, помады, тени и так далее, пусть их будет много на твоем туалетном столике, но очень мало на твоем познающем и расцветающем лице. Красота в естественности».
Софи любила называть сестренку Андрея – Дарена, и часто повторяла ей: «Ты – наш дар, ты – наш лучик солнца в мужском мире этой семьи. В твоем творении лепестки маминой любви, в твоем образе стать отцовской крови, ты способна одарить мир своим появлением. Просто будь собой, такой, какая ты есть. Ты прекрасна, знай об этом и помни всегда».
Особенно они любили вместе коротать время под рассказы Софи о Коко Шанель. Для нее эта женщина была богиней. Богиней, изменившей себя и мир после нее. Именно поэтому самой любимой цитатой Шанель для Софи была эта: «Все в твоих руках, поэтому никогда не опускай их».
Она ушла из их жизни так же красиво, как и появилась в ней. Все так же нося на себе разноцветие Прованса, она просто однажды в нем уснула, уснула навсегда. И даже в этот день, как всегда, на тумбочке около ее кровати стояли свежесрезанные цветы из нашего сада, за которым она так старательно и с любовью ухаживала.
Больше всего из цветов она любила пионы. Она не объясняла свой выбор. Она говорила просто: «Любовь не надо раскладывать на слова, ее надо чувствовать». В день, когда ее не стало, на тумбе рядом с ней были именно пионы, как будто она ждала, пока они зацветут, не могла себе позволить покинуть этот мир, не увидев своих любимых цветов напоследок. В ее комнате, на первый взгляд, все было как всегда, однако если посмотреть повнимательнее, то можно было заметить, что пионов в вазе было только два. Софи чувствовала, что этот день для нее станет последним днем этого воплощения.
Она часто говорила: «Милые дети, смерти нет. Есть просто переход в новое. Помните, что вы больше, чем ваше тело. В вас живет уникальная душа, вы вечны. Что для гусеницы смерть, для бабочки – начало. Наши тела – временный дом, за которым надо ухаживать, который надо любить и уважать, но при этом всегда надо помнить, что придет время – и мы покинем свой дом, каким бы красивым, уютным и комфортным он ни был. Поэтому цените не вещи, вас окружающие, а цените людей, создающих их, и цените общение с ними. Составляйте ожерелье вашей жизни из таких качеств, как доброта, сострадание, поддержка, понимание, честность, доверие и, конечно же, любовь».
Именно в этом ожерелье она и покинула мир. Софи, их радужная фея! Андрею казалось, что она была послана к ним и благословлена мамой с небес. Позже он догадался, почему же среди всего многообразия цветов она своим сердцем выбрала раз и навсегда пионы. Возмужав, он понял, что каждый цветок, как и каждая женщина, неповторим и прекрасен. Но только появление пиона летом не проходит бесследно, как и знакомство с Софи. Только глубокий аромат этого цветка был сравним с глубиной общения с ней, с их Софи.
– И все же: о чем ты молчишь? – снова прервала его мысли Дашуля.
– А ты настырная!
– А то ты не знал!
– Как здорово, что ты у меня есть.
– Это начало твоего нового стихотворения? – игриво уточнила у брата сестра.
– Нет, это мое отношение к тебе, – ответил, улыбаясь ей, Андрей. – Я помню свои ощущения, когда мама ушла навсегда и нам надо было как-то учиться жить в новой реальности. Ты стала для меня тем светом в конце тоннеля, который помогает поезду не сбиться с пути. Ты по своей наивности часто повторяла, что мама скоро приедет, просто она уехала далеко-далеко, но скоро она обязательно вернется. Мы даже не стали тебя разубеждать, потому что не находили слов, которые можно аккуратно было бы положить в твое пятилетнее сердечко и не разбить его.
Как сказать тебе, маленькой крохе, что мама больше не сядет вечером на твою кроватку, чтобы расчесать твои кудрявые волосики перед сном, как тебе объяснить, что она больше никогда не заплетет тебе косичку и не повесит на нее твой любимый бантик в розовый горошек? Как рассказать тебе, что ее не будет рядом, когда ты захочешь с ней поделиться своими впечатлениями о своей первой любви? Как объяснить тебе, что твой любимый малиновый пирог уже никто не испечет, а даже если и испекут, то он будет другим, ведь там не будет главного ингредиента, там не будет маминой любви, с которой она замешивала тесто, засыпала малину сахаром и своими заботливыми руками выкладывала эту красоту на противень. Я не понимал тогда, как помочь тебе это пережить.
Но в жизни всегда бывает так, когда ты доходишь до грани, когда кажется, что уже нет больше сил, происходит чудо, происходит что-то такое, что помогает тебе снова встать и идти дальше. И этим чудом для меня стала ты. Я хотел тебе помочь, а получил спасение сам.
– Андрей, это не так. Ровно насколько я помогла тебя, ровно настолько ты помог и мне. Ты был рядом со мной, ты стал моим проводником в этот стремительно взрослеющий мир, ты показал мне, что жизнь продолжается, когда рядом есть близкий человек, когда есть в чью ладонь вложить свою ладошку, чтоб идти дальше, идти смело и идти вместе, – ответила ему Даша.
– Спасибо, сестренка. Ты помнишь тот вечер?
– Конечно. Каждую деталь помню, – сказала она, смахивая слезу со щеки, молодой, усыпанной такими жизнерадостными веснушками.
– Я тоже помню его, как будто все было вчера: ты позвала меня к себе в комнату и сказала, что не можешь уснуть. Я поинтересовался, что у тебя случилось, что тебя так беспокоит. Ты же сказала, что ты хочешь рассказать мне один секрет, только я должен его хранить в тайне, что бы ни случилось.
– «Обещай мне!» – я помню, как строго тебе заявила в тот вечер.
– «Обещаю, Дарена» – сказал я, зевая и желая, если честно, поскорей уснуть снова.
– «Ты клянешься?» – не успокаивалась я. «А что если тебя будут пытать ста килограммами шоколада, или нет, тремястами килограммами жвачки, и просить выдать мой секрет, что тогда будет?»
– «Я ничего все равно не скажу, честно-честно» – не моргая сонным глазом, продолжал я.
– «Андрей, мама больше не вернется».
– «С чего ты решила?» – в эту секунду я проснулся окончательно.
– «Она сама мне об этом сказала».
– «Кто сказал?»
– «Мама».
– «Когда она тебе сказала?»
– «Пять минут назад».
– «Дарена, ты шутишь?»
– «Нет. Она зашла в комнату вместе с легким теплым ветерком этой ночи и ласково так, шепча мне на ушко: „Я тебя люблю“, меня разбудила. Я захотела ее обнять и крепко прижать к себе. Она сказала, что ей тоже этого хочется, но, к сожалению, это сделать не получится. Однако мама тут же добавила: „Я всегда буду рядом, я всегда буду с вами. И пусть меня не получится ощутить физически, но со мной всегда можно будет поговорить. Ты можешь обратиться ко мне с любым вопросом, за любой помощью. И я обязательно помогу тебе и отвечу на твои вопросы. Просто обратись ко мне, обратись ко мне своим сердцем. И я, как бы далеко ни была, я обязательно услышу. А все ответы ты получишь или во сне, или в знаках, которые будут тебя окружать“».
– У меня мурашки бегут по коже, как будто она и сейчас рядом с нами, – сказал Андрей.
– А ты помнишь, как я спросила у нее: «Как я смогу понять, что именно этот знак будет ответом на мой вопрос?», – продолжила вспоминать Даша. И мама мне, так ласково улыбаясь, ответила: «А ты не думай об этом, просто верь, что ты все сделаешь правильно. Просто верь в себя, как я всегда верила, верю и буду верить в вас, самых дорогих людей в моей жизни. Твоя интуиция, Дарена, – твой помощник. Обращайся к ней как можно чаще и проси, если тебе нужна помощь. Пока ты молчишь, небо молчит в ответ. Как только ты попросила, вся Вселенная каждой своей бесконечной клеточкой стремится тебе помочь. Потому что, помогая тебе, Высшая Сила через тебя помогает и себе. Так как мы все часть одного целого и наша сила в единстве»».
Эта ночь стала для них с сестренкой ночью откровенья. С тех пор всегда, когда им было сложно или непонятно, что нужно делать, они просили маму или Высшие Силы им помочь, и ответы или помощь приходили с самых разных сторон, из самых неожиданных источников, так как они доверяли Творению и верили, что все, что случится, – наилучшим образом, во имя их Блага.
И эта же ночь дала им полное осознание и принятие того, что они больше никогда не смогут обнять маму, самого близкого и родного им человека, но, поняв это, они получили больше. Брат с сестрой получили бесконечную возможность быть с ней всегда рядом, общаясь сердцами и мыслями, общаясь на другом уровне сознания.
– Я все помню, Дашуля, и именно поэтому я и говорю тебе: как здорово, что ты у меня есть! – повторил ей Андрей.
Они уже приближались к Коста-дель-Соль. Каждый раз они могли бы избежать этой долгой дороги и долететь туда от Мадрида меньше чем за час. Но именно дорогу в шесть часов они ценили больше всего, ведь за это время им удавалось многое обсудить. Рассказать друг другу, что происходит в их жизнях, чем они сейчас живут и дышат, как складывается их личная жизнь, как продвигаются их профессиональные проекты, где они были и куда собираются отправиться в следующий раз. Это дорога делала их связь еще крепче.
С той ночи, когда Дашуля позвала его в свою комнату, они дали друг другу обещание, что будут много времени проводить вместе и разговаривать, что каждый из них поможет другому пережить потерю мамы и стать сильнее, ведь вдвоем с любым делом справляться явно веселее и легче. Эту связь и дружбу им удалось пронести сквозь года.
Именно Андрей всегда был первым, кто знакомился с парнями сестры, он был для них лакмусовой бумажкой. Понятно, что она сама принимала решение, чаще слушая свое сердце, при этом если брата что-то смущало в ее парне или он давал свои рекомендации, то Даша всегда к этому прислушивалась. И когда она ошибалась – а, будучи еще расцветающей молодой особой, делала она это часто, – так вот, даже когда она ошибалась, то шла к брату, убеждаясь в его мудрости не по годам. Поэтому именно ему она могла всегда поплакаться по любым ситуациям в своей жизни, даже подушка была не нужна, когда есть такой брат, помогающий ей взрослеть. Старшему, Олегу, было некогда, он делал карьеру. Андрей же помогал ей делать уроки, иногда вместе с ней замазывал старательно двойки в дневнике, он даже ходил на ее школьные собрания.
– Совсем скоро будет мое любимое место на этом маршруте – маленькая церквушка на скалистом берегу. Вроде обычная испанская церковь, с несколькими обычными скамейками в ней, но, как часто бывает, в простоте спрятана истина, в этом здании есть что-то, что я не могу описать словами, меня тянет в нее, это одно из моих мест силы, – нарушил тишину Андрей.
– Ты продолжаешь пополнять свой список мест силы? – спросила его Даша.
– Конечно. Это помогает мне двигаться дальше, помогает даже в самых больших препятствиях видеть новые возможности.
– А почему именно эта, ничем не примечательная, на первый взгляд, церковь так тебя цепляет? – поинтересовалась у него сестра.
– Я сам долго об этом думал. Ведь каждый год мы проезжаем ее, и я прямо жду этого момента, еще садясь в машину в аэропорту. Там действительно для всех нет ничего особенного, но мне это не важно. Потому что для меня, пусть для единственного, она как причал на моем пути, где я могу пришвартовать свой корабль, немного приспустить паруса и отдохнуть. Завтра будут новые моря, новые испытания, а сегодня есть она, такая маленькая с виду, стоит на скалистом берегу, и каждый год море упорно подмывает этот фрагмент Земли, так и норовя его поглотить. Но берег держится, волна не может его сточить, а на нем стоит она, церквушка моей силы.
– Через несколько минут мы к ней подъедем.
– Да, я чувствую это. Мне даже не надо GPS. Это внутренний, более мощный сигнал, который говорит: «Ты приближаешься ко мне. Я жду тебя. Твое место силы открыто и готово тебя напитать новой энергией. Готовь скорей свои батарейки».
– Как всегда, поставишь свечи? – спросила его Даша.
– Обязательно! Мне нравится их идея разноцветных свечей. Это придает ритуалу шарм и магию таинства. Зеленая свеча – за благосостояние, белая – за память, красная – за любовь, розовая – за детей, фиолетовая – за родителей, синяя – за новые возможности. Ты знаешь, я сам придумал ассоциации этим цветам и выбираю каждый раз их по зову сердца. Во всех церквях всегда белые свечи, а тут подходишь к алтарю, а там такое разноцветие, как будто кто-то радугу пролил, может, это и помогает немного скрасить серьезность момента. Ведь часто в церковь идут с грустными мыслями или бедами, а здесь заходишь – и на тебя смотрит яркая палитра. Пламя каждой свечи слегка колышется под морским бризом и разносится благодатью над морем, смешиваясь с солью перемен и, испаряясь, достается небу, звездам и Вселенной, откуда мы однажды на эту Землю и пришли. Бесконечность достигла своего начала и растворилась в конце, чтоб начаться снова, круг замкнулся.
– Какое место силы ты присмотрел себе на этот раз? – спросила Даша.
– Знаешь, я давно хотел попасть в Рио-де-Жанейро, к статуе Иисуса. Меня тянет туда уже много лет. Я хочу просто забраться на эту вершину ранним утром, пока еще первые лучи солнца не коснулись ступеней этой статуи, и сидеть там столько, сколько надо будет моему внутреннему «я», и пусть время на часах уже уснет, но я буду там, наполненный энергией и силой этого места. Я прислонюсь к ногам этого громадного изваяния своей спиной и буду смотреть на океан, и буду дышать, дышать этой вечностью.
– Летишь когда?
– Из Мадрида туда легко попасть, есть рейс каждый день. Поэтому я и подумал: а чего я жду? Завтра проведем эту встречу икс у него, и я снова свободен на целый год. Могу делать, что хочу, и не думать о плохом. Рио, встречай меня!
– Андрей, папа старается для нас, зачем ты так? Он много работал всегда, чтобы мы ни в чем не нуждались.
– Мне его старания не нужны. Мне нужен был он, я в нем нуждался. Но его не было.
– Ты же сам уже взрослый мужчина, ты понимаешь, как ему было тяжело, – не сдавалась сестра.
– Зачем сейчас ты его защищаешь, чего ты хочешь добиться? Ты хочешь, чтобы завтра я зашел на его виллу и сказал: «Папочка, я так по тебе скучал, я так тебя люблю»?
– Андрей, я хочу, чтоб ты был счастлив и жил в гармонии с собой.
– Я и так счастлив, и счастлив без него.
– Но он же твой отец, в тебе течет его кровь. Как можно быть счастливым, когда вы живете как два чужих человека? Отца как будто нет в твоей жизни, он как будто на параллельной планете.
– А почему ты спрашиваешь об этом меня? Я ему в космос билет не покупал, это был его выбор улететь навсегда. Я – его сын, а он – мой отец. Что он сделал для того, чтобы мы стали ближе? Что, я спрашиваю тебя Даша, он сделал для меня?
– Но как минимум родил тебя!
– Здорово, но мне этого мало. Передай ему спасибо!
– Ты сам можешь это сделать завтра.
– Но нет уж, избавь, пожалуйста, меня от этих любезностей. Хватит с меня этих встреч. Надо же было выбрать именно день, когда мамы не стало. Зачем он усугубляет и без того тяжелый день?
– Папа хочет, чтоб в тот день мы всей семьей собирались вместе и тем самым показывали маме, что мы помним ее и любим. Чтобы вся семья своим единением давала ей знак, что у нас все хорошо, чтоб она там была спокойна.
– Ты сама веришь в то, что говоришь? Какая семья, ты о чем, Даша? – спросил ее возбужденно брат.
– Андрей, наша семья: папа, Олег, ты и я.
– У меня такое впечатление, что ты задержалась в детстве. Дай мне свои розовые очки, я разобью их об камни реальности, и пусть они разлетятся осколками правды. Олег весь в своих делах, как чужой. Отец есть для меня в виде записи в свидетельстве о рождении. Только ты и две милые племяшки – вот моя семья, – не успокаивался Андрей.
– Я прошу тебя, ради нашей любви к маме, пожалуйста.
– Вот только ради любви к ней я и приезжаю сюда каждый год. Ты не представляешь, чего мне это стоит. За месяц до этой даты меня начинает тошнить от осознания, что надо ехать. Я пытаюсь придумать себе кучу отговорок и «важных» дел. Но в последний момент моя совесть меня побеждает, и я все отменяю, пакую чемодан и лечу сюда. Лечу, зная, что здесь будешь ты, и зная, что маме так бы хотелось. Лечу ради вас. И не более!
– А ты не пробовал лететь ради себя? Хоть раз?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, дорогой брат, что, может, стоит хоть раз заглянуть внутрь себя и попробовать стать частью перемен, которых ты ждешь. Может, уже стоит сделать первый шаг. Переступить через обиды и, оставив их в прошлом, позвонить отцу и узнать, как у него дела. Как он себя чувствует. Между прочим, он уже не мальчик, ему давно за пятьдесят. Ты хоть раз узнал, как его здоровье?
– Я не пойму, ты сегодня решила вылить на меня весь запас своих нотаций? Избавь меня от этого, пожалуйста, – проговорил ей Андрей и в тот момент в первый раз в жизни подумал о том, что однажды его отца действительно может не стать.
Он представил себе, что больше никогда не надо будет ехать на эту виллу, напрягаться и строить из себя примерного сына.
Сначала ему стало очень радостно от этой мысли, но спустя уже несколько секунд нахлынуло новое, до этого неведомое чувство. Его накрыла пустота. И если в Тибете пустота считается очень хорошим состоянием, так как символизирует готовность личности принять в себя новые знания и возможности, то эта пустота была другая и своей необычностью слегка пугала. Впервые он осознал, что это ему не нравится. Ему не нравится жизнь на Земле, по которой уже не ходит его отец. Странное чувство, неожиданное чувство. Как будто оно не его. Он попытался от него отмахнуться как от назойливой мухи, но оно настойчиво жужжало и кружило в пространстве подсознания.
«Видимо, мне прилетела из Вселенной чужая эмоция, сбой в Космосе. Я так не могу чувствовать, какая мне разница, что завтра будет с отцом. Ему же нет до меня дела, что завтра будет со мной и вообще будет ли мое завтра». Осознав это, он решил припарковать эти новые ощущения на стоянке прошлого и вернуться в реальность. Туда, где его ждет встреча с отцом, который всем своим видом его раздражает.
– Андрей, я люблю тебя и люблю папу, – пронеслось устами Даши из реальности. – Я очень хочу, чтобы между вами все наладилось. Пожалуйста, на этой встрече попробуй. Обещай, что постараешься не ругаться с ним и провести этот семейный день в мире и общении с близкими. Обещай!
– Я не могу тебе этого обещать. Потому что твое доверие для меня очень важно, как я могу обещать то, что не смогу выполнить. Я нарушу нашу связь.
– Андрей, прекрати быть ребенком. Все в твоих руках. Нет слова «не могу», есть только «не хочу».
– Ну надо же, а не рано ли моя младшая сестренка начала меня учить, мы поменялись ролями?
– Мы доехали, вот твоя гостиница, – сестра решила больше не усугублять эту тему. – Я не хочу ругаться. Завтра важный день для всей нашей семьи. Ты волен делать так, как захочешь. Ты – взрослый мальчик и сам знаешь, как тебе жить. Я просто хочу еще раз сказать тебе, что очень рада тому, что ты приехал. Я тебя сильно люблю. Как бы ты ни поступил завтра, ты останешься моим самым лучшим на свете братишкой.
– Спокойной ночи, Даренка. Люблю тебя.
– Приятных снов, Андрэ.
Понятно, что ни о каких снах речи быть не могло. Мало того, что он просто не сможет уснуть, постоянно думая о прекрасной незнакомке Софии, так еще и сестричка, молодец, взбередила незаживающую рану. Взяла и так заботливо, по-родственному насыпала мне туда соли несколько килограмм и исчезла.
«Подумай… ты взрослый мальчик… ля-ля-ля…» А он думал, когда я был еще невзрослым мальчиком, когда мне нужен был отец, он прикладывал усилия, он помогал мне возмужать? – возмущался он внутри себя. Что он давал? Только деньги, деньги и еще раз деньги. Каждый листик этих бездушных купюр заменял мне улыбку отца, его твердое рукопожатие, его мудрый взгляд. Все это прошло мимо меня, как будто я был наказан отсутствием его любви. Как он не мог понять, что это бесценно.
Я могу по пальцам сосчитать, сколько дней мы провели вместе. Каждый раз, когда мы все-таки куда-то собирались вдвоем, это заканчивалось руганью. Невозможно узнать ребенка, если ты его познаешь набегами, если ты его ставишь в свой график между деловыми встречами, зваными ужинами и прочими «крайне важными мероприятиями». Его волновало только то, какие у меня отметки в школе, универе, какие у меня успехи в спорте, важно только то, чтоб все говорили, какой у него сын: правильный и образцовый, такой же, как старший. Не дай бог, средний испортит картину идеального отца с его идеальными детьми.
А он портил. Бросал вызов и ломал все стереотипы. Уходил из универа, потому что не хотел быть юристом или доктором, лишь потому, что это престижно. Плевал на оценки с высоты Эйфелевой башни, потому что никогда не считал, что из-за двойки по физике или химии его жизнь закончится и он станет неудачником. Однако Андрей всегда прикладывал усилия и в целом учился хорошо.
Но если на его пути попадался преподаватель, который сам не любил то, что делал, или еще хуже – не понимал ничего в том, что говорил, то он терял в его глазах авторитет окончательно. Его предмет также становился ему неинтересен. Редко бывало так, конечно, что он сам мог разжечь в себе огонь познания.
Но чаще в том возрасте об этом не думают, и важно, чтобы твой учитель был от Бога. Важно то, чтобы он верил сам в то, что преподает, чтобы его внутренний пожар знаний зажигал открытые молодые и еще зеленые умы, чтоб он умел вдохновлять на исследования и любознательность. Таких учителей у него было немного, но все же жизнь ему дарила эти встречи, и эти люди вызывали у него всегда уважение, а их предметы были его самыми любимыми.
Но Андрей знал, что отцу его внутренние переживания и борьба за справедливость были неважны, нужен был только табель на отлично. Ведь сын успешного мужчины не может быть троечником или, еще хуже, двоечником, никогда и ни за что!
«Мне стыдно за твои оценки», – говорил ему отец, листая дневник.
«А мне нет», – с вызовом отвечал ему Андрей.
«Как ты не понимаешь, знания – это твой фундамент, твоя основа в жизни».
«Я это понимаю, но для начала я хочу понять себя и найти свое предназначение в этой жизни, после чего я уже решу, какие знания и навыки мне для этого потребуются».
«Это глупость, – заявлял тогда отец. – Есть необходимый багаж знаний, твоя основа, ты должен на ней крепко стоять».
«Это не так, – продолжал спорить сын. – Зачем мне, к примеру, знать всю таблицу Менделеева, если завтра она мне не понадобится. Зачем мне зубрить все законы физики, если они не работают в моем мире. Зачем мне знать бесконечные математические формулы? Зачем… зачем… зачем?»
«Ты еще молод и горяч в своих выводах. Даже если сегодня тебе кажется, что физика и химия – это не твое будущее, даже если сегодня ты думаешь, что все про себя уже узнал, то я тебе скажу, что это не так. Жизнь течет и меняется как вода, никогда поток не спросит у камня разрешения проложить свой путь, он просто снесет камень с дороги. Такой уверенный и упертый камень, считающий, что он здесь лежал сто лет и будет лежать еще двести, потому что он КАМЕНЬ, будет смыт и сточен водой, как только она до него доберется.
Жизнь любит гибкий подход к ней. Завтра полно новых возможностей, и чем больше знаний, опыта и навыков у тебя за спиной, тем больше шансов у тебя все эти возможности взять и использовать. Поэтому, когда ты учишься на отлично, то воспитываешь в себе упорство и усилие. И ты понимаешь, что в жизни иногда бывает непросто, иногда надо напрячься, иногда надо проявить дисциплину. И это помогает тебе в будущем достигать новых высот, покорять новые вершины и быть победителем!»
Андрей во многом с ним спорил, но в этом молчаливо соглашался. Отец научил его планово подходить к любым задачам. «Нет нерешаемой задачи, есть только чуть более сложное и долгое ее решение», – его слова, поселившиеся в нем и выковавшие его характер.
«Неважно, какое препятствие приготовила жизнь на твоем пути, неважно, каким трудным оно тебе кажется, – говорил отец. – Если ты веришь в себя и превращаешь проблему в задачу, составляешь план действий и поэтапно, как бы тяжело ни было, начинаешь задачу решать, то рано или поздно ты ее решишь. А решив ее, ты подойдешь к финишу совсем другим, нежели ты был на старте, ты подойдешь победителем. Потому что ты смог победить свое «не могу и не хочу», ты смог это сделать собственными усилиями и действиями. В такие моменты ты понимаешь, что тебе все по плечу, стоит только захотеть и начать действовать.
В нашем мире бесконечных начинаний очень мало людей доводят дело до конца. Сын, стань тем, кто это делает всегда. Стань тем, кто каждое свое начинание, несмотря ни на какие сложности, реализует в полной мере. Возможно, сделав это, в конце очередного пути ты поймешь, что это тебе было не нужно, но ты точно этого не узнаешь, если не сделаешь этого. И, скорей всего, ты будешь много раз сожалеть в дальнейшем, что не сделал, не довел, бросил на полпути. А затем это войдет у тебя в привычку, привычка станет твоим характером, а твой характер – это ты.
Поэтому, Андрей, – говорил он ему, – если хочешь себя найти, то я желаю тебе этого, ты всегда можешь обращаться ко мне за помощью. Но знай, что пока ты ищешь себя – учись. Все: хорошее и плохое, все, что дает тебе жизнь, принимай это как урок. Чем большими навыками ты будешь владеть в разных сферах, тем сильнее ты станешь. А для того, чтобы огонь познания всегда горел в тебе, научись в каждом деле видеть что-то хорошее. Даже в самом паршивом деле всегда можно найти плюсы. Учись, сын, и, возможно, это один из основных уроков, которые нам приготовила жизнь».
«Сегодня очень странный день, – подумал Андрей. – Сначала я осознал, что не хочу принимать факт, что отца когда-то не станет, и не просто это осознал, а понял, что с этим «не станет» как будто и я стану уже не целым, как будто моя жизнь изменится. А сейчас вообще невероятное, впервые я нашел в своем прошлом и в отношениях с отцом что-то хорошее, чему он меня научил.
Мне всегда казалось, что его не было в моей жизни, даже в те минуты, когда меня могло не стать, и я всегда считал, что он ничего не давал мне, кроме престижного образования и бытового комфорта. Возможно, это эгоистично и нагло, но этого мне было мало. Однако сейчас, в этот миг настоящего, я осознал, что есть кое-что, за что я могу его благодарить.
Удивительно! Это все незнакомка, она как будто перевернула меня и мою жизнь с ног на голову. Я не знаю, куда меня это приведет, но мне начинает все это нравиться!»
Эти мысли застали его на балконе номера отеля, откуда открывался потрясающий вид на море. Он очень любил этот отель и бронировал заранее всегда именно этот номер, потому что только у него был такой балкон. Балконище по размерам был как отдельная комната, там он заваливался на уютную софу и наблюдал безграничный горизонт уходящего солнца.
Погружаясь в эти каждый раз неповторимые закаты, он очень много думал о своей жизни и рисовал свои цели на небе, представляя, как они растворяются в лучах и уходят за горизонт, а дальше Вселенная собирает их в свое лукошко и заботливо несет их ввысь, туда, где им суждено стать реальностью и пролиться на его жизнь новыми возможностями и победами.
А еще он обожал этот номер, потому что с утра мог проделать всю первую серию аштанга-йоги, находясь под небесами. Йогу он открыл для себя около семи лет назад и, попробовав много из различных методов, остановился на классике. Из всех направлений аштанга оказалась для него самой мужской, самой динамичной, самой активной и самой вызывающей.
Каждое занятие она бросала ему вызов: придешь, сделаешь или сорвешься, поленишься?! Она всем своим комплексом твердила «хлюпикам здесь не место, я, как и Москва, слезам не верю. Хочешь продвижения – заплати. Отдай мне свои упорство, терпение, выносливость и настойчивость».
Аштанга была похожа на типаж женщин, которые заставляли сердце Андрея биться ускоренно. Она, как и эти милые создания, была, на первый взгляд, норовиста, колюча, строга и непреклонна – закрытая дверь, которая на самом деле так и ждет, чтобы просто к ней подошел тот, кто достоин ее открыть. И спустя время дверь сначала приоткроется, но в дальнейшем, если ты останешься верен выбранному пути, она распахнется во всю ширь – и в ответ ты получишь безграничный поток света, энергии, силы. Это будут ощущения, которые лежат выше общедоступных наслаждений, это будет подарок Вселенной.
