Александр Михайловский
Разминка перед боем

– Ваше императорское высочество, – твердо ответил цесаревичу Шумилин, – ваше будущее уже не будет таким, как наше прошлое. И все из-за нас. Мы вмешались в ход течения истории. Казалось, вмешательство наше незначительное, но оно произошло, изменения нарастают, и дальше все пойдет по-другому. Поэтому я пока не смогу выполнить вашу просьбу… В ваших же, между прочим, интересах.

Цесаревич разочарованно вздохнул и, немного помолчав, продолжил:

– Сестра рассказала мне о том, что в вашем времени живут удивительные люди, совершенно не похожие на нас. У вас замечательные машины и механизмы, которые помогают вам в жизни. Папа рассказал немного о боевой технике, которая его ужаснула. Как мне хочется на все это посмотреть! Это не простое любопытство, Александр Павлович. Ведь когда-нибудь и я стану императором. Мне, конечно, очень хотелось бы, чтобы это случилось как можно позже. Но когда-то это все же произойдет. И мне надо научиться всему тому, что знаете вы, чтобы не наделать ошибок, которые были сделаны мною в вашем прошлом. Я хочу, чтобы Россия стала сильной и могучей державой, которой был бы не страшен ни один супостат.

«А что, этот молодой человек прав, – подумал Шумилин. – Рассуждает он вполне здраво. Надо будет, действительно, переговорить с Николаем, чтобы отпустил его к нам. Это будет своего рода «стажировка» будущего самодержца. Хуже, во всяком случае, от этого не станет. Заодно он у нас вылечится от либеральной золотухи, которая в нашей истории доведет его до взрыва на Екатерининском канале».

– Хорошо, – Шумилин прервал затянувшееся молчание, – с вашего позволения, я буду называть теперь вас Александром – естественно, в отсутствие посторонних. В нашем времени не употребляются титулы и звания. И обращение к вам «ваше императорское высочество» может вызвать у моих современников в лучшем случае недоумение. Так вот, я обещаю, что переговорю с вашим отцом и постараюсь убедить его дать вам разрешение на путешествие в Петербург XXI века.

Обрадованный цесаревич откланялся. Выйдя из Аничкова дворца, он на третьей скорости помчался в Зимний, чтобы там начать обработку своего венценосного родителя, упрашивая дать добро на межвременной вояж. А Шумилин опять лег на диван, чтоб хоть немного отдохнуть и, если повезет, то и поспать полчасика. Но мечтам его опять не суждено было сбыться.

В коридоре послышались чьи-то голоса. Через полминуты в комнату вошли граф Бенкендорф и Сергеев-старший. Они были чем-то взволнованы.

– Извини, Палыч, – сказал Виктор, – но похоже, что события придется ускорить. Люди Александра Христофоровича сумели выяснить, что помимо поляков нашлись и местные «несогласные», которые замышляют что-то вроде нового 14 декабря. Хотя пока они лишь ведут крамольные разговоры, но ведь и господа с Сенатской площади тоже начинали с болтовни в светских салонах и масонских ложах. А закончили вооруженным мятежом.

Так что одевайся и поехали с нами в Зимний. Ты в таких делах разбираешься лучше меня. Надо немедленно доложить императору все, что нам удалось узнать…

Клубок змей

Император, похоже, не на шутку был встревожен происходящим. Это было видно по его внешнему виду. Всегда спокойный, подчеркнуто флегматичный, сегодня он был не похож на самого себя. И его можно понять. Начавший свое царствование с мятежа на Сенатской площади, когда решался вопрос не только о власти, но и о жизни всей царской фамилии, Николай не хотел повторения событий 1825 года.

– Добрый день, Александр Павлович, – приветствовал он Шумилина, – я полагаю, что граф ввел уже вас в курс дела. Нам удалось получить сведения о том, что некоторые из высокопоставленных особ желали бы выступить против своего монарха. И связано это с отставкой вице-канцлера Нессельроде.

Шумилин на минуту задумался, а потом уверенно произнес:

– Григорий Александрович Строганов?

Император недоуменно посмотрел на Александра, а потом укоризненно сказал Бенкендорфу:

– Граф, но я же просил вас не называть пока никаких имен!

– А я и не называл, ваше величество, – ответил немного обиженный Бенкендорф, – похоже, Александр Павлович сам обо всем догадался.

Николай вопросительно посмотрел на Шумилина:

– Скажите, друг мой, все ли в вашем времени так же, как и вы, осведомлены о хитросплетениях и интригах моего царствования?

– Нет, ваше величество, – ответил Александр, – но в свое время я всерьез занялся изучением тайны гибели Пушкина. Вот оттуда-то и растут ноги всего этого змеиного клубка. Позвольте мне выслушать то, что удалось выяснить Александру Христофоровичу, после чего я добавлю кое-какие недостающие детали этого дела.

Бенкендорф вопросительно посмотрел на императора и, дождавшись его кивка, начал излагать суть событий. Агентам удалось узнать следующее.

Граф Григорий Александрович Строганов был единственным сыном барона Александра Николаевича Строганова, действительного тайного советника и члена Санкт-Петербургского Английского клуба. Заведение сие фактически было масонской ложей. В нем тамошние вольтерьянцы оттачивали остроумие, высмеивая «варварские нравы и пороки» русского народа, представителями которого члены этого клуба, надо полагать, себя не считали.

В 1778 году барон Строганов отправил сына в путешествие по Европе вместе с кузеном – Павлом Строгановым, и его воспитателем Шарлем-Жильбером Роммом.

Это была весьма примечательная личность. Сын королевского прокурора остался во Франции, стал отъявленным якобинцем, голосовавшим за смертный приговор королю Людовику XVI. Нетрудно догадаться – чему учил юных Григория и Павла Строгановых месье Ромм. Григорий, правда, узнав о кончине отца, уехал из Франции. А вот Павел принял участие в штурме Бастилии и был принят в Якобинский клуб.

Григорий Строганов решил стать дипломатом. В 1804 году его направили посланником в Мадрид. Но в 1808 году при приближении к столице Испанского королевства войск Наполеона он в панике бросил дипломатическое представительство на произвол судьбы и бежал в Россию. Однако связи и богатство помогли ему остаться на плаву. В 1812 году он стал посланником в Стокгольме, а в 1816 году – в Константинополе.

Еще один зигзаг карьеры Григория Строганова – после событий 14 декабря его назначили членом Верховного уголовного суда по делу декабристов.

Все это императору и Бенкендорфу было хорошо известно. Так же, как и то, что граф Строганов – графское достоинство он получил в 1826 году – был в близких отношениях с вице-канцлером Нессельроде.

Был у них общий знакомый – голландский посланник барон Луи Геккерн, и его «приемный сын», а на самом деле – сексуальный партнер, Жорж Дантес – убийца Пушкина. Именно Строганов и его супруга Юлия Павловна были посажеными отцом и матерью на свадьбе сестры Натали Пушкиной – Екатерины Гончаровой – с Жоржем Дантесом. Именно Строганов, по словам современников, «отличавшийся знанием всех правил аристократической чести», «объявил Дантесу решительно, что за оскорбительное письмо непременно должно драться». То есть фактически подписал Пушкину смертный приговор.

Вот такая складывалась цепочка: Нессельроде – Григорий Строганов – его сын Александр Григорьевич Строганов, в настоящее время министр внутренних дел Российской империи. Я полагаю, что недавний инцидент с бывшим петербургским обер-полицмейстером Кокошкиным, когда под стражу угодил уважаемый Виктор Иванович Сергеев, был далеко не случаен. Учитывая, что у этих лиц были обширные знакомства и немалые состояния, можно было ожидать от них любых действий как против императора, так и против его гостей из будущего.

Попытка захвата Шумилина на Фонтанке показала, что британцы уже что-то заподозрили. Вполне вероятно, что этими подозрениями они поделились со своими конфидентами из российского высшего света.

Высказав свои мысли Николаю, Шумилин стал ждать, что ответит ему император. Немного помолчав, царь сказал:

– Александр Павлович, как я вижу, вы неплохо разбираетесь в наших делах. Я попрошу вас вместе с графом Бенкендорфом обобщить все имеющиеся у вас сведения, тщательно все взвесить и решить – смогут ли сторонники бывшего вице-канцлера выступить в самое ближайшее время или нет. И какие при этом у них реально могут быть силы. Это очень важно.

Не стоит забывать и о заграничных связях Нессельроде и Строганова. А также и об их масонских связях. Я своим рескриптом от 21 апреля 1826 года объявил, чтобы все лица, имевшие прикосновение к масонству, дали подписку о том, что они вышли из лож и обязуются больше в них не входить. Но я знаю, что кое-кто, дав такую подписку, продолжали считать себя масонами. И самое главное, поддерживают связи с зарубежными ложами.

И еще – прошу вас не забывать о польских злодеях, которые сидят в усадьбах своих сторонников. Они могут быть связаны с людьми, о которых мы только что говорили. Александр Павлович обещал помочь нам в их аресте. Конечно, у меня достаточно жандармов и войск, чтобы взять их разбойничьи гнезда штурмом. Но в завязавшейся схватке могут погибнуть невинные люди. Злодеи при этом тоже будут убиты. А нам желательно, чтобы они остались живы и их можно было допросить.

– Ваше величество, – сказал Шумилин, – операцию по задержанию польских боевиков мы уже прорабатываем. Руководить ею будет мой сын Вадим. Он служит в спецподразделении, которое занимается задержанием преступников. Им часто приходится делать это в жилищах, проникая туда через выломанные двери и окна. При этом преступники оказывают отчаянное вооруженное сопротивление, и бойцы спецподразделения должны уметь действовать так, чтобы захватить преступников и остаться целыми и невредимыми.

Кстати, ваше величество, ротмистр Соколов, которого вы отправили к нам на стажировку, прошел обучение у моего сына. Конечно, по сокращенной программе, но кое-чему его все же научили.

– Это очень интересно, – сказал Николай, – Александр Павлович, а можно ли посмотреть на то, чему его там у вас научили? Как бы это все организовать?

– Ваше величество, – ответил Шумилин, посмотрев на Сергеева, – я думаю, что завтра после полудня вам это можно будет показать на Черной речке. Вот Виктор Иванович нам в этом поможет.

– Хорошо, господа, – сказал Николай, показывая, что разговор закончен и пора прощаться. – До завтра. Граф, а вы останьтесь, мне надо с вами посоветоваться.

Коммунальная квартира

А чем занималась Ольга? У нее был свой фронт работ. «Кузина-белошвейка» расположилась в комнате, смежной с покоями дочерей Николая. Правда, одна из них, Мария, вышла недавно замуж и жила в другой половине Зимнего со своим мужем. А вот Адини и ее старшая сестра Ольга жили в своих девичьих комнатах, расположенных на первом этаже – под апартаментами императора и его супруги. То есть фактически Ольга жила в царских покоях. Так как на первом этаже и на третьем, где располагались покои императора, не было столовых, то вся царская семья обедала на втором этаже – в покоях императрицы Александры Федоровны.

Видимо после небольшого совещания с женой, Николай пригласил Ольгу обедать вместе с ними. Конечно, такой поступок был вопиющим нарушением дворцового этикета, но император, в предчувствии глобальных перемен, махнул на это рукой.

Так Ольга познакомилась с большой царской семьей. Впрочем, многих из них она уже знала. Ну, а те, кто еще не были знакомы с гостьей из будущего, с любопытством смотрели на таинственную «Ольгу Валериевну», которая, не обладая пышными титулами и ранее никому не известная, тем не менее пользовалась уважением у государя и его супруги.

Этот момент оценили не только лакеи и слуги, но и некоторые вельможи. С Ольгой стали почтительно раскланиваться при встрече украшенные орденами генерал-адъютанты, министры и главы департаментов, прибывшие на доклад к царю.

Ну, а вещи, которые Ольга привезла из будущего, произвели настоящий фурор у членов царской семьи. Императрица, по совету Ольги вымывшая волосы с шампунем, была удивлена их ароматом, мягкостью и пышностью. Туалетные воды и духи из будущего вызвали у фрейлин Александры Федоровны бешеную зависть.

А когда на прогулке она и Адини вышли не с обычными кружевными зонтиками, а с дамскими зонтиками-автоматами, которые эффектно раскрылись над их головами после нажатия на кнопку, восторгам у окружающих их дам не было конца. Хотя с точки зрения Ольги, кружевной зонтик из XIX века был гораздо красивее изделия китайского ширпотреба, княгини и графини не могли отвести глаз от их зонтиков, украшенных ярким китайским орнаментом и фигурками драконов.

Ольге с ходу предложили бешеные деньги за ее зонтик. Она отказалась, после чего предложенная ей сумма выросла вдвое. В общем, пришлось срочно заканчивать прогулку и возвращаться во дворец. Ольга подумала, что надо будет при следующем походе в прошлое закупить партию зонтиков. Подобное изделие, подаренное нужному человеку, может помочь решить многие сложные вопросы.

Пока мужчины занимались шпионскими игрищами, Ольга внимательно наблюдала за бытом обитателей Зимнего дворца. Она сделала вывод, что бездельниками и сибаритами членов царской семьи назвать было бы несправедливо. Настоящим работягой оказался сам император Николай I, который порой трудился целыми днями, оставляя на сон три-четыре часа.

Не менее тяжелым был труд и императрицы Александры Федоровны. Она, правда, государственные вопросы не решала, но на ее попечении находились многие учебные заведения, сиротские дома и богадельни. Императрица регулярно посещала их, выслушивала жалобы и пожелания и старалась помочь своим подопечным.

Царские дети учились, и график их занятий был таков, что его, пожалуй, не выдержали бы и старшеклассники из XXI века, готовящиеся к ЕГЭ. Они учили языки, причем сразу несколько, литературу, историю. Мальчики занимались строевой и физической подготовкой, изучали военное дело, а девочки учились музыке, рисованию и рукоделию. На праздную жизнь у них просто не оставалось времени.

Ольга, чтобы не выглядеть белой вороной среди трудяг Романовых, решила заняться тем, что хорошо умела делать – шитьем. Первое же ее платье, которое она скроила и сшила для Адини, вызвало восторг у самой великой княжны и ее сестер. Николай и его супруга, посмотрев на продукцию фирмы «Ольга Румянцева энд Компани», после недолгого обсуждения пришли к выводу, что платье это, конечно, очень красиво и прекрасно подходит Адини. Но для взрослой дамы оно несколько смелое. Впрочем, чуть позже Александра Федоровна, оставшись с Ольгой наедине, смущаясь и краснея, сказала, что хотела бы, чтобы и у нее тоже появилось такое платье.

Ну, и помимо всего этого Ольга занималась лечением Адини. Алексей Кузнецов дал ей сумочку с лекарствами и наставление, где подробно было расписано: что, как, когда и сколько давать девушке. Часть лекарств следовало принимать в виде таблеток и пилюль, а часть – в виде инъекций.

Ольга, в свое время вынужденная ежедневно ставить уколы больной тетке, неплохо освоила это деликатное дело. Она захватила из будущего необходимое количество одноразовых шприцев и теперь сама колола бедную девушку. Впрочем, та переносила уколы спокойно, говоря Ольге, что «ей совсем не больно».

Так оно или нет, но доморощенной медсестре очень жалко было вонзать иглу в нежную девичью попку. С другой стороны, гораздо хуже было бы, если девушка через четыре года умерла бы в самом расцвете лет, как это произошло с ней в реальной истории.

Наблюдая за жизнью царского дворца, Ольга невольно вспомнила коммунальную квартиру, в которой ей довелось провести детские годы. Помимо членов царской фамилии и придворной челяди в Зимнем жило много разных интересных людей.

Взять, к примеру, арапов. Это были натуральные негры, жившие при дворе царя. Всем известен «арап Петра Великого», ставший предком Александра Сергеевича Пушкина. Вся служба выходцев из Африки заключалась в том, что, вырядившись в пышные восточные одежды, они торжественно открывали и закрывали двери в царских покоях. За такое нехитрое занятие негры получали довольно высокий денежный оклад – до двухсот рублей в год. И это при том, что они были полностью на казенном коште.

Правда, не каждый, у кого была черная кожа, мог попасть в число счастливчиков. В первую очередь во дворец брали тех, кто был выше ростом и черней кожей. Вновь поступивших крестили, после чего они считались принятыми на царскую службу. Дети, рожденные от придворных арапов, в свою очередь занимали вакантные места своих родителей. Например, у Николая был арап, имя и фамилия которого мало походили на африканские: Александр Алексеев.

Среди придворных арапов оказалось немало тех, кто сбежал в Петербурге с торговых кораблей САСШ и пришел наниматься на службу в Зимний дворец. Дабы не допустить международных скандалов, императорская казна выплачивала бывшим владельцам чернокожих рабов компенсацию. Ранее бесправные и забитые американские негры вольготно жили на царских хлебах. Им даже разрешалось вывозить из САСШ свои семьи и посещать родственников во время отпусков.

Отношение к слугам в Зимнем дворце было почти патриархальное. Многие из них служили российским монархам уже в третьем или четвертом поколении, строго следуя всем правилам и предписаниям.

Были, конечно, и воришки. Но на мелкие кражи дворцовое начальство смотрело сквозь пальцы, считая, что таким образом оно как бы доплачивает служителям Зимнего, получавшим сравнительно небольшое жалованье. Слуги, в свою очередь, показывали, что они ценят доверие батюшки-царя и берегут его имущество.

Недавно, в январе 1840 года, после Высочайшего выхода, при уборке парадных залов слуги нашли потерянную бриллиантовую пуговицу. О находке они немедленно доложили по инстанции. Выяснилось, что эту драгоценную пуговицу от парадного платья потеряла великая княжна Мария Михайловна. Слуг щедро наградили «за честность».

В свободное время Ольга связывалась по рации с Аничковым дворцом и узнавала последние новости. Ей было скучно без друзей, но, как сказал ей Шумилин, скоро многое в столице и стране должно измениться. И тогда они будут чаще видеться. А пока Ольга плотнее входила в царское окружение и наблюдала за тем, что происходит вокруг Николая.

* * *

В условленное время к Аничкову дворцу подъехала карета Дворцового ведомства. Лакей сообщил господам Шумилину и Сергееву, что им следует отправиться «в известное место». То есть к Черной речке, где должны были состояться показательные выступления Сергеева-младшего.

Накануне туда выезжал Сергеев-старший, с нанятыми плотниками соорудивший что-то вроде импровизированной штурмовой полосы. Рассчитавшись с рабочими, он дождался кратковременного открытия портала и договорился с сыном и племянником о порядке проведения и о сценарии будущего мероприятия.

Предков надо было сразить наповал. Естественно, не в прямом, а в переносном смысле. То есть показать им все, на что способны люди, которых долго и профессионально учили убивать и калечить своих ближних.

У церкви Рождества Иоанна Предтечи на Каменноостровском проспекте их поджидала карета, в которой находились Николай I, граф Бенкендорф, цесаревич и, к удивлению Шумилина, Адини.

Поздоровавшись с ними, император шутливо развел руками:

– Александр Павлович, Виктор Иванович, вот не смог я устоять перед просьбой Адини. Эта егоза хочет посмотреть на воинские упражнения ваших сыновей.

– Папа! – укоризненно воскликнула Адини. – Я ведь уже была там! И мне можно видеть людей из будущего. Они такие…

Тут девушка неожиданно зарумянилась и замолкла.

Император посмотрел на нее и покачал головой. Он что-то хотел сказать, но передумал и предложил всем сесть в кареты.

– Давайте отправимся к месту, где нас, наверное, уже ждут, – сказал он. – Я думаю, что отважным молодым людям будет что нам показать.

На уже хорошо знакомой всем поляне кареты остановились. Пассажиры вышли и пешком отправились к тому месту, где над густыми зарослями кустарника виднелся шест с привязанной к его верхушке успевшей полинять красной тряпице.

– Гм, – задумчиво сказал Николай, оглядывая пустую поляну, – похоже, что мы пришли сюда первые…

– Ошибаетесь, ваше величество, – раздался знакомый всем голос. – Мы уже здесь.

Царь посмотрел по сторонам, но никого не увидел.

Неожиданно ожили два куста. Они зашевелись, выпрямились, и все увидели, что никакие это не кусты, а Николай Сергеев и ротмистр Соколов, одетые в странную одежду, которая, как показалось императору, состояла сплошь из лоскутков и ленточек всех оттенков зеленого цвета.

От неожиданности Адини вскрикнула, а граф Бенкендорф непроизвольно закрыл собой Николая.

– Ах, какие шутники! – со смехом воскликнул император. – Как вы ловко спрятались! В двух шагах от вас прошел бы и не приметил!

– Ваше величество, – степенно стал объяснять Шумилин, – это маскировочный костюм «кикимора». Хорош для охотников, а также для тех, кто скрадывает двуногую дичь.

– Удивительно! – сказал граф Бенкендорф. – Все так просто. И почему я не додумался до этого, когда со своим партизанским отрядом воевал с Наполеоном? А на Кавказе такие костюмы позарез нужны нашим казакам и егерям.

Цесаревич и Адини не отрывали взгляда от улыбающихся Сергеева-младшего и Соколова. Причем девушка во все глаза смотрела только на Николая, чувствуя, что сердечко у нее вдруг быстро-быстро забилось, а лицо запылало.

– Ваше величество, – сказал Сергеев-младший, – сейчас к нам подойдет подкрепление. А мы, с вашего позволения, пробежимся по кругу и посмотрим, нет ли здесь того, чье присутствие нежелательно.

Скинув «кикиморы» и оставшись в обычных «цифровых» камуфляжках, они рысцой побежали вдоль периметра «зоны особого внимания». Остальные стали с нетерпением ожидать открытия портала.

Как оказалось, для людей XIX века нынешний день стал днем сюрпризов. Когда сияющий изумрудный ободок, появившийся в воздухе, раскрылся полностью, император, а за ним цесаревич и Адини, вздрогнули от неожиданности. Из темного ангара на зеленую поляну вышли две черные фигуры с лицами, закрытыми черными шапочками. Один из пришельцев держал на поводке большого пса, черного, с коричневыми подпалинами и без хвоста.

Передав поводок своему спутнику, человек в черном подошел к императору и, встав по стойке смирно, отрапортовал:

– Ваше императорское величество, группа СОБР для демонстрации своих боевых возможностей прибыла. Разрешите начинать?

– Разрешаю, – сказал изумленный император.

И пришельцы начали…

Для начала Вадим и Денис – а это были они – показали присутствующим приемы рукопашного боя. Со стороны это было похоже на выступление акробатов, но как пояснил стоявший рядом Шумилин, бойцы лишь обозначали удары.

– В жизни, ваше величество, – сказал он, – удары не обозначаются, а наносятся в полную силу. И тогда тот, кому достанется такой удар, надолго выйдет из строя. Ребята сейчас вам покажут – какова сила их удара.

По его отмашке Вадим и Денис перестали мутузить друг друга и занялись привычным делом всех рукопашников-собровцев – раскалыванием кирпичей разными частями тела и ломанием досок. Император и Бенкендорф смотрели на все происходящее с удовольствием, цесаревич – с завистью, а Адини – с восхищением.

Тем временем вернулись из пробежки по окрестностям Сергеев-младший и ротмистр Соколов. Они присоединились к Денису и Вадиму, показав, что кое-что из их репертуара им тоже хорошо известно.

Расколов и разломав все, честная компания прошла на другую поляну, где было установлено несколько грубо сколоченных деревянных мишеней, изображавших человеческие фигуры. Никто из демонстраторов не пользовался огнестрельным оружием – ни к чему было привлекать внимание пальбой в роще. Но и колюще-режущими предметами все четверо владели неплохо. Денис метал ножи, Вадим – сюрикены. Брошенные умелой рукой, они попадали в цель.

Потом бойцы подошли к сколоченной из досок стене с вырубленной в ней дырой, имитирующей оконный проем. Начался показ способов проникновения в помещения. Как самостоятельно, так и с помощью товарищей.

Со стороны это выглядело довольно ловко. Раз-два – и человек рыбкой влетает в проем, а следом за ним – следующий…

Ну, а на десерт Вадим, уже снявший «балаклаву», показал возможности своего пса. Сникерс провел показательное задержание ротмистра, который надел импровизированный дрескостюм и изображал злодея, размахивающего руками и делающего угрожающие жесты. Сникерс с рычанием набросился на Соколова, сбил его с ног и, усевшись над ним, не давал пошевелиться.

В общем, император, цесаревич, граф Бенкендорф и Адини были впечатлены по полной. Цесаревич не мог скрыть восхищения, а его сестра, словно маленькая девочка, в восторге хлопала в ладоши и кричала: «Браво!»

Закончив свое выступление, бойцы подошли к царю. Николай с улыбкой смотрел на них.

– Да, господа, – сказал он, – не скрою, удивили вы меня, ей-богу удивили! С такими бравыми вояками не страшно идти даже на самого черта. Как вы всему этому научились?

– Как у Суворова, ваше величество, – бодро доложил Вадим Шумилин. – Тяжело в учении, легко в бою! Александр Васильевич еще говорил: «Вот, братцы, воинское обучение, господа офицеры, какой восторг!» К тому же в нашем времени есть весомый повод для усердной учебы. Будешь хорошо подготовлен – получишь лишний шанс уцелеть в бою.

– Да, теперь я вижу, что вы наверняка справитесь с этими разбойниками-поляками. А скажите, Александр Павлович, – царь обратился к Шумилину, – можно ли научить всему этому с десяток-другой моих казачков? Они у меня молодцы хоть куда.

– Думаю, что сие вполне возможно, ваше величество, – сказал Шумилин, переглянувшись с сыном. – Мы готовы вам помочь. Но об этом лучше поговорить отдельно.

– Отлично, – сказал Николай, – а теперь я прошу всех вас отобедать со мной. Мы немедленно отправимся в Аничков дворец и там продолжим разговор…