Александр Михайловский
Разминка перед боем
© Александр Михайловский, Александр Харников, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
* * *
Авторы благодарят за помощь и поддержку Юрия Жукова и Макса Д (он же Road Warrior)
Пролог
Подполковник ФСБ Олег Щукин отложил в сторону фотографии, только что полученные от сотрудников службы Николая Николаевича – так на жаргоне конторы называли службу наружного наблюдения.
На этих фотографиях одна из фигуранток, находящаяся под колпаком и проходящая по этому делу под псевдонимом Модистка, стояла на Невском под ручку с невысоким мужчиной. И хотя Олег готов был поклясться, что ранее он не встречался с кавалером Модистки, лицо показалось подполковнику очень знакомым.
«Так, – подумал Щукин, – кого орлы Шумилина притащили на этот раз из прошлого?»
Олег встал из кресла и взял с книжной полки томик с портретами деятелей науки и искусства, живших и творивших в первой половине XIX века.
– Ага, вот он, – сказал сам себе подполковник. – А что, похож, очень похож. Ну, добро пожаловать в наш мир, Карл Павлович. Интересно, какие портреты и картины вы нарисуете, вернувшись в свое время? И как вам покажется наш век, прекрасный и безобразный одновременно?
На портрете в книге был изображен мужчина с небольшой рыжей бородкой и с пышной, такого же цвета шевелюрой. Похоже, что человек смертельно устал и мечтал лишь об одном – чтобы его все оставили в покое и не мешали думать о бренности бытия. Под этим портретом, точнее автопортретом, было написано: «Карл Брюллов».
Щукин потер ладонями седеющие виски. Потом он поставил книгу на место и задумался. Расскажи ему кто пару месяцев назад, что наружка будет пасти в Питере людей, которые пришли в наш мир из прошлого, он бы рассмеялся и посоветовал тому, кто сказал подобную ерунду, приберечь свои фантазии для очередного автора столь модных сейчас альтернативок.
Но факт остается фактом – в Санкт-Петербург XXI века зачастили гости XIX века. И одним из виновников подобного нашествия предков стал старый знакомый Щукина – Александр Павлович Шумилин.
Глава 1. Краковяк вприсядку
Вечер вопросов и ответов
Встреча путешественников во времени, вернувшихся из будущего, прошла бурно. Император с трудом сдержался, чтобы не броситься навстречу любимой дочери. А цесаревич так просто впал в ступор и, разинув рот, наблюдал за появлением из ниоткуда портала и выходившими оттуда людьми, в числе которых узнал свою младшую сестру Адини. Александр почувствовал даже зависть к ней – ведь она уже побывала там, а он, который с рождения был первым во всем, еще нет.
Николай тепло приветствовал прибывших, обнял дочь, а потом участливо поинтересовался у Шумилина, здоров ли тот и не стоило ли ему еще немного подлечиться. Но Александр Павлович заверил, что готов хоть сию минуту приступить к своим обязанностям.
– Ваше величество, – сказал он императору, – я просто горю желанием побеседовать с мистером Паркером, который сделал меня временно нетрудоспособным. Думаю, он сейчас находится в состоянии, позволяющем задать ему несколько нескромных вопросов.
– Гм, Александр Павлович, – произнес Николай, – я, право слово, не совсем уверен, что вам надо спешить с работой. Отдохните хотя бы денек в Аничковом дворце. Да и Алексей Игоревич, которому я очень благодарен за лечение моей любимой Адини, побудет вместе с вами.
– А он и так побудет со мной, – улыбнулся Шумилин, – без его помощи мне не обойтись при допросе этого британца.
– Александр Павлович, – озабоченно спросил Николай, – надеюсь, что вы не будете полосовать его хирургическими ножами и прочими орудиями пыток.
– Нет, что вы, – вступил в разговор доктор Кузнецов, – все будет гуманно. Просто мистер Паркер внезапно испытает страстное желание облегчить душу. И расскажет нам даже то, что сам давно уже забыл. Впрочем, ваше величество, то, о чем мы сейчас говорим, не для ушей вашей очаровательной дочери. – Алексей кивком указал на Адини, оживленно о чем-то беседующую с цесаревичем.
– Да, пожалуй, вы правы, – сказал Николай, озадаченно потерев подбородок. – Надеюсь, вы покажете мне потом на вашем приборе – как вы его называете, ноутбуке, – что рассказал вам этот британец. Пока же прошу всех пройти к каретам, которые доставят вас в Аничков дворец. А мы с цесаревичем и Адини отправимся в Зимний.
– Папа, – неожиданно спросила Александра, – а нельзя ли взять с собой во дворец Ольгу Валерьевну? Во время моего путешествия в будущее она ухаживала за мной, помогала. Папа, я хочу, чтобы Ольга Валерьевна и дальше была рядом со мной… – и Адини капризно надула губки.
Николай укоризненно посмотрел на дочь.
– Адини, а ты спросила у мадам Ольги, хочет ли она этого? Ведь она человек свободный, и ей самой решать – где быть и с кем.
– Ваше величество, – вступила в разговор Ольга, – я буду рада быть рядом с вашей очаровательной дочерью. Она замечательная девушка, и общение с ней доставляет мне удовольствие. Тем более что мое присутствие будет необходимо для того, чтобы лечение Александры Николаевны шло успешно.
– Если это так, то я не возражаю и буду рад видеть вас, Ольга Валерьевна, гостьей в моем дворце! – воскликнул император. – Прошу вас пройти в мою карету.
Немного переведя дух в Аничковом дворце, Шумилин и Кузнецов собрались и в сопровождении Дениса и ротмистра Соколова на карете отправились в Шлиссельбург. У них было письмо к коменданту «Русской Бастилии» с разрешением допросить британского шпиона.
В Шлиссельбурге они оказались лишь вечером. Солнце уже подошло к горизонту, когда лодка причалила к пирсу у ворот крепости. Комендант, внимательно прочитав разрешение, подписанное лично императором, подозрительно покосился на пеструю компанию, но ничего не сказал и вместе с ними отправился в Секретный дом, где содержался мистер Паркер.
Заскрежетал ключ в замке, со скрипом открылась дверь. В камере на жестком деревянном топчане в сером арестантском халате сидел арестант, успевший уже зарасти рыжей щетиной. Он с ненавистью посмотрел на пришедших и, не говоря ни слова, отвернулся от них, уставившись в стенку.
– Хау а ю, мистер Паркер, – поздоровался с ним Шумилин. – Как вам наша тюрьма? С Ньюгейтской каталажкой ее, конечно, не сравнить – слишком она чистая и сухая. Да и крыс с насекомыми здесь нет.
– Кто вы такой, и что вы от меня хотите? – произнес, наконец, британец. – И на каком основании меня здесь держат?
– А вы не знаете? – вопросом на вопрос ответил Шумилин. – За подобную попытку нападения на человека с целью его похищения в вашей старой доброй Англии можно угодить как минимум на каторгу. А то и прямиком в петлю.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – попытался включить дурку англичанин, – я ни в чем не виноват и не понимаю, в чем меня обвиняют.
– Мистер Паркер, – миролюбиво сказал Шумилин, – не будем терять время. У нас его мало. Я предлагаю добровольно ответить на наши вопросы, после чего взять лист и перо и написать покаянное письмо русскому императору с просьбой прощения и помилования. Лишь в этом случае у вас появится шанс когда-нибудь снова увидеть берега родной Британии. Вы согласны с таким вариантом?
Мистер Паркер покачал головой и снова тупо повторил:
– Я ни в чем не виноват…
– Ну что ж, – Шумилин вздохнул, – видит Бог, я не хотел этого. Дмитрий, Денис, снимите с этого джентльмена халат и закатайте правый рукав его рубашки.
Легко преодолев вялое сопротивление британца, ротмистр и Денис приготовили английского шпиона к инъекции. Доктор Кузнецов, все это время индифферентно стоявший у входа в камеру, расстегнул свой саквояж и достал из него шприц-тюбик с пентоталом натрия, который в просторечии называют сывороткой правды.
Мистер Паркер с ужасом наблюдал за тем, как Алексей ваткой со спиртом протер его предплечье, а потом ловко, с первого раза нашел вену и медленно ввел туда пентотал. Англичанин, ожидавший страшную боль, так ее и не почувствовал. Вместо боли он ощутил сонливость, люди, стоящие вокруг, стали вдруг маленькими, а то, что он так не хотел говорить этим людям, само по себе всплыло в его мозгу. Ему страстно захотелось рассказать всё…
– Назовите свое имя, – услышал он, – кто вы и какое задание получили от мистера Стефенсона?
Вспыхнул яркий свет, и Паркер увидел, как один из русских поднял к лицу какой-то странный предмет, направив ему в лицо. Паркеру вдруг стало очень спокойно, захотелось поговорить с этими неожиданно ставшими ему симпатичными русскими. И он начал рассказывать то, что никогда бы не рассказал даже под самыми страшными пытками…
Очнулся мистер Паркер от резкого запаха. Доктор убрал клочок ваты, который держал у его носа. Британец увидел, что сидит на деревянном стуле у окна, а на столе стоит какой-то плоский чемоданчик из неизвестного ему материала. На внутренней крышке Паркер увидел, словно в зеркале, самого себя. И это изображение его голосом рассказывает такое, от чего у британца встали дыбом волосы.
– Ну вот, видите, – сказал ему русский, – все было совсем не больно. И зачем вы только упирались, капризничали? Все, что нам было надо, мы уже узнали. Хочу вас поблагодарить, мистер Паркер. Вы рассказали много для нас интересного. Жаль только, что после всего этого вам не стоит появляться в Британии. Думаю, что Нью-гейтом тут дело не обойдется. И судить вас не будут – придушат тайком, да и сбросят ночью в Темзу. Одним трупом больше, одним меньше – велика ли потеря…
– Что это было? – дрожащим голосом спросил Паркер. – Скажите, ради всего святого, кто вы и откуда? Вы не люди – вы посланцы Сатаны!
– Нет, мистер Паркер, – ответил Александр Павлович, – мы не имеем ничего общего с упомянутым вами джентльменом. Скорее, это вы, британцы, на короткой ноге с нечистым. А мы просто люди, которым не нравится, когда в их доме хозяйничают чужие.
Впрочем, у нас еще будет время об этом поговорить. И не пытайтесь наложить на себя руки. Наш добрый доктор, с которым вы уже имели честь познакомиться, может и мертвых поднимать со смертного одра. Только это будет для вас весьма неприятно. Так что ложитесь спать и думайте о чем-нибудь хорошем. Скажем, о том, что вы, в конце концов, остались живы, и что откровенные ответы на заданные вам вопросы могут продлить вашу жизнь и даже сделать ее не такой неприятной. Гуд найт, мистер Паркер.
Дверь захлопнулась, замок камеры проскрежетал в последний раз, и британец остался в полутьме узилища, погруженный в самые мрачные мысли.
А Шумилин со товарищи переночевали в домике коменданта крепости. А под утро, переправившись через протоку, сели в городе Шлиссельбурге в поджидавшую их карету и отправились в Петербург. Им было что рассказать и показать царю и графу Бенкендорфу.
Дворец – дело тонкое
Всю дорогу до Зимнего Адини рассказывала отцу о том, что она видела и что делала в Петербурге XXI века. Николай понимающе кивал, поддакивал, расспрашивал о некоторых, ему пока еще не понятных вещах. А цесаревич сидел и слушал с таким завистливо-удивленным выражением лица, что Ольге стало ясно – он не успокоится до тех пор, пока сам не побывает в будущем.
Подъезжая к дворцу, Николай еще раз напомнил Адини и Александру о том, что никто не должен знать о существовании портала и о контакте с людьми из XXI века. Немного подумав, император сказал Ольге:
– Мадам, я понимаю, что вы чувствуете себя в нашем мире несколько не в своей тарелке. Но я постараюсь, чтобы вы испытывали в моем скромном жилище, – тут Ольга усмехнулась, – минимум неудобств. Я прикажу обер-гофмейстерине, чтобы она подыскала для вас помещение.
– Папа, – встряла в разговор взрослых Адини, – пусть Ольга Валерьевна будет жить поближе к моей комнате. На первом этаже сейчас пустует комната сестры Маши, которая вышла замуж и перебралась с супругом на запасную половину дворца.
– Гм, – задумался Николай, – а почему бы и нет? Ольга Валерьевна, вас устроит подобный вариант?
Ольга, которой меньше всего хотелось оказаться на третьем этаже в знаменитом Фрейлинском коридоре с его комнатками-пеналами и с его постоянными интригами, согласилась на предложение Адини. К тому же во Фрейлинский коридор постоянно шлялись разные посетители: просители, знакомые девушек. И потому было бы нежелательно, чтобы человек из будущего находился в подобном «общежитии».
Во дворец они вошли с набережной Невы. Император лично проводил Ольгу в ее апартаменты. На новую обитательницу дворца с любопытством смотрели многочисленные слуги и лакеи обоего пола. На лице одного из них Ольга заметила странные красно-розовые пятна.
«Ага, – подумала она, – вот ты и попался, голубчик!»
Ольга вспомнила, что Шумилин сказывал ей о том, что в кабинете Николая Сергеев-старший собирался установить химловушку. Что это за птица такая, она знала. Лет десять назад, когда Ольга работала бухгалтером в одной конторе, какой-то мазурик повадился подворовывать из ящиков столов и шкафчиков. Поначалу на это не обращали внимания – ведь вор крал косметику и сладости. Но однажды, когда из оставленной в кабинете дамской сумочки пропал дорогой мобильник, терпение у руководства лопнуло, и оно пригласило в контору сотрудника милиции. Сыщик не стал заморачиваться, а просто установил в одном из кабинетов химловушку. На следующий день молодой парень – курьер – пришел на работу с лицом, покрытым разводами малинового цвета. Жулика с позором уволили.
Примерно такое же лицо было и у этого лакея. Ольга запомнила его, намереваясь позднее поговорить о нем с императором.
В комнатах дочерей императора таинственно исчезнувшую Адини с нетерпением ждали старшие сестры – Ольга и Мария. Они хотели с ходу наброситься на Адини, но увидев рядом с ней незнакомую женщину, вежливо поздоровались с той и, перекинувшись с сестрой несколькими ничего не значащими фразами, попрощались, обещав зайти позже.
– А ведь я уже здесь бывала, – оглядевшись по сторонам, сказала Ольга. – Только в наше время здесь находится музей Эрмитаж, в котором выставлены картины, скульптуры – словом, все, что представляет художественную ценность.
– Жаль, что я еще не побывала в вашем Эрмитаже, – задумчиво сказала Адини. – В следующий раз, Ольга Валерьевна, вы сходите туда со мной?
– Обязательно. Даст бог, у нас будет больше времени, и мы с тобой погуляем по городу пешком, – ответила Ольга. – Только, я смотрю, твой брат тоже рвется в будущее. Может, возьмем его с собой?
– Это как папа решит, – грустно сказала Адини, – он у нас строгий, но хороший. Я его очень люблю.
Ольга вздохнула. Своего отца она не помнила. Он был военным моряком и погиб во время шторма – его тральщик выбросило на скалы, и из команды спаслась едва ли половина.
Ну, а чем занимался в это время император? У него были на приеме граф Бенкендорф и Виктор Сергеев. Первый доложил царю о результатах работы его сотрудников, которые проверяли данные, полученные в ходе допроса пойманных на Фонтанке поляков.
Оказалось, что боевики – так с легкой руки Виктора стали называть задержанных – отловлены еще не все. Их в Петербурге было несколько десятков. Группами, по пять-семь человек, они жили в загородных имениях своих знатных соплеменников. В нужное время они, по указанию британского агента, использовались для проведения силовых акций.
Бенкендорфу удалось узнать, сколько боевиков в данный момент находятся в окрестностях столицы Российской империи и где именно.
Но само их изъятие было решено провести только по прибытии из Шлиссельбурга Шумилина и его спутников. Они по рации уже доложили Виктору Сергееву о том, что подъезжают к «Русской Бастилии». Следовательно, результаты беседы с мистером Паркером будут известны лишь завтра.
И еще. Через полчаса после начала их разговора у Виктора запищала радиостанция, и Ольга сообщила ему, что «рыбка клюнула, и осталось только ее подсечь». Среди дворцовых лакеев она заметила одного, который, похоже, пытался сунуть нос в царские дела.
Услышав об этом, Сергеев снял со стенки часы с кукушкой, в которые был вмонтирован видеорегистратор, и, достав из саквояжа ноутбук и переходник, скачал с него все, что там было записано. Потом он быстро просмотрел запись. На экране ноутбука появилась фигура, одетая в ливрею, которая осторожно перемещалась по кабинету императора. Вот она взяла со стола бумаги императора и стала их внимательно изучать.
Потом не в меру любопытный лакей сунул нос в коробку с химловушкой, схватился руками за лицо и быстро выбежал из кабинета.
– Граф, прошу вас найти этого мерзавца! – воскликнул рассерженный Николай, увидев на экране похождения лакея-шпиона.
– Александр Христофорович, – сказал Сергеев, – у него лицо в малиновых разводах. Эти пятна ничем не отмыть, но они сойдут сами недели через две.
Бенкендорф вышел из кабинета, чтобы сделать соответствующие распоряжения. Николай, немного успокоившись, тихо спросил у своего гостя:
– Виктор Иванович, а нельзя ли установить такие же устройства в других комнатах и покоях дворца? У меня не сто глаз, как у мифического Аргуса, и я не могу все видеть. А в моем доме порой происходят совсем уж недопустимые вещи.
– Можно, ваше величество, – сказал Сергеев, – только не все сразу. Надо поговорить об этом с Антоном Ворониным. Он в таких вещах разбирается лучше меня. Со временем надо будет оборудовать здесь наши системы безопасности, которые уберегут вас и ваше семейство от многих неприятностей.
Тут открылась дверь, и в кабинет вошел граф Бенкендорф, а за ним – камер-лакей, держащий за шиворот своего ливрейного коллегу, лицо которого было покрыто малиновыми разводами.
– Так что, ваше величество, – бодро отрапортовал он, – вот этот злыдень, Алешка Тимохин, который, как сказали их сиятельство, без спросу заглядывал в ваш кабинет.
– Значит, это ты, подлец, – грозно произнес царь, – забрался в мой кабинет и рылся в моих бумагах!
При виде разгневанного царя ноги у нашкодившего лакея подкосились, и он бухнулся на колени.
– Ваше величество, – жалобно заблеял он, – не виноват я, черт меня попутал. Это все тот англичанин виноват, будь он трижды неладен. Батюшка-царь, это все из-за хлебного вина, проклятого. Люблю я выпить, а жалованье у меня небольшое. Англичанин тот, Джоном его зовут, мне сначала давал ром бесплатно, а потом сказал, что больше просто так давать не будет, а только тогда, когда я буду следить за тем, кто приходит к государю, и кто что пишет. Каждый раз, когда я ему рассказывал об этом, он мне бутылку, а то и две рому или, как его… во, вспомнил – виски давал.
– Так, – грозно сказал Николай, – значит, ты, мерзавец, своего государя-императора за штоф спиртного продал? Ну, что мне с тобой делать – на каторгу тебя отправить, или в арестантские роты?
Немного пришедший в себя лакей снова залился слезами. Николай брезгливо поморщился и сделал рукой жест, показывающий, что он больше не желает видеть это ничтожество. Стоявший у двери камерлакей взял своего проштрафившегося коллегу за шкирку и почти волоком вытащил его из кабинета.
Николай, Сергеев и Бенкендорф переглянулись. Одну загадку они разгадали. Даст бог, остальные разгадают завтра с помощью Шумилина и его товарищей.
* * *
Сведения, которые Шумилину удалось узнать от британского агента, были очень важные. Впрочем, для Александра Павловича, который давно уже занимался историей тайной войны Англии против России, многое из сказанного мистером Паркером не было секретом. Но он знал эту тему в целом, подробности же британец выложил ему под воздействием сыворотки правды. А дьявол, как известно, в мелочах.
«Что же мы знаем о кознях, которые строят России британские джентльмены?» – размышлял Шумилин. Первое – это то, что всей подрывной работой в Лондоне заведует отъявленный русофоб, бывший посланник Британии в Константинополе, 35-летний Дэвид Уркварт. В свое время он совершил тайную поездку по территории Северного Кавказа, не контролируемого еще тогда русскими войсками, и приложил немало сил для того, чтобы Кавказская война продолжалась как можно дольше. Любое кровопролитие на Кавказе, по мнению Уркварта, шло только на пользу Британии. Вот что он писал:
«Сопротивляясь России, кавказские народы оказывают бесценную услугу Англии и Европе. Если русская армия захватит Кавказ, то уже никто и ничто не сможет остановить ее победную поступь дальше на юг, восток или запад и помешать царю стать полновластным хозяином в Азии и Европе».
Вернувшись в Лондон, Уркварт крепко поругался с премьером Англии Пальмерстоном, для которого некоторые высказывания бывшего дипломата оказались слишком уж радикальными. Разошедшийся не на шутку Уркварт публично заявил, что Пальмерстон подкуплен русским золотом. Скандал скандалом, но Дауд-бей – так немирные черкесы прозвали Уркварта – продолжал курировать тайные операции британских спецслужб против России.
«Значит, Уркварт… – подумал Шумилин. – В Лондоне этого орла нам пока не достать. Но в России его агентуру надо как следует проредить. Сложность этой задачи заключается в том, что у англофилов существует сильная моральная и материальная поддержка столичной знати. Все недовольные строгостями правления Николая I готовы сотрудничать с агентами любой иностранной державы. Эта традиция имеет давнюю историю. Достаточно вспомнить заговор против императора Павла I, который фактически возглавил посол Британии в Петербурге Чарльз Уитворт. Заговорщикам за убийство русского самодержца тогда было выплачено несколько миллионов золотых рублей».
Кстати, в данное время интересы Англии и Австрии совпадали – достаточно вспомнить бомбардировку Бейрута объединенным англо-австрийским флотом. А потому спецслужбы этих стран порой действовали сообща.
«Надо через связи мистера Паркера выйти на агентуру ныне отставленного от должности Карлуши Нессельроде. Думаю, что они помогут нам узнать много нового. И еще – с императором необходимо решить вопрос об отзыве из Лондона посла России Филиппа фон Бруннова». Он всегда держался в тени своего шефа, но вреда для русской дипломатии сделал не меньше его. Воспитанник ярого англофила графа Воронцова, фон Бруннов был замешан в скандале с печально известным «Дипломом рогоносца» – поговаривали, что именно он и написал его, – который стал поводом к дуэли Пушкина.
Фон Бруннов получал самое большое среди российских послов жалованье – 59 тысяч рублей. Для сравнения, российскому министру платили вполовину меньше – 20–30 тысяч рублей. Сколько он получал от своих зарубежных покровителей, о сем история умалчивает.
Александр попробовал поговорить на эту тему с ротмистром Соколовым, но тот сказал, что в годы, когда фон Бруннов бывал в Петербурге, он воевал на Кавказе. Хотя и там до него доходили известия о том, что немирным горцам помогают англичане. Среди добытого в качестве трофеев оружия попадались новенькие британские штуцеры. Кроме того, пленные горцы рассказывали, что их командирам помогают разрабатывать планы нападения на казачьи станицы и русские гарнизоны люди европейской внешности, между собой говорящие не по-русски.
Так, размышляя о делах зарубежных, они доехали до Петербурга. Для начала заглянув в Аничков дворец, они привели себя в порядок. Потом Шумилин связались по рации с Ольгой и попросил, чтобы она передала императору просьбу об аудиенции.
Через час Ольга сообщила, что император сам решил отправиться в Аничков дворец, чтобы подальше от чужих глаз и ушей обсудить новости. Похоже, что в Петербурге граф Бенкендорф и Сергеев-старший тоже зря времени не теряли.
Вскоре в коридоре раздались шаги, и в комнату вошел император в сопровождении графа и Виктора.
– Здравствуйте, господа, – с улыбкой приветствовал Николай всю честную компанию, – похоже, что вы не зря съездили в Шлиссельбург?
– Не зря, ваше величество, – ответил Шумилин. – Сей британец оказался весьма разговорчивым. Вот, убедитесь сами.
И Шумилин включил ноутбук. На мониторе появилась запись допроса английского резидента.
Николай и Бенкендорф с интересом познакомились с «исповедью» мистера Паркера. Их удивило то, что британец, словно сомнамбула, сидел на койке и послушно отвечал на вопросы, которые ему задавал Шумилин.
– Вот, граф, видите, как они допрашивают злодеев, – не удержался от комментария император, – и ведь никто не скажет, что его истязают. Удивительно… Впрочем, как и все то, что у вас в будущем.
Информация, которую сообщил Паркер в ходе допроса, заинтересовала Николая. Если ее сопоставить с уже известной ему, то получалась весьма удручающая картина – что-то вроде нового тайного общества. Только в этот раз целью заговора было не свержение самодержавия как таковое, а противодействие самостоятельной политике России, что в конечном итоге должно было привести к Крымской войне.
– Так-так-так, – сказал Николай, когда допрос закончился и Шумилин выключил ноутбук, – надо принимать срочные меры. Иначе эти господа могут устроить нам новое четырнадцатое декабря. Александр Христофорович, что вы думаете по этому поводу?
– Ваше величество! – воскликнул Бенкендорф. – Мы не допустим мятежа. Только отдайте приказ, и мы сотрем в порошок всех, кто злоумышляет против вас.
– Надо составить списки всех причастных к заговору, а также тех, кто работает на иностранные державы, – сказал Шумилин. – Ну, а потом накрыть сразу всех и провести показательный процесс. Пусть все узнают о том, как представители лучших дворянских родов пляшут под дудку заморских правительств.
– Александр Павлович, – попросил Николай, – не могли бы вы с графом Бенкендорфом заняться этим делом? Естественно, вам не стоит показывать себя, чтобы потом не возникло лишних разговоров. Хотя можно будет использовать при взятии под стражу злоумышленников одного из ваших головорезов, – и Николай с улыбкой посмотрел на Дениса.
– Ваше величество, – ответил тот, – тогда пусть со мной в паре поработает и господин ротмистр. Заодно он покажет все то, чему его у нас научили.
– В общем, вы эти вопросы решайте сами, без меня, – сказал император, – для меня же главное то, чтобы вы уничтожили осиные гнезда этих польских каналий. Надо не дать сбежать за границу тем, кто зло умышлял и шпионил против меня. Можете действовать от моего имени. Я даю вам на это полный карт-бланш. Эту британско-австрийскую заразу надо вырвать с корнем.
– Все будет исполнено, ваше величество, – воскликнул Бенкендорф, – разрешите выполнять ваше приказание?
* * *
Шумилин и граф Бенкендорф обсуждали план операции по ликвидации баз британских боевиков в Петербурге. Со шпионской сетью англичан было решено пока не спешить. Для начала надо вскрыть структуру всей организации и, определив ее членов, задержать лишь самых опасных. А кое-кого не трогать, оставив на свободе, но под полным контролем ведомства Александра Христофоровича. Они станут своего рода живцами – к ним на связь будут выходить новые, присланные из Британии агенты, которых с ходу можно взять под контроль. Через оставленных на свободе агентов мы будем потихоньку сливать в Туманный Альбион «дезу», чтобы лордам там не было скучно.
Самому графу Бенкендорфу предложение Шумилина понравилось. В XIX веке такие комбинации практиковались еще редко. Хотя народ в российских спецслужбах уже тогда работал толковый, и на счету нашей разведки было немало блестяще проведенных операций.
Силовую операцию решили провести дня через два. Предварительно необходимо было доразведать все, что касалось местоположения боевиков, их количества, вооружения и системы охраны.
Шумилин предложил дождаться прибытия из будущего Сергеева-младшего, а также своего сына Вадима. Тот служил в спецподразделении ФСНК «Гром» и имел опыт по задержанию разного рода нехороших субъектов. Заодно можно будет применить кое-что из спецсредств, в XIX веке еще неизвестных.
Александр рассказал сыну об изобретении одноклассника. Удивительно, но Вадим отнесся к этому достаточно спокойно – дескать, чего только ученые ни наизобретают.
Впрочем, делами, происходящими в прошлом, он заинтересовался и был не прочь побывать там. Кстати, именно он познакомил с некоторыми приемами работы спецназа откомандированного в будущее ротмистра Соколова.
Выслушав план Шумилина, граф Бенкендорф согласился с его доводами. Все усадьбы, где жили нехорошие поляки, уже взяты под наблюдение жандармами, и в случае каких-либо осложнений можно начать их немедленный штурм. Но при этом неминуемы потери, как среди жандармов, так и среди слуг и дворни, которые к боевикам не имеют никакого отношения.
После ухода графа Александр решил прилечь и немного отдохнуть. Бок у него еще побаливал. К тому же после путешествия в Шлиссельбург он немного подустал.
Но посибаритствовать ему не дали. В комнату вошел лакей, который сообщил, что во дворец приехал цесаревич и «желает переговорить с господином Шумилиным». По тому, что встреча с Александром Николаевичем не была оговорена с императором, Шумилин понял, что цесаревич прибыл, так сказать, в порядке частной инициативы.
Можно было, конечно, отказать во встрече, сославшись на плохое самочувствие. Но отказ оскорбил бы будущего императора, что впоследствии могло сильно осложнить их жизнь в прошлом. Поэтому Шумилин, кряхтя, встал с дивана и вышел из комнаты, чтобы лично встретить цесаревича.
Александр Николаевич первым подошел к Шумилину и почтительно с ним поздоровался.
– Здравствуйте, Александр Павлович, – сказал он, – прошу извинить меня за то, что я вас побеспокоил. Я поговорил с сестрой, и она мне так много интересного рассказала о вашем будущем, что мне ужасно захотелось самому побывать там. Я понимаю, что без разрешения папа вы меня туда не отправите. Поэтому я попрошу вас, чтобы вы поговорили с ним и поддержали мою просьбу.
Шумилин с улыбкой посмотрел на крепкого и рослого молодого человека, который сейчас смущенно стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу. В общем-то, в его планах было такое путешествие. Ведь случись что с Николаем, на российский престол взойдет Александр. Надо, чтобы цесаревич Александр стал их другом и единомышленником.
– Ваше императорское высочество, – сказал Шумилин, – вы правы. Мы действительно не сможем отправить вас в будущее без разрешения императора. Это так. Но думаю, ваш батюшка такое разрешение все же даст. Что касается беспокойства, то это я должен перед вами извиниться. Аничков дворец вам передал государь для того, чтобы вы в нем жили со своей будущей супругой. И вы будете в нем жить счастливо, у вас родится восемь детей – шесть сыновей и две дочери…
Цесаревич слушал Шумилина, открыв рот от удивления… Потом, видимо вспомнив, что с ним разговаривает человек, которому известна вся его будущая жизнь – от рождения до смерти, – он немного успокоился.
– Александр Павлович, – спросил он, – а что со мной еще должно произойти в вашем будущем?
