Александр Михайловский
Путь в Царьград

День Д, 5 июня 1877 года, Эгейское море, 60 миль южнее острова Лемнос, адмиральский салон тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов»

Контр-адмирал Ларионов прохаживался перед собравшимися в адмиральском салоне офицерами. Тишина стояла такая, что был слышен тихий шум принудительной вентиляции.

– Товарищи офицеры, не буду вдаваться в подробности «эксперимента», невольными участниками которого мы оказались, – начал он. – В общих чертах вы и так все знаете, ибо ГОЛОС был слышен всем. Своего рода система общего оповещения – куда более эффективная, чем те, что установлены на наших кораблях. Теперь об военно-политической обстановке. В окружающем нас мире месяц с небольшим, как началась Русско-турецкая война. Та самая, в которой была Плевна, Шипка и так и не взятый из-за страха перед Британией Константинополь. Мы тоже только что слегка отметились в этой войне. Как нам удалось выяснить, скорее всего, на нас вылез Средиземноморский флот Турции…

– Товарищ контр-адмирал, – поднял руку командир эсминца «Быстрый», капитан 1-го ранга Иванов, – разрешите поправку? У меня такое ощущение, что это не турецкий флот «вылез» на нас, а нас «подкинули» ему навстречу. Оттого все и произошло так скоротечно и сумбурно.

– Возможно, что и так, Михаил Владимирович, – ответил контр-адмирал, – но это отнюдь не отменяет того факта, что в Средиземном море у турок флота уже нет.

– Зато есть у англичан, товарищ контр-адмирал. – Из группы сотрудников разведки, стоящих в задних рядах, вышел пожилой мужчина с коротко подстриженной седой бородой. Рукава его рубашки защитного цвета были закатаны до локтя, открывая сильные мускулистые руки. – Корреспондент ИТАР-ТАСС Александр Тамбовцев, или же, если вам будет угодно, капитан Тамбовцев ПГУ КГБ СССР. – Журналист обвел взглядом собравшихся офицеров. – Видите ли, товарищи, военная история России – это мое хобби, можно сказать, вторая специальность. Потому-то любезная полковник Нина Викторовна Антонова и пригласила меня на этот военный совет, ибо никто из присутствующих здесь офицеров разведки не готовился к прошлым войнам. И если операции и сражения времен Великой Отечественной войны еще как-то разбираются в военных училищах и академиях, то более ранние войны отданы на откуп историкам. Ну а информация, хранящаяся в моем ноутбуке, была бы бесценна как для русских, так и для турецких штабистов. Итак, война за освобождение Болгарии (и не только ее) от османского ига. Обстановка на 5 июня 1877 года. На европейском ТВД линия соприкосновения русских и турецких войск все еще проходит по Дунаю. На русской стороне в самом разгаре подготовка к переправе, которая должна произойти через три недели в окрестностях Зимницы. Это прямо в центре русско-турецкого фронта. Еще через неделю падет Никополь. Если мне не изменяет память, Осман-паша с 20-тысячной армией все еще находится в крепости Видин, это на стыке болгарской, румынской и австрийской границ. После переправы русских войск через Дунай он успеет со своей армией форсированным маршем дойти до Плевны. И из-за этого война затянется на лишних полгода.

На Кавказском театре военных действий обе армии уже начали активные действия. Турки взбунтовали горцев, а русская армия, перейдя границу, начала продвижение к Карсу. Кстати, именно сегодня турками взята в осаду крепость Баязет. Да-да, та самая, о которой писал Валентин Саввич Пикуль. На Черном море господствует турецкий флот, основные его базы – Батум-кале и Варна. Господствует настолько, что турки всю войну не прерывали регулярные грузопассажирские перевозки по Черному морю. Вот и вся военно-политическая обстановка.

Кроме того, у России в Европе практически нет союзников, Франция после поражения в франко-прусской войне и Парижской коммуны обессилена и боится каждого шороха. Все остальные страны нейтральны (в лучшем случае), а в худшем, мечтают при поражении России в этой войне ударить нам в спину. Особо в этом деле надо отметить Великобританию и Австро-Венгрию. Вероятность их вступления в войну на стороне Турции достаточна реальна. Союзники же России, сербы и румыны – еще те проститутки, и постоянно смотрят, откуда дует ветер. Вот вкратце и вся политинформация.

– Понятно, товарищ Тамбовцев, спасибо! Коротко и ясно. – Контр-адмирал побарабанил пальцами по своему столу. – Но напомните нам, пожалуйста, внутриполитическую обстановку в России на данный момент.

– Она такова. На Российском троне сидит государь Александр II. Его ближайший помощник – канцлер Горчаков. Оба уже стары, оба придерживаются весьма либеральных взглядов в стиле Путин-лайт. Наследник престола – Великий Князь Александр Александрович, будущий император Александр III, тот самый, который сказал: «У России только два союзника – Армия и Флот». Он придерживается прямо противоположных внутриполитических взглядов, чем его отец, и в либеральной и советской историографии закреплен как оголтелый реакционер.

– Ну что же, Путин-лайт – это все же лучше чем Ельцин-хард, – сострил адмирал, разрядив обстановку. – А если серьезно, то присягу я не нарушал и нарушать не собираюсь. Другие мнения есть? – Собравшиеся ответили молчанием. – Отлично! Следовательно, присягнув России, я должен за нее воевать, а значит, объявляю соединение находящимся в состоянии войны с Оттоманской империей. А начнем мы с создания операционной базы. – Контр-адмирал подошел к карте. – Практически у нас под носом расположен остров Лемнос, как пробкой затыкающий вход в Дарданеллы. Остров населен в большинстве своем православными греками, в настоящее время с большой симпатией относящимися к Российской империи. На борту «Колхиды» имеется оборудование, а на «Смольном» и «Перекопе» персонал, предназначенный для расширения нашей базы в Тартусе. Что вы скажете, товарищ Тамбовцев, нет ли у вас информации о том, что собой представляет турецкий гарнизон на этом острове?

– Товарищ контр-адмирал, точной информации нет, – ответил тот, – но известно, что все турецкие регулярные войска были отправлены на фронт, а охранять порядок в тылу, особенно в христианских областях, остались банды башибузуков. Войска эти – напрочь отморозки, недаром слово «башибузук» в переводе с турецкого означает «неисправная голова». То есть, говоря современным языком – «безбашенные». Набирали их в семидесятые годы девятнадцатого века из эмигрировавших в Турцию северокавказских абреков. Что это за публика – те, кто побывал в горячих точках на Северном Кавказе, может себе представить. Так что занятие Лемноса может выглядеть, как своего рода продолжение «контртеррористической операции». И еще одно: воевать с Турцией на стороне России, во исполнении присяги – дело совершенно святое. Но мы приносили присягу России, а не государю-императору Александру II, поэтому идти в прямое подчинение к тамошним деятелям… я бы считал недальновидным. А вот вступить с царем в переговоры, уже контролируя определенную территорию, было бы весьма полезно. Кстати, при царице Екатерине II в этих краях существовала целая российская губерния. Да-да, ни много, ни мало! На островах Эгейского моря, отвоеванных у турок, базировалась в течение нескольких лет эскадра адмирала Спиридова. Столицей островной губернии был остров Парос. Здесь русские корабли чинились, получали провизию и боеприпасы, команды их отдыхали перед выходом в поход. Дарданеллы были практически наглухо заблокированы, и турки ничего с этим не могли поделать. В этой островной российской губернии были организованы русские школы для греческих ребятишек, которые позднее, получив звания офицеров российской армии и флота, отличились в следующей русско-турецкой войне. Все это назло матери похерил Павел I. Почему бы не повторить опыт предков? Взять, к примеру, предложенный вами остров Лемнос. Остров большой, площадь – четыреста восемьдесят квадратных километров. На острове есть удобные бухты для стоянки кораблей, население в основном греческое, то есть, как вы правильно заметили – сочувствующее русским. Именно здесь можно заложить нашу военно-морскую базу. Отношения с Россией установить как союзнические. Мы воюем с врагами России, а Санкт-Петербургские власти не вмешиваются в наши дела. Заняв эти острова, можно контролировать все Эгейское море, и даже все Восточное Средиземноморье. Ну и, соответственно, устанавливать свою власть над окрестными территориями. Теперь о снабжении… Продукты питания можно покупать у греков и жителей малоазийского побережья Турции. Ведь там, помимо турок, проживает много армян и тех же греков, которые, как я уже говорил, хорошо относятся к русским. Да и сирийские арабы тоже настроены антитурецки, и с удовольствием будут – за деньги, разумеется – поставлять нам продовольствие.

– Вопрос только в том, где взять местные деньги, – хмыкнул контр-адмирал Ларионов, – я не думаю, что кого-нибудь из них устроят российские рубли из кассы соединения. И даже евро с долларами.

– Товарищ контр-адмирал, – вышел вперед полковник Бережной, – деньги в большом количестве имеются в Стамбуле, который, как говорится, есть город контрастов. Веками турки грабили свои европейские и азиатские владения и свозили туда сокровища. Пусть государственная казна пуста, но есть личная сокровищница султана, а также отдельные богатенькие османские буратины, немало награбившие в Болгарии, да и не только в ней. В конце концов, как говорил один из военачальников, деньги – это война, а война – это деньги.

– Все это, конечно, хорошо, но Стамбул не Лемнос, и гарнизон там малость побольше… – возразил Ларионов.

– Кстати, – добавил Тамбовцев, – в самом Константинополе сейчас практически нет войск, кроме двенадцатитысячной султанской гвардии. Солдаты ночуют в глинобитных казармах, расположенных неподалеку от султанского дворца в Долма-Бахче…

– Товарищ контр-адмирал, – не торопясь встал командир авиагруппы «Адмирала-Кузнецова» полковник Хмелев, – разрешите один вылет с пятисоткилограммовыми ОДАБами, и мы сделаем так, что эти двенадцать тысяч так в казармах и останутся. Навечно… И если там в гарнизоне действительно нет других войск…

Полковник Бережной переглянулся с летчиком, потом с Ларионовым.

– Вы что, товарищи?! Мы, конечно, авантюристы, профессия обязывает, но не настолько же. – Хотя… Если взять в плен султана Абдул Гамида, то тогда война кончится уже на следующий же день.

– Ага, и тогда вся Турция превратится в одну большую Чечню, – добавила полковник Антонова, – в каждом вилайете будет свой султан, и еще с десяток полевых командиров помельче, желающих стать этим самым султаном. Если не найдется какой-нибудь умный и беспринципный паша, вроде Кемаля Ататюрка. Хотя, конечно, можно попробовать, потому что в нашей команде, кажется, есть свой «Ататюрк», российского розлива.

– Вот и решено! – подвел итог контр-адмирал Ларионов, – операцию по захвату острова Лемнос готовит командир батальона «Севастополь» майор Осипян. Полковники Бережной, полковник Хмелев, майор Смирнов и майор Гордеев, ваше задание – проработать план операции по нейтрализации гарнизона Стамбула и захвату в плен султана, что явится первой фазой по овладению Константинополем. Во второй фазе операции к ним присоединятся батальон «Балтика» и батальон «Севастополь», сдавший позиции на Лемносе комендантской роте базы. Все ясно? Ну а с таких позиций можно будет и с самодержцем Всероссийским поговорить. И не как нищебродам залетным, а как людям солидным, с капиталом и недвижимостью. Все остальные получат поставленную задачу в виде боевого приказа, а посему все свободны…

Присутствующие уже начали расходиться, когда адмирал добавил в уже привычном ему стиле:

– А вас, товарищ Тамбовцев, я попрошу остаться.

Тогда же и там же

Журналист Александр Тамбовцев

Когда мы остались наедине, адмирал пару минут задумчиво ходил по салону, а потом вдруг спросил:

– Александр Васильевич, как вы думаете, каковы вообще наши перспективы в этом времени? Конечно, как военно-морское соединение мы можем уничтожить любой военный флот мира, но, простите, это даже не из пушки по воробьям, это атомной бомбой по тараканам. Да и на суше наши парни могут немало дров наломать, особенно в радиусе досягаемости палубных бомбардировщиков, но… ресурс. Кончатся топливо и боеприпасы, хотя при некоторых материальных и интеллектуальных затратах этот ресурс возобновимый. Но вот запчасти к технике и вооружению здесь еще никак не произведешь… Паршивый затвор к «калашу» не сделать. Короче так, Александр Васильевич, начистоту… Наше соединение рассчитано на полтора-два месяца автономных активных действий, исходя из запасов топлива и боеприпасов, или полгода по ресурсу ЗИПов. И все. – Он внимательно вгляделся в мое лицо. – Вы человек опытный, как журналист – в первую очередь, в общении с людьми. Мы же люди военные, атака-оборона, профессия обязывает. Если и проявляем хитрость и предусмотрительность, то особого рода. От вас же мне нужна помощь в сфере политики, раз уж подобное занятие для нас стало неизбежным. Ведь даже предстоящий захват острова Лемнос и Проливов с Константинополем – шаг сугубо политический, и вызовет большой шум, как в Петербурге, так и в прочих столицах.

Я медленно прошелся туда-сюда по салону и сказал:

– Виктор Сергеевич, конечно, вы правы: шаг, который нам предстоит сделать, является и политическим, но без него нам никак. Да и Александр II, может, на людях и поморщится, но в душе останется доволен. В этом случае будет выполнено и Рейхштадское соглашение – то есть Российская Империя будет непричастна к захвату Проливов, да и сами Проливы будут находиться под дружественным контролем. Ведь это соглашение заключали австрийский и российский императоры. А с нас какой спрос? Теперь, товарищ контр-адмирал, о дружественности. Нам нежелательно идти в прямое подчинение – хоть к Александру II, хоть к будущему Александру III. Царский двор – это еще тот серпентарий. Нравы там царят жестокие, все интригуют против всех, а упавшего дружно топчут. Тамошние порядки не для наших людей, выросших в значительной мере на советских ценностях. Мы должны иметь общий с Империей внешнеполитический курс, быть лояльными к ней в военном плане, и одновременно проводить свою, совершенно независимую внутреннюю политику. Теперь по ресурсам и территории… Больше всего дня нас подходят сами Проливы – с островом Лемнос как передовой базой, и по куску европейского и азиатского берега с городом Измиром. То, что мы можем это захватить, я не сомневаюсь, а вот удержать эту территорию возможно, только опираясь на местное население. Товарищ контр-адмирал, мы как-то отвыкли сортировать людей по вероисповеданию. Но это не просто констатация того, в какой храм человек ходит молиться – это то, какой у него менталитет, совместим ли он с нашим в принципе или нет. Славян на этой территории почти нет, но это, может быть, даже и к лучшему. Достаточно вспомнить кровавую резню сербов во время распада Югославии, трагическую судьбу Слободана Милошевича, преданного и проданного своими соотечественниками гаагским упырям за обещание неких преференций, которые сербы, кстати, так и не получили, и прочие жуткие реальности Балкан в XXI веке.

Греки были к России гораздо лояльней, но, к сожалению, мы их несколько раз предали. Один раз после смерти Екатерины Великой, когда вместе с Турцией занялись войной с Францией. А Республику Семи островов, образованную на отвоеванных Ушаковым территориях, Александр I передал Наполеону, а позднее все Ионические острова попали под тяжелую лапу британского льва. Другой раз – во времена Николая I, когда греки получили в качестве короля Оттона Баварского, а потом Вильгельма Датского – фактически отдали их в руки англичан. Потом – в этой войне, когда не оправдались их надежды в освобождении островов… Ну а Советская Россия оказала Турции помощь в войне с «англо-греческими интервентами». И Кемаль устроил в 1922 году резню грекам и армянам в Смирне. Тогда под звуки турецкого духового оркестра, заглушавшего крики людей, безжалостно убиваемых турецкой солдатней, на виду у эскадры европейских судов, стоявших в гавани Смирны, были вырезаны около двухсот тысяч человек. Думаю, этого достаточно. Для удержания желательных территорий нам понадобится корпус вспомогательных войск, вооруженных трофейным оружием. Не тем барахлом времен Наполеона, которым вооружены башибузуки, а новыми винтовками английского и американского производства, которыми вооружена регулярная турецкая армия. Ну и, конечно, выучка, приближенная к выучке наших морских пехотинцев. Для контроля границ на первом этапе хватит одной дивизии в десять-пятнадцать тысяч штыков. И главное – лояльность: эти люди должны верить нам, как Божьим посланцам, от нас должна зависеть жизнь их семей. Здесь с эти серьезно. Теперь о Российской империи… Во-первых, нынешний император хотя человек и неплохой, но на старости лет его либерализм уже порой доходит до маразма. Под стать ему и канцлер Горчаков. На Берлинском конгрессе они с такой легкостью сольют плоды побед русского оружия, что просто диву даешься. Пусть им и грозили чуть ли не мировой войной, но ведь можно же было поблефовать. Напомнить, к примеру, некоторым судьбу Наполеона…

– Насчет мировой войны пусть не беспокоятся, – буркнул Ларионов, – это моя профессия. Пусть император пришлет желающих повоевать к нам – мы их обучим хорошим манерам. От Триеста «Сушки» с бомбами долетят до Берлина, а от Марселя – до Лондона и Парижа. Я уже молчу про Вену. Ради такого случая насколько возможно поэкономим ресурс.

Я кивнул и сказал:

– Если в этой войне будет осада Плевны, можно будет показательно, на глазах военных атташе – как их называют сейчас, агентов – разнести эту крепость по камешку, тогда вся Европа застынет в позе испуганной мышки. Но это детали. Суть же не только в страхе перед европейской военной силой, но и в обилии при дворе, и вообще в «обществе», всяческих «филов». Франкофилы, англофилы, пруссофилы, австрофилы… Короче, все это очень похоже на тусовку наших рукопожатых правозащитников, только хозяева у них разные и ненавидят они друг друга люто. Русофилы есть только в окружении цесаревича Александра Александровича, но там это выливается в такие перегибы, такую кондовую реакцию… Фамилию Победоносцев вы наверняка слышали… Так вот, идеи у этого дядечки вполне правильные, патриотические, а вот их воплощение извращено до предела. Можно сказать, его идея «подмораживать» российское болото и привела к росту революционного движения. Хочешь превратить болото в твердое место – надо сваи забивать, да камень с песком сыпать, а не морозить. Природу не обманешь, весна обязательно придет. Если не удастся переубедить Наследника, то отношения с Империей у нас будут умеренно прохладные: при папе по одной причине, при сыне – по другой.

Адмирал махнул рукой.

– Ну да ладно, Александр Васильевич, вы человек опытный, будущий Александр III тоже не дурак – надеюсь, вы его распропагандируете. А что касается этого Победоносцева, то попросим товарища Бережного, и его люди устроят ему геморроидальные колики с летальным исходом.

Я вздохнул.

– Этим лучше не увлекаться, поскольку нам частенько придется прибегать к таким методам за пределами нашего богоспасаемого отечества, и желательно не наводить никого на ненужные мысли… – Помолчав, я добавил: – Так все-таки Лемнос, Виктор Сергеевич?

– И Лемнос тоже, Александр Васильевич. Я подумал, что не стоит туда наваливаться всей массой – точно будет из пушек по воробьям. Выделим один БДК с черноморцами, «Ярослава Мудрого» для огневой поддержки, ну и «Колхиду», «Смольный», «Перекоп» и «Енисей» с буксирами да с танкерами, чтоб под ногами не путались, пока Босфор с Дарданеллами воевать будем. Форты Дарданелл будем не захватывать, а уничтожать. Они ничего не смогут сделать против огневой мощи орудий «Ушакова» и «Москвы». Правда, на перешейках надо будет высадить десанты, чтоб телеграф перерезать, да гонцов отлавливать. Потом и очередь Константинополя с Босфором наступит. Операция планируется в стиле блицкрига, так что готовьтесь. На днях будете беседовать от моего имени с царем или наследником. С кем именно, еще раз хорошо подумайте. А сейчас извините, – Ларионов посмотрел на часы, – меня уже ждут в оперативном отделе.

День Д, 5 июня 1877 года, Эгейское море, остров Лемнос

Капитан морской пехоты Сергей Рагуленко

День уже клонился к закату, когда наш БДК «Калининград» подошел к острову Лемнос с западной стороны. Этот маленький кусок суши, как висячий замок, был способен намертво запереть ворота Дарданелл. Как сказал адмирал Ларионов, когда ставил мне задачу, «этот остров с преимущественно греческим населением должен стать нашей тыловой базой и нашим опорным пунктом».

Низко стоящее солнце заливало оранжевым светом аквамариновую гладь Эгейского моря, густые кедровые леса на склонах гор, да поднимающиеся амфитеатром вверх белые домики под красными черепичными крышами греческого селения с нежным женским именем Мирина. В такую погоду хочется лежать на белом песчаном пляже в обнимку с молоденькой девушкой, а совсем не воевать… Но надо!

Глубины тут большие, берег крутой, а пляжи узкие, поэтому сбрасывать нас будут у самого берега. Так что можно еще постоять на верхней палубе и полюбоваться на пейзаж. Вот взгляду почти полностью открылась маленькая бухточка Мирины. А там – стоящий на якоре то ли паровой корвет, то ли фрегат, короче, нечто парусно-деревянное с длинной дымовой трубой и огромными колесами по бортам. На корме лениво полощется багрово-кровавое полотнище с полумесяцем – стало быть, турок, скорее всего, посыльный из так называемой Дарданелльской эскадры.

Поднимаю бинокль. Вот засуетились, забегали матросики в красных фесках. Это они зря, голубчики, им бы флаг спустить и принять позу «Ку»… Но поздно: в их сторону уже повернулась носовая башня «Калининграда», и длинная очередь осколочно-фугасных 57-миллиметровых снарядов хлестнула по деревянному корпусу корабля. В небо взметнулись языки пламени, над бухтой пополз жирный черный дым.

Ну все, пора вниз… Начались пляски бешеных драконов. Пока бежал по трапу, перепрыгивая через ступеньки, успел подумать: а как там мой брат-близнец, родная душа, в ледяном крымском январе бьется с вермахтом?

Трюм заполнен приглушенным гулом работающих на малых оборотах двигателей. На моей БМП ребята уже закрепили большой андреевский флаг. Вскакиваю на броню, и после трех прыжков бросаю себя в командирский люк. Торчу из него по пояс, как статуя Командора. Створки десантных ворот широко распахиваются, впуская внутрь танкового трюма дневной свет. Командую: «Вперед!» – и захлопываю люк. БМП рванулась вперед и нырнула в воду. Заработал водомет, и машина поплыла к берегу, как лебедь белая.

Я приоткрыл башенный люк. Ах ты, мать твою – соленые брызги-то прямо в лицо! Но ничего, водичка-то экологически чистая, без пестицидов, солей тяжелых металлов и прочей гадости. Вся проблема – только утереться.

Ветер подхватывает флаг: белое полотнище с косым андреевским крестом разворачивается во всю ширь, будто говорит, как когда-то говорил князь Святослав жившим в этих краях ромеям: «Иду на вы!»

Быстро плывем к маленькому пляжику в глубине бухты: остальные берега обрывистые, там на берег не выйдешь. Ага, и по самым этим берегам бегают какие-то малоприятные мохнорылые личности в красных фесках и палят в нашу сторону из древних даже для этих времен карамультуков.

А на военном корабле пожар разгорается, но как-то без особого энтузиазма. Да и тушат его там, кажется – вон матросы с ведрами бегают… А это еще что такое? Ворочают орудие на палубе в нашу сторону?! Непорядок!

Берусь за ТПУ и вызываю своего наводчика

– Кандауров!

– Да, тащ капитан? – глухо отзывается в наушниках.

– По фрегату – осколочно-фугасным!

– Это корвет, тащ капитан! – Слышу, как этот негодяй хихикает.

– Ну, значит, по корвету – одна хрень, лишь бы горел! – Хочется и материться, и смеяться одновременно.

– Так точно, тащ капитан, готово! – слышу, как внизу лязгает механизм заряжания.

– Огонь!

Пушка ухнула и… Снаряд угодил в разложенные на палубе холщевые мешочки с пороховыми зарядами.

Вы никогда не плескали ведро бензина в почти потухший костер? Зрелище, я вам скажу, замечательное. Огонь стеной до неба. Пересохшее дерево корпуса этого корвета вспыхнуло, как облитое бензином. А по берегу с палящими по нам башибузуками ударили пулеметы и автоматические пушки. Правильно – это были именно башибузуки, ибо видно, что одеты они не в синюю форму регулярной турецкой армии, а кто во что горазд. Самодельные воины Аллаха все куда-то попрятались сразу после того, как пару человек разнесло в кровавые клочки прямыми попаданиями 30-мм снарядов, и еще бесчисленное множество было убито и ранено более банальными способами.

И вот гусеницы цепляют за дно – и мы, машина за машиной, выходим на берег. Если верить древнегреческим мифам, где-то в этих краях впервые вышла на берег богиня Афродита. И хоть наши БМП не столь красивы, но рады им местные куда больше, чем какой-то там Афродите.

Мои парни спешиваются, и рассыпаются по окрестностям. Узкая улочка, змеей поднимающаяся в гору, приводит нас на небольшую площадь… Место власти, три в одном: дом раиса, небольшой базарчик и эшафот с расставленными вокруг кольями, на которые насажены головы казненных. Между прочим, там были и женские, и даже детские головы. Оттоманская Порта во всей ее красе!

Тут мне казачья кровь в голову и ударила. И, кстати, не мне одному! Все вокруг стало багровым, в ушах заревело. Бей их, гадов!

Помню, что моя БМП молодецким ударом вынесла ворота в доме и ворвалась во двор. Подхватив автомат, выпрыгиваю из люка и кидаюсь в драку. Выстрелы из древних пистолей, и короткие автоматные очереди в ответ. Орущие бородатые лица, падающие мне под ноги после каждого выстрела, и пуля из древнего пистоля, угодившая в грудную пластину бронежилета. Ух-ты, больно-то как – будто конь лягнул!

Отбираю у глупой девки разряженный пистоль, потом кинжал. Безоружная, она визжит, царапается и кусается, как дикая кошка. Но ничего, у нее это пройдет. Придавливаю на шее мало кому известную точку – и дочка раиса мешком оседает на пол. Почему дочка? Да одета она слишком шикарно, и украшений на ней на целую ювелирную лавку. Рев в ушах стихает.

– Тащ капитан! – передо мной стоит старшина Ячменев. – Все, кончилось, всех… – он замялся, – порешили!

– Отлично! – я провел рукой по оцарапанному лицу, – кого-нибудь, кроме этой стервы, живьем взяли?

– Толстяка одного – местные говорят, что он здесь начальник… Ну и еще пару слуг, которые сныкались и не отсвечивали.

– Постой, Ячменев, ты что, и по-гречески умеешь? – не понял я.

– Да нет, тащ капитан, – он пожал плечами, – там в подвале – зиндане здешнем – один грек сидит, то есть сидел. Так он говорит, что купец, до войны в Одессе часто бывал. По-русски болтает будь здоров, только вот странно как-то. Диметриос Ок… Он… Ом… – Блин, не помню дальше…

– Может Онассис? – пошутил я. – Тоже купец, между прочим, был знатный. Ну что же, веди к своему Диметриосу.