Александр Курзанцев
Муж поневоле

Зарычав, непонятный султанзаде (это ещё что за титул?) развернулся, толкнув плечом начальника охраны, заметался по мощёной булыжником дорожке. Внезапно остановился, поднял голову, повернувшись ко дворцу, и громко и яростно прокричал:

– Выходи! Ты… Чёртов колдун!

Произнёс он, правда, немного другую фразу, но я перевёл её именно так, основываясь на интонациях, с которыми она была произнесена.

Приглядевшись вновь, я понял, что незнакомец весьма молод и богат. Впрочем, “султан” в титуле “султанзаде” уже давало понять, что не простой гражданин пожаловал.

Он был один и, вероятнее всего, также неожиданен для Калима, как и для меня, а значит, это не могло быть продолжением заговора, так что, не долго думая, я собрался на выход, потому как парня явно привела сюда какая-то нужда, а возможно даже, что это была уже настоящая весточка от Ниике, а не то фуфло, которое мне пытался впарить мой главный охранник.

Когда я появился в дверях дворца, этот султанзаде всё ещё мерил шагами территорию, но завидев меня, тут же бросился вперёд, сжимая кулаки. От нападения его остановили только мои резко выписавшие в воздухе вязь проклятья руки, замершие в атакующей позиции. Пусть он и не видел самого проклятья, что, подрагивая, зависло между нами, но всего остального ему хватило, чтобы остановиться от меня в паре метров, зло буравя взглядом.

Сбоку напрягся Калим, который громко произнёс, тем не менее, благоразумно к нам не приближаясь:

– Это султанзаде Мегреб, двоюродный брат госпожи.

– Родственник, значит… – пробормотал я, внимательно разглядывая юношу, которому на вид было лет шестнадцать-семнадцать.

– Какой я тебе родственник, чёртов колдун?! – выплюнул тот. – Если бы моя любимая сестра не упросила меня, я бы с удовольствием посмотрел на твою голову на пике, когда её через пару дней повезли бы отсюда янычары!

Внутри меня от такого известия всё буквально перевернулось, но внешне я постарался остаться невозмутимым.

– Что ж, сначала им бы пришлось добраться до меня, а это не так легко.

– Трем сотням личной гвардии султана с парой сильных стихийных магов? – скривил язвительно губы парень. – Не льсти себе, колдун.

– Ого… – ответил я, и впрямь весьма впечатлённый размером воинского подразделения, высланного по мою душу. Неприятно впечатлённый, если честно. – Не недооценивают, однако, раз такую силищу отправили.

– Просто султан не любит ждать и как можно быстрее хочет видеть голову того, кто околдовал его дочь, да ещё и задурил голову браком, якобы благословённым богами, – и снова этот Мегреб растянул губы в улыбке, но уже в презрительной. – Богов давно нет, так как может благословить то, чего не существует?

На последнее мне нечего было ответить. О том, что ритуал подставной, я и так знал. А вот первое заявление обдало меня словно ушатом холодной воды.

– Что ты там сказал про дочь? – уточнил я у султанзаде. – Ниике же не султана дочь, а его брата…

Невежливо заржав, юноша сказал мне:

– Ты даже не знаешь, кого охмурил? У султана нет братьев, давно уже нет, есть только сестра – моя мать.

– Вот же… – грубо выругался я. Это не меняло моего отношения к Ниике и всей ситуации в целом, но меняло саму ситуацию, и посыл такого войска становился вполне понятен. – А сама Ниике где?

– В башне, колдун, из-за своего упорства, потому как отказывается отречься от вашего брака и подчиниться воле отца.

– И что с ней будет?

Мегреб в который раз неприятно улыбнулся.

– Всё просто. Если она не хочет признать брак недействительным, значит, станет вдовой, а затем выйдет замуж уже за того, кто угоден султану.

– Ясно. Но почему же тогда ты мне помогаешь? – напоследок взглянул я ему в глаза.

– Я не помогаю, – вскинул подбородок парень, – лишь выполняю просьбу сестры. Тебя это всё равно не спасет, но совесть моя будет чиста.

Глава 4

Когда этот “султанадзе”, как я его про себя называл, уехал, а вернее сказать, гордо удалился из дворца на пару с таким же гордо задравшим голову верблюдом, я искоса посмотрел на застывшего нёподалеку в задумчивости Калима и, поморщившись от внезапно разболевшийся головы, спросил, не удержавшись и почти не скрывая в голосе язвительности и горечи:

– Радуешься, наверное? Можно больше не плодить заговоров, скоро султанская гвардия сделает всё за тебя.

Мужчина медленно поднял взгляд на меня, а затем его лицо исказила внезапная гримаса злости.

– Совсем от страха разум потерял, колдун?!

– Хочешь сказать, не злоумышлял против меня?

Повернувшись, я подошёл ближе к стиснувшему рукоять ятагана воину. На безопасность мне стало почти плевать – всё одно уже. Хотелось лишь расставить наконец все чёрточки над “и”.

– Я верен госпоже, – сказал словно выплюнул собеседник.

Солнце было в самом зените, нещадно припекая, но я не собирался уходить, пока не выясню всё до конца.

– Госпоже – да, не сомневаюсь. А мне?

– Она приказала обеспечивать вашу безопасность, и я делаю это настолько, насколько вообще возможно.

– Да-да, – покивал я, – заметил. Особенно ночью, когда охраны становится куда больше. Одно странно: чего ж они почти не следят за тем, что снаружи, а больше высматривают то, что происходит во дворце?

– Если бы ты не разводил там упырей, которые ночью только и ждут, как бы кого из моих людей схарчить, то и не высматривали бы!

Шагнув навстречу, Калим почти вплотную приблизился ко мне, глядя глаза в глаза.

– То есть это я виноват? – дёрнул я бровью.

– А кто ещё?

– Вот как? – я ухмыльнулся, правда, вышло как-то криво. – А лажа, которую ты мне пытался впарить с этим якобы гонцом от госпожи? Как это расценить? Тоже ради меня?

Яростное выражение с лица начальника охраны сошло, и он, помрачнев, ответил:

– Да, я сказал не всё из того, что передала госпожа, но также она настоятельно просила вас не беспокоить, что я и выполнил.

– Что там было ещё? – требовательно поинтересовался я.

– Ничего такого, о чём бы не сказал султанзаде. Разве что посланнику не было известно об отряде, отправленном за вашей головой.

– Но всё это теперь потеряло смысл, не правда ли, Калим? – заглянул я ему в глаза. – Против султана, даже несмотря на указание госпожи, ты не пойдёшь, тем более, это только зазря охрану положить, а значит, скоро с ненавистным тебе колдуном будет покончено. Так ведь?

– Не так, – хмуро ответил мужчина. После чего отвернулся, отошёл в тень под навес и присел, хватая кувшин с вином и отпивая.

– А как? – я подошёл к нему и, бесцеремонно выхватив кувшин за узкое горло, глотнул тоже.

– На этот счет у меня также имеется указание, – эмоции потихоньку отпускали опытного воина, и он как-то тихо и отстраненно поведал: – Я обязан тайно сопроводить тебя к границе с империей и обеспечить переход на ту сторону.

Сейчас он был вполне искренен, я это чувствовал. Во всём: в поведении, в мимике, да даже в жгучей, почти осязаемой тоске, что шибала от него сейчас – ощущалась обуревавшая Калим-бея безнадёга. Это я тоже понимал. Ничем иным, кроме как государственной изменой, такой поступок не назвать. Но, видимо, верность Ниике была для него сильнее верности султану. Потому что решение он уже принял.

– И что дальше?

– Дальше? Собираемся и вечером выходим вдвоём. Только, – он снова поднял на меня полный злости взгляд, – во дворце за собой прибери. Особенно упырей своих, а то взбесятся ещё без тебя.

– Да с чего ты взял, что у меня там упыри?! – не выдержал я. Если в первый раз я не особо обратил внимания на его слова, то во второй это упорное навязывание мне способностей по совершенно иному профилю уже напрягло. – Я же не некромант, в конце-то концов. Просто маг проклятий второго курса.

– А что ты сделал с ворами? – вопросом на вопрос ответил Калим.

– Ничего, – грубо буркнул я. – Живы-здоровы, правда, один в клетке, а вторую приспособил еду пробовать.

Некоторое время начальник охраны всматривался в мое лицо, очевидно, пытаясь понять, вру я или говорю правду, и, не выдержав, я спросил сам:

– Тебе что, Гюльчатай не докладывала, что она уже не пробует еду?

Мой собеседник медленно покачал головой.

– Я не лезу в вопросы, которые меня не касаются, особенно в те, что связаны с госпожой.

Не сказать, что я так уж ему поверил – какой же он тогда начальник охраны? Впрочем, возможно, в султанате к этому относились слегка по-другому. Да и Ниике была весьма и весьма высокопоставленной особой…

Ну да это всё лирика, важнее было то, что если Калим не врёт – а это весьма вероятно, потому как такие эмоции подделать трудно, – то у меня появляется шанс спасти свою шкуру и вернуться в империю. И лишь одно никак не давало мне принять окончательное решение.

Обведя взглядом три этажа дворца, оазис в окружении наружных стен, пальмы на берегу озера, дорожки из уложенного камня, я понял, что успел почти сродниться с этим местом за несколько месяцев вынужденного пребывания здесь. А потом спросил то, что меня тревожило в этот момент больше, чем собственное спасение:

– Что же будет с Ниике?

– С госпожой? – глухо и риторически уточнил воин. Очень долгим взглядом посмотрев куда-то вдаль, ответил: – Зная её характер и волю, рискну предположить, что от замужества она не откажется никогда. А зная султана, даже свою дочь он будет держать в башне до тех пор, пока не исполнится его воля.

– Которую он никогда не поменяет, – утвердительно кивнул я, всё больше понимая последствия своих решений, – а значит, сидеть она будет до тех пор, пока не станет вдовой.

– Скорее всего, – лаконично молвил Калим, стараясь не дать прорваться в голос тоскливым ноткам.

– Тогда я не еду, – приняв наконец решение, твёрдо заявил я.

– Неужто хочешь побыстрее сделать госпожу вдовой? – буркнул начальник охраны.

– Нет, собираюсь поехать в столицу и вытащить её из башни.

Сбежать из султаната, обрекая Ниике на долгое заточение… Такое самопожертвование от неё я принять не готов. И вообще, когда ради тебя своей свободой и судьбой жертвует молоденькая девушка, да ещё и считающая себя твоей женой, а ты, взрослый и здоровый мужик, ничего с этим не делаешь, то это как-то неправильно и чрезвычайно постыдно. С этим чувством стыда я не мог поделать совершенно ничего – моя собственная совесть вставала на дыбы лишь при одной мысли о побеге в империю.

– И как же? – скептически поинтересовался Калим, а затем, сбившись на язвительный тон, добавил: – Что ты сделаешь с десятками магов в столице, что верой и правдой служат султану? Один против стихийников? Ты не думай, что я тут прозябаю в отдалении и ничего не знаю. Довелось поучаствовать в походах и видеть магов в деле. А ты, думается мне, в проклятьях этих далеко не мастер…

– Не мастер, – согласился я, ничуть не обескураженный подобной речью, – вот только это ещё не всё. Тебе Ниике говорила, кем я был в империи?

– Госпожа не делится со мной подобным.

– А вот если бы поделилась, ты бы сейчас не сидел тут, пытаясь изгаляться надо мной, – положив ладонь с закрывающей инквизиторское кольцо металлической полосой на пальце на невысокий столик, стоящий между нами, я привлёк его внимание и, щёлкнув ногтем по металлу, констатировал: – Вот то, что нам поможет.

– Обручальное кольцо? – посмотрел на меня как на дурака Калим. Ну, по крайней мере, про это он знал.

– Нет, то, что под ним.

– А что под ним? – всё ещё не понимая, куда я клоню, уточнил начальник охраны.

– Моё инквизиторское кольцо! – внезапно взбешённый всей этой ситуацией, почти проорал я ему в лицо, резко приподнявшись.

О, это надо было видеть! Выражение его лица последовательно менялось: неверие, недоверие, осознание и наконец – страх.

– То-то же, – удовлетворённо произнёс я, опускаясь обратно в кресло.

– Ты… вы… инквизитор?! – от расслабленности в воине напротив не осталось и следа. Спина выпрямилась, словно он внезапно проглотил кол, а лицо подозрительно побледнело даже сквозь южный загар.

– Ну да, да. А что, не похож? – ответил я, успокоившись так же быстро, как и разъярившись, после чего добавил: – Ты извини за эту вспышку, что-то достало всё уже.

– Госпожа взяла в мужья инквизитора…

– Ты давай, привыкай к этой мысли, – поторопил я всё никак не могущего прийти в себя начальника дворцовой охраны, – нам ещё нужно план дальнейших действий обсудить.

Пару минут Калим переваривал это известие, а затем вновь стал уверенным в себе и сосредоточенным воином. Восприняв информацию, он действительно начал искать, каким путём вызволить Ниике. И может, мне показалось, но пропала обречённость в его глазах, забрезжила надежда, если можно так выразиться.

– Если то, что я знаю об инквизиторах, правда, – осторожно начал мужчина, – то шансы у нас есть. Ваша возможность лишать магии – страшная штука.

– Есть одна проблема, – прервал я его. – Видишь это обручальное кольцо? Собственно, оно надето поверх моего инквизиторского и блокирует все мои способности.

– Так вот как госпожа вас вывезла из империи! – прозрел Калим.

– Может, я сам поехал, – буркнул я без удовольствия, слегка уязвлённый такой трактовкой вопроса, и натолкнулся на скептический взгляд собеседника, но тот более касаться этой темы не стал. – В общем, – снова взял я слово, – надо думать, как вернуть мне мои силы.

– Увы, тут я не помощник, – развёл руками начальник охраны, – магия мне неподвластна.

– Это нынче никому неподвластно, скорее всего. Магия старой империи.

– Оу… – выдохнул Калим.

– Вот тебе и “оу”. Есть мысли, откуда Ниике могла эту штуку заполучить? – я снова постучал по кольцу.

– Всё, что связано со старой империей, под запретом. Гномы за этим строго следят. Если только его не нашли где-то здесь… – задумался воин.

– Может тут есть руины неподалёку, какие-нибудь древние развалины?

– Если что и было, то песок давно всё скрыл. Тысяча лет прошла с тех пор, как ваша инквизиция захватила власть и империя рухнула.

Я покосился на начальника охраны, больно уж формулировка прозвучала странная. Инквизиция, насколько мне было известно, власть не захватывала. Впрочем, акцентировать на этом внимание я не стал. Имелись вопросы и понасущнее.

– Ну, может, хоть что-то?

– Погоди-ка, – медленно произнёс Калим, хмурясь. – Пару лет назад к госпоже приезжала странная компания магов и какие-то родственники вроде бы. Я запомнил, потому что часть из них скрывали лица. Они вместе с госпожой на три дня уезжали, а вернулись уже не все. Но парочку вещиц, очень старинных и ни на что не похожих, я у них углядел. Возможно, оттуда же и кольцо.

– Отлично, значит, в том направлении и поедем.

– Старые руины опасны, – остановил меня мужчина. – Ты забыл, что я сказал? Вернулись не все. Там могут быть ловушки и стражи, что пережили эту тысячу лет и всё ещё опасны. Ходят слухи, что иногда на них в отдаленных уголках пустыни натыкаются.

– Ну, по ловушкам, – я ухмыльнулся, – есть у меня пара специалистов, а со стражами придумаем чего-нибудь.

* * *

Сборы были не слишком долгими. Я и так сюда без чемодана приехал, из своего имея только одежду. Поэтому из личных вещей что было в карманах, то и взял. А если учесть, что не было ни шиша, то и, соответственно, из имперского осталось на мне лишь кольцо.

Инквизиторскую одежду я, понятное дело, одевать не стал – это ведь получится как в анекдоте про Штирлица и волочащийся сзади парашют. Приоделся по местной моде: свободные шаровары, лёгкий поддоспешник, чтобы не натёрла броня, и крепкая кираса поверх него – для лучшей защиты. На голову, естественно, тюрбан. Лучшего от солнечного удара тут ещё не придумали. Из оружия же выбрал кривой ятаган. Во-первых, по длине он почти соответствовал моему палашу, что остался далеко в империи, а во-вторых, был близок к тому по балансу и поэтому более привычно лежал в руке. Ну и вполне соответствовал образу. Намотав на лицо шарф, я и вовсе спокойно мог сойти за какого-нибудь султанского воина, разве что слишком светлая полоска кожи у глаз меня выдавала.

Калим был одет точно так же, единственным отличием стали лук в саадаке с колчаном, полным стрел, да круглый деревянный щит с умбоном. Ничего такого, но на умбоне я почувствовал лёгкую вязь какого-то заклинания. Школу распознать не смог, но, скорее всего, что-то стихийное.

Насчет Аллы и Дина и вовсе можно было не переживать – всё необходимое для длительного путешествия по пустыне у них имелось.

Вопрос оставался в другом: как бы нам незаметно всем из дворца удалиться, чтобы пришедшая султанская гвардия не обнаружила следов и не рванула в погоню? Нет, решение было и тут – ковёр-самолет. Одна незадача, ковёр за раз мог перевезти только двоих и уж никак не мог вынести на себе верблюдов.

Определились поступить следующим образом. Во-первых, Калим под предлогом вывоза и передачи городскому хакиму имущества попавшихся воров вечером уводил верблюдов с собой из дворца. А я, чтобы не оставлять воришек одних, сначала перевозил на ковре в условленное место Аллу, затем возвращался за Дином. Таким образом мы покидали дворец тихо и незаметно.

Единственное, о чём я не сказал Калиму, это что совершенно не собираюсь убирать понавешанные всюду во дворце проклятья. Наоборот, добавил ещё, чтобы решившим пошарить в нём янычарам стало веселей.

Улетал я со спокойной душой и оптимизмом во взгляде. По крайней мере, отныне я не сидел в четырёх стенах в неизвестности, медленно превращаясь в конченого параноика. Теперь у меня имелась конкретная цель, и я был полон решимости её достичь. Дело осталось за малым: вернуть мне силу кольца.

* * *

Свысока посмотрев на провинциальных бостанджи, что испуганно прижимали к себе алебарды, огромными глазами поглядывая на грозную силу, прибывшую ко дворцу любимой дочери султана Сарумяна, Мерзем-ага, придворный мастер огненной магии, потребовал:

– Начальника стражи сюда!

– Уважаемый господин, – склонив голову, с дрожью в голосе ответил ближайший стражник, – Калим-бея нет на месте, он уехал в город к хакиму.

Недовольно поморщившись, придворный мастер буркнул:

– Ладно, неважно, – после чего, прищурившись, пронзил властным взглядом ещё больше перепугавшихся бостанджи и рявкнул: – А ну-ка живо приведите мне этого колдуна!

– Мы не можем, господин, – проблеял второй стражник, обильно потея. – Дворец опутан смертельной магией, для нас туда войти – самоубийство.

– И кто вам это сказал? – презрительно бросил Мерзем-ага. – Небось, сам же колдун? Кто-нибудь вообще видел эту смертельную магию?

Своим магическим зрением он уже просканировал дворец и прекрасно знал, что лёгкие отзвуки магии есть только в нескольких местах здания, да и то, скорее всего, это были какие-то личные магические вещи госпожи – дочери султана.

Впрочем, он видел, что стража перспективой войти в это столь, по их мнению, страшное место напугана чрезвычайно, и испуг этот был совсем не напускным. Поэтому, махнув на них рукой, Мерзем-ага приказал, обернувшись к сотнику султанских янычар:

– Эффенди, отправь своих людей, пускай приведут колдуна, раз уж эти трусы ни на что не способны.

– Слушаюсь, – кивнул тот.

– Хотя постой, – внезапно произнёс придворный мастер. Посмотрел на выжидательно замершего на верблюде сотника и закончил: – С вами пойду. Хочу лично колдуна, посмевшего околдовать Ниике-султан, за горло взять.

После чего решительно спрыгнул на песок, поправляя расшитую красными сполохами огня куфию – знак принадлежности к магической знати.

* * *

Несколько дней спустя

– Повелитель, – склонил голову мужчина в дорогом халате – бейлербей-паша провинции Анарет.

Утро верховного правителя Кайратского султаната традиционно начиналось с совещания, на котором присутствовал узкий круг наиболее доверенных лиц и тех, кого султан решал к себе допустить, а иногда и привести силой, если возникали серьёзные вопросы.

– Говори, Рузгам-паша, – милостиво кивнул расположившийся на низком пуфике, подогнув под себя ноги, султан Сарумян, сделав дополнительно лёгкий жест кистью руки, унизанной перстнями.

– Мерзем-ага прислал сообщение относительно вашего поручения, повелитель.

– А почему же сам не явился? – нахмурился султан. – Почему он не здесь с головой колдуна, как обещал?

– Не могу знать, повелитель, возможно, появились новые обстоятельства.

– Ну ладно, – чуть поджав губы, недовольно ответил Сарумян, – зачитай, что там у него за обстоятельства такие.

– Как прикажете, повелитель, – вновь склонился в поклоне бейлербей-паша. Сломав печать на свёрнутом в трубочку письме, развернул, вгляделся в текст. Нахмурившись, еле слышно буркнул: – Не Мерзем что ли писал?

– Ты читай, читай, – поторопил владыка, опёршись рукой на колено.

Собеседник его прокашлялся и начал:

– “О мой повелитель, я, верный слуга твой Мерзем-ага, с прискорбием сообщаю, что мерзкий колдун, не знающий предела в своём коварстве, чью голову приказано было доставить во дворец, смог сбежать”…

– Как сбежать?! – грозно прервал чтеца Сарумян.

– Не знаю, мой повелитель, – не поднимая глаз, ответил Рузгам. – Быть может, далее в письме об этом сказано.

– Ладно, читай.

– “Колдун этот не только смог уйти сам, но и нечестивой магией своей, заманив нас в ловушку, поразил все три сотни твоих янычар, включая меня”.

– Все триста?! – удивлённо воскликнул султан.

– По-видимому, мой повелитель, – подтвердил паша.

– “Нечестивой магией”… Неужели Мерзем не заметил подвох? Ведь опытный же маг… Ладно, продолжай.

– “В ловушку колдун превратил весь дворец Ниике-султан. Как оказалось, неверный владеет тёмной магией проклятий”…

– Он ведьма что ли?! – снова, не удержавшись, прервал чтение Сарумян.

– Не знаю, повелитель, это слова Мерзема.

– Дожили, уже мужики-ведьмы появляться стали…

– Мой повелитель, это пока не всё.

– Да? Что там ещё интересного может быть?

– “Прошу простить, о великий султан, – вернулся к письму паша, – но в попытке выжечь враждебную магию, опутавшую дворец Ниике-султан, нам пришлось его полностью уничтожить”.

– Любимый дворец моей дочери?! – вскипел Сарумян, на самом деле души не чаявший в упрямице, которую, однако, заточил в башню, ни секунды не колеблясь. – Да что Мерзем там вытворяет?!

– Повелитель, – почтительно произнёс бейлербей-паша, – винить в случившемся надо не Мерзем-ага – верного вашего слугу, что истово, не жалея себя, пытался выполнить высочайшее поручение, – а этого сильного и злобного колдуна, который оказался даже злобней и сильней, чем мы ожидали. Нет сомнения, что ваша дочь была им околдована – иной причины полюбить настолько ужасного человека я не вижу.

– Видимо, да, – хмуро согласился с ближником султан. – И что-то мне подсказывает, что чары спадут лишь с его смертью.

– Похоже, что так, мой господин.

– Тогда велю издать новый указ. Установить награду в тысячу диграм тому, кто принесёт голову колдуна во дворец. Объявите об этом в каждом городе султаната. Думаю, найдётся немало желающих заработать.

– Тысяча диграм – это целое состояние, повелитель. Желающих будет более чем достаточно.