Александр Кривич
Тридцать девять с небольшим. Книга первая

Полная версия

Глава 5

Гора на горизонте

Солнце было в зените. Мистер Пиу ни на секунду не утихал, рассказывая, что он прочитал на пожелтевших от времени страницах книг, покрытых вековым слоем пыли. Про другие миры, в которых живут существа, похожие на нас, и в тот же момент совсем другие. Этих миров по приданию восемь. Есть сквозные, через которые можно перемещаться в следующие, есть тупиковые, из которых можно попасть только в предыдущие. За перемещение из одного в другое отвечают хранители, находящиеся в них, а про живущего в нашем измерении мы узнаем, побывав в гостях у мистера Бу, который на протяжении многих лет является хранителем горы, находящейся южнее по маршруту. И чтобы не образовалась томительная пауза, писарь прочитал лекцию про всходы озимой пшеницы, про сбор и хранение яблок и как научный подход увеличивает удои молока. Рабр находился в прострации, его зомбировала непрерывная болтовня мистера Пиу. Как утлое судёнышко во время шторма, то пропадая в пучине информации, то появляясь на гребне волны, Рабр брёл, изредка мыча что-то и кивая головой. У мистера Пиу накопилось так много невысказанного, как будто произошёл прорыв плотины, и бурлящим потоком, сметая всё на своем пути, изливалась информация. Ну или прорыв очистных сооружений, например.

Осеннее солнышко ласкало своими лучами окружающий мир, тёплый весёлый ветерок, играя, гонялся за бабочками в траве. Тропа пролегала среди живописнейших холмов, благоухающих осенним разнотравьем, то открывая чудесные виды, поднимаясь вверх, то спускаясь в не менее живописные ложбинки. Гора величественно возвышалась над горизонтом зелёным исполином, указывая путникам дорогу. Где-то между засолкой огурцов и лекцией о пользе утренней гимнастики решили пообедать, устроившись в тени кустарника. Мистера Пиу ничуть не смущал набитый едой рот, говорил он по-прежнему непрерывно, на секунду останавливаясь лишь для того, чтоб затолкать обратно в рот петрушку, которая, пользуясь бурной речью писаря, периодически пыталась совершить побег. Отдохнув часок под рассказ о жизни муравьев, Рабр и не замолкающий мистер Пиу продолжили путь. Ближе к середине интереснейшего повествования о болотных лягушках начало смеркаться. Так как путники находились у подножья горы и за день был пройден немалый отрезок пути, восхождение решено было перенести на утро следующего дня.

– Вы случайно во сне не разговариваете? – поинтересовался Рабр у писаря в тот короткий момент, когда мистер Пиу набирал в лёгкие побольше воздуха для начала новой лекции.

Тот, не поняв сарказма, вполне серьёзно задумался, будто что-то вспоминая. Погрузившись в своё внутреннее хранилище, загроможденное длинными шкафами с древними свитками, побродив среди пыльных полок, забитых книгами и картинами, по-видимому, не найдя нужного ответа, громко чихнул и продолжил свой рассказ.

Лагерь путники разбили возле огромной сосны, которая своими пушистыми ветвями, словно любящая мать, прикрывала от невзгод. Как решили путники, в случае чего она должна чем-то помочь, а чем именно, кроме укрытия от дождя, так и не придумали, но, как всегда, самый весомый аргумент «мало ли что» завершил дальнейшие дискуссии. Посчитав, что утро вечера мудренее, плотно поужинав, путники уснули без задних ног. Тихо потрескивали дрова в костре, Рабр безмятежно спал, как младенец, мистер Пиу тихо причмокивал губами, скорее всего, продолжая свои рассказы во сне. Он с самого детства, читая в библиотеке сказания о героях былых лет, вскакивал, хватал веник и начинал рубить воображаемых злодеев, издавая воинственные крики. И вот мечта сбылась: он в деле, идёт навстречу опасности и рядом с ним плечом к плечу самый лучший из лучших напарник, храбрейший из храбрых, мистер Рабр! И он, мистер Пиу, во что бы то ни стало, будет достоин оказанной ему чести!

Лес был наполнен таинственными звуками, отблески затухающего костра отражались в глазах невидимых существ, крадущихся в густых зарослях. Ночная тьма, сдавливая смолянисто-чёрным обручем кольцо вокруг путников, неумолимо приближалась. Но, то ли ночные ужасы были кем-то другим заняты, то ли наши герои своим храпом распугали всю нечисть, проспали они достаточно благополучно до самого рассвета.

Пробудившись, наши герои сделали зарядку первого уровня. Я думаю, вы, мой дорогой читатель, тоже не далеки от спорта, но рецептик всё же запишите: одну минуту стоим возле кровати, лупая ничего не понимающими глазами (не дольше, иначе можно уснуть!). Плавно, грациозно, ловя энергию муррр, без рывков переходим ко второму упражнению: не спеша поднимаем руки к утреннему небу и тянемся, слегка выгибая спину. Это сложнейшее упражнение под названием Потягушки, подсмотренное у котов из Муриуполиса, где мы непременно побываем. Просьба не путать с двойными Потягушками, когда в противоположном направлении от рук тянутся ещё и задние лапки, но это уже для более продвинутых спортсменов. Ну вот, освоив первый уровень, вы вполне можете многозначительно и чуточку небрежно говорить знакомым: «Я тут это, спортом немного теперь занимаюсь».

Позавтракав сушёными фруктами, квасом и рассказом о производстве сыра путники начали восхождение на гору по явно давно не хоженой, заросшей мелкой травой тропе.

Глава 6

Хранитель горы

Тропа, петляя в тени деревьев, вела путников вверх по склону. Единогласно было решено для ускорения движения не останавливаться на долгий обеденный привал. Даже не взирая на тот факт, что в Городе у Большого Дуба уже наступало время послеобеденного чаепития. Мистер Пиу,  раскрасневшийся то ли от быстрой ходьбы, то ли от праведного гнева по поводу нерационального использования свободного времени сельскими жителями, пыхтя и урча животом от голода, на полном ходу, как почтовый экспресс, явил себя во всей красе стоящему на середине тропы хозяину здешних мест.

Видимо, забыв о своебразном отношении к гостям хранителя горы, наш очень общительный знакомый, не снижая скорости, описал параболу вокруг опешившего мистера Бу и, остановившись напротив него, сказал доверительно:

– Угораздило же вас забраться в такую глушь, – и сразу, без паузы, изменив тон на официальный, продолжил:

– У нас мало времени, так что к делу.

И, соорудив нахмуренно-деловое лицо, вручил рекомендательное письмо. Хранитель был не готов к такому напору, да и столько слов он слышал примерно лет за пять, а то и за десять. Вот, например, когда лесоруб попадает в компанию финансистов, бурно ведущих спор на профессиональную тему, ничего абсолютно не понимает, хлопает глазами, кивает головой и в глубине души хочет их отвалтузить или проникается уважением. Так и мистер Бу решил, что люди перед ним серьёзные, деловые и ежели их бить, то чуть попозже и как-то по-особенному, с душой.

По молчаливому согласию хозяина путники проследовали в дом, видневшийся невдалеке. Войдя внутрь, обнаружили несвойственное для холостяка чистое и светлое помещение, где всё разложено по полочкам и пахнет горным воздухом и чем-то печёным. Мистер Бу, как ни странно, учитывая его удалённый от цивилизации образ жизни, не был похож на одичавшего лешего. Он был высокого роста, жгучий брюнет, плотного телосложения, гладко выбрит, белая широкая рубаха с закатанными рукавами чуть небрежно выглажена. Брутальный образ дополняли смотрящие из-под густых бровей карие глаза, отражающиеся в начищенных до блеска ботинках.

Гости ненавязчиво уселись за стол и уставились на хозяина. Мистер Бу понял тонкий намек и накормил гостей вкуснейшим обедом. Так как Рабр и мистер Пиу были утомлены непривычным подъёмом в гору, было решено рано утром следующего дня выдвинуться к точке Зеро, как мы помним из прошлых глав, названной так для конспирации.

Оставшееся время до ужина наши путешественники провели за чисткой одежды и беседой на тему как раньше всё было лучше – коровы толще, молоко сытнее и так далее.

Коротая время в беседах, не заметили, как подкрался вечер. Поужинав земляничным пирогом и пахнущим травами молоком горных коз, путники расположились на ночлег. Мистер Пиу, то и дело лениво зевая, рассказывал о чём-то несомненно важном, а в это время, тихонько присев на краешек кровати с доброй улыбкой, бог сна Дрём поправлял одеяло, накинутое на Рабра.

Озеро в утренней дымке, скрывающей противоположный берег, навевало покой; почти беззвучно плескалась рыба, оставляя ленивые круги на воде. Природа, как труженик, отпахавший неделю на работе, и в своё заслуженное воскресенье уже вроде как проснулся, но лежит, не открывая глаз, чтоб не спугнуть негу и долгожданную тишину. Рабр, развалившись в кресле, наблюдал за сонно текущим над озером утром, думая обо всем и ни о чем одновременно.

– Хорошие виды, не правда ли?! – знакомый голос вывел из медитации.

Рабр вздрогнул от неожиданности и повернулся. Говоривший сидел в двух шагах от него в таком же плетёном кресле, небрежно закинув нога на ногу, в пыльных ботфортах с широкими голенищами, свободной белой рубахе, небрежно заправленной в широкий пояс, на котором висела шпага с рукоятью, украшенной драгоценными камнями. Шляпа с широкими полями наполовину прикрывала лицо, но Рабру было достаточно услышать знакомый с детства голос, чтобы с радостью узнать человека, сидящего рядом.

– Пейзаж просто чудо, – ответил Рабр.

– Где мы? – спросил он у деда.

– Тут важнее когда, а не где, – ответил тот.

Лягушки, как будто желая заполнить возникшую паузу, запели свои серенады. Именно запели, мой музыкально образованный читатель; сколько любви и страсти в этих песнях, и, если сравнивать серенады лягушек с теми звуками, которые в муках извлекают из себя многие современные певцы, я голосую за лягушек!

– Однажды, когда я жил в мире, – продолжил дедушка, – в котором давно не верят в чудо, и оно, потоптавшись в прихожей ушло. Где всё подчинено определённым законам бытия, где железных коней кормят соком, текущим из земли, где люди живут в домах со множеством ярусов, похожих на муравейники. Живут так плотно, что почти не замечают друг друга, ходят, уткнувшись во что-то типа маленьких книжек с яркими картинками. Так вот, жил я, значит, на девятом ярусе такого дома один в небольшой комнатушке, совмещённой с кухней. Молод и холост я был тогда, энергия била через край. Ооо, что это были за времена! Руки до сих пор помнят, до мозолей! Я ведь тогда увлекался резьбой по дереву и абсолютно не тяготился одиночеством. Пробовал ходить на так называемую  работу – занятие, скажу тебе, внук, наискучнейшее. Так вот, пришёл я как-то вечером с этой самой работы, помылся и собрался отужинать. Налил чая и жду, значит, когда пена осядет. Вдруг тихий стук в окно, я сразу решил –  показалось. А сам сижу, смотрю, как корова на воздушный шар, большими грустными глазами. Ярус-то девятый, до земли очень далеко. Думаю, ну всё, начало мерещиться всякое, с крепким чаем нужно завязывать. Через короткое время снова, так же не громко, но настойчиво кто-то постучал. На негнущихся ногах подхожу к окну, открываю, а там комар, видимо очень образованный и культурный.

– Значится так, мол, и так, – говорит он мне, – извините, пожалуйста, не сильно ли вас, сударь, побеспокоит то обстоятельство, что я тихонько сдохну у вас на подоконнике?

– Я, конечно же, разрешил, а как отказать, если вас так культурно о чём-то просят…

Дедушка замолчал и многозначительно посмотрел на Рабра. Лягушки взяли антракт, и пространство вокруг всё больше стало наполняться еле различимыми звуками. Издалека доносился чуть слышный колокольный звон, мычание коров и еле уловимый, нарастающий с каждой минутой, гул.

– Так чем же закончилась история? – спросил Рабр у деда.

– Комар умер, – ответил дед и задумался о чём-то своём, смотря на реку.

Из-за лесной опушки появился источник нарастающего шума. Это была толпа разъярённых крестьян, вооруженных вилами, и они уверенным шагом направлялись к нашим знакомым.

– Так в чём же смысл истории? – прервал раздумья деда Рабр.

– А смысл в том, что с чаепитиями было покончено, я женился на твоей бабушке, и через короткое время на моей голове появился первый седой волос. Сейчас мы находимся во Франции, а эти идущие к нам милые господа – крестьяне, которые пытаются свергнуть своих господ, и нам, думаю, пора удалиться, – сказал дед и запрыгнул в седло пасшейся неподалеку лошади.

– До следующей встречи, – прокричал дед и, пришпорив коня, поскакал в противоположную сторону от приближающихся тружеников мотыги и серпа.

Рабр стоял и смотрел широко открытыми глазами на приближающихся разъярённых крестьян. Всё вокруг завертелось: крики на непонятном языке, топот ног и лязг железа.

Глава 7

Си

Рабр сидел на кровати, находясь в состоянии понедельник. Это когда душа ещё в воскресенье, а тело уже в понедельнике и нужно некоторое время, чтобы им встретиться. Рабр, ничего не понимая, моргал глазами и пытался понять, где он. Только во второй раз перезагрузив оперативную систему и прогнав прочь ночные видения, он осознал суть бытия со всеми вытекающими.

Утро было. Энергия солнечным светом и веселым пением птиц врывалась через окна в комнату бурным бодрящим потоком, призывая скорее вставать с кровати и отправляться на утреннюю пробежку, но наш герой усилием воли подавил это желание.

Список самых главных желаний Рабра, как в общем и всех мужчин, был коротким и состоял из трёх пунктов: поспать, поесть и совершить подвиг. Ох, нелегко мужчинам – пока первые два выполнишь, на третье сил не остаётся. Вот и наш с вами герой, воинственно урча животом, смело ринулся навстречу второму подвигу!

На кухне происходили события, не удивившие Рабра. Мистер Бу был занят готовкой завтрака, а Мистер Пиу, раскрасневшийся от праведного негодования, маршируя от одного угла к противоположному и размахивая руками, читал лекцию об эксплуатации одних людей другими. Мистер Бу внимательно слушал, явно сопереживая угнетённым и продолжая готовить завтрак. Пышные, дымящиеся оладьи, ароматный травяной чай и сочные жареные грибочки…

– Да, такая борьба против угнетателей по мне, – думал Рабр, уплетая за обе щеки.

Даже мистер Пиу умолк, изредка прикрывая глаза и блаженно постанывая, – видимо, эта самая борьба выжала из него все соки. Но делу время, а плотно покушать – это вам не глупости какие-то, и так как наши герои к любой работе относятся серьёзно, из-за стола они выходили немного уставшие и слегка покачиваясь.

Совершив недолгие сборы, путники вышли во двор. Для пущей секретности в последний момент перед стартом вскрыли тайник с картой в дупле старого тополя. Из неё узнали, что их путь лежал через лес на южной стороне склона к следующей точке, которая к неудовольствию мистера Пиу была просто точкой, представьте себе, – вот просто ткнули пером в карту и всё! Эту возмутительную оплошность он не мог не исправить и таинственно и для создания большего эффекта, многозначительно подняв палец к небу, проговорил шепотом: «Точка Си». Мистер Бу, внимательно изучив маршрут к дому хранителя портала, пообещал проводить путников, так как хорошо знал эти места и, немного засмущавшись, сообщил, что оказывается есть у него к хранителю одно старое дельце. Возражений не последовало, на том и порешили.

Солнышко ярко светило, перед путниками открывался шикарнейший вид на долину внизу. Постояв минуту, подумав каждый о чем-то своём и бегло проверив, не забыл ли кто чего важного, выдвинулись в путь. Тропа, плавно огибая огромные каменные глыбы, заросшие свисающими ветвями кустарника, достаточно полого спускалась вниз. Чуть сладкий аромат горных трав немного пьянил, заставляя думать о чём-то хорошем. Мистер Пиу, не нарушая идиллии, рассказывал мистеру Бу что-то еле слышно, плавно рассекая руками чистейший горный воздух. Рабр наслаждался относительной тишиной, размышляя о том, что их ждёт в других мирах. Он помнил из рассказов дедушки, которые слушал с широко открытыми ушами в детстве, что в других измерениях всё совсем по-иному, как будто перевёрнуто с ног на голову. В некоторых, вы не поверите, мой дорогой читатель, уничтожаются целые расы, ведутся непрерывно войны, ради наживы обманывают друг друга. Есть мир, где, по рассказу дедушки, одни держат в рабстве других, всячески над ними издеваясь. «А как же добро? – с округлёнными от негодования и удивления глазами спрашивал маленький Рабр. – Всё относительно, – с грустью говорил дедушка, – главное, придумать благую цель, а дальше можно ради неё делать всё, что хочешь». Ребёнок так и не понял тогда, как с хорошей целью можно делать плохое, ведь для жителя Города у Большого Дуба это было до такой степени не совместимо с реальностью, что со временем Рабр начал воспринимать эти рассказы скорее как интересные, нежели как правду. С возрастом появлялся некоторый запас житейского опыта, и истории деда начали обретать более реальные очертания, но всё равно многое в них было под вопросом.

– Ну вот и проверим, – с веселой уверенностью сказал себе Рабр, отбросив тяжёлые мысли в сторону, и бодро зашагал по дорожке.

Так, в весёлой беседе, подкреплённой вкуснейшим обедом, приготовленным мистером Бу у чистейшего горного ручья, под пенье птиц и рассказы  мистера Пиу, незаметно для самих себя путники прошагали весь день до вечера. В час, когда день устало присаживается на краю земли, болтая ножками, и говорит о том о сём с ночью, не торопясь отодвигается в сторону, уступая ей дорогу, наши путники подходили к месту, в котором, если верить карте, жил хранитель портала в другой мир.

В этом месте дорожка сужалась. Плотно обступив путников, как могучие исполинские стражи, и усиливая вечерний полумрак, нависли над дорожкой вековые ели. Путники остановились. Что-то невидимое смотрело из мрака, вызывая неприятный озноб. В звенящей тишине, как выстрел, проугукал филин, сидящий на ветке. Его большие глаза-блюдца, не мигая, изучающе смотрели на путников. Мистер Пиу нервно икнул, в воздухе незримо витала опасность. Хранитель горы стоял, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь составить, по-видимому, сложное для него предложение. Дальше, мой дорогой читатель, пойдут сцены, содержащие в себе элементы насилия и нецензурную брань, так что, дабы не нарушать душевного равновесия, можете прочесть главу до конца с закрытыми глазами.

Вдруг из лесной чащи с еле слышным свистом вылетел предмет и ударил мистеру Бу точно в лоб. Картинка пришла в движение, филин, ещё больше выпучив свои глазищи, непрерывно ухал, хлопая крыльями; ели зашевелились в бешеном танце, мистер Бу упал как подкошенный, Рабр развёл руки в стороны и только начал говорить какое-то заклинание, как получил толчок веткой в спину и, словно вернувшись из долгого путешествия, поспешил обнять родную землю в кустах рядом с тропинкой. Мистер Пиу в лучших традициях сельской драки с боевым криком «Понеслась!» – (дальше по тексту идёт та самая нецензурная брань), прыгая из стороны в сторону, наклонив голову вперёд в стиле «мельница» начал наносить сокрушительные удары руками, которые должны были ложить противников пачками, но, к сожалению, уходили в пустоту. Писарь дрался, как дикий вепрь, то и дело меняя угол атаки, но в итоге чуть позже прилёг рядом с Рабром, сваленный ударом еловой ветви. Мгновенно всё стихло, воцарилась звенящая тишина. Из леса на тропинку, не издавая ни звука, вышло невысокое существо и не спеша, чуть косолапой походкой, направилось к поверженным путникам.

Глава 8

Лис

Окончив смену, Лис, так называли его друзья в тайне от зелёных за огненно-рыжие волосы, как всегда, шёл домой по оживлённой улице. Этот месяц он работал в ночь, каждую бесконечную ночь. Весь мир от накопленной усталости сливался в один серый тоннель, и даже для ненависти почти не хватало сил, но он оберегал и хранил её, как мог, глубоко в душе, очень глубоко. Для неё в закоулках разума специально была отведена потаённая комната, освещённая колеблющимся пламенем свечи с маленьким зарешечённым окошком и массивной деревянной дверью, обитой коварным железом. Лис посещал её, как только ненависть начинала затихать и тонуть в ежедневной монотонной серой рутине. Он приходил домой, закрывал дверь на мощный деревянный засов и представлял мир без мерзких дымр, цветной мир, где все свободны и занимаются любимым делом, где каждый может идти куда хочет и с кем хочет.

«Теперь поесть, помыться, поспать пару часов, потом на учёбу», – думал Лис, подходя к своему дому. Школу они втайне с друзьями организовали в заброшенном подвале, из старой мебели соорудили парты и стулья. Знания собирали по крупицам – что-то черпали из воспоминаний стариков, что-то то находили в ворохе мусора, вывозимого из города на холме. Лис и его товарищи с жадностью впитывали информацию, как сухая земля влагу, и бережно передавали её более молодым ребятам с горящими от любопытства глазами.

В Сером городе от администрации каждому работнику, которому исполнилось 14 лет, была положена небольшая отдельная серая комнатка. С видом на окно такой же серой комнатки. До наступления 14-ти лет они жили в интернатах, делая посильную работу. Образование, как считали дымры, было не нужно и даже вредно. «Учёба отвлекает от работы, заполняя голову ненужным хламом», – говорили они. Поэтому давали знания, необходимые для выполнения определённой операции на заводе, и не более того.

Лис из древних устных преданий знал, что его народ, называвший себя ведзы, был когда-то свободен, как и вся планета. Ведзы занимались охотой, ремёслами и возделывали землю, беря у природы только то, что им было нужно, благодаря её и оберегая.

Потом появились Они, маленькие зелёные головастики с большими выпученными стеклянными глазами. Они называли себя дымрами. Сначала их было мало, не больше сотни – на их родной планете произошёл какой-то катаклизм, все выжившие погрузились на космический корабль и отправились в межпланетное путешествие в надежде найти новый дом. После долгих скитаний от одной мёртвой звёзды к другой уже отчаявшиеся дымры нашли этот райский уголок.

Атмосфера и температура идеально подходила для жизни, и даже при первом беглом осмотре стало ясно, что под тонким копошащимся слоем местной живности покоятся огромные залежи полезных ископаемых.

Предки Лиса отнеслись к дымрам с пониманием и всячески им помогали, ведь природа давала всё, что нужно, с избытком. Зелёные были приветливы, дары и помощь принимали, но жили всегда немного обособленно. В их городке, стоящем на высоком холме, день и ночь из высоких труб шёл чёрный дым. Они что-то доставали из земли, варили в своих печах и, как оказалось в дальнейшем, делали оружие. Со временем земля вокруг мест жизнедеятельности дымров становилась безжизненной, деревья вырубались, трава чахла, словно они привезли с собой болезнь, которая убивала эту планету, расползаясь чёрным пятном. Время шло, поколения меняли друг друга, и в какой-то момент произошло то, чего предки Лиса не ожидали. Их друзья, те, кому они помогали в трудную минуту, однажды ночью напали на них – быстро, жёстко, без каких-то объяснений. Убили всех непокорных, а тех, кто остался в живых, превратили в рабов, заставив вольных ведзов работать на своих заводах, а тех, кто доживал до старости, отправляли за пределы города, на полях и фермах дорабатывать свою жизнь.

Дымры отняли у них свободу и возможность растить своих детей – их забирали сразу после рождения, присваивая номера вместо имен. Но кое-что ведзам всё-таки дали: «Чтоб лучше жить, нужно больше работать», – решили дымры, и благодаря генетическим манипуляциям у ведзов начали рождаться дети с четырьмя руками. Большинство смирилось, понурив голову, изо дня в день покорно выполняя требования зелёных, кто-то решил, что это верное решение и так будет лучше для всех. Находились даже те, кто в угоду хозяевам готов был угнетать своих соплеменников, и за это им даровали лучшие условия для жизни и убирали вторую пару рук, что делало их привилегированной кастой, стоящей выше соплеменников и совести. Они ненавидели ведзов даже больше, чем их хозяева. С каким-то садистским удовольствием, явно самоутверждаясь, они в разы перевыполняли план по сломанным судьбам и причинённой боли.

Не согласные с такими условиями жизни, доведённые до отчаяния, ведзы взялись за оружие. Но восставшие не выступили единым фронтом, многие были подавлены и не могли оказать должного сопротивления, да наверное и не хотели уже, так что восстание было жестоко подавлено двурукими. Вид номер 1 – именно так их назвали зелёные хозяева – со временем трансформировалось в более удобное в произношении видномер. Отступники гордились своим новым именем, запятнанные кровью теперь уже бывших соплеменников.

Время неумолимо шло вперёд, стирая яркие краски прошлого, притупляя острую боль, заживляя раны души. После наполненных ужасом дней восстания минуло 200 лет. Дымры успокоились – они были уверены, что залили кровью ведзов даже еле тлеющие угольки памяти о тех событиях. Но они ошибались: нужен лишь ветер перемен для того, чтоб раздуть пожар восстания.

Лоза согнулась, но не сломалась; чем сильнее натянута тетива, тем дальше полетит стрела; беды закаляют человека, как металл; лавина в горах начинается с одного камушка; сжатые пальцы образуют кулак!.. Умоляю, мой дорогой читатель, киньте в меня чем-то документальным и потяжелее – автор разошёлся, сопереживая героям книги, и сам уже не в силах остановиться!..