Александр «Котобус» Горбов
Книга пятничных рассказявок. Синий том
Фонарная звезда
Вечером, когда на улице стемнело, а на веранде зажгли уютный торшер с оранжевым абажуром, Васька замер подле открытого окна. Долго вглядывался в темное небо, хмурился и поджимал губы. Не отводя взгляд от зенита, спросил:
– А куда деваются падающие звезды?
Пашка оторвался от книги и посмотрел на младшего брата.
– Сгорают в атмосфере, по большей части. Некоторые падают на землю, их находят и сдают в музеи. Метеориты, слышал?
Васька недовольно засопел.
– Это неправильно.
– Почему?
– Слишком по-взрослому. Никакого волшебства.
Захлопнув книгу, Пашка хмыкнул.
– И как, по-твоему, должно быть?
Ни на мгновение не задумываясь, Васька ответил:
– Они должны превращаться в фонари. Хотя бы некоторые. Чтобы освещать путь идущим домой в темноте.
Пашка подошел и обнял брата.
– Не волнуйся. Они скоро приедут.
– А если заблудятся?
– Глупости! Родители знают дорогу от станции как свои пять пальцев. Идём спать, уже поздно.
Они поднялись в свою комнату на втором этаже дачи. Пашка долго ворочался, сопел и скрипел кроватью. Дождавшись, пока дыхание брата станет ровным, Васька скинул одеяло, нашарил ногами тапочки, тихо-тихо прокрался к двери. Как мышка проскользнул по лестнице и снова прилип к окну.
В далекой темноте мохнатой шубой стоял темный лес. Звездная сияющая крошка, рассыпанная по небу, не давала света, сияя сама себе.
– Только бы они дошли, только бы они дошли, – шептал Васька.
Он загадал самому себе, что если не уснет, то родители обязательно найдут дорогу в темноте. Обязательно!
С высокого небосвода огненным росчерком сорвалась звезда. Пламенной стрелой рассекла темноту и рухнула за верхушками деревьев.
Васька потер глаза. Всматриваться становилось всё тяжелее. Веки наливались тяжестью, ноги покалывали крохотные иголочки.
«Я только минуточку, посижу в кресле, отдохну и снова буду смотреть».
Мальчик забрался в любимое кресло отца с ногами.
«Почему они не приходят? Что там случилось?»
Ждать было невообразимо трудно. Васька закрыл глаза, вспоминая вспышку упавшей звезды. Вот бы и правда звезды превращались в фонари. Нет, он, конечно, уже взрослый и не верит в глупости, но иногда так хочется верить в чудо.
Вернувшиеся родители нашли Ваську свернувшимся в клубочек и тихо спящим в кресле. Мать погладила его по голове, а отец легко поднял и отнес в постель.
Дом затих. Родители тоже легли спать. Уже засыпая, мать улыбнулась и шепнула мужу:
– А здорово, что там фонарь поставили. Могли бы не туда свернуть, я совершенно забыла про этот поворот.
Отец что-то пробурчал, и на всей даче наступила тишина.
И никто не видел, что фонарь на перекрестке около дуба вспыхнул ослепительным светом. Сжался в сияющую точку и голубой кометой устремился в небо.
Министерство
Закрытое совещание президента с правительством началось необычно. По правую руку от главы государства сел никому не знакомый лысый толстяк. Пока шло собрание, он глупо улыбался и хлопал глазами, то и дело смотрел в телефон и что-то черкал в толстом блокноте. Министр финансов скосил взгляд: на листочках в клеточку толстяк рисовал то цветочки, то котят, то голых женщин. Очень реалистично рисовал, должны мы заметить.
– А теперь, – президент обвел министров тяжелым взглядом, – я хочу объявить о создании нового министерства.
Государственные мужи переглянулись. Обычно такие внезапные преобразования ничего хорошего им не обещали. Впереди были переделы сфер влияния и бюджетных потоков.
– Я подписал указ о создании Министерства Херни.
Министр образования закашлялся.
– Что, простите? – просипел глава природных ресурсов.
– Если плохо слышите, у вас рядом врач сидит, пусть посмотрит после заседания, – президент был явно раздражен, – еще раз, для глухих: Министерство Херни. А вот руководитель нового ведомства.
Толстяк поднялся, коротко поклонился, отсвечивая лысиной, и тонким голосом заявил, что он рад и готов взяться за такой сложный участок работы и надеется на сотрудничество коллег.
Министры переглядывались с недоумением, в глубине души подозревая президента в помешательстве.
– А чем будет заниматься ваше ведомство? – отозвался министр обороны.
– Как чем? – толстяк хихикнул, – херней, конечно. У нас в стране её много, должен же хоть кто-то делать это профессионально.
После совещания свежеиспеченный чиновник ушел вместе с президентом. А министры в кулуарах обсудили неожиданное назначение.
– Чудит Папа, – качал головой министр сельского хозяйства, – дай бог, чтобы спокойно последний срок досидел.
Коллективно решили, что синекуру для лысого можно было подобрать и не такую кричащую. Один только министр иностранных дел, умница и философ, дипломатично улыбался уголками губ. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что улыбка выходила печальной.
Следующую пару месяцев лысого толстяка никто не видел. Поговаривали, что новое министерство отхватило особняк в центре Москвы и активно там обживалось. Ходили слухи о закупках какой-то безумной мебели, игровых приставках, секретаршах, нанятых в модельных агентствах. Каждая следующая сплетня была безумнее предыдущей, но верили в них всё сильнее.
– Вот уж действительно работка – хернёй маяться, – хмурил брови министр МЧС, но в голосе сквозила легкая зависть.
В конце августа толстяк появился на очередном совещании правительства. Так же глупо лыбился и близоруко щурился. Всю встречу молча рисовал в блокноте и в дела серьезных людей не вмешивался.
– Пожалуй, на этом можно закончить. Ни у кого больше нет замечаний?
Премьер закрыл папку и собирался встать, когда его прервал толстяк.
– У меня есть.
– Прошу вас, – премьер усмехнулся, – неужели наблюдается недостаток херни?
– Скорее наоборот, – толстяк уставился немигающим рыбьим взглядом на министра связи и массовых коммуникаций, – что за херню вы творите?
– Что, простите?
– Устроили цирк с этим мессенджером. Как его там, Телеграф? Не можете заблокировать – не беритесь. Не надо выставлять правительство идиотами.
– Нет уж, позвольте…
– Не позволю! Мы проанализировали затраты вашего министерства: как минимум треть вашего бюджета уходит на херню. Завтра мы начинаем аудит вашего ведомства с соответствующими выводами и мерами по оптимизации. Прошу ФСБ оказать силовую поддержку, во избежание эксцессов.
– Вы не имеете полномочий! – сорвался на визг министр.
– Имеет, – мрачно буркнул премьер.
Остальные министры застыли статуями. И только глава дипломатов всё так же печально улыбался.
Перетряхнув связь, толстяк принялся за образование. Затем за сельское хозяйство. Потом за космическую отрасль… Всюду улыбчивые люди в костюмах находили утечки бюджета, вбивали в грязь целые департаменты, занимающиеся непонятно чем, растаптывали людей на теплых должностях. Шестеренки государства чистились, смазывались и вращались быстрее. Самые умные начинали чистить свои вотчины до того, как толстяк ткнёт в них пальцем и спросит о своей херне. Заметим, что шутки о лысом любителе красивых секретарш быстро сошли на нет.
На очередном совещании правительства министр финансов искоса посматривал на толстяка. Споря сам с собой, кого сегодня будет потрошить лысый маньяк. И вдруг понял: никакая у него не глупая улыбка. Это и не улыбка вовсе, это кривой оскал акулы, выбирающей жертвы. Сейчас еще поплавает кругами, наведет жути и ухватит за афедрон очередного чиновника, жирненького и вкусного. От такого прозрения министру стало не по себе.
Большой Хэ, как называли его подчиненные, возвращался с очередного заседания в правительстве. Устало откинувшись на кожаном сиденье бронированного лимузина, толстяк вздыхал и тёр покрасневшие веки. Еще один день самой тяжелой из выпавшей ему работы подходил к концу. О боже, зачем он придумал это чертово министерство?
Сказанное в шутку в одном из кабинетов на Лубянке, слово обернулось сначала долгой аналитической работой, странными исследованиями на стыке магии, шаманизма, лингвистического анализа и серьезными социологическими выкладками. А затем докладом на самый верх. В самом высоком кабинете прозвучало – «херня», в философском смысле, подчиняется закону сохранения. И для того чтобы уменьшить её на просторах страны, надо сконцентрировать в одном месте. «А не долбанет?», – хмуро пошутил директор ФСБ, нервно барабаня пальцами по столу. «А попробуйте, хуже точно не будет», – усмехнулся президент. Отдуваться пришлось изобретателю. Что самое страшное – идея сработала.
Машина въехала в гараж главного здания ведомства. Толстяк покинул уютное кресло и тяжело потопал в сердце министерства. Там, в большом зале, творилось невообразимое. Взрослые, солидные люди в костюмах, занимались полным безумием. Один штамповал как заведенный куличики в импровизированной песочнице. Другой жонглировал сразу пятью шариками. Третий удил рыбу в эмалированной ванне. Кто-то пел матерные частушки. Кто-то изображал сеанс стриптиза с помощью швабры. Группа женщин в вечерних платьях, рассевшись на корточках в кружок, играли в дурака на щелбаны… Все делали то, что и должно министерство – занимались невообразимой, чистой, как слеза младенца, херней.
Министр вздохнул в последний раз, снял туфли и нацепил глупые розовые сланцы. Подхватил ведро, полное конфетти, расхохотался и понесся среди сотрудников, щедро рассыпая цветные кружочки. Чудесным образом увеличивая степень херни около себя и равномерно убавляя на территории от Калининграда до Владивостока.
(Справка: херня – происходит от выражения «страдать хернёй», от лат. hernia «грыжа». Этот диагноз в XIX веке часто ставили богатым мещанским детям, желающим уйти от военной службы.)
Гороскоп от Дядюшки Котобуса
Весы
Выбрасывай свои напольные весы нафиг. Ты красивая, умная, замечательная! Количество твоих килограммов ни на что не влияет, так что и смотреть их не надо.
Стрелец
Купи игрушечный пистолет. Каждый раз, когда тебя кто-нибудь бесит, доставай его резким движением. Смотри на собеседника через прицел и проси повторить последнюю фразу.
Водолей
Поставь счётчики на воду. И срочно возьми путёвку на курорт. Тебе надо бунгало, вид на океан, коктейли, а не вот это вот всё.
Рыбы
Срочно иди в гости к Водолею. Пусть возьмёт тебя с собой в путешествие.
Овен
Ни в коем случае не считай баранов, когда засыпаешь. Очень, очень плохая примета.
Лев
Побалуй себя стейком. Степень прожарки medium rare. Запивай красным вином. На официанта можно рычать.
Козерог
Проходим мимо, мужчина. Всё равно в гороскоп не веришь, только мозги канифолить будешь: а зачем, а почему, а какая точность прогноза… Следующий!
Скорпион
Ванна, свечи, лепестки роз, шампанское, романтические баллады группы Scorpions – всё что надо для хорошего вечера.
Рак
Учишься громко свистеть, покупаешь ружьё, роешь бункер и забиваешь его консервами. Затем громко свистишь с горы и наблюдаешь за апокалипсисом. Ну или шоколадку можно купить к чаю.
Телец
Псс! Парень, слышь, чего скажу. Берёшь шампанское и едешь к Скорпиону. У неё сейчас очень романтическое настроение.
Близнецы
Самый лучший знак – сам себе лучший друг и товарищ. Будешь брать шоколадку – покупай сразу две.
Дева
Девушка, я точно знаю, чем вы будете заняты сегодня вечером. Собирайтесь, я заеду за вами через час.
Рязань глазами вурдалака
Хорошо быть вампиром в Трансильвании. Родовой замок, пышные селянки, природа шикарная. Летай себе нетопырем, радуйся. В Париже вампиру очень хорошо. Гуляй себе по Елисейским полям, кусай красавиц в Булонском лесу. На Монмартре тёмными вечерами можно посидеть в тихом ресторанчике или заглянуть в «Мулен Руж». Красота! Изображай художника или таинственного графа. Любовь, декаданс, куртизанки, богема. Чем не жизнь? В Лондоне тоже неплохо. Улицы, туман, таинственные тени. Особняк можно снять, гроб с позументами в подвале поставить. И обязательно горбун-помощник, с кривой ухмылкой Джека-потрошителя. Да… Еще в Нью-Йорке можно обитать. Собственный ночной клуб, согласные на всё модельного вида девицы с длинными ногами. Перекусать мафию и стать главой собственного клана. Вот где жизнь!
– Куда намылился?
Жена грубо прервала мечтания вурдалака Аристарха Петровича.
– В гараж. Масло надо в машине поменять.
– Ах ты вурдалак проклятый! Всю кровь ты мне со своим гаражом выпил. Опять квасить со своими дружками будешь?
Аристарх Петрович тяжело вздохнул и потупился. Жизнь вурдалака в Рязани была невыносима. Каждый день страдая от несовершенства своего бытия, он так и не собрался духом эмигрировать. Только в мечтах примеряя на себя другие страны и города.
– Иди уже, – смилостивилась жена, – что с тобой делать. Хлеба на обратной дороге купи. И масла, подсолнечного.
Вурдалак кивнул и вышел в тёплый вечер летней Рязани. Родной и незаменимой.
К слову, о шопинге
Что ни говори, а во всех этих бутиках, магазинах, торговых центрах нет душевности. Да, красиво, светло, музычка фоном играет, тепло по зиме опять же. Но того самого чудного духа нет, закончился. Бродишь среди этих бесконечных витрин, смотришь, удивляешься – а для чего вон та блестящая ерунда нужна? Мальчик-консультант подскочит: «Вам помочь?» Дорогой ты мой! Кто вас научил этой пошлой фразе? Мне только деньгами помочь можно. Сможешь? Вот то-то же. А я около витрины с кофеварками стою, от разнообразия глаза разбегаются. Подойди, ткни пальцем, скажи «вот эту бери, сто лет прослужит, а ту не бери, Китай». Только уверенно, со знанием дела, покажи, что разбираешься, а не первый раз видишь эти адские машины. Не можешь? Ну извини, в следующий раз. А одежда? Вот пришел я джинсы купить. А какие? Хорошо ли сидят? Кто подскажет? Может, брюки лучше, тёплые такие, с начесом? Кто из этих девочек-продавцов подскажет?
Вот я и говорю – нет душевности. А на рынке она была. Ухватит за рукав необъятная торговка: «Зайдите мужчина, у меня на вас отличные джинсы есть». Ты вроде как и не хотел, а зашёл. Такой чуть-чуть гордый, что тебя в твои двадцать мужчиной назвали. Мёрзнешь на картонке, в дырку на правом носке ветер задувает. А тебе ещё одну пару мерить предлагают. Да так, что не откажешься. И снова за занавесочкой в цветочек натягиваешь на себя что-то. Вроде подошли одни, а тётка: «Снимайте, они на жопе висят, сейчас со склада другие принесу». Ах ты ж, моя заботливая! Стоишь, ждёшь, мёрзнешь. В ряду напротив девушка за точно такой же занавесочкой тоже джинсы меряет. Оп, мелькнуло обнажённое бедро, когда ветер ткань дёрнул! И уже не холодно ждать. Мучаешься – только бы джинсы быстро не принесли, может, ещё её увидишь. Или лучше, чтобы быстрей, а то она сейчас закончит, уйдет, а ты вроде познакомиться решился. Казалось бы – простая покупка, а почти целое приключение! (И джинсы, и свитер, и носки теплые вместо своих дырчатых тогда купил. С девушкой так и не познакомился, она с мамой была.)
А продукты? Зашел в супермаркет, смотришь на груды овощей, тыкаешь их пальцем. Брать или не брать? Сладкие яблоки или опять безвкусные? А картошка, для варки хороша или пожарить? У кого спросить? Нет, лучше уж на базар. И расскажут, и покажут, и попробовать дадут. Рецепт новый узнаешь, о политике поговоришь. Однажды со старым армянином даже Бабеля обсуждали. (Сливы, кстати, он божественные мне продал.)
И поторговаться обязательно! Даже если не нужны тебе эти пять рублей – всё равно выторговать. Как спортивное достижение. Сразу настроение улучшается, чувствуешь себя купцом первой гильдии. А вы говорите – «Пятёрочка» возле дома, торговый центр недалеко, шопинг, скидки сезонные. Тьфу! Что вы понимаете в хорошем шопинге, когда важнее пообщаться, а не накупить ненужного хлама? Так и живёте – бирюки с барахлом, лезете на стенку от одиночества, таблетки от депрессии глотаете. На рынок, немочь ты бледная! Да в мясной ряд, за куском говядины для борща. И не забудь спросить рецепт – из предложенных вариантов кулинарную книгу сделать можно. А потом в колбасный ряд и попробовать тридцать сортов сала, сорок колбасы, двадцать копчёностей. Выходишь сытый, в сумке что-то тяжелое, на душе благодать.
Любую меланхолию такой шопинг лечит. Потому что душевность есть. Настоящая. А не искусственная, с приклеенными улыбками, скидочной картой и бесплатным пакетиком.
Страшная сказка
– Что-то ты мне не нравишься.
Мать пристально окинула дочь взглядом.
– Дай-ка лоб пощупаю.
– Ну, мам!
Не слушая возражений, мать притянула к себе девушку и приложилась губами ко лбу. Взяла в ладони лицо дочери и заглянула в глаза. Голубая радужка была прочерчена жёлтыми прожилками, зрачки большие, словно от настойки белладонны, казались тёмными дырами, а белки оплели красные корни вздувшихся сосудиков.
– Так я и знала. И опять не вовремя! Думала, ты еще неделю продержишься.
Дочь сделала жалостливое лицо, словно извиняясь.
– Собирайся.
В большую корзину мать сложила кусок вяленого мяса, десяток пирожков, бутылку с молоком и мешочек с хрустящими сухими стеблями зверобоя.
– Бегом к бабке. Посидишь у неё в этот раз. Пока приступ не пройдет, даже не думай возвращаться. Поняла?
Девушка согласно кивнула, скорчив грустную рожицу. Только в глазах плясали довольные огоньки.
– И смотри мне! – мать погрозила ей пальцем. – Не уматывай старушку. Она уже не в том возрасте, чтобы за тобой бегать как угорелая.
Женщина чмокнула дочь в щеку и обняла, прижав к груди. Отстранилась и накинула на голову дочери красный капюшон.
– Ну, мам!
– Не мамкай мне! Знаешь же правило. Хочешь, чтобы тебя Старый Хрыч отчитывал?
– Ладно….
– Всё, поторопись. А то стемнеет скоро.
Мать ещё постояла, смотря вслед фигурке, уходящей в сторону темного леса, скрутила пальцы в фигуру от сглаза и пошла обратно в дом.
– Привет! Что ты делаешь здесь в такое время?
Он встретил незнакомку на тропинке посреди леса. Любая девушка её возраста испугалась бы, когда дорогу преградил здоровенный седой мужик с двумя рукоятками мечей за спиной. Но только не она.
– Здесь может быть опасно.
Мужчина старался говорить дружелюбно, но девушке, кажется, было всё равно. Покрасневшие, как от долгого плача, глаза смотрели отстранённо и холодно.
– Куда ты идёшь? Скоро станет совсем темно, заблудишься.
– Я к бабушке. Вот пирожки несу. Тут рядом.
Девушка облизнула пересохшие губы и, чуть откинув красный капюшон, провела тыльной стороной ладони по лбу, стирая капельки пота, словно вокруг был не прохладный осенний вечер, а летний жаркий полдень.
– Может, тебя проводить? Тут, говорят, оборотни водятся.
– Не надо, – голос стал резкий, лающий, – я сама.
– Как хочешь.
Мужчина отступил с тропы и шутливо поклонился, пропуская девушку. Она коротко кивнула и быстрым шагом пошла прочь, оставляя за собой шлейф запахов зверобоя и жимолости.
Он чуть постоял, раздумывая, а затем двинулся вслед за странной незнакомкой.
Тропинка и правда вывела к аккуратному домику. Седому показалось, что в дверь юркнула серая волчья тень, несущая что-то в зубах. Он прибавил шаг и, подойдя к двери, коротко постучал.
– Заходи, – отозвался каркающий старушечий голос, – дёрни за веревочку, дверь и откроется.
Дёрнув, как было сказано, мужчина вошел. За столом сидела старуха, морщинистая и дряхлая, в чёрном траурном платье и красном капоре. Рядом, с ужасом уставившись на вошедшего, застыла статуей девушка в красном капюшоне.
– Кто ты, добрый юноша?
Бабка расплылась в улыбке, показывая желтые, но крепкие не по годам зубы.
– Ведьмак я, бабушка.
– Хто?
– Охотник на нечисть.
– Да ты шо! Неужто в нашем лесу кто завелся?
– Оборотень, говорят.
– Эт кто так брешет? Отродясь тут не водилось никакой дряни.
– Дровосеки, – пожал плечами седой, – те, что у Серой речки лес рубят.
Старуха скривилась, как от уксуса.
– Брешут. Эти ироды только и могут, – бабка сбилась и пристально обвела гостя взглядом, – чаю хочешь? Устал с дороги?
– Не откажусь.
Услышав ответ ведьмака, внучка хозяйки побледнела и спрятала руки за спину.
– Садись, садись. Сам себе наливай, вон только что заварила. Уж не обессудь, не настоящий. Так, травки всякие, что сама насобирала.
«Чай» пах зверобоем, жимолостью и еще десятком лесных запахов.
– Оборотни, говоришь?
Старуха смотрела насмешливо, крутя в руках пустую чашку.
– Угу.
Ведьмак мимоходом окинул комнату взглядом и задержался на портрете на стене. Из тёмной рамы угрюмо смотрел мужчина в красном колпаке и с длинным кинжалом в руках. Заметив интерес гостя, бабка хихикнула.
– Муж мой, покойный. Красная стража, может, слышал? До капитана дослужился. Ох и любил выпить подлец. Может, и пожил бы еще, если бы не злоупотреблял.
Ведьмак залпом допил кипяток из кружки, показавшийся сейчас ледяным, и встал, собираясь уходить.
– Спасибо за гостеприимство. Скорее всего, тут и правда нет никаких оборотней. Так и передать лесорубам?
Взгляд старухи стал из насмешливого суровым.
– Пусть не переходят Серую речку, тогда и оборотни мерещиться не будут. А коли будут лес валить за ней – сами виноваты. Места там дикие, волков много.
Седой кивнул и вышел. Закрывая дверь, он услышал, как облегченно вздыхает девица.
Ночевать ведьмак устроился под старым дубом. Смотря в огонь, охотник на нечисть корил себя последними словами. Как можно было брать заказ у лесорубов? Ведь именно из этих мест набиралась Красная стража – телохранители князя Дивьежского и мастера лесной войны, – наводившая ужас своими засадами, ночными вылазками и беспрецедентной жестокостью. Их символами были красные шапероны и знамя, с которого скалил пасть красноглазый волк. По углам шептались, что они оборотни, взятые князем под руку в обмен на кровавую клятву верности.
Ведьмак поёжился. С одним оборотнем он бы справился. Даже с двумя, если это старая волчица и щенок. Но что делать со сворой, которая бросится в погоню? Да и за что их убивать? Легче объяснить дровосекам, что пересекать границу древнего леса смертельно опасно. И что не надо цепляться к местным, носящим на голове красные головные уборы, родовой знак местного клана оборотней.
Показалось, из дальних кустов на него смотрят две пары жёлтых волчьих глаз. Мгновение, и они бесшумно исчезли. Мужчина завернулся в плащ и прикрыл глаза. Рукоять серебряного меча холодила ладонь, охраняя засыпающего хозяина.
Он проснулся с рассветом. Рыхлый серый туман плыл над поляной. Рядом с потухшим костром стояла корзинка, где под вышитым платком прятались пирожки с капустой. А рядом лежал пучок зверобоя – лучшего зелья, чтобы отпугнуть оборотня. Или облегчить приступ наследственной ликантропии у девушки, ещё не умеющей её контролировать.
