Александр Конторович
Я хочу жить дома

– Кроме вас самого, пан майор, нам здесь не нужен вообще никто, – ответил ему Шери. – Да, собственно говоря, и вы-то нужны нам всего на несколько минут.

И повернувшись к своим спутникам, он поинтересовался:

– Ну что там со связью?

– Секунду, командир! – ответил один из мнимых корректировщиков. – Есть! И видеосигнал имеем!

Он протянул командиру телефонную трубку.

– Пан полковник Рокецький? – поинтересовался Шери у собеседника.

– Да, это я. Кто вы и что вам от меня нужно?

– Кто я – это не столь важно, пан полковник. А что до надобности…

И нажав пару кнопок на телефоне, он развернул его так, чтобы собеседник мог увидеть на экране своего смартфона связанного по рукам и ногам комбата, который одиноко сидел на табуретке в углу комнаты.

– Вам хорошо видно, пан полковник? Или мне нужно подойти поближе? Вы достаточно четко различаете своего сына?

– Что вам нужно? – прохрипела трубка через несколько секунд.

– Вы будете удивлены, пан полковник, но ничего особенного мы от вас не хотим. Насколько я в курсе, вы получили запрос об оказании артиллерийской поддержки батальону, которым командует ваш сын.

– То так. Получил.

– И ваши корректировщики уже выдвинулись на позиции?

– Так. Выдвинулись.

– Могу вас расстроить, пан полковник: они не дошли. Но ведь вы ничего об этом не знали до сих пор?

– От вас первого слышу.

– В таком случае, пан полковник, если вы получите от них координаты для нанесения удара, в этом ведь не будет явного нарушения служебной дисциплины или воинского преступления? Вы ведь обязаны верить своим офицерам!

– Что вы хотите?

– Вы получите эти координаты, пан полковник. Смею вас уверить, что ваши снаряды не упадут на головы ваших солдат. Они вообще не нанесут никому вреда. Но ведь вас невозможно будет в этом упрекнуть? Все претензии, буде таковые когда-нибудь возникнут, можно будет адресовать исключительно неграмотным корректировщикам. Если, разумеется, их кто-нибудь и когда-нибудь найдет. Взамен же мы оставим в живых вашего сына, придумав ему соответствующую легенду, которая, в свою очередь, очистит его имя от любых подозрений в будущем. Вас устраивает мое предложение?

– Кто вы? – прохрипела трубка.

– «Тени», пан полковник. Вам этого достаточно?

– Вполне… Я могу вам верить?

– Вы можете припомнить хотя бы один случай, когда бы мы не исполняли обещанного? «Не можешь – не обещай, пообещав – выполни!» – таков наш девиз.

– Хорошо…

Удар дивизиона стапятидесятипятимиллиметровых гаубиц вскопал обширный пустырь в километре от позиций атакующих украинских частей. Батальон майора Рокецького был разбит наголову и отступил, бросая неисправную технику и исковерканное вооружение. Ворвавшиеся в полуразрушенное взрывом здание штаба солдаты батальона вынесли оттуда контуженого командира.

В результате разгрома батальона оголился фланг польских бригад, куда немедленно и со всей возможной злостью поспешили ударить танки ВСУ. И это явилось началом разгрома.

И все бы нормально сошло для отца и сына Рокецьких, если бы пришедший в себя командир батальона не решил заработать очков на своем ранении. Рассказанная им история на первых порах была воспринята охочими до сенсации журналистами весьма и весьма благосклонно. Но когда умные люди стали сопоставлять между собой некоторые аспекты произошедших событий и рассказ майора, вдруг выяснилось, что его повествование в ряде моментов прямо противоречит всему тому, что на самом деле происходило.

Дальше – больше.

Нашлись люди, которые вспомнили появление странных французов непосредственно перед тем, как украинские части, не понесшие никаких потерь от удара гаубиц, нанесли удар по открытому флангу батальона. И пошло-поехало…

В довершение ко всему в руках журналистов неведомо каким образом оказалась запись телефонного разговора «лейтенанта Шери» и полковника Мариана Рокецького.

Рвануло так, что полковник вылетел со службы турманом, несмотря на свои (вполне, кстати, очевидные и реальные) заслуги. А сына – так того вообще чуть не отдали под суд. Хотя подлинность записи так никем и никогда не была подтверждена, хватило и слухов.

Так что в некоторых кругах данная операция «теней» приобрела очень и очень широкую известность. Как правило, «тени» никогда не выступали в открытую на чьей-либо стороне. И уж тем более не принимали участие в военных действиях. Не совсем обычные наемники, с равным спокойствием берущие деньги от украинского президента, правительства Новороссии – да и вообще от кого угодно, никогда не поднимали оружие в защиту чьих-либо политических интересов. Более того, как раз на Украине их и не любили сильнее всего, поскольку имелись вполне обоснованные подозрения в том, что большинство осужденных судами Новороссии пилотов украинских ВВС и были доставлены в их суды именно данными структурами.

Но не пойман – не вор. За руку их никто при этом не схватил, а вот отрицать заслугу «теней» в разгроме польского контингента было теперь совершенно невозможно.

Вот и гадай после этого, чем являлась попытка вторжения польских сил: желанием Польши оттяпать кусок земли или грамотной пиар-акцией «теневого» братства?

Так что предъявленный мною пистолет, ранее принадлежавший незадачливому комбату, в некоторых кругах мог быть воспринят как очень неслабая визитка. Все серьезные люди прекрасно понимали, в чьих именно руках могло оказаться личное оружие неразумного майора.

Разумеется, отправляясь в поездку, я неплохо себе представлял свой маршрут. Равно как и то, кто именно возглавляет этот самый блок. Влад Торопа неоднократно и публично подчеркивал свое участие в разгроме польских войск. Так что как минимум он должен был слышать и о тех событиях, что этому разгрому способствовали. В любом случае, даже если он и не знает эту историю в деталях, то уж фамилии отца и сына Рокецьких знать может.

Как оказалось, пан Влад был неплохо информированным человеком.

После того, как мое оружие заняло полагающееся ему место в кобуре, Торопа окликнул одного из своих бойцов.

– Мыкола! А ну-ка организуй нам сюда что-нибудь достойное!

– Успеем ли, пан Влад? – осторожно интересуюсь я. – Водителю ехать надо.

– Поедет, как разрешу, – подчеркивая свою важность, произносит мой собеседник. – Однако ты, Мирон, человек рисковый! Такие вещи всем подряд показывать…

– Хочешь сказать, что ты, пан Влад, – это все подряд? Я тоже не всю жизнь в лесу просидел. Понимаю, кому и что показывать можно, а кому и не нужно.

– Добре, – кивает мой собеседник. – А сюда какой ветер тебя занес? Неужто и в наших краях у вас какой-то интерес есть?

– Этот интерес, друже, где угодно быть может. Но не переживай: я сюда не по делу. Устал уже от всего. Домой хочу.

Мой собеседник удивленно приподнимает бровь.

– Иди ты… Это вроде как на пенсию выйти хочешь?

– Можно и так сказать. Отдохнуть охота прежде всего. Ни воевать не хочу, ни иное чего подобное делать. Просто жить хочу, как обычный человек.

– Ладно, – хмыкает мой собеседник. – Допустим, что это так. Приедешь ты куда-нибудь, дом купишь или пустой какой займешь, тут таких до фига. Так ведь рано или поздно все равно тебя спросят, кто ты таков и откуда взялся. Что отвечать будешь?

Из нагрудного кармана вытаскиваю вчетверо сложенную бумагу и протягиваю ее Владу.

«Дано сотнику Мирону Крюку в том, что он демобилизован по состоянию здоровья». Дата.

Подпись.

Печать.

Даже и фотография присутствует – всё как положено.

Сей документ исполнен на официальном бланке с подписью заместителя командира Богунского полка.

Мой собеседник вертит в руках документ.

– Ну, а найдется кто такой ушлый, что запросит полк?

– Получит подтверждение, что документ подлинный.

– И что, в натуре есть такой сотник?

– Перед тобой сидит. Можно весь полк опросить, меня там каждая собака знает.

– Так что ж ты сразу с этого не начал?

Хлопцы Влада подносят столик и ставят на него тарелку с нарезанным хлебом и салом. На свет божий появляется пол-литровая бутылка с какой-то жидкостью и пара стаканов. Рядом нарисовалась миска с огурцами и помидорами и горячая, еще пышущая жаром, курица. По местным меркам вполне себе приличное угощение. Некоторое время я молчу, ожидая, пока бойцы отойдут в сторону.

– А сам прикинь, – отвечаю я собеседнику, – вот держишь ты город, за порядком в нем глядишь, все обо всех знаешь. И тут является вдруг такой вот перец. Бывший сотник, вояка старый – это ж сразу видно. И с ходу тебе в лобешник выкатывает: хочу жить спокойной жизнью. Как, сразу в это поверишь или усомнишься?

– Сотник – и спокойной жизнью? – усмехается Влад. – Да я скорее поверю в то, что он подсидеть меня хочет. Сам знаешь, какой спокойной жизнью живут бывшие сотники, особенно в наших краях.

– Вот потому мне и нужен человек, который при необходимости сможет подтвердить: мол, знаю этого сотника, в натуре он по жизни устал, не хочет ничего больше и не опасен никому.

Мужик некоторое время раздумывает. Берет бутылку и щедро наливает себе и мне почти до самых краев. Молча чокаемся, и я проглатываю обжигающую смесь. А неплохой тут гонят самогон! Он, конечно, горлодер, но очень даже в меру. Подхватываю из миски огурец и отламываю ножку от курицы.

Перекусываем. Помидорчики и огурчики тут очень даже неплохие, сало – так вообще великолепное. Видно, что тот, кто его готовил, дело свое знает основательно.

– Иными словами, Мирон, хочешь, чтобы я вписался за тебя?

– Если и так?

– Это можно. Только ведь ты сам понимать должен, за хорошие глаза такое не делают. Случись что – мне отвечать придется. А я свою голову ценю.

– Так и мне башка не на распродаже досталась. Я, как ты понимаешь, не на один день сюда приехал.

– Тем более вопрос есть. И не один вопрос. Ты ж ведь землю пахать не пойдешь?

– Не пойду.

– Значит, есть на что жить?

– Ну, ты ж за дурака меня не считаешь? И чтоб сразу ясность внести, с собой у меня очень мало чего имеется. Так, мелочишка, на первое время.

– Понятно, – кивает мой собеседник. – Я тоже не лопух. Но второй вопрос имеется. И он гораздо серьезнее первого. А ну как завтра уже по твою душу кто-то придет? Черт знает, как у вас там на пенсию выходят? И есть ли она вообще, пенсия эта? Может, за тобой столько косяков набралось, что тебя днем с огнем по всему Дикому полю разыскивают?

Вот придут такие же ухари, да и заметут разом всех, кто тебе помог. Или, скажешь, не бывает такого?

– А ты полагаешь, что за это уже кто-то заплатил? Понятное дело, что здесь пан Влад человек не последний. Но так то – здесь! Или думаешь, что уже столько дел натворил, что кому-то интересен стал? В плане заработка, имею в виду. Так могу разочаровать: это не так. Я про тебя знаю, так оно и понятно, мне тут жить. А уж куда пойду после, как говоришь, пенсии да где жить стану – про то никому из моих коллег интереса нет. Уйти можно только чисто, без долгов и косяков. Накосячил – живым никто не выпустит. Не дожидаясь вопроса, отвечу: наши люди здесь есть. Про меня знают. Никаких вопросов ко мне у них нет. Чисто ушел – живи спокойно. Я хочу, чтобы таких вопросов не возникло и у кого-нибудь другого. И за это готов платить.

Снова наливаются стаканы. Хрустит на зубах закуска. Моего собеседника тоже можно понять: не каждый день из проезжающего автобуса падает на твою голову такой вот пассажир. Я кое-что знаю про Влада. Он тоже непростой мужик. Но при всех его заслугах командовать захудалым блокпостом – это плохо завуалированная форма отставки. И даже не почетной отставки. Его попросту убрали с глаз долой. Дали в зубы кусочек хлеба для прокормления и оставили видимость серьезного дела. На хрен никому не нужный блокпост, через который давным-давно никто, кроме окрестных селян, не ездит. Да, хватит на еду и выпивку. Может быть, на нечастые посещения трактира в городе. И все. Зато неудобный человек надежно отодвинут в сторону и лишен какой-либо возможности для вербовки сторонников. По каким-то неизвестным мне причинам его не убили сразу. Оставили в живых, дали синекуру. И отодвинули на самую периферию происходящих событий. Мое появление для него – это неплохой шанс немного заработать, плюс ощущение причастности к чему-то серьезному, выходящему за рамки местечковых разборок. Прогуляет ли он полученные от меня деньги в ближайшие две недели в кабаке, или у него хватит ума потратить их с большей пользой, я сейчас сказать не могу. Да по большому счету, мне это все равно. Лишь бы он выполнил то, что мне от него нужно.

– Хорошо, – говорит Влад. – Тебе ведь дом нужен?

– Дом есть. Он тут всегда был. Ремонт – нужен, это да.

– Уверен, что там никто до сих пор не живет?

– Не живет. Я это точно знаю.

– Ладно, – соглашается мой собеседник. – Будем считать, что мы договорились.

– Что ты хочешь?

– А вот об этом мы в другой раз поговорим. Не здесь. И не сейчас.

Выпрыгнув из автобуса на центральной улице когда-то оживленного городка, с интересом оглядываюсь по сторонам. Я очень давно не был здесь. Но мне кажется, что за прошедшие годы абсолютно ничего не изменилось. Разве что исчезли в небытие многочисленные рекламные щиты и всевозможные агитки, расклеенные в свое время на заборах. Не могу сказать, что эта потеря была настолько ужасной, город, по-моему, от этого только выиграл.

Обернувшись назад, вопросительно смотрю на одного из тороповских хлопцев, который выбирается из автобуса следом за мной. Он не по своей воле сюда отправился – пан Влад прислал.

– Так, хлопче! Слухай сюда! – старший поста строго смотрит на одного из своих солдат. Тот в струнку вытянулся перед своим командиром и почти не дышит. Однако… репутация у здешнего начальника…

– Проводишь пана сотника в город! Вопросов не задавать! Что спросит он – отвечать быстро! Поможешь там… чем надо будет. Кто и что спрашивать станет, скажи – я его знаю!

И обернувшись ко мне, Влад уже немного другим тоном говорит: «Кормежка и прочее – за тобой».

Это даже не вопрос – утверждение.

– Спать где есть?

Торопа хмыкает.

– Город же! Всё там есть…

Вот так!

Сотник… – то-то парень так сробел. В иных местах люди в подобных чинах города под собою держат. Особенно – если это сотники старые, людьми признанные. Имеющие связи, уважение в обществе и соответствующую репутацию. И неслабый опыт – кое у кого даже и боевой. Сам Влад до подобного чина не дорос, но это не сильно повредило его репутации – народ его и без того побаивается. Ну, насколько я в курсе, он тоже тот ещё головорез. Но до сотника Богунского полка – ему ещё топать и топать. Хотя здесь тоже есть свои сложности.

Пусть по документам я отставник из серьезного подразделения. Но полк – во Львове.

А Торопа – здесь.

И не факт, что заезжий сотник весит тут больше, чем местный бандит. Это надо учитывать. Всегда.

Центральная улица города выглядела… ну, словом, она была. Была именно центральной – и это понималось с первого же взгляда.

Вот у многих не раз возникали вопросы: за счет чего живёт Дикое поле? Какую-то гуманитарную помощь сюда, разумеется, завозили, не без того. Но накормить здоровенную территорию с многочисленным населением… тут эшелонами возить надобно! А этого не было. Разумные люди на Западе быстро подсчитали, что такого количества гумпомощи хватит на очень небольшое количество населения, прочие же быстро вымрут или сбегут. И это, в принципе, устраивало очень многих – так и воевать не нужно, сами бандиты перемрут…

То же Косово – разве что с голоду не пухнет, только наркота и спасает. А там такой войны не было! А уж как им только ни помогали!

Но, откровенно говоря, я никогда не обольщался насчет умственных способностей косоваров. Примитивные разбойники, не более того. Здесь же, в Диком поле, ситуация была совсем иной.

Начнем с того, что существовавшая здесь промышленность и сельское хозяйство никуда не делись. Разумеется, о прежних достижениях и говорить было нечего. Да и были ли они, эти достижения? Понятное дело, что о каких-нибудь там космических технологиях речь и не шла. Но вот много чего, в жизни очень даже потребного, здесь делали до сих пор. Начиная со стрелкового оружия и заканчивая очень даже непростыми штучками… С вывозом проблем не было почти никаких. Понятное дело, что за «черную стену» или куда-нибудь в Россию вывезти невозможно было почти ничего. Правда, поговаривают, что и здесь не всё было столь однозначно…

А вот в Львовщину – хоть бронепоезд можно было перегнать! Уж и не говоря о менее масштабных вещах. Все пограничные структуры – хоть украинские, хоть западные – оказались поголовно коррумпированными.

И наконец – море…

Николаев, Одесса и множество совсем небольших причалов были к услугам всех желающих. У атаманов Дикого поля хватило ума не разносить на щепки портовые города и их инфраструктуру. Нет, кое-что, конечно же, пострадало… но много чего и уцелело. Атаманы даже придумывали какие-то работы, чтобы подкармливать население этих мест. Оно, по правде сказать, сильно сократилось, но всё равно – там ещё оставалось достаточно жителей. Вот всякие там пенсионеры – эти разбежались почти в полном составе. А те, кто решил заработать в этом бардаке – остались. И многие чувствовали себя вполне приемлемо. По крайней мере, налоговой инспекции тут не водилось. А с бандитами всегда можно и поладить, свои же…

Развернулись в Диком поле и всевозможные пороки – вот уж где раздолье-то было! Начиная от азартных игр и заканчивая такими развлекухами, о которых старались даже и не вспоминать.

Понятное дело, что появление столь серьезного конкурента не могло обрадовать уже существующие криминальные структуры.

Серьезные дяди нахмурились – Дикое поле и ухом не повело.

Дяди намекнули на своё неудовольствие – им показали неприличный жест.

В Дикое поле были направлены специальные люди – разъяснить всю пагубность подобного поведения.

Людей этих так никто более не видел…

А на опустевшем постаменте в Харькове откуда-то появился новый «памятник» – человек, посаженный на кол. Странным образом он напоминал одного из весьма уважаемых людей из Италии. Очень может быть, что он им и являлся, ибо этого самого человека с той поры никто более не видел.

Пробовали было возмутиться косовары – с теми вообще поступили так жестоко, что они более никогда и не пытались повышать голос. Те, разумеется, кто эту способность вообще сохранил…

Словом, когда охреневшие от подобной неожиданности правоохранительные органы многих просвещённых стран очухались – на границах Европы расположилось новое криминально-анархистское (на первый взгляд) образование. Непонятным образом оно вписалось в теневую (это-то понятно) и в легальную (а вот это – уже не совсем…) экономику разных стран.

Тебе надо что-то сделать? Выпустить некий продукт, против производства которого активно возражают «зеленые»?

Не вопрос – подпольные фабрики Дикого поля охотно разместят у себя этот заказ.

Надо организовать какое-нибудь мероприятие, супротив которого отчего-то настроено законодательство страны?

К твоим услугам есть любые территории. Заселённые и опустевшие – выбирай!

Испытать новое оружие? В том числе – и в реальном бою?

Пожалуйста: в Диком поле воюют всегда! Только плати – и завози хоть ракетный комплекс!

Наконец, иногда возникает необходимость где-то на время (а то – и навсегда…) исчезнуть.

Тоже не вопрос, здесь тебе изобразят любой документ, на какое угодно имя и фамилию. Самое пикантное в том, что этот документ будет признан любой погранслужбой ЕС!

В Диком поле отмывали деньги, перепродавали краденое – целыми эшелонами. Странным образом сохранились и даже работали все железнодорожные пути. Эти поезда почти не грабили! Точнее – не грабили вполне определённые поезда… Так, например, после ограбления российских составов над дорогами тотчас же повисали спутники слежения. Да, откровенно говоря, они никуда и не девались – болтались на орбите постоянно. Просто чужие грузы Россия не отслеживала – сотрудничество в сфере освоения и использования космоса давно стало хорошо забытой сказкой.

Американцы ничего через эти степи не возили, а Европа уже не имела своих незадействованных спутников-шпионов, которые можно было бы отвлечь на выполнение непрофильных задач. Запуск же своих спутников после очередной аварии ракеты-носителя стал делом уж слишком затратным. Даже и для самых развитых стран. Американцы чужие спутники не отправляли, а русские требовали таких денег…

Поэтому, когда в очередной раз разлетелся в пыль «дворец» очередного глупого атамана, оставшиеся в живых коллеги покойного наконец поняли: этих грабить не нужно, себе дороже встанет.

А вот всех прочих – это за милую душу!

Постепенно сложились и правила поведения, манера общения и алгоритм взаимодействия с окружающим миром. Атаманы учились быстро! И хотели жить долго.

И пусть здесь не существовало никакой единой власти, решать вопросы можно и на среднем уровне, президент для этого совсем не нужен.

Жуткое это получилось образование… Дикое поле…

Но надобность в такой «черной дыре» имелась у очень многих. Был спрос и на негодяев – их проще держать здесь, дабы они, наконец, взаимоистребились во всяких междоусобицах, а не проедали в тюрьмах деньги налогоплательщиков… А при необходимости всегда известно, где искать очередной десяток-другой безбашенных отморозков.

Подними трубку телефона, скажи пару фраз посреднику – и завтра тебя будет ждать в условленном месте частная армия. Хоть в пару тысяч человек…

Разумеется, подобная организация внутренней структуры Дикого поля не прошла гладко, были эксцессы и немаленькие.

Почувствовав «свободу» на свет божий ломанулись всевозможные мечтатели и «теоретики». Прискакали аж с совсем далеких краев, из спокойных и тихих стран. А как же! Такой шанс выпадает – реализовать свои мечты и чаяния… Вольно же им было прогнозировать свои прожекты в тиши уютных кабинетов, в то время как за окном прогуливались мирные горожане. Когда же их «выстраданные» теории столкнулись с суровой реальностью в лице какого-нибудь «сотника Петро», действительность оказалась прямо-таки пугающей.

Первый – и самый сокрушительный – облом ожидал сторонников построения «свободного» общества независимых крестьян.

Во-первых, эти самые крестьяне отчего-то совсем не горели желанием делать хоть что-нибудь ради «общего» (читай – чужого) блага. Для себя – всегда пожалуйста! А вот хоть раз копнуть лопатой во имя неизвестно чего… Пущай сосед пашет, у него времени до фига! Соответственно, накрылись медным тазом и все утверждения о том, что «добровольно объединившиеся» крестьяне смогут стать надежным противовесом всевозможным бандгруппам. Ага, как же, стали они…

В тех же местах, где таких вот «независимых» самыми разными путями удалось объединить в более-менее крупные сообщества (как правило – совсем не добровольным образом), итоги вооруженного противостояния с бандами тоже оказались не столь однозначными. Нет, мелкие бандочки и группы отбивать вполне удавалось. А вот бодание с крупными группировками всегда и везде происходило крайне болезненно. Ничем и никак не стесненные в средствах и методах «убеждения» бандиты в итоге избрали наивыгоднейшую тактику. Не хотите продавать продовольствие (вариант – платить дань)? И не надо – соседи продадут. Или гуманитарку задействуем. А вы, раз такие упертые, попробуйте выпасать скот у себя во дворах. Там же и хлеб можете растить. За забором ваше хозяйство – там и рулите, как душе угодно.

Почему так?

Да просто всё.

На корову бронежилет не оденешь… Неплохой стрелок успевал проредить стадо за несколько минут. Это растить корову долго, а застрелить – много быстрее получается.

Аналогичным образом обстояло дело и с любого рода полевыми работами. Сколь угодно сложная техника разбиралась на запчасти за две-три минуты – и с дистанции в несколько сотен метров. Как? А вы про такой инструмент, как КПВ не слышали разве? Нет? Ну и кто ж вам доктор опосля этого?

Парочка самых упертых общин в прямом смысле этого слова вымерла с голоду. Нет, их никто не стал обстреливать или накрывать артиллерией, зачем?

Просто лишили возможности работать и кормить себя. А любые запасы – они ведь тоже когда-то заканчиваются. Не спасло общинников и поголовное вооружение – патроны плохая замена хлебу. Перекрыв любую возможность какого-либо обмена с соседними поселениями, атаманы быстро показали всем «слишком вумным» кто в доме хозяин.

Контроль дорог – это очень серьезный аргумент.

Прочие же крестьянские хозяйства быстро просекли – лучше договориться.

Против этого никто, собственно, и не возражал. Задачей атаманов было пресечение ненужной никому самостийщины – и этого добиться удалось. Не без крови, так и что с того? Скрепленные кровью дураков договоренности всегда крепче, нежели те, которые основаны только на бумагах.

В конечном итоге, договор был заключен. Банды не вмешивались в деятельность фермеров и более того – старались придерживать слишком ретивых сотоварищей, не допуская никакого беспредела и явного самоуправства. Фермеры и различные хозяйства обязались подкармливать своих «благодетелей», поставляя им продовольствие в оговоренном количестве. Все прочее можно было продать – существовали рынки и кое-какая транспортная система. Более того! Поскольку никаких удобрений и прочего в Дикое поле не завозилось, продовольствие можно было продавать как экологически чистое! Понятно, что в качестве продавцов не могли выступать какие-то там неизвестные фермеры, а вот респектабельным господам из сопредельных стран это было вполне к лицу. И ещё один прибыльный бизнес завертелся…

На полях появились фигуры «наемных» рабочих, которым, правда, никто не заморачивался выплачивать какую-либо зарплату. Ибо за качеством их труда наблюдали веселые ребятишки с карабинами. Причём не все они были подчиненными атаманов, фермерские отпрыски тоже быстро вошли во вкус, почуяв выгоду от дармового рабского труда.

Откуда брались эти люди?

Да… много было разных путей. Кто-то рассчитывал таким образом отработать долги (наивные…), кого-то прямым образом «запрягли» за различные проступки и огрехи. А кое-кого – так прямо спровадили именно в Дикое поле – на перевоспитание. Удивительное дело, но на полях можно было иногда встретить даже осуждённых преступников! Причём осужденных даже не на Украине!

Очень похожим образом заработала и промышленность.

Там всё было ещё проще. Без сырья и электричества не может функционировать ни одно предприятие. Поэтому было вполне достаточно поставить вооруженный пост у рубильника. А дороги и так все уже были под контролем – ничего не привезти и не вывезти незаметно.

И вилы…

Хотели директора этих производств принимать условия атаманов или нет – их никто и не спрашивал. Делаешь так! Это – нам, всё прочее – тебе.

И всё.

Раньше надо было рогом упираться… пока ещё не возникло Дикое поле.

Тот, кто данные условия принимал, получал на завод представителя местного атамана, вооруженную охрану лично для себя – и полную свободу действий по отношению к своим работникам. На предприятии должно быть тихо, а продукция качественной и поставленной своевременно. Как ты это обеспечишь – твои проблемы. Хочешь – плати, хочешь – поставь к каждому рабочему надзирателя. За свой счёт, разумеется… Пока ты выполняешь условия соглашения – можешь тут творить что угодно. Нарушил договор – охрана снималась…

Новый директор, как правило, все понимал сразу. Явного и неприкрытого брака в продукции Дикого поля не отмечалось. Качество и своевременность… тут да, проблемы имелись. Зато – дешево!

При всей абсурдности происходящего это как-то работало. Слишком много серьезных игроков было заинтересовано в таком вот образовании. Западным бизнесменам приносили серьезные прибыли предприятия, которых официально не существовало. Не имелось проблем с налогами, экологами и профсоюзами, а вопросы мигрантов в Диком поле не волновали никого. Россия же вполне удовлетворилась тем, что некогда единое украинское государство сократилось до скромной, вполне европейской по территории, страны. Ибо никакой военной опасности для Новороссии уцелевшие ВСУ представлять не могли в принципе. А у атаманов стихийно возникшего новообразования хватало и иных забот. Война с Новороссией им была не нужна – слишком уж зубастый народ там окопался. Да и проще было с ними торговать, благо что уголь нужен всем. И металл – а его у новороссов хватало… Ходили слухи (разумеется, ничем и никак не подтверждённые), что эта продукция покупается даже и Львовом! Не говоря уже о «цивилизованных странах» – там людей небедных и образованных тоже хватало… и упускать свой гешефт из-за каких-то там политиков никто не собирался. Для того и нужно было Дикое поле – зашедший сюда товар растворялся бесследно, чтобы потом всплыть где-нибудь в ином месте – но уже под совсем другим брендом.

Сначала новоявленные украинские власти этого не понимали. И даже пробовали с подобными явлениями бороться. Для начала попробовали захватить и досмотреть корабли, которые мирно чапали из Одессы куда-то далеко – мол, пираты, в которых непостижимым образом внезапно трансформировались команды судов, отказались подчиниться требованиям законных властей! Ну, назвать их контрабандистами – ещё так-сяк, а вот пиратами? С какого бодуна-то? Секретом подобной трансформации, по-видимому, владели только во Львове. Мол, мы хотим, чтобы было именно так – значит, так оно и будет! Кто бы и что бы по этому поводу не думал. И на перехват кораблей из Очакова вышли катера украинских ВМС.

Капитаны судов, которых попытались остановить, от исполнения приказа вежливо уклонились – мы уже не в территориальных водах Украины! Руководство настаивало, и катера показали зубки – дали залп. Пока предупредительный. Радио на атакованных кораблях тотчас же завопило на весь мир. И тогда терпение у военных моряков лопнуло – ракеты разворотили радиорубки у крикунов. Заодно и по надстройкам пулеметами прошлись – кому-то там привиделись люди с оружием – нервы у всех были на взводе. После очередного залпа один из кораблей загорелся. Не факт, правда, что его сама команда не подожгла… были потом и такие намеки. Мол, что-то там такое везли… или денег именно за пожар заплатили – сейчас уже толком и не выяснить. Так что когда накренилось на бок и второе судно, никто уже ничему не удивился. Команды потопленных судов, еле успев выбраться со спасательных шлюпок на берег, были тотчас же арестованы. И вот тут во Львове шарахнуло… да так, что новоназначенный министр обороны, совместно с министром МВД, не только турманами вылетели со своих мест, но и приземлились на скамью подсудимых – в Гааге. Список предъявленных им обвинений оказался неожиданно обширен и впечатлял тщательностью аргументации. Там оказались даже данные, «любезно» предоставленные Новороссией! Не говоря уж о русских – те и вовсе прислали целые тома. Выяснилось, что документированием неприглядных действий подсудимых Россия занимается далеко не первый год – и не только на Украине.