Александр Конторович
Черные тропы

Полная версия

Пожав плечами, Олег расписался на конверте и надорвал плотную бумагу.

Удостоверение личности?

«Старший лейтенант Григорьев? Олег Павлович – ну хоть имя-отчество свое оставили… Оперуполномоченный… тут тоже все понятно… Но зачем? Чем вызваны эти странные фокусы? А карточку-то – из личного дела взяли, я именно так тогда и выглядел. Причем, скорее всего, просто пересняли – то-то она такая нечеткая…».

Следом за документами из конверта выскользнул «ТТ» и маленький карманный «вальтер», похожего калибра.

«7,65-мм – у немцев данный пистолет именно на этот патрон рассчитан», – промелькнула мысль в голове старшего лейтенанта.

– Да, – словно отвечая на невысказанный вслух вопрос, сказал Озолинь, – ваше фото в удостоверении переснято из личного дела – не было времени добывать новое. Оттого и знаки различия еще старые.

– Я так и подумал…

– Проверьте оружие, – гость выложил на стол запасные магазины и несколько пачек патронов. – «Вальтер» в карман уберите, так незаметнее будет. Он небольшой и в работе удобный. Ваше оружие попрошу сдать.

– Простите, товарищ капитан, но я обязан доложить о вашем визите, – протянул руку к телефонному аппарату Дёмин.

– Через пять минут, товарищ старший лейтенант, хорошо? Сначала я попрошу вас меня выслушать, ведь у вас наверняка возникло множество вопросов, так?

– Да!

– Я так и предполагал… Фамилия генерал-лейтенанта Рогова… вам говорит что-нибудь?

– Допустим.

– Разумеется. И ваш с ним разговор, полагаю, вы еще не позабыли…

– Возможно. Но на дальнейшие вопросы я вам ответить не имею права, товарищ капитан.

– А их и не будет. Тем более, что я даже и не предполагаю, что именно должен у вас спросить. Все гораздо проще – я должен вас доставить именно к нему. Обстоятельства сложились таким образом, что вашей жизни угрожает прямая и непосредственная опасность. Моя задача – охранять вас. И именно с этой целью вам сменили фамилию и должность. Ваше место займет наш сотрудник.

– Но меня тут многие знают. В лицо.

– И что, кто-то из служащих станет задавать вопросы – почему сменился наш особист? И требовать у него предъявления удостоверения? Неделя – и вы вернетесь на свое место, никто ничего и понять-то не успеет.

– Но я ежедневно докладываю обстановку на заводе.

– Лично?

– Нет… сводку составляю… Но ведь могут позвонить. Или с проверкой приехать…

– На звонок – ответим. Насчет проверки – это тоже наша забота. Еще вопросы есть?

– Хорошо… тут вы меня убедили… А дальше что?

– Дальше – в Москву. Потом назад. Впрочем, это уже вне моей компетенции, решать, как вы понимаете, будем не мы с вами. Все еще хотите позвонить? – кивнул гость на телефонный аппарат. – Пожалуйста, но этим можно настолько усложнить нашу работу… собственно говоря, тогда и менять вам личность не стоило. Проще уж на лбу мишень нарисовать…

«Спокоен и невозмутим. Устал, надо думать, давно не спал… Сколько же у него таких вот случаев было, как со мной? Не я первый, надо полагать, капитан словно повторяет заученный текст, видать, часто это объяснял кому-то. Акцент легкий – ну да, он же из Прибалтики».

Рука опустилась на стол, так и не подняв телефонной трубки.

Заперев и опечатав сейф, Дёмин с капитаном вышли в коридор. Там подпирали стены могучими плечами еще двое офицеров – молодой лейтенант и мрачного вида старший лейтенант. Увидев выходящих, последний быстро переместился вперед, пройдя по коридору несколько метров. А его товарищ занял позицию позади.

– Все настолько серьезно? – Олег покосился на своего спутника.

– А вы все еще сомневаетесь? – пожал плечами тот.

Сдав на выходе вахтеру ключи и расписавшись в журнале, Дёмин со спутниками вышел во двор заводоуправления. Здесь уже находилась неприметная «эмка» с работающим двигателем.

– Прошу! – указал на заднее сиденье капитан.

Фыркнув выхлопной трубой, машина выехала за ворота.

Спецсообщение

23 марта 1943 года в 11.36 при проверке подъездных путей станции «Аппаратная» обходчиком Емельяновым А. С. была обнаружена обгоревшая автомашина, стоявшая неподалеку от станционных путей. О находке он, не приближаясь к машине, немедленно сообщил в отделение милиции Транспортного отдела НКВД железной дороги им. Л. М. Кагановича.

Прибывший на место в 12.27 мл. оперуполномоченный Таращенко П. Р. произвел первичный осмотр автомобиля.

Осмотром обнаружено:

1) Автомобиль марки М-1 гос. номерной знак – 23–17 МА – в сильно обгоревшем состоянии.

2) На переднем сидении – тело водителя. Мужчина, на вид 30 лет, одет в форму бойца РККА, с погонами старшего сержанта. В кармане найдены обгоревшие документы на имя Никодимова Павла Васильевича, военнослужащего в/ч 34211.

Предположительная причина смерти – пулевое ранение в голову.

3) На заднем сидении – тело мужчины, одетого в военную форму с погонами старшего лейтенанта. На вид – 25 лет. Предположительная причина смерти – огнестрельное ранение в левую часть груди.

При осмотре тела обнаружено удостоверение личности оперуполномоченного Особого отдела Уральского военного округа старшего лейтенанта Дёмина Олега Павловича. Около тела, на полу обнаружен пистолет «ТТ» № ВК 432, с тремя патронами в магазине. При дальнейшем осмотре салона обнаружены пять стреляных гильз от пистолета «ТТ».

Указанный номер пистолета соответствует вписанному в удостоверение личности номеру личного оружия старшего лейтенанта Дёмина.

Обнаруженные при осмотре личные вещи, остатки документов, оружие и стреляные гильзы – приобщены к протоколу осмотра.

Несколько дней спустя

Москва

Управление «В»

– И какое отношение к нам может иметь этот случай? – Гальченко опустил на стол последний прочитанный документ. – Ну, погиб сотрудник контрразведки Свердловского УНКВД. Согласен, смерть странная, и даже более того… Но к нашим-то делам это как прилепить?

– Стоп-стоп-стоп! – поднял руку Чернов. – Странная? Отчего же?

– Так в документе же все есть! – майор жестом фокусника выдернул из стопки бумаг один листок. – Вот! «Указанный номер пистолета соответствует вписанному в удостоверение личности номеру личного оружия старшего лейтенанта Дёмина».

– Ну и что?

– А у вас в удостоверении – какое оружие вписано?

– М-м-м…

– «Владельцу удостоверения разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия». Так?

– Ну-у, да…

– Отчего же тогда у этого особиста иначе? Или это какой-то специальный Особый отдел?

– Так… А еще что?

– Машина, судя по повторному протоколу осмотра и фото, сильно обгорела. А пистолет – даже не закоптился, да и патроны в магазине уцелели. Кобура сгорела напрочь – а запасной магазин испарился, надо думать… а ведь время-то – военное! С одним магазином сейчас мало кто ходит, а тут еще и особист. Да и документы уцелели непонятно каким макаром. А ведь они, как правило, первыми и сгорают в таких случаях.

– Так вы полагаете – инсценировка?

– Полностью исключить этого не могу. Уж больно настойчиво нас хотят убедить в том, что погибший человек – именно Дёмин. Для того и пистолет в удостоверение вписали. А то вдруг не допрут номер проверить?

– Так-так… А ведь невеселые дела-то выходят!

– С чего бы это? Или мы уже и такие случаи расследовать будем? Других дел у нас нет?

– Как сказать, Александр Иванович… как сказать… Вы Леонова помните?

– Такого, пожалуй, забудешь… читал я рапорт моего «родственника», на него сей товарищ очень даже основательное впечатление произвел. А в чем дело-то?

– А в том, Александр Иванович, что подобный человек попал в поле зрения наших коллег. Не там, где вы Леонова искали. В Псковской области! В самом начале зимы сорок первого – сорок второго годов. И тоже – при весьма странных обстоятельствах… И очень мне эти обстоятельства кое-что напоминают.

Майор изобразил на своем лице вежливый интерес.

– Зря вы так, Александр Иванович! – покачал головою полковник. – Не только нам интересные люди попадаются. Вот, почитайте – это рапорт того самого Дёмина.

Гальченко взял из рук Чернова тонкую папку и раскрыл. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина. Полковник занимался своими бумагами, изредка делая какие-то пометки в блокноте, а его собеседник молча переворачивал подшитые в дело листы бумаги. Он не торопился, читал вдумчиво и, взяв со стола лист чистой бумаги, делал на нем какие-то записи.

Наконец он закончил, медленно закрыл папку и положил ее на стол. Откинулся в кресле и задумчиво уставился в окно.

– Благов раскопал?

– Он, – кивнул полковник. – Петр Федорович частым гребнем прочесывает все случаи, где появляются хоть какие-то намеки на непонятное.

– И что же именно здесь ему таким показалось?

– Манера передвижения, приемы стрельбы – да и все поведение Котова! Очень уж некоторые моменты странно совпадают между собой. Манера говорить, двигаться… И даже более того – Благов усмотрел подобные закономерности и в действиях Леонова!

Гальченко резко изменился в лице. Не ожидавший этого хозяин кабинета поперхнулся на полуслове.

– Так, значит… – майор недобро усмехнулся. – Вот оно куда, стало быть, вывезло…

– О чем вы, Александр Иванович?

– Манзырев. Благов ведь изучал эти материалы?

– Да.

– Все?

– Все.

– У нас – точно нигде не течет?

– У нас нет.

– Тогда надо искать у соседей. Если Дёмина действительно похитили, то я знаю следующего кандидата.

– Вот как? И кого же захотят спереть немцы на этот раз?

– Барсову.

Следующий разговор полковника с Гальченко состоялся только через неделю, которая до отказа была заполнена сложнейшей, но постороннему глазу незаметной работой. Громадный механизм НКВД и некоторых «родственных» организаций, получив побудительный импульс, понемногу начал приходить в движение. Руководствуясь ориентировками, приступили к поискам указанных лиц органы контрразведки. Насторожили свои чуткие уши службы радиоперехвата. Поползли по тайным тропкам партизанские разведчики. Каждый из этих людей был твердо уверен в том, что именно его действия и именно на этом участке фронта являются самыми важными и нужными.

И потекли в неприметный лесной поселок тонкие ручейки информации… По пути они сливались в уже более серьезные ручьи, в речушки… а вот до конкретного адресата дотекал уже могучий вал самых разнообразных сведений.

Разумеется, получателем этой информации являлось не управление «В». И даже – совсем не оно. Управление даже не значилось в списке адресатов – хозяйственники… у них «своя» война… Лесной поселок был всего лишь еще одной передаточной инстанцией, задача которой официально состояла лишь в систематизации получаемых сведений и в их дальнейшей передаче конкретным адресатам. Так оно, в принципе, и обстояло. Сведения были нужны всем – особенно свежие, еще хранившие на листах сероватой бумаги тепло от рук людей, торопливо писавших на них. Эти документы: записи радиоперехвата, подслушанные телефонные переговоры и сделанные тайком фотоснимки – все имело свою цену. И иногда она оказывалась запредельной… На измятых бумажных листах кое-где попадались и пятна крови, а слушая некоторые переговоры, операторы сталкивались с тем, что запись внезапно обрывалась на полуслове – слухач закончить свою работу уже не успел. Поселок, оборудованный по последнему слову техники, имел на вооружении не только аппараты «Бодо» и прочие подобные вещи. В отдельном домике располагались и вовсе необычные службы – там круглосуточно вращались катушки магнитофонов, выбрасывая в наушники операторов слова на чужом языке…

И три человека, появившиеся в этом поселке, не вызвали никакого удивления – очередные специалисты, мало ли их таких тут бывает… Единственное, что вызывало некоторое удивление – так это их пропуска-вездеходы, дающие им право входить во все отделы информационно-аналитического управления. Да, такое тоже иногда случалось, правда, не сказать, чтобы очень часто.

Но эта работа не осталась незамеченной и на той стороне фронта – насторожили свои ушки контрразведчики противника. Какие-то крупицы полученной ими информации, хоть и не раскрывали полностью всего замысла, однако же кое-какие выводы можно было сделать и из этого… И они были сделаны. Выдвинулись в новые пункты дислокации воинские части, скользнули в лес неприметные тени ягдкоманд^[2], раскрутили винты самолеты с парашютистами-диверсантами – немцы приняли вызов.

Очередное обострение тайной войны, которая никогда не заканчивается. Иногда эта война чуток затихает – так торфяной пожар ныряет под землю, чтобы выйти наверх с утроенной силой – но уже в другом месте. Иногда перерастает в открытую фазу – и тогда гремят пулеметные очереди и тихо хлопают бесшумные пистолеты. Но перемирия на ней не бывает – вообще никогда.

Разумеется, здесь были свои победы – и свои поражения. На столы штабов легли новые карты – уже со свежими пометками. В журналах учета сообщений появились свежие записи – номера частей и фамилии командиров. Вспыхнули ярким светом лампы в допросных камерах – гребущий вовсю невод проверок частенько отлавливал в свои ячеи весьма любопытных «товарищей».

А сидевшие за небольшим столиком неприметные гости аналитического центра рассеянно листали записи с выводами специалистов. Они не вмешивались в их работу – только иногда задавали уточняющие вопросы. Получив же ответ, благодарили – и возвращались к своему занятию.

А тем временем…

Объект «Тишина»

– Присаживайтесь, молодой человек! – жестом радушного хозяина указал на кресло фон Хойдлер. – Скажу сразу, свой коньяк к кофе – а мне этот напиток привозят прямо из Франции, вы честно заработали. Рад за вас. Даже ваша небольшая задержка – и та не доставила мне никаких волнений.

– Самолет, герр профессор… Увы, но здесь я бессилен – нелетная погода.

– Да, на это я повлиять никак не могу. Как прошла операция? Результат – видел. Но мне интересно и ваше мнение.

– Не сочтите за лесть, герр профессор, но все шло, как по партитуре! Написанной мастерской рукой. Я, признаться, ожидал проблем с Дёминым… все же это контрразведчик… а значит, априори – человек недоверчивый и подозрительный. Но… он поступил точно так, как вы и предсказали. Герр профессор – это прямо-таки колдовство какое-то!

– Все просто, дорогой мой Норберт. Смотрите, я сейчас все разложу вам по полочкам – за пять минут.

Фон Хойдлер лично наполнил рюмки ароматным коньяком.

– Итак – что мы знали? Молодой офицер, воевавший, Особый отдел. Вышел из окружения, доставив своему начальству важные документы – и сидит в глубоком тылу, охраняя завод от вражеской агентуры. Почему?

– Возможно, его туда направили по состоянию здоровья? Контузия? – спросил гауптман. – Ибо следов от ранений я у него не нашел – так, царапины какие-то…

– Нет. Его спрятали – от нас! Разумеется, проще было бы его убрать. В смысле – в могилу. Но… красные упустили свой шанс, а я им такого подарка не сделаю.

– Понятно… Секретоноситель?!

– Правильно. Подальше от фронта – и под присмотром. Но ведь Дёмин – совсем еще молод. Воевал, опыт есть. И – сидеть за бумагами, разбирая чьи-то доносы и сплетни? Второй год, между прочим. Да он вам сапоги чистить будет – только заберите его из этой дыры!

– Хм…

– И тут – вы! От генерала – виновника всех его нынешних злоключений. Тут надо сказать спасибо старине Эрвину – это он снабдил меня необходимой информацией. И фотокарточку Дёмина передал. Где уж он все это взял – неизвестно. Но, как вы уже успели заметить, партитура была расписана тщательно – до реплик.

– Признаться, я больше всего именно фотокарточки опасался – все же он был на ней снят достаточно давно…

– А это – дополнительный штришок к портрету! Именно старое фото! Оно, просто по определению, должно лежать в личном деле – а где то дело?

– М-м-м…

– В Москве – у генерала Рогова, тот его из своих рук уже не выпустит.

– И тогда человек, предъявивший эту фотографию…

– Совершенно однозначно прибыл именно от того самого генерала. Элементарная логика, гауптман! Здесь маленький штришок, там… а наш клиент – контрразведчик, приучен думать и анализировать. Вот он сам, своими руками и выстроил нужную нам цепочку умозаключений. Да и кому не польстит то, что его считают важной персоной? Настолько важной, что выделяют личную охрану?

– Да, герр профессор… если бы все наши операции планировались с такой тщательностью…

– Так для чего же я вам объясняю все эти вещи? Планируйте, молодой человек, кто же вам не дает?

– Увы, герр профессор – я не настолько значимая фигура. Кто будет слушать мои рекомендации?

– Доставите мне второго фигуранта этой истории – получите майора и Железный крест первого класса – это я могу обещать вам однозначно! Вот тогда вы и станете той фигурой, к чьему мнению надо прислушиваться!

Фосс даже в кресле привстал!

– И кого же я должен буду вам доставить на этот раз? Похитить самого генерала Рогова?

– Неплохо было бы… но он мне не нужен. Эта персона представляет интерес для вашего руководства, меня же интересует совсем другой человек.

– Слушаю вас, герр профессор.

– Это женщина… – заметив пренебрежительную улыбку, скользнувшую по губам собеседника, профессор нахмурился. – А вот это вы, гауптман, напрасно! Не случайно я отложил ее на завершающий период операции. Она может – и станет – для вас серьезным противником.

– Но…

– Младший сержант в сорок первом, радист. Казалось бы – сопливая девчонка… Через полгода – уже младший лейтенант и орден! За что?

– Бывает… – не смутился Фосс. – На войне еще и не такие вещи случаются.

– Да? Гауптмана Борга – вы знали?

– Лично не знаком. Но наслышан – и весьма.

– Как, по-вашему – это хороший профессионал?

– Более чем. Признанный мастер своего дела. Нас, специалистов такого класса, не так уж и много. Поэтому все слышали друг о друге. Но последнее время я не получал о нем никаких сведений…

– И неудивительно. С того света новости идут долго.

– Так он погиб? Как?! Бомбежка, артналет?

– Об этом нужно расспрашивать как раз нашу фигурантку – ведь именно за уничтожение группы Борга она получила лейтенанта и второй орден. Вы по-прежнему склонны рассматривать ее как несерьезного противника?

– Извините меня, герр профессор. Какие уж тут шутки… Борг… Вот уж не ожидал…

– То-то же! – поднял вверх палец фон Хойдлер. – Я, молодой человек, никогда и ничего просто так не говорю. И уж если вам обещан за нее Железный крест и очередное звание – поверьте, работа не будет легкой.

Узкая дорога через лес долгое время оставалась полузаброшенной. Да и сейчас она выглядела почти так же. Но вот в нескольких местах заботливые руки чуть-чуть подсыпали и укатали полотно, укрепили мост – так, что он стал выдерживать тяжелые грузовики. Кто-то убирал в сторону упавшие деревья, засыпал промоины… не особо при этом афишируя свое пребывание. По привычке ходившие по дороге местные жители с некоторых пор стали ее избегать. После того как пара человек бесследно исчезла в лесу, а один – избитый до полусмерти и окровавленный, был обнаружен недалеко от деревни. В себя он так и не пришел, и умер, не приходя в сознание. Пытливый ум крестьян быстро сопоставил некоторые вещи и события – и дорога опустела. Никто уже больше не пытался срезать путь, пройдя вместо леса по ней. Да и на любые заходы в леса немцы и без того смотрели весьма неодобрительно…

Но всякое действие обязательно имеет две стороны. Убрав, таким образом, с дороги местное население, немцы тем самым привлекли к ней внимание уже совсем других людей – именно тех, кого они желали бы видеть здесь в самую последнюю очередь. И в отличие от окрестных жителей, эти незнакомцы тоже не слишком желали привлекать к себе внимание. Поскольку по лесу они ходить умели достаточно хорошо, а в умении скрывать свои следы гости ничуть не уступали егерям ягдкоманд, то и их прибытие никем и никак отмечено не было. Небольшая группа, одетая в камуфляжные комбинезоны, бесшумно растворилась в лесу. И – словно канула в неизвестность. Напрасно напрягали слух специалисты из функабвера^[3] – посторонних сигналов в эфире не прозвучало. Лес жил своей, чужому взгляду непонятной, жизнью.

А по узкой дороге изредка проезжали автомашины. Из леса – в город. И из города – в лес. Там, укрытые под сенью раскидистых елей и сосен, возвышались старые строения бывшей дворянской усадьбы. Брошенные прежними хозяевами, они после революции и гражданской войны недолго оставались в запустении. Сначала тут нашла было себе место детская колония, в которой перевоспитывали трудных ребят. Потом, здраво рассудив, что столь обширные помещения такому заведению ни к чему, детей перевели в другое место. А в усадьбе обосновался небольшой санаторий для партийных и советских работников – эти заняли все строения и даже построили небольшой новый корпус, для администрации. Именно этот объект и проходил в некоторых документах под названием «Тишина»…

Негромко урча мотором, по лесной дороге катил юркий «кюбельваген»^[4] – начальник снабжения объекта ехал в город. Такие поездки давно уже стали рутинными – немалое хозяйство требовало постоянной заботы. Вечно чего-то не хватало, поставки продовольствия, несмотря на строжайшие указания руководства, все время запаздывали и выполнялись весьма нерегулярно. А тут еще и высокие гости! Им ведь не пояснишь, что во всем виноваты нерадивые тыловые крысы. Успевший в свое время повоевать во Франции и в Польше, лейтенант Бауринг себя к таковым не причислял. И сейчас он мирно дремал на заднем сидении, прижимая локтем к боку свой портфель. Он открывал глаза только тогда, когда машину подбрасывало на ухабах, привычно пеняя водителю за допущенные оплошности. Тот – так же привычно каялся… до следующего ухаба. Это все же не великолепные немецкие автобаны! Здесь, похоже, вся дорога состоит из ям, вперемешку с кочками – большими и маленькими. Оба, водитель и пассажир, про это знали, но все продолжалось по-прежнему.

Правда, сидевший за рулем солдат все же старался по максимуму смягчать подобные толчки, выкручивая руль и притормаживая перед совсем уж одиозными рытвинами. Поэтому он тщательно осматривал дорогу впереди, стремясь заметить подобное препятствие до того, как оно даст о себе знать ударом о колесо или хуже того – о днище машины.

Но все же, несмотря на повышенное внимание, он зевнул тонкую бечевку, пересекающую дорогу поперек. А может быть, даже заметил, но не придал этому особого внимания – мало ли тут таких веревочек валяется?

Вообще-то – мало, особенно в лесу. Неоткуда им тут взяться, не город поди…

Так что, когда означенная бечевка вдруг дрогнула – и натянулась, замечать этот факт было уже некому. И ладно бы – только эта самая бечевочка! Ну, натянулась… и что? Не трос ведь.

Не трос.

Но выволочить с другой стороны дороги – из кустов – длинную доску с забитыми в нее гвоздями… такая веревочка очень даже способна. Если хорошенько насобачиться. Так уж вышло, что эту операцию неведомый веревковладелец проделал исключительно ловко, лишний раз показав свой нешуточный опыт в подобных упражнениях.

Ш-ш-ш-пах!

И машина, осев на левое переднее колесо, вильнула в сторону. Да так, что водитель, не успев притормозить, с маху боднул передком здоровенную сосну.

Ш… ш-ш-ш…ш-ш-их!

Говорят, что праща – оружие весьма древнее. Чуть ли не с добиблейских времен.

Возможно…

Даже, скорее всего, именно так все и обстоит.

Но вскочивший сейчас на ноги в кустах ефрейтор Иншаков – такого мнения не придерживался. Более того, своим «древним» оружием он ухитрялся сбивать на спор консервную банку. С полусотни метров, между прочим…

А уж снарядов для пращи везде полно… только руку протянуть. И что самое замечательное, так это то, что прилетевший водителю в лобешник булыжник был подобран прямо здесь – у дороги. И ничем не отличался от множества своих собратьев, мирно лежащих сейчас у обочины.

Как выяснилось, на короткой дистанции такой вот булыжничек мало чем уступает современному огнестрельному оружию. А по ряду преимуществ (как, например, по части заметания следов) – так еще и превосходит. Никакой криминалист, даже самый опытный, и даже под угрозой немедленного четвертования, не сможет доказать то, что данный булыжник именно что прилетел в лоб водителю. А не сам водитель, вылетевший от удара машины о дерево из открытой кабины, приложился об него своей глупой головой. И так может быть – и эдак…

Но ведь оставался еще и пассажир!

Неужто и он ухитрился выпасть из автомобиля? Это с заднего-то сидения? И тоже – головою об камень?

Ухитрился.

Только вот на дорогу он не попал.

Да и выпал – далеко не самостоятельно… так кто про то ведал?

Правда, ему (в отличие от водителя) повезло – упал прямо в заботливо протянутые руки. Даже и не ушибся… хотя приятным его пробуждение назвать было сложно.

Пока заботливые руки оттаскивали в сторону от дороги обалдевшего лейтенанта, несколько человек засуетились около автомобиля. Утащили назад в кусты дощечку с гвоздями, предварительно повыдергивав их оттуда. А саму доску быстро разломали на мелкие кусочки, которые не поленились упрятать в свои вещмешки. Чтобы впоследствии выбросить где-нибудь по пути. Приподняв машину, провернули пробитое колесо, разыскивая прокол.

Нашли – и тотчас же вколотили туда крепкий обломок сучка. Даже и молоток у них под рукой оказался… и сучок соответствующий… какие предусмотрительные товарищи встречаются у нас в лесу! И ведь били не просто молотком по сучку – подставили загодя припасенную дощечку! Чтобы не отпечатался на сучке явственный след удара металлическим предметом.

Коменданту объекта

гауптману Берховену

Рапорт

Докладываю, что сегодня, 27 апреля 1943 г. в 11.32, при проверке прилегающего к дороге леса подразделением охраны под командованием обер-фельдфебеля Олендорфа обнаружен пропавший вчера автомобиль начальника снабжения объекта. Судя по осмотру места, автомобиль потерпел аварию в результате столкновения с деревом.

По-видимому, причиной аварии послужил наезд автомашины на упавшее дерево, в результате чего сучком было пробито левое переднее колесо. Водитель не успел сманеврировать, машина потеряла управление и, съехав с дороги под откос, столкнулась с растущим внизу деревом. Водитель вылетел из кабины и ударился головою о камень, вследствие чего и погиб.

Находившийся в автомашине пассажир – начальник снабжения объекта лейтенант Бауринг при аварии пострадал значительно меньше и смог самостоятельно выбраться наружу. По-видимому, не рассчитывая на то, что он будет быстро обнаружен проезжающими по дороге военнослужащими вермахта (движение по дороге весьма нерегулярное и эпизодическое), лейтенант принял решение возвратиться на объект. Забрав из машины автомат погибшего водителя, его документы и боеприпасы, он направился по дороге, в сторону объекта.

Но, по непонятным пока причинам, не смог уйти далеко. Его тело, без видимых телесных повреждений, было обнаружено нами в двух километрах от места аварии. Оружие и портфель с документами – присутствуют. При первичном осмотре тела лейтенанта нами обнаружено только несколько ссадин и синяков, которые, ввиду их малозначительности, сами собой не могли послужить причиной смерти.

Тщательным осмотром места аварии и места обнаружения тела лейтенанта Бауринга никаких следов присутствия посторонних нами не обнаружено. Ввиду прошедшего ночью дождя розыскная собака след не взяла. Оружие и все документы – в сохранности.

Тела погибших нами доставлены в городскую больницу для тщательного осмотра соответствующими специалистами.

Автомобиль отбуксирован в гараж объекта. По заключению механика – фельдфебеля Кройцберга, автомашина не получила серьезных повреждений и может быть восстановлена в самый кратчайший срок.

Командир взвода охраны

лейтенант Лемке

Выдержка из акта медицинского обследования

…Исходя из результатов вскрытия и проведенных анализов, можно сделать вывод о том, что причиной смерти явился сердечный спазм… косвенным образом этому мог способствовать алкоголь, обнаруженный в крови лейтенанта.

Никаких признаков насильственной смерти на теле не обнаружено, имеющиеся незначительные ссадины и царапины не носят фатального характера и не могут служить причиной резкого ухудшения здоровья.

…Признаков отравления – не обнаружено. Анализ крови также не выявил содержания в ней каких-либо медицинских препаратов или препаратов специального назначения.

Вывод:

Смерть лейтенанта Бауринга последовала в силу естественных причин, не обусловленных вмешательством посторонних лиц. Косвенным образом этому мог способствовать алкоголь, обнаруженный в крови умершего.

Специалист-патологоанатом штабсарцт Герман Раховски

– Итак, мой любезный гауптман, – профессор сегодня был не в духе, и это чувствовалось по его словам, – что неприятного вы хотите сообщить мне сегодня?

Несмотря на колкости высокого гостя, комендант старался держать себя в руках – ссориться с таким человеком было бы крайне неразумно. Берховен, будучи весьма неглупым офицером, уже успел понять – в каких высоких кругах вращается его собеседник. Гауптман хорошо понимал, что перспектива лично увидеть окопы Восточного фронта во многом зависит от того, какое мнение составит о нем профессор. Поэтому надо было проявить всю возможную изворотливость и постараться как-то выйти сухим из воды. Пусть профессор не носит мундира (вполне, кстати, может быть, что именно – не носит, хотя и имеет…), но его возможности от этого ничуть не уменьшаются.

– Сожалею, герр профессор, что несколько расстроил вас своим предыдущим докладом. Но хочу подчеркнуть, что я просто обязан немедленно информировать вас обо всех событиях, которые происходят в округе. Именно так мною воспринимаются указания руководства. Я должен всемерно содействовать вам в вашей работе и…

– А что вы знаете о моей работе, гауптман? – голос фон Хойдлера внезапно стал вкрадчивым.

(Влип! Вот же черт дернул меня такое сказать! – промелькнуло в голове Берховена.)

– Только то, герр профессор, что вам и вашим людям никто и никоим образом не должен мешать! Все службы объекта должны функционировать в установленном порядке – согласно графику! А всякие неожиданности и несчастные случаи, которые происходят вокруг – они ломают заведенный порядок! И нарушают нормальное функционирование работы наших служб! Мне пришлось отвлечь часть людей от работы, бросить их на внеплановое прочесывание леса и…

– Оставьте! Такие мелочи меня не интересуют! – отмахнулся высокий гость. – Докладывайте по существу.

– Слушаюсь! Согласно заключению врачей, лейтенант Бауринг скончался от сердечного спазма. Он, по-видимому, накануне вечером немного выпил, а тут – эта авария! Перенапряжение, как говорят врачи. Все вместе и привело к такому печальному исходу… Одно наложилось на другое… вот сердце и не выдержало.

– Это официальное заключение?

– Так точно, герр профессор!

– Так-так… А авария?

– Я лично осматривал машину! (И напрасно – механик сделал бы это лучше и профессиональнее.) Это действительно случайность – крепкий сучок пробил боковину шины. Дыра оказалась слишком большой, обломок от сучка в ней застрял, вот колесо и спустило так быстро. А дорога в том месте идет по насыпи, довольно, кстати, высокой – поэтому машина свалилась вниз. И тут – дерево! Водитель не удержался – да и я сам на его месте не смог бы! Бедняга вылетел из кабины и ударился головою об камень.