Александр Колпакиди
Внешняя разведка СССР – России. 1946–2020 годы. История, структура и кадры
Структура легальной резидентуры КГБ
Резидент.
Линия «ПР» (политическая, экономическая и военно-стратегическая разведка, активные мероприятия), сотрудники линии, составитель отчетов;
Линия «КР» (внешняя контрразведка и безопасность), сотрудники линии, офицер безопасности посольства;
Линия «X» (научно-техническая разведка), сотрудники линии;
Линия «Н» (обеспечение деятельности нелегалов), сотрудники линии;
Линия «ГП» (главный противник, действовала в резидентурах за пределами США), сотрудники линии;
Линия «К» (Китай, действовала в резидентурах за пределами Китая), сотрудники линии;
Линия «ЭМ» (эмиграция);
сотрудники специального резерва.
Распределение обязанностей по курированию центрального аппарата ПГУ.1979 год
Офицер линии «ОТ» (оперативно-технического обеспечения)
Офицер линии «РП» (электронная разведка)
Группа «Импульс» (координация радиосвязи групп наблюдения);
Линия «И» (компьютерная служба);
Шифровальщик;
Радист;
Оперативный водитель;
Секретарь-машинистка;
Бухгалтер.
Руководители линий «ПР», «КР», «Х», «Н» и в некоторых случаях «ГП» являлись заместителями резидента[93].
Рапортуя в ЦК КПСС об успехах
Об успехах советских Штирлицев на фронтах «холодной войны» и в тылу Главного противника (так в официальных документах часто именовали США) можно узнать из секретных отчетов, которые руководство КГБ регулярно направляло в ЦК КПСС.
Так, в 1975 году активизировала свою работу нелегальная разведка по США и КНР, а также в районах кризисных ситуаций. В том же году повысился уровень контрразведыватёльной работы за границей (в первую очередь по «линии КР» (внешняя контрразведка), в результате чего сорвано большое количество подрывных замыслов противника в отношении советских граждан и учреждений. Среди достижений следует отметить факт проведения более 80 акций против спецслужб США, а также реализацию ряда мероприятий по агентурному проникновению в спецслужбы США, ФРГ и КНР. Благодаря этому удалось получить значительное количество ценных оперативных материалов о деятельности иностранных разведывательных служб[94].
А вот отдельные результаты деятельности советской внешней разведки в 1976 году.
«Регулярно добывалась информация по различным аспектам внутренней и внешней политики США, об их позиции в американо-советских и американо-китайских отношениях. В информации по КНР систематически освещались вопросы борьбы за власть в руководстве КПК, положение в армии, состояние экономики, проблемы китайско-советских и китайско-американских отношений.
В разведывательных материалах детально освещалось также положение в странах и районах, в которых складывалась кризисная или взрывоопасная ситуация (Ближний Восток, Южная Африка, Португалия, Испания и др.)…
Разведкой и контрразведкой успешно проведены специальные мероприятия по добыванию шифров правительственных органов некоторых государств, что позволило получать ценную политическую, военную и иную информацию.
По линии разведки в отчетном году подготовлено более 8 тысяч информационных материалов, из них направлено в ЦК КПСС и Совет Министров СССР свыше 4 тысяч, отделы ЦК КПСС – более тысячи, МИД СССР – 400, Министерство обороны СССР и ГРУ Генштаба – около 1300. Подготовлен и направлен в Инстанции ряд аналитических записок по принципиально важным для СССР проблемам и вопросам, регулярно выпускалась ежедневная сводка внешнеполитической разведывательной информации для членов и кандидатов в члены Политбюро, секретарей ЦК КПСС.
Внешнеполитическая разведка проводила активные мероприятия в целях срыва враждебных планов и происков реакционных империалистических сил США и других стран в отношении СССР и стран социалистического содружества; оказания нужного влияния на правительственные круги и общественность зарубежных стран; обеспечения внешнеполитических, оборонных, экономических и других интересов Советского Союза; поддержки национально-освободительного движения.
Проведены эффективные мероприятия по компрометации руководимых ЦРУ центров идеологической диверсии: радиостанций „Свобода», „Свободная Европа» и других.
В результате продвижения в правительственные круги ряда стран подлинных и изготовленных разведкой документов нанесен значительный ущерб интересам США в Аргентине, Венесуэле, Панаме, Турции, Филиппинах, Эфиопии.
Получили широкий резонанс и способствовали ослаблению позиций правых сил в ФРГ проведенные акции по компрометации председателя ХСС Штрауса[95] накануне выборов в бундестаг…»[96]
Среди успехов отечественной внешней разведки, датированных 1977 годом, следует отметить «добычу шифров правительственных органов ряда государств, что дало возможность регулярно получать ценную секретную информацию». Разумеется, даже в отчете в ЦК КПСС не были названы страны, чью секретную переписку регулярно читали в Москве.
В том же году сотрудниками центрального аппарата внешней разведки было подготовлено:
«…более 8 700 информаций, из них направлено: в ЦК КПСС и Совет Министров СССР – свыше 5 тысяч, отделы ЦК КПСС – более 2 тысяч, Министерство иностранных дел СССР – 732, Министерство обороны СССР и ГРУ Генштаба – около 1 400. В Инстанции регулярно направлялись также двухнедельные сводки по КНР и США, освещающие важнейшие события в этих странах и их внешнеполитическую деятельность.
В Инстанции направлен ряд аналитических записок по проблемам глобального и регионального значения: „О попытках США создать военно-политический блок в Южной Атлантике», „О некоторых новых моментах в тактике Запада в отношении социалистических стран», „О последствиях решения ОПЕК относительно повышения цен на нефть» и другие»[97].
В 1978 году внешней разведкой были получены документальные и иные ценные материалы о внешней и внутренней политике США и Китая, а также об их подрывной деятельности в отношении СССР и стран Варшавского блока. Также активно освещалась деятельность руководящих органов НАТО.
«Добыты разведывательные материалы об обстановке на Ближнем и Среднем Востоке, в том числе о развитии событий в Иране, Афганистане, на Африканском Роге[98]. Получена представляющая интерес информация о политике правительств Франции, ФРГ, Англии, Италии, Японии, Турции, Египта, Индии, Индонезии и ряда других государств. Систематически освещались проблемы экономического характера (нефтяная политика ОПЕК, экспорт зерновой продукции США, европейская валютная система и другие)…
Комитетом подготовлено более 11 000 информации, из них направлено: в ЦК КПСС и Совет Министров СССР – свыше 5500, отделы ЦК КПСС – около 3000, Министерство иностранных дел – более 750, Министерство обороны и ГРУ Генштаба – свыше 2000»[99].
Среди основных направлений деятельности внешней разведки в 1980 году авторы ежегодного «Отчета о работе Комитета госбезопасности» на первое место поставили:
«…разведывательное обеспечение встреч и переговоров товарища Л. И. Брежнева с лидерами Франции, ФРГ, Индии и других зарубежных стран».
На втором месте – успехи в сфере добычи:
«…ценной (в т. ч. и документальной) информации о планах и мероприятиях США, их союзников, Китая в политической, военной областях, взаимоотношениях между этими странами…».
На третьем месте – отслеживание ситуации в регионах, где складывалась кризисная обстановка и возникали очаги военных конфликтов (Ближний и Средний Восток, Юго-Восточная Азия и др.). Также повышенное внимание уделялось добыче планов активизировавшихся в конце семидесятых годов прошлого века различных террористических организаций.
Если брать количественные показатели, то было подготовлено свыше 8 тысяч материалов, в том числе 500 аналитических записок. Около 6 тысяч материалов направлено в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Остальные документы – в различные министерства и ведомства[100].
«Застой» в Ясенево и активность резидентур
Несмотря на политические брожения в стране в середине восьмидесятых годов прошлого века, внешняя разведка продолжала активно работать. Так, в 1985 году разведкой в «инстанции, министерства и ведомства направлено свыше 8 тысяч информационных материалов, в том числе более 700 аналитических документов, из них 185 – особой важности»[101]. В частности, по линии НТР в 1985 году «реализовано более 40 тысяч информации и 12 тысяч типов образцов».
«С учетом главных задач и по заданиям Государственной комиссии Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам добыто свыше 15 тысяч материалов и более 6500 типов образцов. В Министерство обороны и Генеральный штаб направлено 1610 материалов и 309 типов образцов»[102].
Аналогичные по содержанию фразы можно прочитать и в более поздних отчетах.
По утверждению западных экспертов, ежегодно ПГУ КГБ предоставляло 25 000–40 000 «информационных отчетов» и 12–13 образцов зарубежной техники, большинство из которых было запрещено ввозить в соцстраны. В 1986 году стоимость этого оборудования оценивалась в 550 млн рублей, а в 1988–1989 годах этот показатель возрос до одного миллиарда. Также иностранные эксперты утверждают, что при создании 150 систем советского оружия незаконно использовались западные разработки.
Хотя сухие строчки официальных документов не могли отразить происходящих в центральном аппарате ПГУ КГБ процессов. Постепенно на смену руководителям-профессионалам, начинавшим свою карьеру с рядовых должностей, приходили бывшие комсомольские и партийные функционеры.
По утверждению одного из ветеранов внешней разведки:
«С приходом к руководству ПГУ Владимира Крючкова[103] вмешательство партийных органов в дела разведки усилилось. Это выражалось в том, что ряды профессионалов периодически „укреплялись» партийными кадрами. В результате ключевые посты в главке занимали бывшие комсомольские и партийные функционеры, а кадровые офицеры отодвигались на второй план. Разве не обидно было рядовому оперу, когда какой-нибудь комсомольский вожак в одночасье получал майорское звание и должность помощника начальника отдела, а ему самому удавалось добиться этого статуса только после 15–18 лет тяжелой службы? Всякого рода поблажками пользовались во внешней разведке и протеже партийных толкачей»[104].
К сожалению, среди них не было новых Павлов Фитиных (руководил внешней разведкой на протяжении всей Великой Отечественной войны, занял этот пост почти сразу же после прихода на Лубянку) и Юриев Андроповых. Большинство лишь исполняли указания вышестоящего начальства и пресекали всякую инициативу подчиненных.
В качестве примера можно вспомнить такой эпизод. В середине восьмидесятых годов прошлого века в конференц-зале на восемьсот мест штаб-квартиры советской внешней разведки прошла очередная партийная конференция. В президиуме сидели руководители разведки и курировавший ее представитель ЦК КПСС. Энергичный в «показухе», очередной начальник Управления «Т» (научно-техническая разведка), но не ее истинный руководитель, бодро докладывал о достижениях. Отчитываться было о чем. Но почему-то он особо выделил работу над спецзаданием ЦК партии по добыванию технологии производства высококачественного мороженого.
Подуставшие от пустых речей разведчики дремали или негромко обсуждали свои дела. После сообщения об успешном выполнении «спецзадания по мороженому» зал разразился неистовыми аплодисментами[105].
Несмотря на «застой» в центральном аппарате, органы добывания в последние годы существования Советского Союза продолжали активно действовать. Например, директор ЦРУ У. Уэбстер заявил в феврале 1990 года, что КГБ продолжает расширять свою разведывательную деятельность,
«особенно в Соединенных Штатах, где возросло число попыток вербовок людей, обладающих техническими знаниями или допущенных к технической информации».
В Западной Европе Управлению «Т» удалось получить данные из Италии по системам тактической радиоэлектронной связи «Катрин», разработанной для НАТО в начале девяностых годов, а также использовать группу западногерманских хакеров для проникновения в базу данных Пентагона и других научно-исследовательских и военно-промышленных компьютерных систем.
В начале девяностых годов сотрудники советской научно-технической разведки упорно пытались проникнуть в Японию и Южную Корею, сосредоточив все усилия на этом регионе[106].
Нужно также отметить и другой важный аспект. Несмотря на все катаклизмы в стране, сотрудники внешней разведки сохранили доверительный стиль взаимоотношений со своими агентами. В качестве примера можно привести фрагмент перевода опубликованной в газете «Лос-Анджелес Таймс» статьи, посвященной разоблаченному советскому агенту – сотруднику ФБР Роберту Ханссену.
«ФБР приводит многочисленные письма КГБ и СВР своему агенту. Эти письма демонстрируют психологическую тонкость и удачно симулированное „человеческое участие», которое побуждало Ханссена работать даже тогда, когда он потерял интерес к деньгам. Его кураторы все время говорили, как сильно они от него зависят, и тем самым заставляли Ханссена чувствовать психологическую зависимость от них – весьма изящный ход.
Все это контрастирует с тем, как, судя по множеству опубликованных мемуаров, обращались в ЦРУ с перевербованными агентами КГБ: в лучшем случае – холодно, корректно и бюрократически, в худшем – небрежно до такой степени, что это граничило с безответственностью. Создается впечатление, что у кураторов из ЦРУ очень напряженная частная жизнь и им некогда проводить вечера с эмигрантами; к тому же они полностью сосредоточены на служебных интригах. Ограниченный ханжеский провинциализм кураторов из ФБР сделал напряженными отношения с завербованными русскими, которые не могли удержаться от выпивки»[107].
Глава 4
«Главный наш враг – Америка…»
И. В. Сталин о разведке.1952 год
Если с 1935 года по 1945 год Москва имела свои источники информации в большинстве ключевых организаций государственного аппарата и правоохранительных органов США, то к началу семидесятых годов прошлого века качество агентуры снизилось. Разумеется, были и «звезды», но их было мало по сравнению с общей массой.
«Сударес» – колумбийский журналист, которого в 1974 году завербовал Анатолий Михайлович Манаков, агент КГБ, работавший под прикрытием корреспондента «Комсомольской правды» в Нью-Йорке. Спустя несколько лет агенту удалось получить американское гражданство[108].
«Диф» – завербованный в 1974 году американский бизнесмен, передававший политические и экономические оценки[109].
«Гермес» – Оздемир Ахмет Озгур, был завербован в 1974 году. Через три года нью-йоркской резидентуре удалось трудоустроить его в аппарат Секретариата ООН. Однако после того как заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР Аркадий Шевченко весной 1978 года сбежал на Запад, связь с ним была прервана.
«Григ» – был завербован сотрудниками нью-йоркской легальной резидентуры в 1974 году, работал в Канаде.
«Мадьяр» – активный борец за мир, был завербован сотрудниками нью-йоркской легальной резидентуры в 1974 году.
«Мортон» – известный юрист, завербованный нью-йоркской резидентурой в 1970 году, однако в 1975 году он исключен из списка агентуры ввиду преклонного возраста. Выйдя на пенсию, агент передал резидентуре на связь своего сына, который также являлся партнером в одной известной юридической фирме.
«Ник» – колумбиец, участвовавший в американо-колумбийских культурных программах.
«Рамзес» – американский профессор со связями в конгрессе, академических кругах, в прессе и в Латинской Америке.
«Рем» – итальянец, сотрудник аппарата Секретариата ООН.
«Ромелла» – латиноамериканский дипломат в Секретариате ООН, установившая контакт с советской внешней разведкой, чтобы она помогла ей возобновить контракт на работу в ООН до истечения его срока в 1975 году; она передавала как секретные материалы, так и наводки для вербовки.
«Шеф» – профессор Макмастерского университета, завербованный во время поездки в Литву в 1974 году.
«Стоик» – латиноамериканский дипломат из Секретариата ООН[110].
Семья шпионов Уокер
Джон Уокер служил шифровальщиком в ВМС США. Переданные им за время сотрудничества с ПГУ КГБ материалы имели исключительную ценность. По оценке как наших, так и американских специалистов, 17-летняя работа Уокера на советскую разведку до сих пор является беспрецедентной как по комплексному освещению всех видов шифровальной связи, так и по своей длительности.
Джон Энтони Уокер-младший родился 28 июля 1937 года в Вашингтоне. Он был вторым из трех сыновей Джона Уокера-старшего, не очень преуспевшего в жизни человека, начавшего свою карьеру чиновником министерства торговли, а закончившего продавцом в торговом центре. В юности Уокер-младший был отпетым хулиганом и в возрасте 15 лет был осужден условно за попытку ограбления магазина. Неизвестно как бы сложилась судьба Джона, если бы в июле 1955 года его старший брат Артур, служивший в то время на флоте, не привел его к вербовщику и не помог поступить на службу в ВМС.
Шифровальная машина KL-47
После окончания учебы Уокер служил сначала на эсминце «Джонни Хатчинс», потом на авианосце «Форрестол», а затем на плавучей базе подводных лодок «Хоуард У. Джилмор». В это же время он женился на Барбаре Кроули, и вскоре у них родилось четверо детей – три дочери (Маргарет, Синтия, Лаура) и сын Майкл. Несмотря на то что Уокер быстро получал очередные повышения по службе, он не собирался прослужить 20 лет, а затем выйти на пенсию. Его мечта заключалась в том, чтобы накопить достаточно денег, вложить их в какой-нибудь бизнес и выйти в отставку. Но мечты Уокера разбивались о суровую реальность. Все зарабатываемые им деньги уходили на содержание семьи и небольшого заведения «Бамбуковый бар», приносившего одни убытки. К тому же Барбара пристрастилась к алкоголю, а также постоянно «пилила» мужа по различным поводам.
В апреле 1967 года Уокера перевели в оперативный центр штаба Атлантического флота США в Норфолке. Здесь он стал дежурным офицером в центре коммуникаций, ответственным за связь со всеми подводными лодками, курсирующими в Атлантическом океане. К тому времени он находился на грани банкротства, а семейные отношения обострились до предела. В конце 1967 года во время очередного дежурства кто-то из офицеров пошутил, что неплохо было бы продавать секреты русским, так как они заплатили бы за них кучу денег. Именно в этот момент у Уокера родилась мысль, что таким путем он мог бы не только рассчитаться с долгами, но и обеспечить себе безбедную жизнь. Первым документом, с которого он снял копию, был список месячных ключей к шифровальной машине KL-47, проходивший под грифом «Совершенно секретно – особая категория».
В один из декабрьских дней 1967 года Уокер взял такси и попросил подвезти его в Вашингтон. Таксист высадил его за квартал до советского посольства, и дальнейший путь Уокер проделал пешком. Войдя в посольство, он потребовал встречи с офицером, отвечающим за безопасность. А на вопрос вышедшего к нему сотрудника посольства: «Что вам угодно?» – Уокер ответил заранее подготовленной фразой: «Меня интересует возможность продать секретные документы правительства Соединенных Штатов Советскому Союзу. Ценную военную информацию. Я принес с собой образец».
С этими словами он достал из кармана и передал собеседнику листок с ключами к шифровальной машине KL-47. Взяв у него листок, сотрудник посольства вышел, а через несколько минут в комнату вошел другой человек, поведший с Уокером долгую беседу. На вопрос, какими причинами вызван его приход сюда – политическими или финансовыми, Уокер ответил: «Исключительно финансовыми. Мне нужны деньги». А на вопрос: «Сколько вы хотите?» – заявил: «Что-нибудь между 500-1000 долларов в неделю».
После непродолжительных колебаний собеседник Уокера вручил ему 1000 долларов и назначил следующую встречу через две недели в торговом центре города Александрия. Затем на Уокера надели длинное пальто, шляпу с широкими полями и, выведя через боковую дверь, посадили на заднее сиденье автомобиля. Машина на большой скорости покинула посольство и, попетляв по городу, остановилась в северо-западной части Вашингтона, где Уокера высадили, забрали пальто и шляпу и оставили в одиночестве.
Человеком, завербовавшим Уокера, был резидент ПГУ КГБ в Вашингтоне Борис Соломатин. Передавая Уокеру деньги и назначая встречу, он очень рисковал, так как мог нарваться на «подставу» ФБР. Впрочем, вот как он сам рассказывает о вербовке Уокера в интервью американскому журналисту Питу Эрли:
«– Как вы убедились, что Уокер не двойной агент, подосланный вам ЦРУ или ФБР?
– Разумеется, эти службы регулярно подсылали нам «двойников». Но Уокер показал месячный ключ к шифру одной из ваших шифровальных машин. Это было крайне необычно, и я решил рискнуть по-крупному. Имейте в виду, что резидент КГБ, как и глава резидентуры ЦРУ, как правило, не беседуют напрямую с добровольцами. Но в данном случае Уокер предлагал нам шифры, а это самый важный объект разведки. И я решил лично поговорить с ним, составить собственное впечатление об этом человеке, чтобы решить, будем ли мы работать с ним в будущем. Должен сказать, что я люблю рисковать, разумеется, рисковать разумно. И уверен, без риска не может быть действительно результативной разведки.
Поэтому я плюнул на все правила и инструкции и в течение двух часов беседовал с Уокером один на один. Конечно, на первой встрече я не мог полностью убедиться, что он не двойной агент, не подослан контрразведкой, но интуиция мне подсказывала, что Уокер не «двойник». Интуиция – это, конечно, не случайная догадка, она требует накопления достаточных знаний и практического опыта, в данном случае разведывательной работы. К тому времени я уже проработал в разведке 16 лет.
Сотруднику разведки, чтобы не остаться в дураках, нужно прежде всего хорошо знать разведываемую страну, знать, что там секретно, а что нет. Следует задать себе вопрос: нанесет ли предлагаемая информация вред стране, которую представляет человек, передающий ее? Я не знал тогда и сейчас все еще не знаю ни одного примера, когда какая-нибудь контрразведка использовала в качестве двойного агента человека, имеющего доступ к шифровальному делу. Шифры и шифровальная техника слишком важны и слишком секретны, чтобы кто-нибудь стал рисковать ими, даже если используются ложные шифры».
На следующей встрече Уокер передал своему оператору несколько карточек с ключами к шифровальной машине KW-7 и технические характеристики на нее, получив за это 5000 долларов – огромную по тем временам сумму. В дальнейшем личных встреч больше не проводилось, а передача материалов и денег производилась через тайники. Вербовку Уокера в Центре считали большим успехом, и поэтому делалось все возможное для обеспечения его безопасности. Так, в резидентуре об Уокере знали всего три человека – резидент Соломатин, его заместитель по линии ПР Олег Калугин и еще одни сотрудник линии «КР» (внешняя контрразведка) резидентуры Александр Соколов, проводивший с ним тайниковые операции. Кстати, именно тот факт, что Калугин работал с Уокером, был причиной того, что он стремительно поднялся по служебной лестнице и стал в 1974 году самым молодым генералом во внешней разведке.
Однако полностью избежать утечки информации не удалось, и это в конце концов привело к провалу Уокера. Дело в том, что работники 16-го отдела ПГУ (электронный перехват и операции против шифровальных служб), которым передали на связь Уокера, снабдили его фотографиями мест, где размещались тайники, и списком необходимой информации. Все это и обнаружила в середине 1968 года в письменном столе Уокера его жена Барбара. Но узнав, что ее муж шпион, она не захотела терять только что приобретенный материальный достаток и даже дважды помогала ему закладывать тайники.
В оперативном центре, где служил Уокер, никто не догадывался о том, что он переснимает секретные материалы. Более того, в 1972 году, когда Уокер уже более 4 лет занимался шпионажем, его аттестовали следующим образом:
«Старший уорент-офицер второго класса Уокер в высшей степени лоялен, гордится собой и службой на флоте, неукоснительно придерживается принципов и традиций морской службы. Отличается обостренным чувством долга и личной порядочностью в сочетании с большим чувством юмора. Дружелюбен, умен, прекрасно уживается с другими».
И в самом деле, никто не обратил внимание, что Уокер снял дорогую квартиру в престижном районе Норфолка, купил дорогую яхту и оставляет большие суммы в кабаре и ресторанах. Нахальство Уокера доходило до того, что он при сослуживцах подключил переданный ему КГБ роторный считыватель для определения схем шифровальных машин к шифратору KL-47, объясняя свои действия тем, что машина искажает информацию и ему нужно ее обследовать. «В универмагах система безопасности намного надежнее, чем в американском военно-морском флоте», – говорил он позднее с презрением.
Летом 1971 года Уокер получил назначение на вспомогательное судно «Ниагара-Фолс», курсирующее у берегов Вьетнама. На судне он отвечал за сохранность секретных материалов, в том числе и за все кодовые ключи и шифровальные машины корабля. По словам Уокера, военно-морской флот США вручил ему «ключи от царства». Объем передаваемой в это время Уокером секретной информации был огромен. А о ее важности можно судить по словам Теодора Шекли, резидента ЦРУ в Сайгоне с 1968 по 1973 год:
«На заключительном этапе войны во Вьетнаме они (вьетнамцы – Авт.) обычно заранее знали о рейдах В-52. Даже когда из-за плохой погоды самолеты уходили на запасные цели, им было уже известно, по каким целям будет нанесен удар. Естественно, это обстоятельство сокращало эффективность ударов, поскольку они успевали к ним подготовиться. Это было совершенно необъяснимо. Мы так и не смогли понять, в чем дело».
В 1974 году Уокера перевели в штаб десантных войск в Норфолке, что заметно снизило его доступ к шифровальному оборудованию. Но к тому времени он завербовал для работы на КГБ своего ближайшего друга Джерри Альфреда Уитуорта, специалиста по спутниковой связи ВМС США, имевшего доступ ко всем новейшим шифровальным системам, благодаря чему продолжал снабжать советскую разведку сверхсекретными материалами.
Однако к 1976 году отношения Уокера с женой настолько ухудшились, что он решил развестись. Дело в том, что Барбара угрожала выдать его ФБР, и он предпочел откупиться от нее, дав ей при разводе 10 тыс. долларов наличными и обещав платить по 500 долларов ежемесячно. Развод был оформлен 22 июня 1976 года, а уже 31 июля Уокер уволился с флота, так как боялся, что не пройдет очередной кадровой проверки.
Но его увольнение не сказалось на объеме передаваемой КГБ информации, так как вскоре он завербовал своего старшего брата Артура, капитан-лейтенанта ВМС в отставке, работавшего в одной из крупных компаний, и в 1983 году своего сына Майкла, пошедшего по стопам отца на флот и служившего на авианосце «Нимиц». Он даже пытался завербовать свою дочь Лауру, служившую в армейском корпусе связи, но та не поддалась на его уговоры. Сам Уокер открыл детективное агентство «Конфидэншл рипортс, инк.» и компанию по удалению из помещений подслушивающих устройств «Электроник каунтер-спай, инк.», которые позволяли ему беспрепятственно отмывать деньги, получаемые за шпионаж. При этом он чрезвычайно гордился созданной им шпионской сетью, о чем можно судить по письму, которое он передал в Москву. В нем, в частности, говорилось:
Майкл Уокер
«Ни один из действующих и потенциальных членов нашей организации не испытывает классических проблем, которые преследуют столь многих, занятых подобным родом деятельности. Среди нас нет наркоманов, алкоголиков или гомосексуалистов. Мы психологически уравновешенные, зрелые люди и располагаем возможностями для безопасного «отмывания» вознаграждений».
Но в 1984 году вокруг Уокера неожиданно начала сжиматься петля.11 мая в отдел жалоб отделения ФБР в Сан-Франциско пришло напечатанное на машинке анонимное письмо:
«Дорогой сэр, я уже несколько лет занимаюсь шпионажем и передал совершенно секретные кодовые книги, технические инструкции к шифровальным машинам, секретные телеграммы и т. д. До определенного момента я не знал, что эта информация уходила в Советский Союз, с тех пор меня мучит раскаяние. Цель этого письма – дать возможность ФБР вскрыть важнейшую шпионскую сеть…»
Далее аноним, выбравший себе псевдоним «Рас» (Rus, сокращение от имени «Рассел» или «Раша» – Россия), предлагал обратиться к нему через полосу объявлений в газете «Лос-Анджелес таймс». Попытки ФБР установить анонима результатов не дали. А написал это письмо не кто иной, как Джерри Уитуорт, вышедший к тому времени в отставку. Но окончательно выдала Уокера его бывшая жена Барбара, которая 17 ноября 1984 года наконец набралась смелости и рассказала о деятельности Джона агентам ФБР. Ей сначала не поверили, но когда слова матери подтвердила Лаура, за Уокером была установлена слежка, а его телефон был поставлен на прослушивание.
Арестовали Уокера 20 мая 1985 года во время проведения тайниковой операции. (Кстати, арест Уокера был проведен настолько бездарно, что сотрудник вашингтонской резидентуры Алексей Ткаченко, выехавший для выемки из тайника материалов Уокера, смог беспрепятственно вернуться в посольство.) Вслед за Уокером были арестованы его брат Артур, сын Майкл и Джерри Уитуорт. Уитуорт категорически отрицал свою вину, но агенты ФБР уговорили выступить против него свидетелем Уокера, пообещав ему потребовать для него на суде всего лишь пожизненное заключение. Уокер не стал отказываться от сделки, особенно после того, как узнал о письме «Раса».
Артура Уокера в наручниках выводят из здания суда
Состоявшийся в октябре 1985 года суд приговорил Уитуорта к 365 годам тюрьмы и 410 тыс. долларов штрафа. Майкл Уокер был осужден на 25 лет без права досрочного освобождения. Артур Уокер также не признал своей вины и в результате получил три пожизненных срока плюс 40 лет тюрьмы. А сам Джон Уокер, который не отрицал своей вины, был осужден на пожизненное заключение. Таково американское правосудие. К тому же эти приговоры не были окончательными. Дело в том, что в 1990 году, выступая на митинге в Краснодаре, О. Калугин заявил, что лично работал с Джоном Уокером и его помощниками. После этого заявления дело Уокеров и Уитуорта было пересмотрено и они получили дополнительные сроки заключения.
После ареста Джона Уокера американские спецслужбы провели тщательное расследование и пришли к заключению, что к 1985 году с помощью переданных им криптоматериалов в СССР было перехвачено более миллиона американских секретных сообщений. Когда же министра обороны США Каспара Уайнберга попросили оценить ущерб, нанесенный группой Уокера, он сказал:
