Александр Кирнос
Шагающий по краю
Царь Давид
Венок сонетов
1
Да, скоро вечер, и полдневный зной
Уже не дарит силы и надежду.
Подай мне знак, поговори со мной,
Пока навеки не сомкнулись вежды.
С Тобою стрелы, грохот колесниц
Мне безразличны, я не ведал страха,
Не усомнился и не падал ниц,
Идя на бой с гигантом Голиафом.
В сражениях бесчисленных не раз
Погибнуть мог, но был ведом Тобою.
И знаю каждый день и каждый час,
Что Ты один лишь властен над судьбою.
Но как постигнуть то, что мне незримо
На выжженных холмах Иерусалима?
2
На выжженных холмах Иерусалима
В мгновения спрессованы века,
Тысячелетья проплывают мимо
Неспешно, словно в небе облака.
Я пас овец и не мечтал о славе,
И царский трон был от меня далёк,
Как Млечный Путь в серебряной оправе,
Как в тьме ночной далёкий огонёк.
И вдруг Шмуэль, помазавши елеем,
Увлёк меня и душу возмутил,
Я был незыблем в вере, но жалею
Мелодию среди ночных светил.
И ныне страсть, испытанная мной,
Не обжигает сладостной волной.
3
Не обжигает сладостной волной
Любовь, и ревность, и стремленье к власти.
Уже давно остались за спиной
И равно тяжки горечь и злосчастье
Изжитых чувств, и благостный елей
Всех льстивых слов и льстивых песнопений,
Победные реляции с полей,
Упрёки жён, переплетенье мнений
О битве, где, рубя филистимлян,
Погиб когда-то Урия Бат-Шевы.
Вкусил я плод украденных семян
И не избег презрения и гнева.
Будь праведным с душой неопалимой,
И стрелы страсти пролетают мимо.
4
И стрелы страсти пролетают мимо,
И взмах ресниц, движение руки
Соперничать не могут с тем незримым,
Что чувствую сознанью вопреки.
Среди холмов любимой Иудеи,
Среди прекрасных дев влюблённых глаз
Я око лишь одно узреть надеюсь
И лишь один хочу услышать глас.
Соединяя с вечностью мгновенья,
Я свой кинор настраивал в тиши,
И все мои псалмы и песнопенья
Лишь отзвуки гармонии души.
Глаза закрою – предо мною Ты.
Влечёт не дуновение мечты.
5
Влечёт не дуновение мечты
Меня к Тебе. Давно и ясно вижу
Корысть и злобу в маске красоты,
Но больше во сто крат я ненавижу
Неправду, облечённую в закон,
И ханжество – защиту лицемеров,
Лик скупости сквозь состраданья стон
И суесловье в облаченье Веры,
Разврата грязь в невинности одежде,
Судью, что судит в пользу богача…
Но если грех со мной случался прежде,
Не осуждал меня Ты сгоряча.
И даровал не горькое леченье,
А осознание предназначенья.
6
А осознание предназначенья
Росло во мне, пока я был любим,
Ведь находил покой и утешенье
Шаул, когда на арфе перед ним
Я песни пел. В те дни с моей Мелхолой
Я счастлив был, но вдруг пришла беда,
Интриг наука – тягостная школа,
Я в ней не обучался никогда.
С врагов по справедливости взыщу,
Но скорбь утрат мне иссушила душу,
Везде лишь одного Тебя ищу,
Лишь пред Твоим судом небесным трушу.
Нет в мире милосердней доброты,
Творить хочу и чувствую, как Ты.
7
Творить хочу и чувствую, как Ты,
Вдохнувший душу в горсть земного праха,
Вложил в меня сознанье правоты,
Желанье утвердить её без страха.
Нет радости в стремленье к славе, власти,
Нет мудрости в раздорах и войне,
И если суждено изведать счастье,
Лишь в милости оно Твоей ко мне.
И чтобы милосердием облечь
Живущие в неведенье народы,
Вложил мне в руки лиру Ты и меч,
А в сердце – жажду правды и свободы.
И в знак любви, вне всякого сомненья,
Душе моей даруешь песнопенья.
8
Душе моей даруешь песнопенья
И жажду милосердья и любви,
Но в снах всё чаще неотвязной тенью
Поля сражений в муке и крови.
Страданья переполненную чашу,
Увы, не раз я подносил к губам,
Но верил и тогда, что нету краше
Судьбы, подаренной твоим рабам.
Ведь не земному жалкому владыке,
Построившему царство на песке,
Я жизнь отдал, а истине великой,
Где места нет унынью и тоске.
Но чтоб судьбу мою полней принять,
Лишь об одном молю: дай мне понять…
9
Лишь об одном молю: дай мне понять,
Как могут совместиться в человеке
Добро и зло, как, возвращаясь вспять,
Пересыхают чувства, словно реки.
Авессалом, ты незажившей раной
Мне память бередишь, в тяжёлом сне,
В бреду ночном из пелены тумана
Ребёнком возвращаешься ко мне.
Ты был неправ, ты трижды был неправ,
Но отчего так сердце зябко стынет…
Мне весть принёс суровый Иоав
О гибели… И мир предстал пустыней.
И если вновь возьму я в руки лиру,
Как волю мне Твою поведать миру?
10
Как волю мне Твою поведать миру,
Как рассказать про дружбы светлый дар?
Нежнее, чем дыхание эфира,
И горячей, чем солнца алый шар,
Был для меня тогда Ионафан,
Его любил я, как родного брата,
В бою с врагами он погиб от ран,
Невосполнима для меня утрата.
Почти всю жизнь свою провёл в бою,
В пирах, в любви. Я власть царя изведал,
Но в рубище танцую и пою,
Неразделимы праздники и беды.
Как хочется мне в руки лиру взять,
Я петь хочу, но должен воевать.
11
Я петь хочу, но должен воевать,
Хоть знаю я: война – сестра печали,
До вечера навечно лягут спать,
Кто был беспечен и смешлив вначале.
В её колодцах тёмная вода,
Её ветра безжалостны и грубы,
И жёны не увидят никогда
Своих мужей обветренные губы.
Но только вы, всю боль её испив,
Рождённые для солнечного света,
Песок своею кровью окропив,
Спасёте для бессмертья землю эту.
Молюсь за вас, прошу я мира миру,
Сжимая меч, предпочитаю лиру.
12
Сжимая меч, предпочитаю лиру,
Её я помню с первых детских дней.
Без Бога был я немощным и сирым,
Мечтал о встрече и молил о ней.
Кому обязан жизнью, зная с детства,
Взывал лишь об одном я: призови!
И веры драгоценное наследство
Вином любви текло в моей крови.
Открылось мне одно лишь постоянство,
Ещё тогда, когда я пас овец,
Безбрежное, бескрайнее пространство
Внутри и вне, где царствует Отец.
Любовь к Тебе в душе моей храня,
Без песни я не мог прожить и дня.
13
Без песни я не мог прожить и дня,
Рождалось вдруг в душе моей такое,
Что ввысь рвалось, сверкая и маня,
В тиши ночной и грозном гуле боя.
Какой простор открыт глазам и слуху,
Какая музыка восходит к небесам!
И если что-то неподвластно духу,
То лишь мои желания, я сам.
Мечтал быть просто мужем и отцом,
Растить детей, подарки делать внукам,
Быть не героем, но и не лжецом
И не страдать, что выгляжу я глупым,
Своей мечте лишь преданность храня.
Но меч сейчас важнее для меня.
14
Но меч сейчас важнее для меня
Любви, хоть только в ней залог победы.
Дай силы мне от твоего огня,
Чтоб напоследок вкус её изведать.
Ах, Ависага, милая, прости,
Тобой не суждено мне насладиться,
Мгновения не удержать в горсти,
Жизнь промелькнула быстрокрылой птицей.
Когда пойду долиной смертной тени,
Не устрашусь, но прежде, чем уснуть,
Господь, прошу тебя, развей сомненья
И укажи, кто мой продолжит путь.
Срок жизни завершается земной,
Да, скоро вечер и полдневный зной…
15. Магистрал
Да, скоро вечер, и полдневный зной
На выжженных холмах Иерусалима
Не обжигает сладостной волной,
И стрелы страсти пролетают мимо.
Влечёт не дуновение мечты,
А осознание предназначенья.
Творить хочу и чувствую, как Ты
Душе моей даруешь песнопенья.
Лишь об одном молю: дай мне понять,
Как волю мне Твою поведать миру,
Я петь хочу, но должен воевать,
Сжимая меч, предпочитаю лиру.
Без песни я не мог прожить и дня,
Но меч сейчас важнее для меня.
07.2014. Переделкино
Лирический дневник
(2006–2024)
Раде, моей любимой
Зима, февраль, метель, начало
шагов и слов, добра и зла,
печально музыка звучала,
я в эту жизнь одна вошла.
Рада Полищук
«Я ставлю вопрос…»
Я ставлю вопрос
По-весеннему хлёстко и остро,
Воспользуюсь случаем,
Чувствую, не утерплю:
Вы самые лучшие,
Самые чудные сёстры,
И я вас обеих люблю.
08.03.2006
«День неожиданно…»
День неожиданно
взорвался ветром с воли,
Весною, шалым мартовским ручьём.
Так хочется жить без тоски и боли,
Мечтая обо всём и ни о чём.
Всё в жизни вперемежку:
горечь, сладость, —
И лишь душа, тревогами полна,
Преображает боль и горе в радость,
В любовь и радость, без краёв и дна.
08.03.2006
«Мне довелось на склоне лет…»
Мне довелось на склоне лет
Свалиться вновь в любовный бред,
Я не хотел, но, видит Бог,
Так получилось.
И я не тот, и бред не тот,
Но сердце лупит в левый бок
И кровь горячечную шлёт
По жилам.
31.03.2006
«Брожу с улыбкой идиота…»
Брожу с улыбкой идиота,
А в зеркало взгляну – дебил.
Со мною происходит что-то,
Неужто снова полюбил?
И отступают неизбежность
И жёсткость мыслей и лица,
Лишь неуверенность, и нежность,
И Рада – радость без конца.
10.04.2006
«Живи и будь сама собой…»
Живи и будь сама собой,
Пиши, ругайся, смейся, пой
И каждой клеточкой крови
Живи, живи, живи, живи…
10.04.2006
«И вновь наполнилась жизнь смыслом…»
И вновь наполнилась жизнь смыслом,
Так много надо,
Качнулось кверху коромысло,
Наградой – Рада.
Вновь забываю о преградах
И хохочу,
Вновь не хочу жить так, как надо,
Лишь – как хочу!
11.04.2006
«Доверьем за доверие плачу я…»
Доверьем за доверие плачу я,
Любовью за любовь.
(Акула страсти вьёт круги, почуяв
Живую кровь.)
Неважно, что хочу всего лишь ласки
И тишины.
(Ей будут непроявленные краски
Вмиг сметены.)
Не палевый, не голубой, не жёлтый,
А цвет атак
Выбрасывает сердце из аорты,
И только так!
14.04.2006
«И снова вверх несут качели…»
И снова вверх несут качели,
Захватывает дух,
И вновь ветра апреля спели
Для двух.
15.04.2006
«Да, влюбляться – смешное занятие…»
Да, влюбляться – смешное занятие,
Отчего ж наяву и во сне
Я брожу, раскрывая объятия
Солнцу, свету, мечте и весне.
А затмение, что ж, пусть затмение,
Даже кстати случилось оно,
Подтверждая собой, как знамение,
То, случиться чему суждено.
18.04.2006
«Ангел смерти, Авадонна…»
Ангел смерти, Авадонна,
Подожди.
Много суток неуклонно
Льют дожди.
Не хочу в дождливый день я
Уходить,
И в Элизиуме тенью
Мне не жить.
Ангел смерти, Авадонна,
Не спеши.
Так таинственна, бездонна
Жизнь души.
Столько боли довелось мне
Испытать,
Что, казалось, на погосте
Лишь лежать.
Но ведь встал же, но ведь ожил,
Полюбил.
Ты бы лучше не итожил,
Позабыл.
Не готовь из чёрных перьев
Порошок,
Разойдёмся на доверье,
Хорошо?
23.04.2006
«Я, проводив тебя, на ровном месте…»
Я, проводив тебя, на ровном месте
упал, споткнувшись о бордюрный камень.
Возможно, если бы мы были вместе,
внимательнее под ноги смотрел,
тебя оберегая от падений.
Живя один, в пространстве сновидений,
я расхожусь в оценках с этим миром.
Какая разница, возвышенность иль яма?
Всё это ровное, точней, пустое место,
когда со мною рядом нет тебя.
27.04.2006
«Оборвалась весна в конце апреля…»
Оборвалась весна в конце апреля,
июнем грузно проступает лето,
и то, что мы с тобою не допели,
не будет спето.
Не домолчали, не наговорились,
не проросли и не нацеловались,
Атлантикой внезапно разделились,
расстались.
Инерцией довлеет неизбежность
и давних обязательств непреложность,
и сиротливо кутается нежность
в пустую сложность
случайных обещаний и событий,
поездок и прощания друг с другом,
и прячутся прозренье и наитье
в девятый угол.
Недоуменно ищем расшифровку
нам небесами посланного знака,
и смотрит вслед с надеждою неловкой
бездомная собака.
27.04.2006
«Не хочу и уже не могу…»
Не хочу и уже не могу
жизнь разменивать на побрякушки,
молча есть в своей личной психушке
из фальшивого зайца рагу.
Подскажи, как себя уберечь
от тоски, ожидания муки,
не упасть в чёрный омут разлуки,
где молчанье разит, как картечь,
где холодные веют ветра,
где один на один с целым миром,
где от стужи скукожилась лира,
где нет завтра, одно лишь вчера,
где, бродя меж кустов и ветвей,
вижу Бостон у берега Истры,
где ночами, влюблён и неистов,
в клочья рвёт тишину соловей.
Темноту раздвигая плечом,
я к нему пробирался в леваду…
И при чём здесь Нью-Йорк и Невада?
Объясни мне, откликнись, при чём?
29.04.2006
«Там у вас сейчас в разгаре день в Неваде…»
Там у вас сейчас в разгаре день в Неваде,
а у нас в Москве давно сгустилась ночь,
отзовись хоть на секунду, Бога ради,
одному бороться с вечностью невмочь.
Ночью качка, то бросает в жар, то в холод,
не до сна, да и какой тут, к чёрту, сон,
бьётся изнутри в груди стотонный молот,
одеяло навалилось сотней тонн.
Вегетатика играет, это ясно,
всё напрасно, и понятно почему:
я шепчу тебе ночами – ты прекрасна,
только нет тебя и шёпот ни к чему.
Я вдруг понял: месяц – это очень долго,
две недели загибаясь от тоски,
пересохшей я себя представил Волгой,
моря нет, вокруг лишь степи и пески.
Там у вас сейчас уже жара в Неваде,
здесь от стужи звёзды начали дрожать,
отзовись хоть на секунду, бога ради,
одному до моря мне не добежать.
30.04.2006
«Ты начало всех начал…»
Ты начало всех начал,
Люльку ты мою качал
И судьбу мою тачал
Горем,
Но, пока не надоест,
Пью ветра твои норд-вест,
И вокруг меня окрест
Море.
Хоть в карманах ни гроша,
Жизнь скитальца хороша,
В небесах парит душа
Просто.
В бейдевинде наш корвет,
Будет помнить много лет
Наш визит, как пьяный бред,
Бостон.
Клипер взят на абордаж,
Жизнь меняем баш на баш,
Но в судьбу наш экипаж
Верит.
В Бога, в чёрта, в душу, в мать…
Мне тебя не целовать,
Будешь Санни вспоминать,
Мэри?
05.05.2006
«Голытьба из разных стран…»
Голытьба из разных стран,
Чешем мы за океан,
Там целителен для ран
Климат.
И земли не мерил чёрт,
И сладка она, как торт,
И с названьем смачным порт —
Плимут.
Старый Свет сошёл с ума,
Что ни город, то тюрьма,
Нахлебались мы дерьма
Вдосталь.
В Новом Свете, примечай,
Салли ждёт меня на чай,
Приглашает невзначай
В Бостон.
Чайки вьются за спиной,
Дождь обрушился стеной,
Бриг солёною волной
Вымыт.
Что там впереди, земля?
Выпьем, душу веселя,
За тебя, брат, о-ля-ля,
Плимут!
Пропахал я сто дорог,
Раза три был одинок,
Надоела, видит Бог,
Росстань.
Салли, протрубил рожок!
Будет к чаю пирожок,
Загляну к тебе, дружок,
В Бостон.
06.05.2006
«По асфальтовой реке…»
По асфальтовой реке,
По весенним лужам
Я шагаю налегке,
Странный человек.
Если б знал наверняка,
Что судьбой ты суждена,
Мы б вдвоём, в руке рука,
Прожили наш век.
Одарила бы меня
В летний зной прохладой,
В стужу, ласкою маня,
Защитила льдом.
Нашептала мне волна,
Коль зовёшься Радой,
То и радостью сполна
Наполняешь дом.
Плыть подземною рекой,
Вдоль по серой ветке,
На Бутырку к вам домой
Я готов сейчас.
Встретишь ты меня с сестрой,
К пиву есть креветки,
И устроим пир горой
В тот же самый час.
По асфальтовой реке,
Разомлевшей простыне,
Шлёпаю я налегке,
Радость не тая,
Ждать недолго, скоро ты
Прилетишь из Бостона,
Ведь соскучились цветы
И, конечно, я.
25.05.2006
«Жизнь как плащ, что заношен до дыр…»
Жизнь как плащ, что заношен до дыр,
но о прожитом не скорблю,
мне открылся чудесный мир,
мир двойной звезды Равилю.
Догорают в ночи костры,
над причальной мачтой кружу,
в мире том живут две сестры,
и с обеими я дружу.
У одной на холстах цветы,
у другой печаль на листах,
тают с грустной улыбкой мечты,
радость плещется на холстах.
Звёздной гавани Равилю
шлю я свой поклон и привет:
можно ли пристать кораблю,
что пространствовал много лет?
По холстам разбрелись цветы,
по листам струится печаль,
и с улыбкой нежной мечты
улетают в синюю даль.
Может быть, февраль виноват
в том, что средь метелей и стуж
полюбил я одну как брат,
а другую люблю как муж.
А цветы поют о весне,
а мечты цветут на листах,
и колючий февральский снег
на припухших тает губах.
Много в космосе чёрных дыр,
об одном лишь только молю:
сохрани, господь, этот мир
с дивным именем Равилю.
Здесь любовь взахлёб на листе
И цветочный вихрь на холстах.
Пусть счастливыми станут все
Наяву, во сне и мечтах.
30.07.2006
«Люблю грозу в конце июля…»
Люблю грозу в конце июля,
всесокрушающа она,
и тучи грозно брови хмурят,
и день натянут, как струна.
Предгрозовая тишина
накрыла маревом тяжёлым
запруду, пруд, деревни, сёла,
и лишь столетняя сосна
роняет шишки на дорогу,
а гром в недальнем далеке
подкрадывается понемногу,
как ангел, что ниспослан Богом
с кресалом в поднятой руке.
Вот чиркнул, свод небес взорвался,
и словно океан прорвался,
что был над нашей головою,
и в Переделкине нас двое.
Что в Переделкине – мы в мире
теперь одни, и словно в тире,
стреляют в нас, словно в мишень,
дождинки и крупинки града,
и ночью обернулся день,
не спрячешься, да и не надо,
разверзлось небо, и стена
нас захлестнула водопада,
и ты прекрасна, как наяда,
и в целом мире ты одна.
28.07.2007
«Душа была безвидна и пуста…»
Душа была безвидна и пуста,
Прошлись по ней невзгоды бороною.
Сказала ты, что это неспроста.
Воскликнул я: «Так стань моей женою!»
«Чтоб это всё в порядок привести
(И ты мазнула взглядом халабуду),
Придётся столько “Фейри” извести…»
Подробно я рассказывать не буду
О том, как пела тонкая струна.
Наполнены высоким содержаньем,
Лились слова, душа была полна.
Она переполнялась новым знаньем
О том, что вовсе не важны слова,
Когда пронизана мелодия участьем.
С тех пор моя кружится голова.
Я заболел. Болезнь зовётся счастьем.
02.08.2006
«Остановиться, замереть…»
Остановиться, замереть,
чтобы наполнилась покоем
душа, и суету стереть
твоей неспешною рукою,
и пусть не полностью, на треть,
но снова стать самим собою,
готовым лучше умереть,
чем разлучённым быть с тобою.
18.09.2007
«Я не люблю, когда ты спишь…»
Я не люблю, когда ты спишь,
Во сне ты не моя.
Мне никогда не разгадать,
Что сны твои таят,
Чему смеёшься ты во сне,
Иль вздрагиваешь вдруг,
Я знаю, не прорваться мне
В мир снов твоих, в их круг.
Ревную я ко всем подряд
Героям твоих снов.
Кто знает, сколько говорят
Они весенних слов.
Кто знает, из какой дали
Они к тебе пришли,
Какие чудо-корабли
С собой их принесли.
А я, я так тебя люблю,
Что не хватает слов,
И я не сплю и вновь ловлю
Дыханье твоих снов.
21.10.2007
«Ты не включала газ…»
Ты не включала газ,
я забывал записки,
замыливался глаз,
не видел то, что близко.
А то, что вдалеке,
ещё не стало милым,
без мыслей, налегке
душа моя парила.
Шёл тёплый летний дождь,
и липа отцветала.
Где истина? Где ложь?
Конец где? Где начало?
Семь нот, цветов и лет,
жаль, расплатиться нечем,
семь бед – один ответ,
судьбой сполна отвечу.
04.02.2010
«Была мне сызмальства знакома…»
Была мне сызмальства знакома
Сирени томная истома,
Её пьянящий аромат.
Вечерние сгущались тени,
Лиловый водопад сирени
Обрушился на майский сад.
И в этом сумраке лиловом,
Казалось, тяжелело слово
И выплавлялось, как свинец,
Мелодия любви звучала,
Мелодия её начала,
Соединенья двух сердец.
И женщины белели плечи
Так, словно разгорались свечи,
И взмахом обнажённых рук
Она замкнула мир безбрежный
И страстно, бережно и нежно
Меня в иной включила круг.
«Ты для меня одна на всей земле…»
Ты для меня одна на всей земле,
Всегда твой голос мною узнаваем,
И облик дышит ранним нежным маем,
Весной, хоть ты родилась в феврале.
Друг друга мы с тобой не потеряем,
Броди где хочешь, смейся, не спеши,
Дыши всей грудью и пиши, пиши,
Записывай движения души,
Тебе открыто то, что мы не знаем.
Люблю смотреть, как ты погружена
В неведомую зону откровенья,
Вовнутрь обращены и слух, и зренье,
Душа сокрыта и обнажена.
И чудится: ещё одно мгновенье —
Постигнет что-то тайное она.
«Из одного стручка горошины…»
Из одного стручка горошины
случайно встретились, и вдруг
средь суеты и быта крошева,
привычных дел, друзей, подруг
пронзил их жар от обретения
и страх внезапный, что опять
среди судеб переплетения
друг друга можно потерять,
а следом тайна узнавания,
и недоверья, и стыда,
и оглушённость понимания,
что эта встреча навсегда.
«Если ты три раза „нет“…»
Если ты три раза «нет»
мне сказала,
надо покупать билет
и с вокзала —
прочь, куда даже глаза
не смотрели,
в глушь забиться, в замять, за
снег, метели.
Но пусть даже трижды «нет»
просвистело,
а к утру едва «привет»
шелестело,
значит, тьфу и ерунда,
между прочим,
что послышалось тогда,
поздней ночью.
«Звонок – 760-86-21…»
Звонок – 760-86-21,
А я в постели сегодня один,
Сегодня я сам себе господин,
И нет семисот шестидесяти
И восьмидесяти шести,
И даже ещё одного рядом не наскрести,
Нет рядом ни одного, а точнее одной,
Сегодня у меня выдался выходной,
И я буду лежать, пока не устанет спина,
Пока не померкнет свет из моего окна,
Пока не вернётся домой та единственная одна,
Без которой лишь пустота, ни бессонницы и ни сна,
Но голос из трубки: «Встань, посмотри рюкзак».
– А что в рюкзаке не так, так его и растак?
– Да нет, – смеётся, – всё так, просто пора вставать,
Наша кровать для двоих, не для одного кровать,
Дождь за окном идёт, и ты вставай и иди,
Всё ещё впереди, всё ещё впереди.
«Дорогая, мы с тобою…»
Дорогая, мы с тобою
вместе здесь уж десять лет,
И стихи здесь рой за роем,
Врассыпную или строем
Вылупляются на свет.
Помню, ты мне говорила:
«Здесь лишь воздухом дышу,
Всё, что дорого и мило,
Всё, что в жизни натворила,
Здесь писала и пишу».
Я смеялся, я не верил,
Сдерживался, сколько мог,
Но и мне открылись двери,
Щёлкой приоткрылись двери
В мир, где жизнью правит слог.
Дорогая, вот за это,
То, что ты в моей судьбе
Переделкинское лето,
Что тобою жизнь согрета,
Что не всё ещё пропето,
Что явилась, как Одетта,
Радостью, любовью, светом
И женой при всём при этом —
Благодарен я тебе.
«Не в том беда, что Вас я не любил…»
Не в том беда, что Вас я не любил,
не в том беда, что Вас не ненавидел,
беда лишь в том, что равнодушным был,
был рядом с Вами, но в упор не видел.
Не замечал, не тщился показать,
что Вами хоть чуть-чуть заинтригован,
сильней себя не мог бы наказать,
ведь вышло всё, как бы сказать… бредово.
Вдруг оказалось (карты ль так легли,
зажглись ли звёзды, пронеслась комета
иль в океанской дали корабли
внезапно обменялись вспышкой света),
вдруг оказалось, что я в Вас влюблён,
я как мальчишка втюрился, влюбился,
и (скучная развязка всех времён)
Вы согласились, я на Вас женился.
И вот уже минуло десять лет,
как вместе мы, волшебный длится бред.
Спасибо, солнышко моё, за этот бред,
и пусть судьба хранит тебя от бед.
09.12.2016
