Александр Изотов
Нулевой мир 8. Мера Человек: Зов
Глава 6. Ничтожество
Осторожно ступая, я крался по низким проходам, поддаваясь неведомой тяге. Вполне может быть, что это ловушка.
Поэтому я останавливался и подолгу прислушивался к своим чувствам. Нет, опасности пока не было.
Убив муравья, я всё же получил вместе с его духом немного представлений о том, что тут за пещеры. Поэтому надо идти прямо, потом налево, здесь взобраться повыше, чтобы потом идти по долгому спуску…
Муравьиные воины попадались мне всё чаще, и их явно становилось всё больше. Я успешно прятался, чтобы не выдать своего местоположения, но иногда мне удавалось дотянуться до их разума.
Это не переезд, это явная экспансия. Где-то в Проклятых Горах есть их основной муравейник, и там сидит главная матка. Они уже освоили часть Жёлтого Приората, это невысокие горы на севере.
Я так понял, именно про эти горы и говорили звери, называя их Муравьиными.
А теперь эти захватчики хотят ещё один муравейник, и в этот раз явно не в горах, а посреди Оранжевых земель.
Что-то мне подсказывало, что эти ребята не добрее пауков из Паучьих Оврагов. Интересно, что будет, когда они встретятся в подземных пещерах? Кто кого?
Наконец, я вступил под своды одной из пещер, куда меня привёл зов. И земное чутьё сразу же прожгло мозг, учуяв тот самый металл.
Коррупт.
Его красные жилы бросились в глаза, напоминая мне о шахтах под Вольфградом. Я осторожно просветил стены, и вскоре понял, что жила-то небольшая, и уходит неглубоко. С богатством Серых Волков не сравнить…
Удивило меня другое: прямо посреди пещеры на корявом полу оказалась начертана пентаграмма, с довольно знакомым узором.
Оглянувшись ещё разок на выход из пещеры и прислушиваясь, нет ли поблизости муравьёв, я присел на корточки перед внешним кругом. Кровь, именно из неё была начертана магическая схема.
Ещё, кажется, сера. Гарью тоже пахнет…
И коррупт придавал свой магический оттенок, ударяя раскалённым клеймом мне в мозг через земную стихию.
Я сидел долго, размышляя над узором. Не знаю, чья кровь. Да, моих познаний в магии Абсолюта явно не хватало, чтобы даже понять, для чего именно это сделали.
Призыв? Телепортация? Связь? Тюрьма?
За пределами пещеры что-то шаркнуло, я повернулся и прислушался, на всякий случай проверяя свою маскировку. Даже меру человека уже закрыл, насколько мог – камни здесь заметнее, чем я.
«Тюрьма…» – неожиданно гнусавый, очень слабый голосок эхом отозвался в мыслях. Если бы я на миг не отвлёкся на звук, я бы и не расслышал эти слова в своей голове. Уж слишком слабо.
Ну, слышать другие личности и отличать их от своих мыслей, я уже научился.
–Ты кто? – шёпотом спросил я.
Молчание.
Мне пришлось кувыркнуться назад и распластаться по стене. Через несколько секунд в проход просунулись длинные усики, стали шевелиться во мраке.
Я камень. Я воздух. Я мираж. Я ничто…
Можно было бы напасть, лишить насекомое жизни одним ударом копья, но сканер показывал мне, что позади него в ожидании ещё полдесятка сородичей.
Отбиться-то можно, даже если зажмут в пещере, но случайно попасть в пентаграмму не хотелось бы.
Муравей сделал шаг внутрь, показалась вытянутая голова с невероятно мощными челюстями. Настоящий воин, такой перекусит меня вместе со всеми доспехами.
Я услышал мысленную связь животных – смельчака предупреждали, что здесь опасно, и уже были жертвы.
Но, как говорится, историю делают безумцы. Если не погибают…
Меня в темноте муравей не увидел. Он как заворожённый смотрел то ли на пентаграмму, то ли на блеск коррупта за ней. Сделал ещё шаг, и вот любопытный усик коснулся внешнего круга. Продвинулся ещё по узору, с интересом исследуя поверхность камня.
Что-то взметнулось внутри, линии узора исказились словно через лупу. И вот эта аномалия проскочила к муравью, с жадным всхрапом схватила насекомое, и рвануло внутрь.
Там муравей закрутился, пытаясь вывернуться, но у него уже отлетали лапы, вот с хрустом отсоединилось брюшко, потом отвалилась зря клацавшая челюстями голова…
Никто не сунулся в пещеру спасать собрата. Нет, остальные что-то пострекотали снаружи, обсуждая зрелище, а потом гурьбой свалили. Думаю, муравьи поставили ещё одну галочку, что это место точно опасное.
А я заворожённо наблюдал, как части тела муравья рассыпаются, падают вниз через пентаграмму, в какое-то параллельное пространство. Когда органика проходила через этот барьер, узоры подсвечивались красным.
– Ага, – я оторвался от стены, подошёл и присел, наблюдая.
Житель пентаграммы так и не показался, но теперь я был уверен: это тюрьма. А иначе зачем ему затаскивать бедное насекомое и расчленять?
Ясное дело – пожрать!
«Кусок мёртвого Абсолюта очень умный, да?» – гнусавый голос звучал чуть бодрее, но всё равно пробивался с трудом.
Не сразу, но я догадался – это потому, что говорящий снаружи, а не внутри меня! Он не использовал воздух при разговоре, он пробивался ко мне в мысли, но выходило у него не очень. Хотя мои рассуждения он слышал.
– Ты кто? Спрашиваю в последний раз…
«Хилая червятинка смеет угрожать мне? А что ты сделаешь?»
Я с интересом осмотрел пентаграмму. Можно ли нарушить границу так, чтобы не выпустить узника, а убить его?
«Сраный кусок, только посмей!!!»
Я слушал ругательства, прерывающиеся хрустом смачно жующих челюстей – незнакомец кричал на меня, но от трапезы не отвлекался.
Наконец, мне надоело это слушать, и я, поднявшись, направился к выходу. Оставлю всё, как есть. К муравьям сюда никто не сунется, навряд ли его выпустят. Так и будет тут сидеть, в вечном ожидании вкусных гостей.
«Стой!»
Не обращая внимания, я уже сделал шаг через проход, как донеслось на грани слышимости:
«Ты же хочешь вернуть Белиара?»
Я замер. Вернулся к узору, присел:
– Ну-ка, повтори…
«О да, ты же хочешь вернуть господина, этого величайшего демона», – елейно лепетал противный голос, но в конце неожиданно добавил, – «Чтобы ему Тенебра рога пообломала, чтоб его хвост накрутило на челюсти Апепа…»
Тут незнакомец заткнулся, чувствуя, что болтает лишнего.
– Хвост? – я слегка удивился, – Разве у Белиара был хвост?
«Глупая, тупая частица куска, чтоб твоя воля сгнила вместе с…»
Тут я встал, давая понять, что слушать пустые разговоры не обязан, и сказал:
– Я и так знаю, как вернуть Белиара.
Собеседник сразу сменил тон:
«У демонов хвост тогда, когда они этого хотят. Червятинка, ты слышал про трансформацию?»
– Говори, если у тебя есть что-то важное. У меня времени нет.
«Очень, очень важное. Без меня господина ждёт вечное забвение, абсолютная смерть, и я так этому рад, что просто…. Ах, нет, я очень опечалюсь, горе моё будет огромным, как раздавленная букашка…»
Незнакомец то хохотал, то плакал, срываясь в истерику, а меня зацепили слова «господин».
– Погоди, погоди. Говоришь, господин Белиар? Он – твой хозяин?
«О да, верховный демон, наделённый сраной властью! Это он, господин Белиар, тот самый падший, что обманул самого Люцифера».
– Кого?! – я так удивился, что для надёжности опять сел.
«Мне что, пересказывать тебе историю Тенебры, тупая ты гниль с мёртвых костей Абсолюта?»
– Дерьмо нулячье, я с тобой общаюсь всего пару минут, – вырвалось у меня, – А мне уже хочется тебя убить.
«Ты сильная воля, так говорят? А господина я выводил из себя уже через пару секунд», – незнакомец захохотал.
– Ты – бес?
«Нет, я сам дьявол, верховное исчадие Тенебры!»
Ну, на дьявола он явно не тянул. Я поскрёб подбородок, решая про себя, что может дать мне общение с бесом. Пока что ничего, кроме отвращения.
Тот сразу огрызнулся:
«Думаешь, мне приятно?»
– Как тебя зовут?
«У нас нет имён, кусок! Как ты можешь знать господина, аурит ему в глотку, и не ведать таких вещей?»
Я вздохнул. Такое испытание моя сильная воля ещё не проходила. Мои глаза скосились наверх… Если долбануть по своду «земной волной», можно успеть выскочить, а узор окажется заваленным. И пусть себе сидит, сколько влезет.
«Очень, очень я тебе нужен. Господина без меня не вернуть».
– Ты просто хватаешься за соломинку, – я покачал головой, и пошёл к выходу.
«Я хочу жить! И ведь ты хочешь, да, поднёбша? Подумай, а если ты совершаешь ошибку?»
Я замер на том же месте. Да чтоб его, этого беса. Он назвал слово, на которое мой воспалённый ум отреагировал, как бык на красную тряпку.
Ошибка! Мне говорил об этом Абсолют в пустыне. Мне намекали на это твари, говорившие от лица Инфериора.
– Да ну какая, на хрен, ошибка? – я повернулся, возмущённо посмотрев на пентаграмму.
«А я знаю? Мало ли, вдруг узор не такой будет? Или ты на алтаре собираешься вершить магию?»
– Кровь убийцы, кровь жертвы, и кровь хозяина… – упрямо перечислил я, потом достал два кинжала, – Частицы крови Гильберта и Белиара у меня есть, осталось достать Аваддона.
«А зачем тебе кровь Аваддона?»
– Кровь покровителя демона нужна, – объяснил я, как будто школьнику, хотя его вопрос вбросил семя сомнения.
Может, Дагон что-то не так мне объяснил тогда? Или я неправильно понял?
«Но ведь ты… То есть, Белиар же…», – бес чуть не поперхнулся от удивления, а потом радостно заголосил, – «Я достану её тебе, кусок Абсолюта. Кровь дьявола, что может быть легче?»
Я стиснул зубы. Не понятно было, когда бес шутил, а когда был серьёзным.
Что-то тут было не так, я прекрасно чуял, что меня обманывают. И чувство тревоги вздыбилось на загривке, оскалило свои зубы.
Я могу совершить ошибку. И этот бес прекрасно об этом знает!
«Да, да, ошибка в магии может быть очень опасной. Сильная воля, частица Абсолюта, избранный Инфериора…» – бес словно перечислял мои титулы.
– Всё сказал? – хмуро спросил я, – Я уже таскал в себе души, мне хватило. Новый сосед мне не нужен.
«Нужен! Очень нужен! Забери меня, господин», – бес захныкал.
Я давно должен был уже уйти, но продолжал стоять. Запах серы и гари так и бил в нос, мешая думать.
Ну, ладно, бес может меня и обманывать…
«Нет, нет, не могу!»
– Заткнись, – сказал я, продолжая размышлять.
Но этому же бесу известна какая-то правда, он знает о моей ошибке. Я и сам бы мог уже догадаться, ответ болтается совсем рядом.
«Да, да, конечно, бес всё знает! И понять ты ошибку не сможешь, мозгов не хватит…»
Я хмыкнул. Так что будет лучше – оставить всё как есть, или иметь его рядом, при себе? А вдруг расколю его?
«Скорее Инфериор расколется и всё обрушится в Тенебру, чем ты, гниль с костей, меня расколешь», – захихикал бес.
Я только покачал головой. Примитивнейшее существо, которое не может даже следить за своим языком.
«О, ты и вправду хорошо знал господина, абсолютинка», – удивился бес, – «Он говорил так же, правда, правда».
– В меня не полезешь, – твёрдо сказал я.
«И не надо! Я и не смогу, я же бес, меня убьёт твоя мера. Ты же… челове-е-ек, чтоб твои кости глодали черви. Был бы ты нулём, я бы твои мозги сожрал одним махом».
–И что делать? – спросил я.
«Копьё! Давай я в копьё, а? И не надо будет мне нюхать твой поднёбный смрад, о великий господин».
Каждую фразу беса я обдумывал по десять раз, переворачивая и так, и эдак. Удивительно, но у демонов, судя по всему, больше понятий о чести. А этого существа даже зачатков не было.
«Сраная ты червятинка. У тебя есть кровь моего господина, которому ты являешься… кхм…», – бес замялся, потом быстро затараторил, не давая мне опомниться, – «Нацарапай на древке узор, который покажу. Потом смешай свою кровь с кровью господина, и коснись края моей тюрьмы. Не бойся, кусочек Абсолюта, не съем. Потом обмажь рисунок на древке, и мысленно прикажи мне занять своё место!»
Я стоял, повторяя про себя всё сказанное, и пытался выискать подвох.
«Да ты так параноиком станешь, гнилушка! Как хозяин тебя терпел, если ты над каждым словом думаешь полдня?»
Бес ругался так же, как Белиар в самую первую нашу встречу. Тогда я тоже был подозрителен, и не спешил выполнять каждое его указание.
И сейчас стоит быть осторожным, поэтому я сделал шаг назад.
«Стой! Глупая ты поднёбша, что творишь?! Что тебе ещё надо?»
Усмехаясь, я уже почти повернулся к выходу, но тут из узора на полу вылетел чёрный сгусток. Плевком он упал на камни, а бес со злостью заорал:
«Да на, бессовестная ты частица! На, подавись моей кровью, глупая ты скотина».
Я вопросительно поднял бровь, и дальше бес спокойным тоном, всхлипывая через слово, пояснил, что для обряда нужна и его кровь. Чтобы связать, приковать, не дать свободу.
Моё чувство тревоги не поднимало свой фон, просто гудело, и я понял, что в это вопросе бес не соврал.
«Да как же я смею-то врать своему новому господину? Я и верховному Белиару, чтоб его кости сгорели в заднице Апепа, никогда не смел соврать».
На всё про всё у меня ушло пару минут. Наконец я дотянулся до края пентаграммы пальцем, вымазанным в крови троих. Моя рука замерла, я опять долго слушал свои ощущения.
«Да ну какой-же ты… Если ты станешь Абсолютом, кусочек, то твой мир будут населять разумные растения».
– Это ещё почему? – удивился я.
«Потому что быстрее думать там никто не сможет!»
– Дерьмо ты нулячье, – сказал я и опустил палец на тёмную полосу.
Пока ничего.
Задержав дыхание, я перевёл руку к древку с крошечным нацарапанным рисунком. Прижал, смачно размазывая, насыщая дерево.
Бес молчал, и я призадумался.
– А, нулячью твою меру, – я чуть не хлопнул себя по лбу измазанной рукой, вспомнив.
«Займи своё место, ничтожный бес», – с удовольствием растягивая слова, мысленно произнёс я.
Копьё будто осветилось, очертившись красной аурой, рисунок вспыхнул, но через миг всё стало обычным.
«Червятинка, можно было и без «ничтожного»».
– Так интереснее, – сказал я, поднимаясь.
Огромный рисунок на полу вдруг осветился, вычерчиваясь огнём, а потом истлел и исчез. Только помещение заполнилось таким едким дымом, что мне пришлось зажать рот.
Бес ликовал:
«Так-то лучше. Теперь хоть поинтереснее будет. У тебя же весёлая жизнь, кусочек?»
– Каждый день комедия, – огрызнулся я, – Приоров убиваю, ангелов, демонам рожи чищу.
«О да, мы поладим, гнилушка, ты только копьё не выбрасывай».
Я усмехнулся, вспомнив, на сколько у меня обычно задерживается оружие. Бес, получив картинки моих воспоминаний, только ужаснулся:
«Сраная ты частица, ты обманул меня!»
– А ты нет?
Бес замолчал. Правда, когда я двинулся к выходу, всё же сказал:
«Ткни в жилу дьявольской меди».
– Зачем? – я удивился, но, подумав, поднял копьё.
Наконечник коснулся красной прожилки в камне, копьё чуть завибрировало. Я убрал оружие, посмотрел на остриё – самый кончик чуть окрасился в красный, если не присмотришься, и не заметишь.
«Я взял коррупт в металл, теперь моё копьецо опаснее».
– Моё копьё, ты хотел сказать.
«Ах, ну да, конечно, мой великий господин, чтобы под ноги тебе пролился дождь из каракоза», – бес был сама почтительность, только ядовитая.
Выбравшись из пещеры, я направился дальше изучать проходы. Бес оказался в этом деле совсем бесполезен – заключённый в деревяшку, он лишнего не чуял, хотя слух у него был отменный.
Мне приходилось использовать свои таланты в ориентировании, тем более, убитый муравей одарил меня своим примитивным опытом. Но с бесом было явно веселее – он вечно ругался, пытался хитрить, но на поверку оказывался очень труслив. И выведать из него секрет особого труда не составляло, оставалось только придумать, как.
Вот только именно думать бес и не давал, болтая без умолку. Я пока не использовал свою власть, чтобы его приструнить, и узнал из болтовни много нового.
Оказалось, это был тот же бес, который сидел на цепи в ауритовой жиле возле деревни Белых Волков. Именно он тогда перенёс меня по приказу Белиара в пещеру под Вольфградом, где я смог вылезти из колодца сразу в крепость к Альфе.
– Я тебе тогда жизнь спас, – напомнил я о том, что уговорил Белиара забрать ослабшего беса в Тенебру.
«О, великий господин, я так благодарен. Я бы до конца своих дней топтал твой прах и растирал ногами плевки…»
– Нулячью твою меру, – выругался я, – Если ты не будешь следить за языком, это копьё пойдёт на дрова.
«Простите, простите мой поганый язык. Ваш прах бы я развеял над нужниками верховных демонов», – бес говорил чуть ли не со слезами.
Видимо, у него и вправду было так мало воли, что он напрямую говорил о своём ко мне отношении.
– Так у тебя есть имя?
«Сколько можно повторять…» – буркнул тот.
– Но как-то же тебя Белиар называл? – не сдавался я.
«Грязь, мразь, говно, ничтожество… Выбирай, что тебе больше по душе, гнилушка Абсолюта».
Я усмехнулся. Мной как раз исследовался очередной проход, который, по внутренним ощущениям, должен был привести наверх.
– Но ведь… – я задумался, – ты не всегда же был бесом? Как-то же тебя звали…
«Имя даёт волю. Я не волен, и это было давно».
– Ты был человеком?
Ответить бесу не дали. Увлёкшись разговором, я не заметил устроенную на меня засаду.
Надо сказать, муравьи обладали зачатками разума, и догадались подождать меня на выходе. А впереди действительно был выход.
Впрочем, три насекомых-воина мало что могли сделать. Выскочив из-за валунов, наполовину преграждавших подъём, они больше мешали друг другу. Поэтому двое попытались, карабкаясь по стенам, наброситься сверху.
Но в Нулевом Мире работали такие же законы физики, да ещё они и додумались атаковать меня магией земли.
Поэтому один муравей закончил жизнь с копьём в голове, второму я сжёг мозги, перехватив его магию, а третий свалился на выросшую из пола пику.
«Неплохо, неплохо, гнилушка», – смачно чавкая, произнёс бес.
Я, удивившись, вытащил копьё из трупа, и успел увидеть, как в металл впиталась кровь насекомого. А ещё через несколько секунд оказалось, что мне прилетели два жирных светлячка от убитых магией муравьёв, а вот от заколотого прилетел очень тусклый.
– Ты жрёшь мой дух? – возмутился я.
«Так не весь же. Мне тоже сила нужна, я вообще-то в Инфериоре, абсолючья твоя башка!»
Да, делиться духом я ни с кем не планировал. Мне стоило усилий побороть желание просто оставить копьё здесь и идти дальше.
«О, господин, я больше никогда не… кха… кха… постараюсь не делать», – ехидно протянул бес.
Впереди, за лоснящимися телами убитых муравьёв, показались проблески солнечного света. Я прибавил шагу, понимая, что теперь сюда движутся толпы шестиногих защитников.
– Как твоё имя? – повторил я.
«Я же говорил, у нас нет имён. Хозяин никогда…»
– Ты, ничтожество, если сейчас же не вспомнишь, как тебя звали… – с нажимом произнёс я.
«Помню, помню. Как смею я забыть, раз господин приказывает?»
– Имя!
Бес захныкал, сетуя на то, что Белиар очень ненавидел его, и особенно после того, как я уговорил спасти ему жизнь. И что бес никогда не нужен был своему господину, поэтому и не искали его в той ауритовой жиле, где сидел на цепи.
Поэтому и сюда его Белиар посадил, чтобы не мешался. А убить не мог, ведь обещал сохранить жизнь…
– Имя, – уже спокойнее повторил я, – Не лги мне.
Бес обречённо вздохнул:
«Когда-то меня звали Хродрик».
Глава 7. Весть
Дерьмо… нулячье…
Моё состояние и всю ситуацию можно было описать только этими словами. Удивление от того, кто оказался заточён в моём копье, и погоня за спиной, где мерно отбивали такт пол сотни муравьёв длиной под два, а то и три метра.
Я нёсся по задымлённой пещере, освещённой трещинами в высоком потолке. Предполагая, что муравьи всё же имеют инстинкты, и не полезут в густой дым, я планировал скрыться в нём.
Дым шёл из дыр в неровном полу, камни которого в некоторых местах были даже раскалены. Я сразу бросил вперёд стихию земли, сканируя поверхность подо мной на приличную глубину.
Камень предупреждал меня, где не стоит наступать, но даже так я пару раз чуть не навернулся. А стихия огня отлично показывала, что внизу раскалённая лава.
Отверстия в полу становились всё больше, соединялись, и мне приходилось уже прыгать с островка на островок, которые на тонких шейках торчали из тлеющей внизу магмы.
В очередной раз перепрыгнув дымящую каверну, я лёг на покачивающийся горячий валун, и слушал, как упавший сзади в лаву муравей истошным стрёкотом предупреждает сородичей.
Нет, дым их не пугал, а вот то, что они потеряли уже с полдесятка солдат, мозгов прибавило. Поэтому я ещё с минуту наблюдал стрекочущие тени за густой поднимающейся завесой, но потом они испарились.
Дым лез в нос и глаза, пробивая на слёзы и кашель. Хоть человечья мера, хоть звериная – мне нужно было чем-то дышать. Да и долго проверять камень на крепость не хотелось.
«А как по мне, червятинка, так здесь приятно дышится», – в голову так и пробивался говор беса.
Хродрик, значит… Ну и, опять же, дерьмо нулячье! Я до сих пор не мог поверить, что великий воитель прошлого, бывший приор Синих Земель, сын того самого Вотана…
«О, продолжай, кусок Абсолюта, складно мыслишь. Ко мне такого отношения уже лет семьсот точно не было».
– Да чтоб ты… кха! Кха! – я закрутил головой, пытаясь придумать, как выбраться в более пригодную для дыхания атмосферу, – Чтоб ты ещё раз сдох…
Копьё чуть завибрировало.
«И чем это я тебе не угодил, червятинка? Кстати, можешь зацепиться вон за тот камень…»
Оружие чуть дёрнулось, повернулось будто по своей воле. Силы у беса были, но не такие, чтобы копьё летало. Так, чуть двинуться только, а со стороны вообще кажется, что это я хват чуть ослабил.
Я непроизвольно глянул на камень, просканировал. Ага, если я на него прыгну, это будет последнее моё решение перед полётом вниз.
«Тогда ты, червятинка, получишь настоящую силу огня в свои руки», – бес захохотал, – «И в ноги, и на плечи, и на голову…»
Понимая, что время уходит, и скоро даже великого пятого перста ждёт смерть от угарных газов, я принялся скакать вперёд по камням и островкам, кажущимися надёжными.
Стихия земли не подвела, и вскоре я оказался на более-менее твёрдой поверхности. Правда, здесь меня тоже ждала пара муравьёв – эти разведчики всё-таки нашли проход через адское препятствие.
Вот только зря они меня ждали. Несколько взмахов копьём, пара уворотов между неуклюжими громилами, и насекомые с пробитыми головами рухнули, издав последний жалобный всхлип. Магию я старался использовать по минимуму, экономя силы.
Я откинулся на мягкое, ещё подрагивающее, муравьиное брюшко и устало съехал на тёплые камни.
«Сейчас ещё прибегут».
Мои внутренние ощущения, которые передались при убийстве того муравья в узком проходе, говорили об обратном. Дорога в эту пещеру через огненную ловушку опасна, и большой отряд там не пролезет.
Только вот такие вот парочки, да одиночки. Поэтому я покачал головой, когда мне в грудь влетели два светлячка. Твою нулячью меру, бес в копье и вправду сжирал немного духа.
Дым густой стеной поднимался в нескольких шагах от меня, вытягиваясь в верхние трещины, будто там его вентилятор засасывал. Я чувствовал хороший такой сквозняк, поддувающий из-за спины.
В этой пещере точно есть выход.
– Значит, так, Хродрик… – я провёл ладонью по лицу, собирая пот и копоть, – Да ну твою мать, это невозможно! – вырвалось у меня в очередной раз.
Я не мог поверить, что это – он.
К счастью, бес в копье не имел никакой возможности залезать в мою память. Ну, слышать мысли мог, и видеть только то, что я показываю.
«Червятинка знает меня?» – осторожно спросил бес.
О, да, про этого первого предателя Синего Приората я много знал. Старший сын демона Вотана, который был приором до тех пор, пока средний, Зигфрид, не сверг приспешник ереси.
«Вот, значит, как? Приспешник е-е-е-ереси!» – протянул Хродрик, – «А они такие все белые и пушистые. Тьфу, гниль поднёбная!»
Демон стал ругаться, копьё чуть задрожало.
Я слушал его, на всякий случай выставив вокруг сканеры. Всё же, не стоило забывать, что я ещё не выбрался из напичканной монстрами пещеры.
Мне было невдомёк, как вести себя с этим бесом? По-хорошему, бросить копьё в дымовую завесу. Упадёт в лаву, и дело с концом.
«Я буду полезен тебе, господин», – елейно пропел бес.
Странно это было, слушать разговаривающее копьё. Его голос звучал будто из динамика, и мне даже стало интересно, его слышу только я или ещё кто-то?
«Ты, только ты, великий и могучий…»
– Заткнись, нулячья твоя мера.
«Чья ещё нулячья мера?! Да чтоб ты знал, кусок Абсолюта, я был приором! А, впрочем, ты и так знаешь…»
– Был, да сплыл, – я встал и двинулся к выходу.
Делать было нечего, и мне пришлось потихоньку вытягивать информацию из разговорчивого, но крайне неприятного, спутника.
– Ты – сын Вотана… Белиар за это тебя ненавидел?
«О, да! Верховный Белиар, чтоб его крылья сожрали черви, питал ко мне несправедливую неприязнь».
– Если мне не изменяет память, – сказал я, усмехнувшись, – То он назвал тебя ещё и предателем как-то.
«Что может ничтожный раб, который без воли господина, лопни его мера, и шагу ступить не может?»
Пещера впереди была уже не такой опасной, муравьи больше не гнались за мной, и основную опасность здесь теперь представляли только сороконожки. Но для этих насекомых я был слишком силён, и они разбегались, едва чуяли мою силу.
А я теперь не скрывался.
Первый дубль общения со зверями не получился, пришло время для плана «Б». Правда, его ещё придумать надо, но меру человека придётся использовать на полную.
Мне опять попалась небольшая каверна, из которой валил дым, втягиваясь сразу в похожее отверстие сверху. Внизу, в клубах угара, сверкнул огонь, и я ещё раз с сомнением посмотрел на копьё.
– Что же с тобой делать-то? – ворчал я, – Я не могу тебе доверять. Все мои друзья – твои враги.
«Я дру-у-уг, поверь мне. Ты – мой господин, мой хозяин, да прольётся твоя кровь в мои уста… Ох, что я говорю-то?! В твоей власти моя ничтожная жизнь, к ногам твоим припадаю, лобызаю, обгрызаю…»
Мне было противно это слушать, а бес продолжал хныкать. И вот это самый великий воитель?
Бес оправдался:
«Если бы тебя лишили воли, я посмотрел бы на тебя, кусок мёртвого Абсолюта».
Да это ещё хуже, чем два существа в голове – у Белиара и Хали всё же были ум и честь.
«Вертел я их честь! Чтобы сдохли ты, твой Белиар, и твоя Огненная Плеть, чтобы вы вечно в Чистилище скулили от тоски!»
Я стиснул зубы. А ведь сейчас гораздо легче обеспечить себе тишину… Копьё качнулось над дымом, и бес сразу замолчал.
– Ты знаешь, что за ошибка, – задумчиво сказал я, – Что там с кровью Аваддона, говори сейчас же?
«Достану, всё достану. Откушу дьяволу палец и принесу тебе, только не убивай, великий господин».
Всё моё нутро говорило, что бес врёт. А я только и стискивал зубы – ведь решение совсем рядом, ну вот же, вертится на языке.
Слишком много на мою голову потрясений, вредно это – вот так по мерам и ступеням скакать. В Инфериоре некоторые сотни лет живут, и едва ступень поднимают.
«Каждому по мере, с каждого по жизни», – захихикал бес.
Я не обращал внимания, снова погрузившись в размышления.
Ошибка… И кровь трёх существ.
Бес всё пытался отвлечь:
«Мой ты величайший, дражайший, прелюбимейший, ненагляднейший, чтобы мои глаза никогда тебя не видели. Душа моя ничтожная принадлежит только тебе».
Как же противно… Тут меня словно перемкнуло:
– Принадлежит? – я чуть не выронил копьё от озарения, и бес заверещал:
«Да-а-а-а! Принадлежит!»
– Душа Белиара принадлежит мне, – слегка удивлённо произнёс я, – Я же… Дерьмо нулячье! Тот обряд, на алтаре. Он же продал мне душу!
Марк, как ты мог это упустить из виду?! Ведь Дагон, баюкающий Апепа, так и сказал: кровь того, кто даёт право на воскрешение. Кровь покровителя.
Я – покровитель Белиара!
«Ну вот», – совершенно спокойно цыкнул бес, – «А Белиар про тебя говорил, что мозгов ну совершенно нет. А я не верил, великий господин, ни малейшему слову».
– Ты и вправду его слуга, – усмехнулся я, – А почему Дагон сказал мне об Аваддоне, но не сказал про настоящего покровителя? Если даже ты, бес, знал, что Белиар принадлежит мне.
«Верховный господин, да оттяпает Бездна ему яйца, увёл у Дагона демоницу. Ну, насколько я знаю… А Дагон очень злопамятный».
Я кивнул, но тут дым впереди разорвало резким сквозняком. Причём воздух был свежим, он явно прилетел снаружи.
Помучившись опять пару минут с выбором, я оставил копьё себе и двинулся вперёд.
«Правильное решение, мой господин. Верховный господин говорил, а я не верил. Есть, есть мозги! Дай мне власть над копьём, и я покажу тебе, сколько их у тебя…»
– Хродрик, – оборвал я его, – Ты откроешь рот только тогда, когда я тебе скажу.
Бес что-то угрюмо пробурчал про то, что бы он сделал с моей душой, попади она в Тенебру, но замолчал.
Я усмехнулся:
– Была моя душа там. Ничего, как видишь, живой.
***
Вышел я всё в той же жаркой саванне. Вот только горы, кажется, стали поближе, а Слезу Каэля теперь видно не было.
Вход в пещеру оказался обычной дырой посреди выжженого пустыря, и дым, поднимающийся из неё, было видно впереди за пологими холмами. Рядом со входом лежал настил из толстых брёвен. Судя по верёвкам и ремням, привязанным к настилу, его редко, но использовали.
Недолго думая, я направился в другую сторону, к ближайшим зарослям, буйным пятном растущим посреди полувысохшей равнины. Как и ожидалось, там было озеро.
Я разделся, на ходу сбрасывая с себя доспехи, и сразу пошёл в воду. Нагрудник со спрятанными там артефактами я бросил всё же поближе к берегу, хотя и знал, что здесь ни одно существо не посмеет приблизиться.
Несколько обезьян с криками прыгали по веткам, пронеслись по берегу испуганные антилопы и хищники, поджидавшие их рядом в кустах. Моей человеческой меры боялись все.
«О, великий и страшный господин, твоя мера безгранична, как задница Апепа…» – голос беса звучал отдалённо, копьё тоже осталось на берегу.
– Копьё в воде долго протянет? – буркнул я, и горе-искуситель замолчал.
Небольшое озеро, просвеченное сканером, не показало ничего опасного, а вот в зарослях в стороне обнаружились не только животные. Пара зверей второй и третьей ступени заворожённо наблюдали за мной.
– Кто-то вознамерился прогневать Небо? – трубным басом спросил я, – Или с каких пор звери в присутствии человека смеют стоять на ногах?
Через пару секунд кусты затрещали, и на свет вышли двое чернокожих. Голые торсы, кожаные накидки на бёдрах, разукрашенные какими-то родовыми письменами. Судя по перьям на головных венцах, они были из какой-то птичьей стаи.
Звери встали, с сомнением переглядываясь, и тот, что был повыше ступенью, неуверенно произнёс:
– Нет такого закона, что звери должны падать ниц перед незнакомым человеком.
– Правильно, – кивнул я, стараясь сохранять величавое выражение лица, – Но какую меру вам Небо отмерило?
Я растирал ладонями лицо и плечи, старательно смывая следы пещерных похождений. Эх, поесть бы ещё.
Зверь невозмутимо ответил:
– Каждому – своё. А ещё Небо нам отмерило в наместники великого мастера Райнера, сына самого приора. Его и слушать нам дано.
– А если видите человека, то что надо делать? – не унимался я, будто экзамен принимал.
