Александр Изотов
Баттонскиллъ – 4. Стрёмная башня

Глава 4, в которой блок

Кто бы мог подумать, что «бронирование» не от слова «броня»…

Ошарашенный Боря так разволновался, что «теневой бро» сразу исчез. И потом оказалось, что скилл требует больших затрат ярости. Надменный Лекарь достаточно разозлил Бобра, чтобы активировать умение, но вот боевое применение двойника требовало злости побольше.

Зато Борин успех заметно поднял настроение в группе, которое с момента амнезии Лекаря было ниже плинтуса. Даже я, блин, почувствовал душевный подъём.

Решено было пока оставить «теневого бро» в секрете.

Тай-Лун, кажется, куда-то запропастился со стадиона. Но за нами следил Чернецов, и он издалека лишь показал большой палец. Я был уверен, что модератор нас не сдаст.

Всё-таки глубоко в душе он так и остался другом моему отцу, и теперь, когда я был близок к разгадке прошлого, я всё больше чувствовал симпатию от Германа Чернецова. Но я не был уверен в том, что модератор будет напрямую нам помогать.

Игру с Лютым отложили на пару недель, и мы, как самые настырные, решили использовать это время с пользой. Первоочередными я посчитал два пункта: инвиз для Блонди и память для Толи.

Да, я не переставал думать о родителях, вот только для успеха мне была нужна сильная команда.

Впрочем, мне на это Бобр сказал:

– Братан, идея крутая, но из этого, как обычно, получится что-то другое.

Успели же мы в прошлый раз на посвящение Кента и Фонзы, когда отправились в подземелье гномов? Вот и сейчас, если быстро реализовать план, то вполне можно успеть провернуть наши дела.

Так я думал…

Ведь основной принцип академии Баттонскилл оставался тем же – кто не сидит на месте и крутится, тот впереди.

У нас было больше трёхсот золотых, и порядка тысячи опыта. Этого нам хватало с лихвой – мы обгоняли все группы на порядок. Даже Серый и Лютый с завистью смотрели на меня, когда я видел их издалека.

Впрочем, уважения я от них не получил. Наоборот, стали поговаривать, что все успехи у моей группы липовые, специально для того, чтобы Гончар был доволен и даже не думал о том, чтобы стать злодеем.

Кто порождал такие слухи, я не знал, да и мне было наплевать. Главное, мои друзья мне верили.

Зато всеобщая нелюбовь рождала и некоторую изоляцию. Что давало время подумать и избавляло от лишнего общения.

***

Фонза выполнила-таки обещание, и её походы в библиотеку оказались очень плодотворны. Впрочем, Кент тоже постарался.

Во-первых, Женя разузнала о воронах Тенгу.

Да, это действительно такой магический народец в Японии, не наделённый особым интеллектом. Проживает на горе Курама, и считается довольно древним.

Курама в Японии считается закрытой локацией, куда стараются нюбсов не допускать. Но всё же случаются инциденты, и поэтому, естественно, в этих местах полно легенд о страшных краснокожих существах с длинными носами и вороньими крыльями.

Раньше рядом был Прорыв, который давно вроде бы закрылся, но, видимо, иногда всё же подпитывает магией местных мобов.

По словам Жени, прошаренные студенты более старших курсов, будущие ассасины, давно посещают гору Курама для поиска скиллов. И невидимость там действительно выбить шанс больше.

Впрочем, это было не всё.

И Фонза, и Кент преуспели в поисках информации об источнике Леты. Это действительно река, и она действительно течёт в другом мире.

Информации о ней было мало, но Кенту удалось раздобыть пару упоминаний о рецептах, где применялась вода из этого источника. И вроде как там речь действительно о памяти.

«Короче, чувак, будь спок», – сказал мне Кент, – «Парочка дней, и я набросаю рецепт зелья».

«Смысл от рецепта, если река течёт там?» – спросил я.

Получался замкнутый круг. Чтобы попасть «на ту сторону», мне нужен здоровый Лекарь, знающий Семь Нот. А чтобы вернуть ему память, мне нужно попасть «на ту сторону».

«Опа-опа», – Кент, как всегда, был сама уверенность в чистом виде, – «Ты во мне сомневаешься?»

Чтоб меня успокоить, он намекнул, что этот самый Аид, в книжках с которым и упоминается эта река Леты, притаскивал в наш мир воду из неё.

«Он, типа, тоже зелье мутил», – добавил Кент, – «Для чего, пока не знаю».

Он думал, что это тоже связано с женой Аида. Ведь ради неё он замутил зелье с зёрнами граната, значит, и тут истина рядом.

Как и вода из реки Леты. Кент почему-то думал, что за тысячи лет она где-то сохранилась.

Фонза же высказала свою точку зрения:

«Вспомни, Гончар. Именно Аид принёс Кольцо Властелина с той стороны. И зачем-то он после этого пытался создать зелье воспоминания с помощью воды из той реки. Вот я уверена, это как-то связано!».

Мне оставалось только гадать, как.

«Мир на той стороне» вообще оказался очень магическим. Там получалось, куда не плюнь, везде то гора с какими-нибудь свойствами, то река, то лес.

Именно поэтому и в нашем мире, когда магические расы пришли сюда, стали появляться целые волшебные локации… Вроде того же леса дриад, или болота с ограми.

Или Курамы с обитающими на ней воронами Тенгу.

***

Лекарь одновременно будто и радовал нас, и выводил из себя. Он зачастил в библиотеку, и иногда без особого стеснения сливал на книжки наши опыт и золото.

К счастью, в основном это были книги о бардах, но мне пришлось за ним следить. Очень часто он брал издания чисто о целительном деле, а в его случае это было золото на воздух.

И ладно бы книги о магии…

Когда я увидел у него в руках новенький разноцветный томик, я даже заинтересовался. Оказалось, это сборник стихов классиков говлитового века поэзии.

– Какого-какого века?! – не выдержал Боря, едва услышал название.

– Говлитового века, неотёсанная деревенщина, – холодно произнёс Лекарь, сжимая книгу.

– А, сорян, просто мне послышалось… А чего такого в этом веке, что его так обозвали?

– Ты не слышал о камне говлит? – у Толи подпрыгнули брови.

Мы все, сидя за столом личного холла, переглянулись. Так-то, наверняка никто не слышал, но Бобр взял удар на себя.

– Ну почему же. С говлитом частенько имею дело, – он засопел, стараясь не рассмеяться.

– Этот камень олицетворяет целомудрие, вечность, дарит чистоту помыслов! – Лекарь вздёрнул подбородок, безумным взглядом глядя куда-то в потолок, – В эту эпоху поэты магического сообщества творили самые настоящие шедевры…

Я с подозрением посмотрел на переплёт книги. Он был на удивление целым и новеньким, и его явно за несколько лет трогали всего пару раз. Кажется, говлитовую поэзию студенты не часто читают.

Он тут же бодрым движением раскрыл книгу, ткнул пальцем:

– Вы только послушайте! Стихотворение называется: «Гоблин».

На миг воцарилась тишина, мы так и переглядывались, боясь спугнуть удачу. Неужели действительно наш Толя станет бардом экстра-класса?

– Гоблин… сколько в имени твоём, – Толя декламировал громко, чуть ли не срываясь на хрип, – Мы теперь едва уснём… Жжёт магическим огнём, мочит гоблинским дождём…

Он оттянул книгу, распростёр перед собою руку, выговаривая с выражением, словно оратор перед толпой.

Я, округлив глаза, покосился на Бобра. На него было жалко смотреть – он и удивлялся, и злился, и в то же время совершенно сник.

Твою же за ногу, это что за нафиг такой?

– …и не узнаём мы вдвоём, согревшись гоблинским углём… – будто в экстазе продолжал Толя, как вдруг зашептал, – И сердце гоблина… – Лекарь выдержал паузу, затаив дыхание, кончики его пальцев затрепетали, – …стучит…

Тут Бобр вскочил:

– Вот встал я за углом, и струя журчит, – а потом развернулся, и пошёл в комнату, – Всё, братва, я спать. Завтра тяжёлый день.

Лекарь проводил его презрительным взглядом:

– Что ещё ожидать от деревенщины… Чтобы он оценил поэзию прошлых тысячелетий? – Толя картинно вздохнул, – Того века, когда магия горела в сердцах магов и трогала струны их души?

Я поджал губы. Покосился на Блонди и Биби.

Лана – молодчинка, она уставилась на свои ногти, с самым серьёзным видом разглядывая какой-то косячок, заметный ей одной.

А вот Биби с самым жарким участием смотрела на Лекаря:

– Ой, Толя, а это правда стихи прошлого тысячелетия?

– И даже старше, – Толя вгляделся в книгу, – Вот именно этот поэт, Владлен Суровый, жемчужина говлитового ренессанса, жил ещё при самом Гимли Кольцетреском.

– Это прекрасно, – Биби улыбнулась, потом спросила у меня, – Так ведь, Гера?

Я потёр подбородок. Так, ладно, я сам просил Лекаря помочь и сыграть роль барда. Пусть это немного… эээ… не то, что я ожидал, но это лучше, чем ничего.

– Я думаю, – всё же сказал я, – Что это надо испытать на мобах.

Блонди кивнула:

– Йес, – она растопырила пальцы, – Только чтоб не дэйнджер.

– Простеньких? – задумался я.

Куда бы сходить, чтобы найти мобов попроще, и понять, как на них влияет новый стиль Лекаря? Над этим стоило подумать.

О Семи Нотах я пока даже не мечтал…

– Боря, – позвал я, – Отбой отменяется!

***

И вот тут-то нас и ждал первый обломчик. Одновременно мы познакомились с нашей замечательной кураторшей.

Я не нашёл идеи получше, чем отправиться, например, в лес дриад или на болота. Если получится в лес дриад, то подновим заодно и ногти Блонди. А если болото… Ну что ж, оно было не особо гостеприимным местом, но если осторожно, то можно.

Оказалось, нельзя…

Заметно стемнело, когда мы впятером как раз подошли к порталу. Я заранее подсмотрел, где работают гоблины, и захватил с собой пару золотых монет, чтобы было чем расплатиться.

Здесь, на Северном Портале, где обычно было немноголюдно, возле площадки трудился измазанный в грязи одинокий гоблин. Он чинил дорожку, разыскивая изношенные и треснутые камешки, которые вытаскивал, а на их место втискивал новенькие.

Работёнка непыльная, и гоблин трудился, напевая что-то под нос:

– Но если есть в кармане о-острый… тесачок, на! – и он стукал мастерком по камешку, трамбуя в тропинку, – Значит будет очень плохо, только ты о нём молчок… на! И удобно кровоток… на!.. серебристым кли-инком… что, взрезая, избавляет от любых проблем… на!

Лицо у него было отчасти знакомое, и я пытался вспомнить, где его видел. Смешно, конечно – в Батоне они на каждом углу. При этом все на одно лицо.

– Привет, – мы решили поздороваться издалека, чтобы не пугать.

Но гоблин всё равно вскочил, уронив ведро с песком, которое стояло рядом. Зелёный замахал мастерком, словно защищаясь.

Кажется, это был тот же, что отправил нас когда-то на болото.

– Дворфичу расскажу, на! Стоять, на, а то хана! – он оглядывался на тёмный склон, гадая, куда будет бежать.

Я примирительно поднял руки, и показал остальной группе, чтобы они стояли, не двигались.

– Дружище, – я вытянул монетки, красиво сместил их между пальцами, чтобы было видно, что их две, – Они твои.

– А? – гоблин сразу же склонил голову, в глазах сверкнул интерес.

Всё-таки удивительно, высшая вроде бы раса, а интеллекта у них, кажется, ещё меньше, чем у орков. Ну, да ладно, мне главное не это.

– Нам нужно… – я задумался, потом всё же решил, – В лес дриад. Организуешь?

– За две голды, на?

– Больше у меня нет, – я развёл руками, – Ну, если не хочешь, мы найдём другой способ.

Я отвернулся к своим, махнул двигаться обратно, но из-за спины послышалось.

– Стой, Гончар, на! – чуть ли не в истерике запыхтел гоблин, – Давай, на, отправлю в лес. Только никому, на, а то нам хана…

– Не учи учёного, бро, – рядом улыбнулся Бобр.

Вспоминая прошлый опыт, когда нас отправили на болото, я покачал пальцем, и протянул гоблину одну монетку:

– Вторую получишь, когда мы прилетим обратно.

Тот набычился, засопел:

– Обманывать, на?!

– Э, чувак, ты не приборзел?! – Боря возмущённо помахал кулаком, – Думаешь, мы забыли про болото?

– А? – гоблин сделал вид, что не понял, и почесал нос, – Болото?

– Ага, пьяный мох, который огровый! – рявкнул Бобр, – Я твою рожу на всю жизнь запомнил.

– А, убивают, на! – гоблин отскочил на портальную площадку, завопил, – Обзывают, на, рожи плеерские!

Его крики раздавались в тишине, улетая вниз по склону, и я обернулся, чтобы показать Бобру своё возмущение.

– Не, ну а чё? – тот состроил невинное лицо, – Я ж это, Герыч, для всех чтоб лучше.

Я помахал монеткой, снова привлекая внимание гоблина:

– Короче, один сейчас, второй по прилёту. Окей?

Коротышка перестал вопить и раздумывал ровно секунду:

– Отлично, на! Залетай!

Пара секунд, и мы все сгрудились на площадке между столбами. Гоблин отбежал, приложил ладошки к одному из камней, чего-то забурчал…

– Ну, народ, начинается, – улыбнулся я, – Засиделись мы.

– Йес, – кивнула Блонди.

Секунда… Две, три… Десять. Пол минуты?

– И чего это, братва? – Бобр почесал затылок.

– Да-а-а, – протянул Лекарь, – Скорость впечатляющая.

Гоблин выскочил из-за столба.

– Не работает ни хрена! – он развёл руками, – Мир сломался, всем хана!

Мы все переглянулись.

В этот момент раздался женский голос:

– Гончар, советую вернуться в академию. Именем светлой Пар’Наэль иф Луниэль, сойдите с портала.

Из темноты со стороны склона, не издав ни единого шороха, появилась эльфийка. Та самая, которую я уже не раз видел вместе с преподавателями.

Вся зелёная – и волосы, и костюм с плащом, который, казалось, был соткан из мелких листьев. Спецназ позавидует.

Волосы прямые, ниспадают на плечи, опускаясь чуть ли не до пояса. Глаза тоже зелёные, проницательные, и видят будто насквозь. А уши у неё, кажется, даже выше и острее, чем у наших батонских сиськолётов.

Вообще, те эльфийки, которые летают по академии, гораздо форменнее, с более объёмными прелестями.

Эльфийка, что выступила к нам из темноты, была худой и стройной, будто созданной для охоты. Даже черты лица в неровном свете факела казались острыми и угловатыми.

В руках она держала едва мерцающий лук. Странно, секунду назад мы его не видели в темноте, но вот охотница вышла на свет от факелов, освещающих портал, и стало видно, что оружие излучает сияние.

На тетиве лежала стрела…

– Ой, на, нам хана! – споткнувшись о ведро, гоблин кувыркнулся по тропинке.

Снёс кучку камней, улетел на склон, и исчез в темноте. Ещё несколько секунд было слышно, как он несётся по траве, истошно крича об «убийцах, на!»

Вот зараза, а ведь убёг с моей монеткой.

Эльфийка даже не обернулась в сторону сбежавшего гоблина, её лук ни разу не дёрнулся.

– Извините, – ответил я, улыбаясь и стараясь сохранять спокойствие, – А кто вы, всё-таки?

– Я ваш куратор, как вы знаете, – без тени улыбки ответила эльфийка, – Спуститесь с портала.

– А то что? – вдруг вырвалось у Бобра, – Мы так-то тоже крутые чуваки! Да, братва?

И хоть бы одна эмоция на лице у охотницы. Она произнесла ровным тоном:

– Я просто убью вас, потом телепортирую тела в ваш личный холл, где использую свитки воскрешения.

Я оглянулся на своих. Так-то смерть для нас не была чем-то непривычным, но всё равно оставалась событием крайне неприятным.

Почему-то каждый раз становится страшнее, чем в предыдущий.

Мы осторожно спустились с портала, и стрела точно сопроводила наше движение.

– А как вас зовут хоть? – спросил я, – Дворфич даже не называл ваше имя.

– Сул’Мелди фарэ Паралиэн иф Лаэг’Мэрил, – ответила эльфийка.

– Эээ, – я только открыл рот.

Обернулся на своих.

– Герыч, я там на первой фаре выпал, – Боря поднял руки, – На меня не надейся, это какая-то совокупность прям.

– Не вижу ничего сложного в том, чтобы запомнить эльфийское имя, – Толя чуть склонился, выражая почтение охотнице, – Тем более, когда вам представили лишь краткую форму.

– Краткую? – Боря отклячил челюсть, – Ядрён батон!

Лекарь усмехнулся, потом важно продолжил:

– Тем более, как мне поведал мой уважаемый брат, госпожа Сул’Мелди фарэ Паралиэн иф Лаэг’Мэрил будет потом преподавать у нас основы выживания в лесных локациях.

– Думаю, Гончар, достаточно разговоров, – с холодом сказала эльфийка, сверкнув на меня глазами, – Отправляйтесь в свой личный холл. Об этом инциденте я сообщу ректору.

– О каком инциденте? Мы ж в лес дриад… – я замялся, – Ах, да, туда тоже нельзя.

– Вот именно.

Бобр не сдавался:

– Это, Сулмул… кхм… госпожа преподаватель… а можно ещё короче имя?

Охотница нахмурилась, а Лекарь возмутился:

– Ты просишь великого потомка охотничьего рода проявить неуважением к своим предкам?

Эльфийка впервые проявила эмоцию и приподняла одну бровь, с особым интересом глянув на нашего барда. Кажется, Лекарь проявил недюжинные знания в эльфийской генеалогии.

– Слушайте, ну тогда первую букву скажите, а? – Бобр не сдавался, – Мне ж это, чтоб знать, как в словаре найти.

– Суль, – вдруг ответила охотница, – Всё? Теперь вы сами вернётесь?

Её лук поднялся, направляя стрелу.

– Да, – почти синхронно ответили мы.

Ну, кроме Лекаря. Тот склонил голову, изящно махнув рукой перед собой, и произнёс:

– Почтенная Сул’Мелди фарэ… акх! – он поперхнулся, когда ему сзади прилетело от Бобра.

– Сорян, Толян, – Боря развёл руками, – Я думал, тебя заклинило.

– Да как ты… кха… неотёсанный мужлан…

– Я. Сказала. В холл.

Уловив, что у охотницы кончается терпение, мы быстрым шагом ретировались со склона. Лекарь теперь не решился раскланиваться, и поспешил за нами, потирая на ходу плечо.

***

«На всех порталах стоит блок. На твоё имя и на твою группу», – сказала Фонза, когда по моей просьбе проверила одну догадку.

Неудачная попытка перелёта не выходила у меня из головы. Ведь гоблин попытался нас перенести раньше, чем появилась эльфийка. И почему-то же портал не сработал…

– Понятно, – ответил я, наблюдая за Женей в саду.

Она опять сидела в беседке в двадцати метрах от нас, изображая разговор с сокурсницами.

Вокруг меня сидели Бобр, Блонди и Биби, с интересом слушая наш разговор.

Только Лекарь расположился неподалёку в траве с томиком поэзии. Он что-то там старательно декламировал, изящно двигая пальцами и закатывая глаза к небу.

– Герыч, – вздохнул Бобр, – Если он это начнёт читать в данже… Прибей меня, ладно?

Я поморщился, потом вернулся к разговору с Женей:

– А взломать запрет можно? – поинтересовался я.

«Нет. Кажется, его ставил очень сильный игрок. Ты и твоя группа можете летать через порталы только в сопровождении преподавателей, и то не всех».

Я стиснул зубы от бессилия. Да, ну твою ж за ногу! Мне что теперь, получается, из Батона только пешком? До Японии?!

«Гера», – с нетерпением продолжила Фонза, – «Я же тут вспомнила!»

У меня подпрыгнуло сердце.

– Ты нашла способ взломать?

«Нет, я вспомнила про того, кто дал Гимли Кольцетрескому топор. Нам же Ведун сказал, что надо его искать».

– Ааа… – выдохнул я, хотя, признаться, мне и самому казалось, что где-то я уже слышал про топор Гимли.

«Это же Эол Брок, древний кузнец».

– Пипец, – только и ответил я.

– Ой, – вырвалось у Биби, и она непроизвольно схватилась за талисман на шее – Это Гвоздарь из подземелья?

Бобр потёр грудь, будто у него там что-то заболело:

– Да, братва, чего-то не особо охота с ним болтать.

– Для начала, – вздохнул я, – Нам надо снова найти способ, как туда вообще попасть.

Глава 5, в которой зеркало

Несколько дней прошло в попытках выяснить, как мы можем выбраться из Баттонскилла.

Это стоило нам три сотни опыта штрафа. Но зато мы поняли, что ректор будто этого и ждал – усилий он затратил немало и, кажется, предусмотрел всё.

Даже пешком из академии, надеясь воспользоваться порталом где-нибудь возле Прорыва или в магическом лесу, нам выбраться не удалось.

Сул’Мелди вырастала словно ниоткуда, преграждая нам путь. Все четыре портала вокруг Батона тщательно ей охранялись.

Бобр, недовольно морщась каждый раз, когда слышался требовательный голос Суль, потом даже высказался:

«Вот так, братва, начинаешь ценить то, что раньше казалось отстойным».

Это он имел в виду Тегрия.

И всё же Лекарь сохранил свой феноменальный слух, и нам удалось на третий раз уловить звуки охотницы. А ведь время шло, и Толе тоже следовало соблюдать пакт перемирия, играя роль барда.

Иначе фиг ему, а не информация…

Если первая неудача с порталом – тот облом с гоблином, то во второй раз мы попались на Южном склоне. На третий попробовали Западный Портал, но, едва мы вышли за ворота, как Лекарь показал на стену, окружающую академию.

Там, на угловой башне, появилась Сул’Мелди. Эльфийка была немного обескуражена тем, что мы обнаружили её. Но вот зуб даю, мне показалось, что во взгляде промелькнуло немного одобрения.

В её руках не было боевого лука. Она махнула головой, давая ясный намёк, и нам всё равно пришлось вернуться внутрь.

– Так, – рассуждал я, когда мы шли по двору Батона, – Значит, внешние порталы нам не светят.

– А что, Герыч, есть и внутренние? – Бобр только что оторвал взгляд от проплывшей мимо эльфийки в полупрозрачном пеньюаре.

Я пожал плечами:

– Ну, который в подземелье гномов, где преподают тёмную ботанику? Он считается?

– О, братан, ботаника… – Боря довольно осклабился, – Тё-ё-ёмная.

Он всё мечтал о том самом уроке.

Я пока не спешил приземлять здоровяка. Вообще-то, чтобы воплотить его сальные мечты о взломе лифчика Таши, нам нужны семечки дриады. А так мы лишь просидим весь урок, как овощи, со слюнками изо рта, под гипнозом тёмной эльфийки.

Зато хоть выучим немного ботаники.

Подал голос Лекарь:

– Спешу заметить, что на ботанику нас госпожа Таша сама перемещает. Ведь так?

– Да, – я кивнул, – Перед занятиями появляются свитки перемещения.

– Но ведь должны быть и практические занятия? – задумчиво добавил Лекарь.

– Дворфич нам всё обрубил, – буркнул Бобр, – У нас типа и так всё в ажуре.

– Ой, ребята, а тот портал, который строили гоблины? – скромно спросила Биби, – А ещё портал в таверну Белый Гном?

Мы уставились на неё.

– Путь всё оттуда же, из подземелья… – сказал я, – Через кабинет тёмной ботаники.

И снова пришлось крепко задуматься. Ну, не на прорыв же идти? Смешно: на прорыв в Прорыв… И лишь бы не во время прорыва.

«Опа-опа!» – раздалось у меня в голове, – «О чём думаем?»

Я обернулся.

Кент, стоя у соседнего корпуса, едва заметно махал рукой.

«Привет, Кент».

«Чуваки, Фонза тут накатала вам несколько свитков. Она впервые такое пробует, и за результат не отвечает».

У меня впервые появилась надежда.

«Что за свитки?»

«Ну, она надеется, что они переместят вас в кабинет тёмной ботаники», – замялся Кент, – «Она скопировала учебные свитки».

Мы все переглянулись, едва сдерживая радость. Возможность снова попасть в кабинет Таши, когда её там нет – это высшая удача.

Один только Лекарь смотрел на нас с недоверием. Он-то не слышал наши голоса в голове.

«Так, Кент, как бы нам их получить?»

«Оставлю здесь, под скамейкой».

Алхим, посвистывая, прошёлся вдоль корпуса, остановился у небольшой скамейки. Подождал, когда вокруг не будет никого и незаметно скинул связку небольших свитков, подтолкнул ногой. Ну, прямо спецагент какой-то…

Мы, в нетерпении ожидая возле угла, проводили его взглядом. Кент не спеша, совершенно неестественно при этом посвистывая, отправился в свой корпус.

– Лекарь, ты слышишь здесь охотницу?

Толя поморщился, словно моя просьба его тяготила, но огляделся, прислушиваясь.

– Нет, – он покачал головой, – Хотя кто я такой, чтобы соревноваться с величайшей охотницей современности?

– Ой, Толян, ты в одной группе с величайшим танком, но всё равно ж борзеешь? – хмыкнул Бобр.

– Что? – Толя удивился, его лицо вытянулось.

Я, оставив их препираться, дал знак остальным подождать и быстрым шагом пошёл к скамейке.

Вроде бы никого. Ни Чернецова, ни преподавателей. И уж точно ни одной эльфийки-охотницы.

Только летают вездесущие ухолёты, трясут своими… пеньюарами.

Я присел на скамейку, подставив лицо солнышку и раскинув руки по спинке. Хорошо-то как у нас в Батоне…

Наклонившись, чтобы завязать шнурки, я схватил свитки. И тут скамейка скрипнула от чьего-то веса:

– Гончар, я думал, мы всё же поняли друг друга, – Гармаш Дворфич похлопал меня по плечу, – Мы знаем о вашей связи с Иннокентием и Евгенией.

Я выпрямился, поджал губы. Вся моя группа вдали, возле корпуса, только и таращили глаза.

«Братан, круто это он появился», – прилетело от Бобра.

Да уж, круто…

Гномозека протянул ладонь и требовательно кивнул. Пришлось мне вложить свитки ему в руку.

– Это всё для твоей же безопасности, Георгий.

– Что-то не похоже на безопасность, Гармаш Дворфич, – я нахмурился, – Больше на тюрьму.

– Оркос и Вайт один раз уже чуть не использовали тебя, – ректор покачал головой, – И мы уверены, что они попытаются снова.

– Использовали меня?

– Ну, а кто будет добывать им осколки? Разве что они научатся зачаровывать людей? – Гномозека усмехнулся, – Знаешь, на моей памяти такое было… ну, вот только один раз.

Он уставился на меня, на этот «один единственный раз».

– А ещё мы заметили Ведуна поблизости, – сокрушённо вздохнул Дворфич.

Я встрепенулся.

– А ему-то что тут надо?

– Мы не знаем, но он что-то не проявляет никакой активности. Как будто ждёт. Вот мы и думаем, что ждёт он именно своих сообщников.

Я кивнул, уже лихорадочно обдумывая свои версии.

– Так что, Гончар… Ну, представь, многие студенты мечтают о таком, когда им говорят: «Расслабься, даже на учёбу можешь не налегать».

Я встал, кивнул Гномозеке:

– Спасибо за чудесную встречу.

Мне и так было понятно, что дальше будет мозго-промывательная беседа. Ну, нет, спасибо.

– Гончар, я всё же советую тебе задуматься над моими словами. Даже твои родители желали бы, чтоб ты поберёг себя.

Обернувшись, я с лёгким удивлением посмотрел на Гномозеку. Как-то резко у меня вся симпатия пропала.

Ведь так говорят сиротам, у кого родителей нет в живых. Это был удар ниже пояса.

У меня они живы! И ждут моей помощи!

Я шёл к своим, сжимая от злости зубы. Ну, ладно, теперь вы увидите Тёмного Гончара…

***

Слова Дворфича о том, что Ведуна заметили возле Баттонскилла, запали мне в душу. Надзорщик-предатель следит за мной.

Да, пипец, твою за ногу, и дураку понятно, кого он тут ждёт. Он надеется, что Оркос и Вайт припрутся за мной в академию, чтобы опять использовать для своих опытов в следующем Прорыве. Или с моей помощью собрать осколки, что тоже вполне вероятно.

И если на тех, кто меня защищал, я злился по-настоящему, то тут мне стало просто смешно. Вот как так получается? Даже на врагов нельзя положиться – Ведун вёл себя, как идиот, совершенно не желая самостоятельно разыскивать тех, кому мстит.

Так, если подумать, то у него есть даже два варианта: Оркос и Вайт сами идут за мной, или я иду за ними. В обоих случаях Ведуну остаётся лишь находиться поближе ко мне.

Он использует меня как приманку.

***

Вскоре мне удалось подловить модератора Чернецова.

Седому надзорщику я был благодарен за то, что если уж он присматривал за нами, то делал это открыто. Вот и сегодня, через пару часов после неудачной попытки получить свитки, мы подошли к нему, едва увидели во дворе.

– Да, Ведун и вправду рыщет рядом, – Герман ухмыльнулся.

– Ядрён батон, – выдал Бобр, а потом ехидно спросил, – А чего не ловите? Или теперь у Министерства нет к нему кучи вопросов?

Чернецов покачал головой:

– Вы со своей колокольни-то всей картины не видите.

– Герман, – тихо сказал я, – Я надеялся, что хоть лучший друг моего отца не будет промывать мне мозги.

Чернецов аж крякнул:

– Твою ж дивизию, – а потом засмеялся, – Неплохая попытка надавить мне на совесть, плеер.

Впрочем, отсмеявшись, он не дождался от нас реакции, и поэтому сказал:

– Ладно, Георгий. Мне и самому это не нравится, но всё словно застыло… – Чернецов покачал головой, – Вот знаю же, нельзя тебе говорить.

Мы сразу же воровато оглянулись, и Герман хлопнул себя по лбу.

– С кем я имею дело, ну смешно ж просто. Вы зачем оглядываетесь? Мы же вас так и вычисляем.

– А? – Бобр опять оглянулся, видимо, выискивая этих самых «мы». А потом опомнился, и уставился на модератора.

– О чём именно нельзя мне говорить? – напомнил я.

Чернецов помялся, поскрёб свой седой ёжик.

– Да словно застыло всё. Понимаешь, сейчас бы по горячим следам всех отлавливать, и Ведуна повязать, расспросить. Но нет. Сверху никаких указаний, только «ждём, наблюдаем, охраняем».

– Эээ… – вырвалось у меня, – А как же осколки? А моя тётя, ей вечно бегать?

– Мне это тоже не нравится, – Герман вздохнул, – Ведун прямо копирует работу Министерства, аж стыдно становится.

Мы удивлённо уставились на него.

– В смысле?

– Да, Министерство тоже использует тебя, как приманку, ждёт действий от Оркоса и Вайта. Сейчас Ямантау прямо напичкано отделами Надзора и Забвения. И… ну…

– И все ждут, – хохотнул Бобр, – А мы тоже подождём, да, Герыч?

Я улыбнулся:

– Ага, кто-то должен начать действовать.

– Не ёрничай, Георгий, – Герман цикнул, – Я не буду тебе помогать, ты же знаешь.

– Знаю. Спасибо хоть на том, что правду сказали.

Чернецов кивнул, потом добавил, гораздо тише:

– Я же вижу, что тебе неймётся. Что ты планируешь?

Но я сразу же махнул своим разворачиваться, и весело ответил:

– Ага, как же. Так я и рассказал…

Мы отошли уже на пару шагов, когда Чернецов всё же бросил вдогонку:

– Гончар, присмотрись к Тегрию.

Я застыл, оглянулся:

– Что?

Модератор прошептал что-то, а потом двинулся в другую сторону, как ни в чём не бывало.

– Чего он там сказал-то? – Боря почесал затылок.

Я сразу обернулся к Лекарю. Тот надменно пожал губы, потом ответил:

– Модератор сказал, что гномы очень обиделись на нашего бывшего куратора.

Чернецов стоял во дворе, отвернувшись от нас и уставившись на солнышко. Здесь, в пределах академии, было гораздо теплее, чем на склонах Ямантау.

Мимо Германа сновали студенты других курсов, и он даже улыбался некоторым, а про наше существование будто забыл.

– И чего нам этот Тегрий? – удивился Бобр.

– Дивидэ эт импэра, – важно произнёс Лекарь.

– А? – теперь Бобр уставился на барда.

– Разделяй и властвуй, деревенщина, – высокомерно отмахнулся тот.

Слова Лекаря, наверное, как никогда лучше подходили к моему замыслу. Чернецов ведь знал, что я не упущу возможности.

Твою ж за ногу, а ведь про Тегрия я и забыл.

***

Внутри академии нам перемещаться запрещено не было, и поэтому мы довольно скоро спустились в ту самую аудиторию, где велись занятия «по подземельям».

Наш бывший куратор выглядел… да как обычно.

Он сидел, одиноко уставившись в стол. С красным носом, соловыми глазками, и спиртным от него разило за версту.

Почему его до сих по не нагонят из Батона, я не понимал.

– А… Ик! Плееры… – Тегрий поспешно спрятал какую-то фляжку в стол, но с первого раза не смог попасть в ящик, стукая по дереву.

– Здравствуйте, Тегрий Палыч, – максимально вежливо воскликнули мы.

– Гончар… группа, – бывший куратор был одет так же в шахтёрский костюм, его лысина блестела от пота, – А вы чего тут?

– Мы… – я задумался на миг.

– Соскучились, – вставила скромница Биби.

«Ядрён батон», – Боря прислал мне в голову свою недовольную эмоцию, – «Вот уж по кому, кому…»

Тегрий Палыч счастливо расплылся в улыбке, а потом вдруг показал на передние парты широким жестом.

– Садитесь, мои хорошие. Эх, какие времен-то были, да, плееры?