Александр Иванович Вовк
Кирпичик на кирпичик
Даже отупляющий круговорот кормлений, купаний, гуляний, стирок и глажек не особенно досаждал – Татьяна всё сносила героически, как любая любящая мать. Но если Андрюшка болел, а приходило это всякий раз тяжело и опасно, она одна оставалась наедине с пугающей неизвестностью, от которой опускались руки. Именно это переносилось труднее всего, и кроме бесконечной усталости оставляло даже на молодом сердце незаживающие рубцы.
Воображение неопытной матери, всегда ожидающей прихода беды, рисовало самые ужасные исходы Андрюшкиной болезни, и она тряслась всем телом, давилась в подушку от рыданий и беспомощности, но не имела права покоряться недоброй судьбе. Маленькое тельце, терзаемое муками болезни, которые в равной степени испытывала на себе и Татьяна, не позволяло ей сдаваться. И она научилась во всём успевать, всё познавать самостоятельно, мужественно сражаться со всеми бедами и невзгодами. Только о собственном отдыхе, об элементарном сне Татьяна давно забыла, вспоминая о нем в последнюю очередь, да и то, лишь в присутствии Сергея.
Впрочем, Татьяна догадывалась, что урывками и незаметно для себя она всё же спала. Спала на ходу, спала, сидя у Андрюшкиной кроватки, спала над кастрюлькой у плиты. И потом ужасалась, что в неконтролируемое ею время могла сама же спровоцировать беду.
Подобная тревога, замешанная на хронической усталости, бесконечно выматывала. Пытались свалить её и собственные недуги, нажитые при родах. Татьяна сознавала все опасности, но ничего поделать не могла. И лишь потом удивлялась, откуда всякий раз у нее находятся силы, едва услышит сопенье Андрюшки, предвестник плача, или вспомнит о какой-то неотложной, но неисполненной домашней работе.
В такой обстановке их маленькая однокомнатная квартирка обладала преимуществом перед желанными хоромами – меньше площадь, меньше и уборки. А чистота для малыша – первое условие здоровья! Святое дело!
Впрочем, мало ли в чем нуждается младенец?
Именно потому с рождением Андрюшки семья скатилась в нищету. Семейный бюджет не выдержал естественного стремления родителей обеспечить любимого малыша даже тем, что относится к предметам первой необходимости. Коляска, памперсы, смеси, игрушки – всё доставалось Андрюшке лишь благодаря героическим ограничениям обоих родителей. И так происходило притом, что Сергею платили немало. Впрочем, так лишь казалось, если сравнивать с теми бедолагами, которым за работу вообще платили гроши. В любом случае, посвященным в его работу было ясно, что Сергею значительно недоплачивали при немалой его должностной ответственности и беспокойном образе жизни.
Зато дома Сергей старался помогать Татьяне как мог. После рейса носился по магазинам, платил по каким-то счетам, подменял супругу в выгуливании сына, сам его купал – и всё лишь затем, чтобы облегчить неоправданно тяжелую участь жены. Но всякий раз, вернувшись домой, он заставал свою неугомонную Татьяну не спящей, а у кухонной плиты или с горячим утюгом в руке.
– Сережка, ты и сам после рейса не отдохнул, а в аптеку уже смотался! – оправдывалась Татьяна. – Нам же эта присыпка не к спеху! Или рейс у тебя был не очень тяжелый?
Глава 8
И всё же, дорогой Читатель, несмотря на известные трудности и бытовые передряги, которые давно и почти безраздельно владеют Татьяной, только попробуйте спросить её мнение по самому важному для любого человека вопросу, ответ вы получите без колебаний – конечно, она счастлива! Даже очень счастлива!
Счастлива оттого, что есть у нее немыслимо родной, любимый и преданный ей муж. Счастлива потому, что в ее памяти навсегда запечатлелась первая Андрюшкина улыбка – сын адресовал ее Татьяне при первом же кормлении, ещё в роддоме.
Да и потом у Татьяны находилось немало поводов для счастья, придающего душевных сил. Как-то, например, сын впервые стал ползать, да ещё попкой вперед, а она ее целовала, переполняемая материнским счастьем, в то время как мальчишка злился и, быстро уставая, тыкался носиком в постельку.
Немного погодя, Андрюшка совершил свои первые шаги – опять радость. Не успели родители к этому привыкнуть, как он впервые побежал, да так, что поначалу зеленки не хватало на его коленки и локотки.
Вроде недавно радовались с Сергеем первому Андрюшкиному слову, а сегодня их сын рассуждает так, что даже своих родителей удивляет недетской обстоятельностью.
Вряд ли кого удивит, что многие годы Татьяна, мечтая, как и все, о собственном счастье, не очень-то задумывалась, что это такое? Каким оно должно быть?
Когда придет, тогда и разберусь, думала она всякий раз, подстегиваемая многочисленными заботами. А теперь, уже вполне счастливая, опять не может объяснить своё состояние. Конечно, при необходимости она сформулирует что-нибудь мудрое. Например, счастье, это когда человек всем доволен, и при этом не испытывает ни малейшей тревоги из-за своего прошлого, настоящего и будущего.
Если так, то у Татьяны теперь всё, как будто бы, в порядке. Собственное прошлое ее не тревожит, ведь в нём нет ничего постыдного, что следует скрывать от людей. Настоящее тоже, как будто, вполне сложилось. Конечно же, в материально могло быть и лучше, да и к такому приноровилась! Только бы Андрюшка не болел, да отоспаться, хоть самую малость. Ну и у Сергея, понятно, чтобы на работе всегда ладилось.
А насчет будущего Татьяне рассуждать не удавалось. А кому, собственно говоря, это легко? Кто знает наверняка, что его ожидает? Будущее всегда расплывчато, наперед ни разглядеть, ни разгадать. Но очень уж хочется верить во что-нибудь хорошее! Так Татьяна и поступает всякий день, с утра до ночи. Потому-то ее переживания, не столь уж замысловатые, каким-то сложным образом перешиваются в сознании и обретают в душе очертания того самого женского счастья, о котором она всегда вроде бы и мечтала.
Чего ещё, казалось бы, она может желать? Но вопреки убежденному оптимизму, и именно сейчас, после того, что вместил в себя сегодняшний день, включая пресловутую Эльвиру Петровну, Татьяне сделалось тревожно. А, собственно, почему она чувствует себя такой уж счастливой? Возможно, лишь потому, что не всё видит, не всё знает, не обо всём догадывается?
– Может, – развивала неприятную мысль Татьяна, – она как наивная дурочка не обращает внимания на реальную жизнь, на важные факты и существенные обстоятельства? Конечно же, такое можно допустить, ведь на всякого мудреца довольно простоты! Неготовый видеть, ничего и не заметит! А я-то оказалась совсем не готова.
