Александр Иванович Волошин
Проявление
Пролог
~~~ Нулевой кадр ~~~
Мужчина неподвижно сител на стуле, спина прямая, руки на коленях. Он неотрывно глядел в окно.
Женщина расположилась напротив, чуть сбку и кормила его с ложечки.
Она что-то ему тихо рассказывала, но он не слушал. Он никогда её не слушал. Она проверяла. Но молчать с этим молодым и достаточно симпатичным человеком несколько часов в день, было бы как-то не почеловечески.
На первый взгляд, комната выглядела как люксовый номер в отеле Мариотт.
Именно так могло бы показаться случайному наблюдателю. Однако, если приглядеться внимательнее, то обнаружатся некоторые странности в интерьере. Например, камеры видеонаблюдения под потолком, или двери, без ручек. Массажный стол и велотренажёр. Сильнее же всего в этом комфортном номере диссонировала кровать. Это было нечто металлическое, высокотехнологичное и односпальное; с ножками на колесиках и ручками как у кресла-каталки. В изголовье громоздились датчики, излучатели и наушники, провода от которых тянулись к многоярусной серверной стойке.
Если, в голову случайного наблюдателя закрались бы подозрения: – Уж не это больница ли это, – То они бы быстро развеялись запахом.
Больничный дух ни с чем не перепутаешь. Не замаскируешь никакими ухищрениями, даже в отдельно взятой палате. Он сочился из коридора и из вентиляции, его приносили на своей одежде и обуви врачи, сёстры, сиделки.
Мужчина был молод, вероятно, чуть за тридцать. Длинные русые волосы перехваченные ремешком с многочисленными датчиками безвольно спадали на воротник шёлковой дорогой пижамы.
На лице, обращённом к женщине, застыло блаженное умиротворение.
Пациент кушал; покорно, но отрешенно. Ему можно было бы скормить что угодно из больничной столовой, но женщина ложка за ложкой отправляла в его рот изысканные блюда из дроргого ресторана. Сама она таких деликатесов в жизни не пробовала и, даже, названий их не знала.
Сиделка скормила ему десерт, дала запить, вытерла губы батистовой салфеткой. Аккуратно убрала крошки с бороды и усов. Пациент не шелохнулся.
Она отодвинула столик, взяла мужчину под локоть. Тот послушно встал.
В этот момент в палату вошёл энергичный мужчина средних лет в щегольском белом халате, – по всей видимости, доктор.
– Ну, как у нас дела? – спросил он и не дожидаясь ответа, продолжил: – Вижу, что покушали. Аппетит хороший?
Сиделка кивнула.
Доктор подошёл к пациенту, взял его лицо в свои руки, повертел туда-сюда. Достал из кармана маленький фонарик, посветил в глаза. Удовлетворённо помычал, а потом неожиданно спросил:
– Ну, что, больной, будем выписываться?
Взял руку пациента и вытянул её горизонтально вперёд. Постучал пальцами в районе локтя и кисти. Потом обернулся к сопровождавшим его коллегам:
– Готовьте к выписке на завтра, скажем, в 14.00. Согласуйте временные параметры и запускайте финальную главу сценария. Проверьте готовность группы поддержки, декорации и реквизит. Действуем строго по протоколу.
Он снова обернулся к пациенту. Рука того всё ещё была вытянута вперёд.
– Извини, – сказал он, опуская руку вдоль тела, – Ну, что ж, добро пожаловать в жизнь. Держись! Я тебе не завидую. Но и здесь тебе оставаться более нельзя, да и незачем.
Когда доктор со свитой вышли, они снова остались одни. Сиделка подвела пациента к чудо-кровати, помогла лечь, удобно приподняла спинку. Сняла с головы ремешок и установила стационарные датчики. Включила тихую музыку.
Говорят, что он сам составил плей-лист, когда был в себе. Музыка была красивая, но сегодня она звучала особенно печально. Завтра они расстанутся.
Она коснулась пальцами его щеки и сказала:
– Прощай, сюда ты не вернёшься уже никогда… Наверное.
~ ••• ~
Прошло три месяца с тех пор, как Герман опубликовал свою книгу «Минус 3080».
Её даже издали. Да, небольшим тиражом, но может оно и к лучшему, ручеёк покупателей иссяк почти сразу по завершении помпезной презентации в магазине.
Суетиться и самостоятельно проталкивать своё творение ему претило, вкладывать же деньги в раскрутку книги с микроскопическим тиражом было бы верхом тщеславия и расточительности.
Герман даже для порядка попереживал пару дней по поводу своей бесталанности – книга плохая, раз её никто не хочет читать. Но вскоре утешился. Ему самому собственная книга нравилась, Эльзе тоже. Будь у него друзья, возможно список его фангуппы оказался бы шире.
Кого-то эти страдания сподвигли бы удвоить писательский напор, но не Германа. Это, вообще не его мечта – стать писателем, а блогера. Но он-то не блогер. Он другой!
Он раскидал своё творение по сайтам самиздата и на том успокоился. Проигрался, хватит, эта страничка его истории закрыта.
***
Мысленно Герман постоянно возвращался к недавним фантастическим приключениям. Неужели никогда он не ощутит себя настолько живым и настоящим, как-то время. Как же не хватало того драйва, того адреналина.
Распростившись с мечтами о карьере на литературном поприще, он вспомнил о том, что когда-то был журналистом. Впрочем, поскольку память к нему так и не вернулась, правильно сказать: он вспомнил, что по рассказам Эльзы, в прошлой жизни был Журналистом.
В любом случае, этого оказалось достаточно, чтобы начать первые журналистские расследования. В интернете в открытом доступе хранится очень много чего интересного, но иногда достаточно иметь всего на одно звено больше знаний чем в цепочке общедоступных историй и приоткрывается истина.
Он выбрал наугад одно имя из списка профессора Енсера. И начал распутывать первую трагическую историю пациента Клиники. Это занятие его чрезвычайно увлекло. Он читал старые новости, личные боги, сопоставлял даты. Иногда, вдохновленный своими открытиями делился впечатлениями с Эльзой, но её, казалось, это не очень вдохновляло.
А какие были мечты! Месть, деньги, приключения. Где всё это?
Эльза дохаживала последние дни перед родами. Нинель Сигизмундова – хозяйка дома, приютившая их пять месяцев назад, квохтала над ней как над родной дочерью. И Эльзе, похоже, это очень нравилось. Германа же подобная идиллия раздражала, он начинал относиться к хозяйке как к «родной» тёще.
Семейная идиллия, бытовуха, тихое мещанское счастье. Они даже, о ужас, познакомились с соседями.
Герман никак того не демонстрировал, но порой ему казалось, что Эльза поглупела. Она часами с блаженной улыбкой разбирала и перекладывала распашонки, пинетки, какие-то микроскопические варежки. Какое бессмысленное занятие! А обрывки разговоров будущих мамочек в блогах, которые порой ему невольно случалось подслушать, вводили Германа в изумлённый ступор.
«Уж не разлюбил ли я её?» – задавался он страшным вопросом.
Нет, конечно же нет, просто он не мог вписать себя в этот стремительно надвигающийся мир детских подгузников, сосок и бутылочек.
Да, точно, она стала похожа на Богородицу. А он просто оставался самим собой. (Это Герман то? Какая ирония!)
Ему хватило энтузиазма на то, чтобы сделать ремонт и оборудовать милейшую детскую спаленку. То была понятная и конкретная работа. Но в остальном, что касалось дня «Х», он ощущал себя как атеист в церкви, который следует ритуалу, но без вдохновения; крестится, но не верит. Он очень старался быть хорошим, и с отвращением сознавал своё лицемерие. Казалось все от него ожидают какого-то особенного проявления чувств. А он лишь неискренне кривлялся.
Он не плакал от счастья, не умилялся когда видел малыша на УЗИ. Не приходил в восторг от детской моды на распашонки.
В конце концов Герман не выдержал:
– Я хочу съездить проведать Гюнтера. День туда, день обратно. – Хватило бы и суток, чтобы обернуться, но он просто хотел побыть вне дома подольше.
– Конечно поезжай. Я буду волноваться, но обещаю, что дождусь тебя.
– Да всё будет нормально, я только напомню о нас, удостоверюсь, что архив на месте и сразу домой.
Глава 2 Туда и обратно
Поездка не задалась с самого начала. Когда он выруливал с заправки на выезде из города машина потеряла переднее колесо.
Так не бывает?!
Но приехавший механик, убедил, что тут нет ничего сверхъестественного. Просто открутились гайки. Или кто-то помог им открутиться. Как бы то ни было, ему повезло, что это произошло не на трассе.
Герман едва не погиб. Всё говорило о несчастном случае, но интуиция верещала как пожарная сигнализация. Что-то тут не чисто. Каких только гипотез не промелькнуло в его голове за несколько часов поездки. Неужели их вычислили спецслужбы или бандиты нанятые организаторами криминальной Клиники? Может всё дело том расследовании которое он начал? Или у Фишера поменялись планы? Наконец дошёл до подозрений в сторону Эльзы, – неужели это она попыталась его убить? Надо быть начеку. «Ну это же Паранойя! – остановил он сам себя. – Должен же я доверять хоть кому-то в этом мире. А кому кроме Эльзы!? Даже если это будет стоить мне жизни, я всёравно буду ей верить».
Настоящее потрясение ожидало его, когда он добрался до места. Архив исчез! Гюнтер божился, что забрала его Эльза. Но тут и дураку ясно, что деревенского простофилю кто-то мастерски обвёл вокруг пальца.
С его слов выходило будто Эльза прикатила на легковой машине в сопровождении грузовичка. Отдала необходимые распоряжения и сразу уехала. Погрузку проводили уже без неё. И да, она передавала привет от Германа, и перечислила достойное вознаграждение. Точную дату вычислили по реквизитам банковского перевода.
Смутные подозрения в отношении Эльзы которые давеча он обозвал паранойей, раз уже поселившись в его душе снова напомнили о себе. «Нет. Она не могла бы этого провернуть физически, поскольку никуда не отличалась из дома. Ни разу мы не расставались дольше, чем на сон», – уговаривал он себя.
Или могла? Один раз она целый день и ночь провела в местной амбулатории – ей делали анализы. Он сам же её туда отвозил. "Когда же это было? Приеду домой, спрошу у Эльзы".
Обескураженный Герман поспешил домой. Примерно на середине пути на него вдруг навалилась такая усталость, и апатия, что он съехал на обочину. Голова кружилась, путались мысли. Похоже на сильное пищевое отравление. Но он, точно, не ел и не пил уже больше восьми часов. Может, от голода упал сахар в крови? Он где-то читал про такое. Или стресс? Надо просто немного отдохнуть… Когда проснулся шел мелкий нудный дождь. Судя по бесконечным, монотонно серым облакам это давно и, вероятно, надолго. Похолодало. Он завел двигатель и включил отопитель. Отдохнул. Пора домой.
Дождь и сумерки изменили трассу до неузнаваемости. Казалось он впервые едет по этому маршруту. Он не узнавал поворотов. Благо что навигатор подсказывал.
Удивительно, как погода меняет наше восприятие мира. Как будто он из яркого красочного фильма перенёсся в едва ли не черно белое кино. Он протёр лицо ладонью, взлохматил волосы, прогоняя остатки сна. Да нет, всё нормально, вон впереди мелькают красные габариты попутной машины.
Возле самогоь дома в глаза бросился припаркованный незнакомый минивэн. Герман обратил на машину внимание ещё и потому, что кто-то сидел внутри и периодически протирал запотевавшие от дыхания стёкла. С крыльца он оглянулся и отметил про себя, что в машине сидят двое, причём на передних местах. Странно, подростки обжимались бы на заднем.
Он открыл дверь и в ту же секунду забыл о странном минивэне. Дома было пусто. Не было ни Эльзы, ни хозяйки дома Нинель Сигизмундовны, никаких следов жизни: ни провинциальных занавесок на окнах, ни коврика у порога. Даже мусора в ведре не осталось, как и самого ведра. Только устойчивый запах моющих средств на основе хлора раздражал нос. Стерильная чистота. Как будто здесь разыгралось эпическое сражение между санэпидемстанцией и инопланетным вирусом.
Герман обошёл все комнаты, остановился у окна. Вспомнил, как перед самым отъездом в задумчивости упёрся лбом в прохладное стекло. Ещё подумал тогда, что останется неопрятный жирный след. Окно тоже сверкало прозрачной чистотой.
Эльза исчезла! Бросила его, сбежала? Нет она не могла так поступить. Что-то случилось! Это связано с пропажей архива?
Её похитители?!
Надо сообщить в полицию!
Нет исключено.
Фоном кружились эгоистичные мысли. Его ноутбук. Все копии документов, с которыми он работал – всё исчезло.
Надо ей позвонить. Сейчас всё выяснится. Он включил телефон. Это ещё что? СИМ-карта заблокирована.
Он попытался войти в Интернет. Вайфай недоступен. Сменился пароль. Черт! Они даже это предусмотрели. Что ж, похоже и все наработки, в облачных хранилищах, наверняка больше недоступны.
Зря он так беспечно и неосторожно проводил своё расследование. Неужели кого-то насторожил его интерес к бывшему пациенту клиники? Неужто всё из-за этого! Конечно, теперь они с ним свяжутся, потребуют вернуть архив. Но архива уже нет. И у них Эльза. Она знает ровно столько же, сколько и Герман. Значит я им не нужен. Совсем! Припомнилось недавнее происшествие с колесом.
Над что-то делать. Герман вышел из дома, завёл машину и отправился искать хозяйку. Она жила на соседней улице в многоквартирном доме. Её тоже нигде нет. Неужели тоже похищена? Или она работает на похитителей?
Соседи с удивлением и сочувствием смотрели на него, когда он попытался расспрашивать их о своей домовладелице. Казалось, что они вообще не понимают – о ком он. Странно, может не на тех нарвался, бывает же, что соседи живут годами бок о бок и не догадываются о существовании друг друга.
Заехал в местную больницу. Конечно, с этого следовало начать. К нему отнеслись с сочувствием и пониманием, но нет. Ни в одно из отделений больницы, ни в скорую помощь Эльза не поступала.
Притормозил возле банкомата. Без особой надежды вставил карточку, набрал пин-код. Очередной раз убедился, что чудес не бывает. Счёт был не просто пуст, он был аннулирован.
Обернувшись заметил, что возле его машины стоит полицейский, диктует госномер в телефон.
– Это ваша машина? – спросил он, обращаясь к Герману.
Герман неопределённо пожал плечами и пошёл прочь.
Кто бы сомневался, его машина наверняка, объявлена в розыск по угону или и того хуже.
Проходя мимо полицейского участка он немного замедлил шаг. Скосил взгляд и пригляделся к рядам фотографий на доске объявлений: «Их разыскивает полиция».
Слава богу! Все объявления изрядно потрёпаны ветром и выгорели на солнце. Свежих фото нет. Пока нет. Может, не успели добавить его портрет?
Пока он пытался постичь масштабы бедствия, ноги привели его обратно к дому.
Как же он не догадался! Соседи. Те самые с которыми они с Эльзой завели знакомство. Наверняка они что-то видели или слышали. Герман подошёл к соседскому дому. В окнах темно. Позвонил в дверь – тишина. Позвонил долго, настойчиво; обошел дои кругом, стучал в окна – никакой реакции. Заглянул в гараж – пусто. Тоже что ли уехали? Может вместе?
Он вернулся к моему дому, вставил ключ… дверь открылась. Надо же! Не сменили замок. Пожалуй, это единственное материальное подтверждение… Подтверждение чего?
Без Эльзы, без привычных запахов, без вещей – это уже не дом.
Он вошёл и рассеянно облокотился спиной на входную дверь.
И тут в неё постучали.
Герман чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Неужели полиция? Похитители? Эльза?
Не паниковать. Он взял себя в руки и отворил дверь.