Александр Иванович Алтунин
Постпраздничный синдром
Поводом для написания этой работы послужило приглашение на радиопередачу на данную тему. Первоначально тема мне показалась совершенно не интересной, но, по мере погружения в нее, открылись совершенно неожиданные и достаточно интересные аспекты, заставившие меня не только изменить первоначальное представление о ней, но и основательно ею заинтересоваться.
Постпраздничный синдром – это состояние, возникающее у человека, активно справившего тот или иной праздник. В данном случае речь шла о праздновании Нового Года. Если уж журналисты пригласили врача говорить о постпраздничном синдроме, то видимо для этого были самые серьезные основания с чисто медицинской точки зрения. И это действительно так. После долгих праздников походит у многих людей еще несколько дней, пока они придут в себя, обретут прежнюю свою работоспособность умственную, физическую и эмоциональную. На первый взгляд, казалось бы: а что тут такого? Ну повеселился человек, что называется, от души, получил свою очередную порцию положительных эмоций, так почему же ему требуется еще какое-то время, чтобы отдохнуть от своего активного отдыха?
Парадоксальность ситуации имеет место быть лишь на первый взгляд, а при более основательном и серьезном рассмотрении обнаруживается полнейшая закономерность различных патологических процессов в организме большинства современных российских людей. Почему большинства? Потому что есть еще и те люди, очень небольшое количество (2-3 на тысячу), которые справляют праздники правильно. Почему российских? Потому что нам нужно думать в первую очередь о своих соплеменниках, а уже потом обо всех остальных, ибо и размер радиопередачи и размер одной статьи не позволяет быть автору универсальным и всеядным. Даже применительно к россиянам тема получается очень глубокой и объемной. Писать же монографию по данному вопросу автор на данный момент не представляет для себя возможным и целесообразным.
Почему возникает постпраздничный синдром? Потому что в период праздника человек вольно или невольно поглощает в течение дня (а на Новый Год еще и ночью!) гораздо большее количество пищи и спиртных напитков. Возникает повышенная нагрузка на организм, что, по своей сути, является мощным дополнительным стрессовым фактором, вызывающим ряд негативных последствий, как в сам период празднования, так и спустя еще несколько дней после него. Чувство тяжести в голове и выраженный дискомфорт в области живота – это только начало. Которое может дополняться общей слабостью и разбитостью, ярким психологическим и физическим дискомфортом, повышенной раздражительностью, снижением настроения и его частыми и резкими колебаниями, резкой замедленностью и затрудненностью всех привычных умственных процессов. Голова как бы работает в четверть или одну десятую своей обычной мощности. Не говоря уже о том, что может быть еще и банальный похмельный синдром после принятия большого объема спиртного.
Уже сам факт возникновения постпраздничного синдрома указывает на то, что праздник был отмечен неправильно. Но почему же неправильно? – возразят мне читатели, – ведь мы справляли праздник также, как и все. Ничего особенного мы не делали, что бы существенно отличало бы наше празднование от такового у остальных. В том-то и дело, что существует стереотип празднования праздников, имеющий в основе своей большое число заблуждений и искаженных представлений, к сожалению, не только весьма распространенных, но возведенных чуть ли не в силу своего рода неписанного закона, нарушение которого воспринимается окружающими как некое пренебрежение норм жизни, своего рода отчепенство. Которое, в лучшем случае, вызывает недоумение, а, в худшем, – пренебрежение и антипатию, раздражение и откровенное неуважение. Собственно, подобное отношение мы можем видеть не только применительно к данному вопросу. Так бывает практически всегда, когда кто-то в небольшом количестве, если не в одиночестве, делает что-то не так, как окружающие. Рефлекс толпы – это страшная сила, даже если в роли этой, так называемой толпы выступает интеллигенция, своего рода элита нашего общества…
Данный негативный стереотип "празднования", к сожалению, в равной степени присущ и интеллигенции, как и рабочему классу и крестьянству.
Но есть еще и психологическая составляющая постпраздничного синдрома. И она гораздо более драматична по сравнению с физической. Уже в силу хотя бы своей более значительной продолжительности: не несколько дней, а несколько недель или даже месяцев… В отдельных случаях от одного праздника до другого… Конечно, у людей с разным типом темперамента и различной степенью духовной мудрости он протекает по-разному. У кого-то он имеет настолько скрытую форму, что почти и не замечается. Жизнь – это явление многогранное и многовариантное. Поэтому имеется большой диапазон количественных различий в жизни тех или иных конкретных людей. Вот диапазон качественных различий гораздо менее широк, если говорить не о всех людях вообще, а "лишь" о подавляющем большинстве величиной в 95-99%…
Почему это имеет место быть – постпраздничная депрессия, подавленность, эмоциональная неуравновешенность, конфликтность и прочие проявления дезорганизации нашей психологической и психической, физической и умственной деятельности? Ответ, как ни странно, прост – это наша неправильная жизнь до праздника, иначе говоря – вообще. Наблюдая десятки тысяч людей уже больше тридцати лет, я невольно пришел к выводу, что более или менее (!) правильный образ жизни, по большому счету, ведут лишь 2-3 человека из тысячи. И эта пропорция сохраняется и применительно к так называемой интеллигенции (т.е. не объясняется дефицитом интеллекта или общей светской культуры).
Опять же мне могут возразить о том, что во время празднования образ жизни большинства людей не изменяется очень сильно. И хотя данный аргумент достоверен лишь отчасти, будем рассматривать его, как претендующий на истину.
Почему мы так любим праздники? Из-за отдыха? Нет, отдых мы имеем каждые выходные. Из-за развлечений? Опять же нет – мы можем, при желании, развлекаться и в другое время. Так в чем же дело? А дело в принятии спиртного, выполняющего роль транквилизатора, иначе говоря, успокаивающего и расслабляющего средства… Мы искусственно создаем себе душевный комфорт, заглушая спиртным свой центр контроля и торможения наших отрицательных эмоций и мыслей. При этом, мы, как бы предполагаем, что нам будет разрешено в состоянии определенного алкогольного опьянения совершать некоторые поступки, которые обычно мы не делали: например, много петь, смеяться, тонко или не очень тонко шутить, делать маленькие (или немаленькие!) глупости и т.д. и т.п. Большинство считает, что чем больше праздник, тем больше должно быть выпито и съедено, тем больше радости и веселья, да и просто шума (музыки, пения, криков, разговоров и пр.) должно при этом присутствовать. И каждый человек осуществляет на практике это представление в силу своих способностей и возможностей, уровня интеллекта и культуры, характера и темперамента, жизненного опыта и мудрости и прочих индивидуальных личностных особенностей.
На фоне принятого спиртного общение с окружающими в значительной степени облегчается в связи с тем, что наши многочисленные комплексы неполноценности как бы приглушаются, теряют свою сиюминутную актуальность и драматичность для нас, наша самооценка резко повышается. И мы воспринимаем себя не такими, какими мы являемся на самом деле, а такими, какими нам хотелось бы видеть себя в идеале. И нередко ведем себя уже как бы в соответствии с нашим идеалом. По крайней мере, нам хочется думать, что мы ведем себя, как наш идеальный образ. Самокритичность, которая и до этого была не самой большой, еще больше уменьшается. И мы начинаем воспринимать желаемое за действительное. Нас в этот период в значительно меньшей степени волнует то, что скажут о нас окружающие. Мы начинаем казаться себе яркими и эффектными, выразительными и неординарными, артистичными и остроумными, не зависимо от того, какими способами и средствами это достигается.
Раскованность, даже искусственно полученная, действительно облегчает общение. Мы набираемся смелости и высказываем порой многие мысли, которые лелеяли в себе многие месяцы, а порой, – и годы. В человеке появляется какой-то элемент психологического эксбиционизма (в отличие от патологического физического – обнажения телом), когда многие, прежде сокровенные мысли, вдруг обнародываются, пусть даже в самом узком кругу, но с гораздо большей легкостью и непринужденностью. И нам доставляет удовольствие не только факт обнародования этих мыслей и чувств, но даже сам процесс этого душевного обнажения. Конечно, в некоторых отдельных случаях это целесообразно и даже необходимо: например, признаться в любви любимой девушке или женщине, открыть свои тайные, но эффектные, стороны личности перед тем человеком, симпатию которого желаешь завоевать и т.д.
Или избавиться от душевной боли, которая давно и основательно изнуряла и утомляла нас. Потому что почти все поиски средств и путей решения той или иной актуальной для нас проблемы не приносили успеха (видимо, не то или не там, не так или не вовремя искали). А тут озвучивание проблемы уже само по себе имеет некоторую психотерапевтическую роль: нам действительно становится хотя бы отчасти и хотя бы на некоторое время легче. Интенсивность душевной боли уменьшается и поэтому ее актуальность и драматичность (реальная или нами представляемая – это не важно в данном случае) для нас переходит из числа главных в разряд второстепенных. И эта временная иллюзия облегчения является порой поводом для мощных положительных эмоций. Вспомним случай, когда облегчение физической боли было способно, при сохранении всех прочих отрицательных моментов, сделать человека почти счастливым.
Весь мир становится нам как-то ближе и роднее, мы сами становимся эмоционально и материально щедрее. Если же щедрость была свойственна человеку и до этого, то она нередко переходит в банальную расточительность. Эмоции, как гейзер минеральной воды, с большим шумом и гигантской энергией вырываются из выпившего человека. И чем больше степень опьянения, тем интенсивнее и длительнее работает этот "гейзер". Пока степень опьянения не станет тяжелой (одному для этого не хватит и литра водки, а другому будет достаточно и пары фужеров вина) и весельчак не уснет или не исторгнет из себя все выпитое и съеденное. Пьяному приятно чувствовать себя великодушным и снисходительным, покровительствовать всем окружающим, ощущая себя значительной и могущественной фигурой, способной облагодетельствовать любого другого человека. При этом, правда, не берется в расчет свой реальный уровень интеллекта и культуры (всем хочется думать, что они достаточно умны и культурны, что может и соответствовать их непосредственному окружению), который применительно к другим людям (иногда в роли таковых выступают даже прямые кровные родственники: мужья, жены, родители или дети и т.д.) выглядит не только предельно скромно, но иногда представляет из себя совершенно ничтожную величину. Шутки на самом деле выглядят плоскими или пошлыми, а артистичность – обезьяним кривлянием, красноречие – своего рода банальным словесным недержанием, ярко и наглядно выявляющим реальный уровень гармонии личности оратора.
