Александр Грин
Бунт на корабле «Альцест»
Еще никогда Стерсу не приходилось попадать в такой сложный тупик неожиданных и странных эмоций, подобных этому казусу. Фекан с удивлением видел, что Стерс покраснел. Что поразило негров? Какое могучее впечатление разрушило их покорность? Но некогда было размышлять; сдавив смех, который при иных обстоятельствах мог бы стать полуобморочным, сумасшедшим хохотом, Стерс пошел к цели прямо и резко.
– Самбо, – сурово сказал он, – ты дурак. Белые женщины не уходят к неграм и не живут в их вонючих корзинах. Это сказано навсегда. Смотри в скважину. Я покажу тебе кое-что интересное.
– В скважину застрелить Самбо? – насмешливо спросил негр. – Ох, Самбо хитер.
– Нагнись, я стрелять не буду; клянусь спасением души матери моей.
– Музунгу верить?
– Как себе.
– Хорошо. Самбо глядит.
Стерс приблизил глаз к скважине: вдруг ее светлый крючок погас, словно с наружной стороны скважину прикрыли черной бумагой. Затем она снова стала прозрачной, и наконец, блестящий глаз чернокожего появился в ее очерке, разглядывая каюту.
«Прикрыл для пробы рукой, – подумал капитан, усмехаясь».
– Вот, – вслух заговорил он, – видишь этот бочонок?
– Самбо видит.
– В этом бочонке порох. Если его взорвать, «Альцест» лопнет как банан под ногой верблюда. Я мало скажу. В моих руках часы: они показывают десять минут третьего. Если через пятнадцать минут все восемь ружей не будут брошены за борт с левой стороны против иллюминатора, чтобы я мог видеть и считать, сколько их упало в воду, если затем все вы до единого не сядете в шлюпку и не отчалите восвояси к берегу, который, кстати сказать, хорошо виден на горизонте, – я, Стерс, капитан, никогда не изменявший своему слову, ровно двадцать пять минут третьего всаживаю в порох пулю и пускаю нас всех ко дну. Кроме того, если, выслушав это, ты скажешь хоть одно слово, задашь один вопрос – произойдет то же самое. Я сказал. Одна минута прошла.
