Александр Грин
Бунт на корабле «Альцест»
– Да вы украли их.
– Пусть будет – украли. Вас – четыре…
Здесь осажденные оглянулись, не понимая, о ком четвертом говорит Самбо, однако он скоро еще более изумил их.
– Все – четверо, – вкрадчиво и грозно продолжал негр, – и один из вас – женщина, значит, вас не четыре, а три… Нас десять и еще шесть. Вот сколько нас и восемь ружей.
– Подумаешь, – процедил Стерс.
– Ты будешь думать, музунгу. Я уже думал. Все решено нами.
Тут Фекан и боцман не выдержали.
– Что за околесицу несет черномазый, – вскричал Фекан, – о какой женщине он болтает. Вы понимаете, Стерс?
– Кое-что, но смутно. Дадим ему высказаться. Продолжай, багашойская обезьяна, и моли бога, если я терпеливо выслушаю тебя.
Негр за дверью презрительно фыркнул.
– Самбо не боится, – сказал он угрюмо. – Самбо говорит, музунгу – слушай. Никто не тронет вас, если сядете в шлюпку и поедете к берегу. Мы дадим запасов. Но вы оставите нам белую красивую женщину, которую музунгу Стерс прячет в своей каюте.
– Ни слова, ни слова! – заорал Стерс Фекану, пытавшемуся разразиться ехидной бранью полнейшего недоумения. – Представьте все одному мне! Продолжай, Самбо!
Негр, помолчав, шумно и тяжело вздохнул. Мрачно заговорил он теперь, с злобным воодушевлением человека, делающего последнюю ставку.
– Музунгу Стерс, я видел ее на прошлой неделе, когда выносил мыть твою койку. Она стояла в углу. Ты там спрятал ее… и я не мог смотреть на все долго, потому что ты выгнал меня. Но Самбо видел, он хочет теперь белую женщину. Ее лицо прекрасно, оно розовое и белое, как цветок олеандра. Ее волосы цвета солнца, а глаза подобны чистому вечернему небу. Ее грудь белая, и жирная, и красивая. Самбо любит белую женщину. Он раз видел ее, но, увидев, рассказал остальным, и они, как и я, хотят владеть этой женщиной, красоту которой тебе не удалось спрятать от глаз Самбо. Отдай ее нам и уезжай с музунгу Феканом, боцман тоже может уехать с вами, хотя он больно дерется. Вот все Самбо сказал.
