А. И. Гофштейн
Опыты литературной инженерии. Книга 1
Акт военной приемки
Что ни говори, военная приемка – дело ответственное. Не дай бог, где чего, какой-нибудь брачок или заусенец! Представляете себе: в разгар атаки у вас отказывает пряжка на брюках? Может случиться что и похуже: отваливается хвост у стратегического бомбардировщика. Для нас не так уж важны последствия, важна правильная постановка вопроса. Еще в процессе рождения изделия, предназначенного для военных нужд, требуется строжайшее соблюдение всех пунктов и пунктиков технической документации. Чтобы все от и до, до последней запятой!
Само собой, эту документацию не составляют – ваяют, как произведение искусства. С таким тщанием трудились, наверное, только мастера эпохи Возрождения. Микеланджело, например. Когда его спросили, как он создает великие скульптуры, он ответил просто, как и положено гению: «Беру глыбу мрамора и отсекаю от нее все лишнее».
Наш завод уже сорок с лишним лет специализируется на изготовлении водолазного снаряжения. Конечно, делаем мы далеко не всю номенклатуру. Так, кое-что. Особенно гордимся водолазными ботами на свинцовой подошве. Они у нас получаются лучше всего. Также поставляем для военно-морского флота акваланги, маски, груза – свинцовые утяжелители на пояс и прочее.
Приходит очередной заказ: срочно освоить изготовление резиновых ласт для «морских котиков» – водоплавающего спецназа. То ли у «котиков» прорезался повышенный патриотизм, то ли их генералы решили, что подразделения особого назначения не должны зависеть от иностранного производителя. Страшно подумать: а вдруг по прихоти какого-нибудь капиталиста поставки ласт в нашу страну внезапно прекратятся? «Котики» однозначно потонут! Ну, может быть, не совсем вот так уж сразу и потонут, но наверняка не доплывут!
Спроектировали оснастку, освоили технологию. Техническую документацию, соответственно, отполировали до блеска. Изготовили опытно-промышленную партию. Гребут наши ласты не хуже тех, которые генералы покупали до сих пор за большие заграничные деньги.
Под освоение «изделия» выколотили командировки в Агой, под Туапсе, на базу «морских котиков». Там провели натурные испытания. «Котики» остались довольны, мы тоже – загорели и продегустировали все, что продают в бутылочной таре и на розлив. Самое время вызывать военпреда для передачи «изделия» Министерству обороны. Перед тем как позвонить в соответствующую организацию, решили еще раз проверить бумаги. Мало ли что можно упустить по запарке?
Проверку документов поручили Сергею Геннадьевичу, человеку въедливому до неприличия. Сергей Геннадьевич, бывший военный, ныне замдиректора по безопасности, во всем следовал Уставу. Даже если Устав чего-то не предусматривал, Сергей Геннадьевич трактовал ситуацию в духе и в соответствии с буквой Устава. Над каждой розеткой по всему предприятию Сергей Геннадьевич лично наклеил этикетки «220 вольт». Если дверь куда-то вела, то на ней красовалась табличка: «вход», а если она вела откуда-то, то оснащалась надписью: «выход». Ни для кого не было исключений. Даже для директора. Тот повздыхал, покряхтел, но спорить с Сергеем Геннадьевичем счел себе дороже. На недоуменные взгляды гостей, особенно иностранных, директор только возводил глаза к потолку. Поручая проверку Сергею Геннадьевичу, можно было быть абсолютно спокойным: не то что военпред, комар носа не подточит! Это как дать Микеланджело расписывать Сикстинскую капеллу.
К исходу следующего дня Сергей Геннадьевич явился в кабинет главного инженера с ворохом бумаг. Главный инженер, до крайности занятый, вопросительно посмотрел на пришельца, не прерывая беседы с главным конструктором.
– Разрешите доложить? – бестактно, но в полном соответствии с буквой Устава и важностью поставленной задачи, рявкнул Сергей Геннадьевич.
– Докладывайте, – дал отмашку главный инженер, подмигнув главному конструктору: что тут поделаешь?
– Докладываю голосом: в комплекте документации отсутствует раздел «Испытание изделия».
– Как это отсутствует? – встревожился главный инженер.
Главный конструктор даже привстал с кресла.
– Прошу ознакомиться, – стальным голосом произнес Сергей Геннадьевич. – Отсутствует напрочь!
Оба технических руководителя тщательно перелистали документы. Раздел «Испытание изделия» действительно отсутствовал. Главный инженер свирепо проскрипел зубами:
– Начальника проектно-конструкторского отдела расстреляю лично перед строем! Сегодня же. Не хватало перед военпредом опозориться всем аулом!
– Занят он выше макушки, – попытался смягчить гнев руководителя главный конструктор. – Они всем аулом, как вы выразились, днем и ночью монтируют стенд под новую модель изолирующего аппарата для подводников.
Главный инженер потряс в воздухе пачкой бумаг:
– Военпред завтра-послезавтра приедет, чем встречать его будем? Вот этим?
– Давайте поручим составление документа Сергею Геннадьевичу, – попытался спасти положение главный конструктор. – Это даже не составление, а дополнение. Всего одного раздела.
– Согласен, – со звуком упавшего куска каррарского мрамора главный инженер хлопнул по столу пачкой документов.
– А где я возьму образец этих «Испытаний изделия»? – задал резонный вопрос Сергей Геннадьевич.
– Э, уважаемый, – слегка раздражаясь, произнес главный инженер, – мы маски выпускаем? Выпускаем. Мы их испытываем? Испытываем. Возьмите технические условия на маски, замените «маски» на «ласты», и дело с концом!
– Есть! – ответил Сергей Геннадьевич.
Четко повернулся через левое плечо и вышел из кабинета.
Через день прикатил военпред. Объяснил хлебосольному директору, что признает сначала дело, а только потом потеху. Именно в такой хронологической последовательности. Осмотрел ласты. Увиденным остался доволен. Как человек ответственный не поленился, снял ботинок с правой ноги, по аналогии с обувным магазином, и лично примерил ласт на «живую ногу». Потом военпред осмотрел производственные помещения, склад готовой продукции и пожал руку ветерану завода, который еще помнил тридцать седьмой год и массовые репрессии.
Дама аристократичной внешности, заведующая VIP-столовой, подкравшись в толпе, сопутствующей военной приемке, доложила на ухо директору, что стол накрыт. Директор в ответ кивнул головой и показал две растопыренные ладони. Условный жест обозначал «через десять минут». Ровно столько времени требовалось на проведение заключительного этапа церемонии – беглое ознакомление с технической документацией и подписание акта военной приемки.
Военпред поудобнее умостился в предложенном ему директорском кресле, разложил перед собой аккуратно сшитые образцы документов и загодя заготовленные бланки акта. Поправив очки на переносице, он привычно побежал глазами по строчкам. Для заполнения временной паузы гостю и всем присутствующим за приставным столом директор предложил минеральную воду. Зашипели открываемые бутылки, вода заиграла пузырьками в пластиковых стаканчиках. Военпред практически дошел до конца текста, поводя острием карандаша над последним коротеньким разделом: «Испытания ласт». Неожиданно равномерное колебание кончика карандаша замедлилось, потом вовсе остановилось. Военпред вернулся к началу раздела, еще раз вдумчиво прочел все до последней точки и поставил карандашом на полях жирный знак вопроса.
Вода в стаканчике директора внезапно стала кислой. Военпред протянул ему через стол документ. В русском языке актом может называться как сам процесс, так и его заключительная часть, овеществленная в бумаге. Опытная заведующая столовой, наблюдавшая за процессом сквозь неприкрытую дверь кабинета, направилась на кухню отдавать распоряжения ставить закуски в холодильник. Молодой директор легко читал без очков.
– Второй пункт раздела, пожалуйста, – сухо произнес военпред.
Буквоед попал на буквоеда. На лице директора легко читалась программа поощрения коллектива и лично Сергея Геннадьевича за доблестный труд на благо предприятия, по полной аналогии с тридцать седьмым годом.
Пункт второй назывался «Проверка ласт на герметичность» и был изложен в следующей редакции: «Для проверки герметичности надеть ласты на голову и сделать несколько вдохов через нос. Если это сделать невозможно – ласты герметичны».
Акула и звезды
(сказка для взрослых)
Злой рок распорядился так, что в Великом океане родилась самая злая акула, которую только можно было себе представить. Она росла и росла, ела всё и всех подряд, и от этого становилась еще больше и еще злее.
Когда в Великом океане не осталось почти ничего живого, кроме раков-отшельников и неаппетитных мальков, акула затосковала: ей захотелось съесть не только что-нибудь съедобное и большое, но и просто, по ее мнению, замечательное.
Однажды ночью она всплыла на поверхность, улеглась на волнах кверху брюхом и уставилась в небо. На небе сверкали и переливались алмазным блеском звезды. И тут акуле пришло в голову, что совсем неплохо было бы съесть все звезды. Она ударила хвостом, взмыла в небо и отхватила зубами самую ближнюю звездочку. Проглотив звезду, акула просто засветилась от злой радости.
С той поры из темных глубин океана каждую ночь всплывала акула, которая теперь стала звать себя Большой Акулой, и съедала очередную звезду. Ночами в небе становилось все пустыннее и темнее. Первыми встревожились моряки, так они не могли больше определять курс корабля по звездам. Вместо Америки они стали попадать неизвестно куда, кляня Большую Акулу, о которой слух разнесся по всем портам океана.
Однажды в одном портовом кабачке собрались моряки, чтобы обсудить эту беду. Старый пират, который уже давно не плавал, посоветовал кому-нибудь из присутствующих отправиться к хозяйке пекарни. Она много знала и, по слухам, занималась колдовством. Выбор пал на Соленого Питера, чье мужество и веселый характер были известны и капитанам и бичам.
Соленый Питер тотчас отправился в город. Он нашел пекарню и ее хозяйку. Хозяйка – Мудрая Агата, занималась в это время гаданием на картах. Карты ей перекладывал очень свирепый с виду орел.
– Долгонько же вы собирались, – сказала Мудрая Агата. – Уже целый год проклятая акула ест звезды, и скоро на небе не останется ни одной звезды. Уже луна боится появляться по вечерам потому, что Большая Акула начала поглядывать и в ее сторону. Если ты хочешь спасти всех нас, а заодно и моряков, и путешественников, сделай лесенку в семь ступеней и отправляйся на самую высокую гору. Поставишь на вершине лесенку, достанешь до неба и принесешь на берег Великого океана самую яркую звезду – Сириус. Звезда будет тебе наживкой для Большой Акулы. И еще один совет дам я тебе. Путь у тебя долог и труден; запасись медом с орехами, и ты сохранишь силы и достигнешь цели.
Соленый Питер запасся медом с орехами, соорудил легкую лесенку в семь ступеней, взвалил ее на плечи и отправился в путь. Он долго разыскивал самую высокую гору, долго карабкался по ее крутым склонам, черным скалам и голубым ледникам.
Наконец он достиг вершины. До неба оставалось совсем немного. Соленый Питер приставил к небу лесенку, взобрался на нее и снял с неба алмазную звезду – Сириус. Звезда испускала прекрасный свет, но была так холодна, что Соленому Питеру пришлось завернуть ее в фуфайку, чтобы не обморозить руки.
Он принес звезду на берег Великого океана, где его дожидался корабль. Укрепил звезду на верхушке мачты, а с кормы на толстом стальном канате опустил в воду огромный крюк.
Поздно ночью корабль вышел в море. Очарованная светом Сириуса, Большая Акула всплыла из мрачных глубин. Звезда была так близко, что Большая Акула потеряла всякую осторожность и бросилась на корабль, где ее поджидал острый крюк.
Крюк глубоко вошел в жабры, и как ни металась Большая Акула, как ни пыталась опрокинуть корабль, ей это не удалось. И в конце концов она издохла.
Мудрая Агата посоветовала Соленому Питеру сделать столько светильников, сколько звезд проглотила Большая Акула. Точное число съеденных звезд знал ее орел, который весь год внимательно считал звезды на небе. Соленый Питер растопил на огне печень Большой Акулы и залил в светильники жир. Когда очередной светильник догорал, его фитиль на мгновение вспыхивал, и к небу взлетала яркая звездочка.
Так на небо возвратились все звезды за исключением одной – той, которая сверкала на мачте корабля Соленого Питера. Но, к сожалению, Соленый Питер не запомнил место, откуда он снял звезду, а это грозило большими неприятностями, ведь курс корабля отмечают по звездам очень точно.
– Придется тряхнуть стариной, – сказал тогда орел Мудрой Агаты.
Он взял в клюв звезду, обернутую фуфайкой Соленого Питера, и полетел к небу. Орел хорошо помнил, где должен был быть Сириус, и аккуратно поместил его на место.
Ликовали моряки, радовались путешественники. Все люди благодарили Мудрую Агату, Соленого Питера и старого орла. И все потому, что звезды не только нужны и полезны, но еще и очень красивы. Любоваться звездами нужно всем. Это делает сердца людей мягче и добрее.
И еще, не забывайте совет Мудрой Агаты: в дальнюю и трудную дорогу берите мед с орехами. Он сохранит вам силы и поможет достигнуть цели.
«Альфия»
Не пугайтесь, пожалуйста, к мафии это страшное слово никакого отношения не имеет!
У моего товарища есть тётя. А у тёти есть квартира. Живет тётя в квартире одна и скрашивает свой быт разведением комнатных цветов. Если ей нужно на день-два отлучиться, тётя звонит сестре, а та наказывает своему сыну, племяннику тёти, раз в день заходить на квартиру и поливать цветы.
Из города тётя отлучается крайне редко, так что племянник не особенно озабочен тимуровской работой.
Нежданно совпали во времени два разноименных события: племянник тёти Родион познакомился с красивой девушкой по имени Оля, а тётя решила проведать родственников в соседнем городе Азове.
Мама Родиона вручила сыну ключ от тётиной квартиры и объяснила, где тётя хранит отстоянную водопроводную воду.
Тётин племянник немедленно закупил на все имеющиеся деньги молдавского красного вина, копченой колбаски, помидорчиков, зелени, того-сего и пригласил девушку Олю в гости. На квартиру временно отсутствующей тёти.
Надо знать, что тётя была женщиной с характером, аккуратисткой и педанткой. В ее квартире все было вымыто и вычищено до блеска, все находилось строго на своих местах. Менять что-либо в ближайшем окружении она считала верхом распущенности. Даже горшки с комнатными растениями тётя поворачивала к свету другим боком крайне редко.
Племянник тёти по случаю свидания не пошел на работу. По телефону наговорил начальнику какие-то ужасы про прорванную канализацию. Оля училась в институте, но тоже решила прогулять денек ради свидания с таким видным парнем.
Подробности свидания широкой публике остались неизвестны, но, зная веселый нрав Родиона, можно предположить, что Оле не было скучно. Используя тётину терминологию, легко догадаться, что это были только цветочки. А вот пошли и ягодки.
Почти перед самым обеденным перерывом влетает в наш отдел взъерошенный Родион. Хватает меня за локоть, выводит на лестничную площадку и спрашивает как друга и как специалиста:
– Чем можно срочно отстирать пятно от красного вина? С белой скатерти.
Как специалист я уточняю:
– Пятно большое? Свежее, старое? Скатерть из какой ткани? Накрахмалена ли?
Родион на все вопросы согласно кивает, но отвечать не может – икает от испуга.
Идем к автомату с водой (он стоит рядом, в коридоре). Родик залпом выпивает два стакана и быстрым шепотом рассказывает то, о чем вы прочли выше. Уточняет, что тётя приедет сегодня часа в четыре. Максимум в пять. У нас в запасе всего три часа, после чего – полная хана!
Я иду к своему начальнику, вру ему что-то насчет прорванной канализации. Потом завожу мотоцикл, сажаю Родиона сзади, и мы мчимся на место происшествия. Через десять минут мы в квартире у тёти. Девушки Оли там нет. Но в квартире – кавардак! Пре беглом взгляде легко предположить, что здесь скакало стадо подвыпивших бегемотов. Родион молча стоит за спиной и тоскливо дышит в мое левое ухо молдавским красным вином.
Прежде всего, я осмотрел скатерть. Когда-то белую, накрахмаленную тётину скатерть. То, что рассказал Родион, оказалось наглым враньем: пятен было много и не только от красного вина! Но отказать в помощи другу было не в моих правилах.
– У тёти есть какой-нибудь стиральный порошок? – спросил я Родиона.
– Нет порошка у тёти, я все осмотрел!
– Ну, быть может, мыло хозяйственное?
– И мыла у тёти нет!
– Что, и туалетного мыла нет?
– Нет ни кусочка! Может, закончилось? Откуда я знаю? Я всю квартиру перекопал: нигде ничего нет и в помине!
– Поехали, купим порошок, и делу конец!
– А у тебя деньги есть?
– Нет. А у тебя?
– Тоже нет. Пока мы будем искать деньги, пока покупать порошок, пока стирать, как раз тётя и приедет. Тогда – полная хана!
– Давай еще поищем. Быть не может, чтобы в доме у твоей тёти не было даже куска мыла!
– Я же искал…
– Еще раз поищем.
– Раз ты говоришь …
Через две минуты Родион нашел под ванной прозрачный пластмассовый флакон с желтоватым содержимым. На этикетке было написано: «Стиральная жидкость „Альфия“».
– Ура! – закричали мы одновременно. – Ханы не будет!
– Знаешь, что, Родик, – говорю я товарищу, – стиральной жидкости во флаконе мало, надо экономить. Но, тем не менее, надо создать достаточную ее концентрацию именно на пятнах. Незачем замачивать всю скатерть. Предварительно нальем в ванну теплой воды для полоскания. Теперь ты должен держать скатерть так, чтобы пятно находилось между ладоней. Я буду лить на него «Альфию». Потом на следующее пятно. И так далее. Когда все пятна обольем, скатерть хорошенько выполощем. Должно помочь.
– Я точно знаю, – авторитетно заявляет Родион, – «Альфия» – мощная штука, должна пятна взять! Спасибо тебе, я уже не знал, что мне делать!
Наливаем мы в ванну на треть теплой воды. Родион принимает согбенную позу, упираясь локтями в край ванны и держа пятно над водой между ладонями. Подбородком он прижимает к груди скатерть, чтобы та не упала в воду.
Я отвинчиваю колпачок, сажусь на край ванны и начинаю тоненькой струйкой лить стиральную жидкость на пятно. По ванной комнате начинает распространяться какой-то непонятный запах. Родион поворачивает ко мне испуганное лицо и тихо говорит снизу, от воды:
– Паша, это, кажется, не «Альфия»!
Я срочно подношу флакончик к носу: как же это я сразу не догадался? Это чистейшее масло для швейных машин! Ну и вонь!
– Стоп! – кричу я Родиону. – Не шевелись! А то всю скатерть испоганим!
Поздно я закричал, слишком поздно! Когда Родион поднял ко мне голову, скатерть из-под подбородка скользнула в ванну, куда уже машинного масла налилось предостаточно.
Родион отчаянно взвыл и уронил всю скатерть в воду. В воду с машинным маслом.
– Паша, что делать будем?
– Может быть, спрячем скатерть? Потом, когда отстираешь, принесешь.
– Какой там, «спрячем»! Она же на столе была! Тётя через три часа приедет. Всё, хана мне, полная хана!
– Перестань убиваться. Давай думать. Если мы сейчас скатерть из воды начнем доставать, она вся маслом покроется. Так не годится. Я предлагаю скатерть под водой максимально выжать для уменьшения активной поверхности, а потом разом поднять из воды. Это то, что нужно сделать немедленно.
Начали мы с Родиком бороться за скатерть, как моряки за живучесть судна. В четыре руки выкрутили скатерть под водой, уменьшив ее объем и, следовательно, активную поверхность. Потом резко выдернули из воды, обрызгав нечаянно машинным маслом кафель на стенах.
– Тащи пакет, на кухне лежит, я видел, – распорядился я. – Скатерть запакуем и отвезем в прачечную. Попросим девочек срочно отстирать в машине и погладить на барабанной сушилке. Через час, максимум через полтора скатерть будет как новая!
– Чего ж ты мне сразу это не предложил? – чуть не заплакал Родион.
– А я знал, что тут вместо «Альфии» под ванной хранят машинное масло?
– Хана мне, – снова запричитал Родион, – полная хана!
– Перестань выть! Времени нет. Что с ванной делать будем – она вся в масле?
Очумевший от пережитого Родион схватил какую-то кружку, которая стояла на раковине, и начал снимать верхний слой воды с масляной пленкой. Как только кружка наполнялась, он выливал содержимое в раковину. Я был занят запихиванием мокрой простыни в пакет и пропустил начало процесса.
– Что же ты, дурень, делаешь? – закричал я на Родиона. – Теперь, смотри – и кружка и вся раковина в масле!
– Господи, – взвыл Родион, – помоги мне! В эту кружку тётя воду наливает, когда рот полощет! Полная, хана, Паша! А если мать узнает – убьет!
Дернулся Родион неловко и опрокинул ногой флакончик из-под «Альфии», который я на пол поставил, чтобы руки освободить. Потекла дрянь из флакончика на пол, на тётину итальянскую кафельную плитку.
– Где половая тряпка? – кричу я Родиону.
– На балконе висит! – уже на лету отвечает Родион.
– Тащи ее сюда!
– А я что делаю?
Промокнули как смогли масляное пятно на полу.
– Тряпку придется выбросить, – вздыхает Родион.
– Черт с ней, с твоей тряпкой!
– Это не моя, это тётина тряпка!
Перепачкали мы руки по локти в вонючем машинном масле. Опасно стало к чему-либо прикасаться. Поэтому открыть дверь и выйти из квартиры оказалось проблематично. Под сиденьем мотоцикла у меня была припасена фланелевая тряпочка. Не очень, правда, чистая, но ничуть не хуже скатерти тёти Родиона. Кое-как мы протерли руки и помчались в прачечную. Умолили мастериц без очереди заняться нашей скатертью, а сами устремились на поиски денег. Приехали к Родиону домой, где, как он меня уверил, спрятана заначка. Входим в квартиру, а мама Родиона, сестра тёти, говорит мне:
– На твоем мотоцикле приехали, да, Паша? Я своему оболтусу сколько раз говорила – и мечтать о мотоцикле не смей! Вон как от вас обоих мазутом несет! Немедленно идите руки мыть, я вас сейчас кормить буду.
Заходим вдвоем с Родионом в ванную. Родик берет мыло из мыльницы и начинает намыливать руки. А я его в бок толкаю и глазами показываю: на трубе, что ведет на кухню к газовой колонке, скромно примостился знакомый пластмассовый флакон, на котором написано: «Стиральная жидкость „Альфия“»!
Родион чуть мыло не уронил. А я снял флакон с трубы, отвинтил колпачок и налил себе на ладонь желтоватой жидкости. Родион на меня смотрит круглыми от ужаса глазами, будто я серную кислоту на руку лью! Я жидкость понюхал и подмигнул Родиону:
– О'кей, друг, еще повоюем!
Оттерли мы тётину квартиру. Всего за час с четвертью. Отскребли. Распылили дезодорант «Лотос» Невинномысского завода бытовой химии. Скатерть забрали из прачечной, расстелили на столе – загляденье. Родик еще гвоздичек купил и в вазочку поставил.
Через неделю Родион на работе мне рассказывает:
– Ничего тётя не заметила. Спросила только, зачем я туалетное мыло купил? У нее, оказывается, мыло в платяном шкафу лежит, чтобы белье хорошо пахло! Вовек мне до этого не додуматься! А маму спросила: «Наверное, у вас сильный ветер был – половую тряпку с балкона унесло. Прищепки-то на месте, а тряпки нет».
