Поврежденный – Александр Герцен

Ох, что-то уж слишком часто так бывает! Проверят на сумасшествие какого-нибудь изверга и подлеца, – нормален. Проверят человека благородного – псих. Может, мы живём в мире, которым управляют сумасшедшие? Этих сумасшедших большинство, вот они и объявляют, что все, кто на них не похож, безумны. Чацкий, например, или его прототип Чаадаев. Или герой рассказа А.П. Чехова «Палата №6» или Булгаковский Мастер.

Вот и главный герой повести «Повреждённый» является сумасшедшим. Он не буйный и не доставляет никому никаких хлопот. Но всё же его признали «повреждённым», и теперь он едет с сопровождающим его врачом в Европу, – переменить впечатления, подлечиться.

Автор (или тот, от чьего имени ведётся рассказ) встречает Филиппа Даниловича (врача) и Евгения Николаевича (больного) в пути, и у них завязывается беседа.

События происходят примерно в то же время, когда повесть была написана, – в 1851 году. Для честно мыслящих русских людей время это непростое – сидящий на престоле царь Николай «Палкин» пытается искоренить в стране образование, а образованных людей заставить мыслить так, как удобно ему. Поэтому, когда любящий Родину Евгений Николаевич жалуется на то, что «очень неприятная, скучная жизнь за границей», Филипп Данилович возражает ему, каламбуря, что скучна жизнь «и в границах».

Характеризуя «повреждённого», автор говорит, что тот «с самого первого разговора удивил меня независимою отвагой своего больного ума».

Многие ли умеют мыслить независимо? Многие ли вообще умеют и хотят мыслить? Куда проще выполнять задания дурака начальника, который и сам, в свою очередь, не умеет мыслить. Евгений же Николаевич думает и поступает только так, как считает нужным.

Это умный, образованный человек, отвергнувший религиозные авторитеты. Но не стали для него новыми богами и учёные. Он читал Кювье и Гумбольдта, высоко ценит их, но не ставит их над собой, как неких идолов.

«– Да отчего мне, – возражал Евгений Николаевич, – так думать, как Гумбольдт? Он умный человек, много ездил, интересно знать, что он видел и что он думает, но меня-то это не обязывает думать, как он».

Много ли мы знаем в наше время НЕЗАВИСИМЫХ умов? Мы встречаем теперь многих, погрузившихся в пропагандируемое со всех сторон православие. Мы видим лекции «учёных», выступающих с точки зрения настолько вульгарного материализма, что их атеизм оказывается подчас ещё смешнее нелепой веры. Но многие ли высказывают СВОИ мысли, формируют СОБСТВЕННОЕ мировоззрение? А вот Евгений Николаевич – из таких!

«– Знаете ли», – говорит доктор, – «что Евгений Николаевич не видит разницы между религией и наукой?»

Своим вопросом, обращённым к автору, доктор хочет поддеть «повреждённого», скомпрометировать его в глазах товарища. Но Евгений Николаевич не смущается этим его предательством.

«– Разницы нет», – твёрдо говорит он, – «Разве то, что они одно и то же говорят на двух наречиях».

И это замечание «сумасшедшего» очень точно! Действительно, мы видим, что современных учёных очень часто стало не отличить от средневековых попов. Такие же у них догмы, такое же важничание, то же презрение ко всем, кто не разделяет их взглядов. У «христовых служителей» на шее висит крест, а «служители науки» ходят теперь частенько в футболках с изображением кота Шрёдингера. А велика ли разница? Только в том, что догмы у них разные, да профессиональный язык у каждого свой? И в наши дни не многие понимают это, а «безумный» Евгений Николаевич понял это ещё 170 лет назад.

Повесть очень интересна и не сводится, конечно, к тем эпизодам и мыслям, о которых я здесь написал. Хотя произведение это небольшое, но затронутые в нём реалии многообразны.. Мыслящий человек должен прочесть эту книгу САМ, – рецензиями её исчерпать нельзя.