Александр Гарцев
Брат человеческий
Я взрослым стал я капитан парома
Я все могу, но только лишь во сне.
Брат человеческий по лесу ходит где-то
Но он не видим в этой пелене
Я отыщу его к любом краю планеты
Я йети видел, но только лишь во сне.
***
Вечером, когда уже все разбрелись по палаткам, Витек, как и договорились, незаметно вышел покурить, посидеть у костра.
– Давай, давай иди, подежурь часик, – подмигнул ему Славик.
Измученный длинными вечерними спорами у костра Вадик уже спал, свернувшись калачиком, у самого окна. Устраивался, протирая очки и Колька. Славик почти с головой залез в спальник, с придыханием вспоминал такие мягкие и теплые Людкины губы, доверчивые и открытые.
Потрескивал костер. Слышался шум закипающего в котелке чая. Тихо и успокаивающе журчала подгоняемая на берег ночным бризом река.
***
Славик задремал. Растолкал его Колька.
– Ты слышал?
– Что? – Славик протер глаза.
– Это он!
– Кто?
– Это он. Этот реликт, наш брат человеческий., снежный человек. Я читал, он именно такие звуки издает. Пугает или предупреждает.
Славик прислушался. Где-то далеко ухал Витек. Молодец, старается.
– Да спи уж ты. – отвернулся он Кольки, – завтра сходим посмотрим.
***
"Завтра" наступило быстро. Уже в три часа ночи начало светать, а в четыре – уже совсем светло.
Утром вдруг обнаружилось, что из палатки исчез Витек. Нигде его не было, и никто его не видел.
– Это Нинка с ним точно ушла по лесу бродить. Предположил Славик.
Заглянули в палатку. Девочки на месте.
– Ничего не понял. – удивился Славик и бросил потягивающемуся Вадику, – давай – ка чай заваривай. Девочки скоро проснутся.
Чай вскипел быстро. Витька все не было. А никто, кроме Витька и не знал, какие травки и какие листочки надо туда бросить чтобы был настоящий, лесной, душистый. Так и попили сладкий кипяток. Походили вокруг лагеря, покричали. Никто не отзывался. Моросил мелкий дождь, и идти в сырой лес не очень-то хотелось. Но вот надо се-равно Кольку вывести на лежбище.
– Так, – подвел итоги Славик, – точно уснул мерзавец этакий на лежанке. Зря что ли так тщательно готовили, ну я ему сейчас покажу. Я его при всех отругаю, придумал тоже, в прятки в лесу играть. Меня оставил. Взял бы и Нинку с собой. Вдвоем – то веселее такие прибамбасы придумывать, так мы не договаривались. Главное Нинку на меня оставил и нарочито громким голосом крикнул:
– Девчата, собираемся за Витьком, я, кажется, знаю, где он.
– Где, где? Скажи.
-Да, тут недалеко. Ходили мы в прошлом году как-то за грибами, и нашли, не поверите, странный шалаш. Может он там от дождя прячется.
Быстренько собрались. В лагере оставили на дежурстве только Вадика.
– Шалаш? удивился Колька. – Какой шалаш в этих диких местах? Да тут никто не бывает в этих дебрях. Ты шутишь, Славик?
Всю дорогу, пробираясь сквозь чащу, хотя тут ходьбы было минут пять, Славки ругал Витька за этот не согласованную с ним выходку.
Еще и этот запыхавшийся сзади Колька все нудит:
– Вот – вот именно с этого направления я вчера и слышал это Ух. Это Ох. Уханье – это такое гулкое оно было.
Славки уже начал переживать, не заблудился ли он, когда в дали мелькнула сквозь деревья светлое пятнышко маленькой полянки.
– Ух, – вздохнул он.
Но обрадовать девочек, что пришли не успел. Раздался Нинкин крик:
– Ребята! Сюда. Скорее сюда.
На небольшом полутораметровой ельнике висела курточка. Да. Та самая, модная нынче у пацанов, рыбаков, туристов и студентов курточка.
Подошли. Посмотрели. Вроде она. Заглянули в карманы. Выпал Витькин медиатор от гитары.
Славик наморщил лоб. Его утренняя версия, Витек, грешным делом, просто задремал на лежанке, устав пугать всех своим "о-оо-х" и "у-уу-х" после этой находки автоматически перестала существовать.
– Эй, – неожиданно испугав всех в утренней темноте сырого леса раздался новый истошный крик.
– Эй, се сюда! – кричал и махал руками Колька, – я говорил, я говорил вам, я говорил вам, а вы не верили. Вот посмотрите. Это наш брат человеческий. Это он снежный человек тут живет. Смотрите. А вы не верили.
Все с удивлением и со страхом рассматривали примятую, лежанку, сделанную из мелких веточек березы с зелеными, но уже повядшими листьями, клочки какой-то белой шерсти, отходы, какие косточки. Ломаные ветки.
Девочки в страхе прижались к Славке.
– Ой, – пристально осматривающий местность и обходящий кругом эту груду листьев и веток восхищенно прошептал Колька, – а вот и след. А почему четырехпалый. Интересно.
Пока девочки со страхом осматривались на полянке, Славик стоял в сторонке в позе Бонапарта и напряженно соображал. Что происходит? Почему не объявляется Витек? Мало ему розыгрыша Кольки, так что и девчонок решил попугать?
Так, – скомандовал Славик, – молчать всем. Тихо.
Всхлипывания остановились. Все замолчали. Слышно, как все сильнее молотит по листьям деревьев первый июньский дождь. Не успел он и рта раскрыть, чтобы рассказать всем об их с Витькой розыгрыше, как над рекой и лесом разнесся громкий звериный вой.
-УУ-уу. -ОО-оо.
Новая волна ужаса охватила всех. Все растерянно стали оглядываться.
– Это он, – приложив палец к губам, – прошептал Колька, и радостно блеснув своим очками. – Он. Точно, он.
– Не надо, не надо бояться, – успокаивал девчонок Колька, – это он, снежный человек, наш брат человеческий.
– Слава, Слава пойдемте отсюда. Я боюсь, – запищала Людка. Сыро, темно, холодно. Страшно тут. А вдруг придет этот?
– А Витька – то где? Слава, где Витя? – приставал к нему почти плачущая Нинка. – Ты сказал, что ты сюда ночевать послал в этот развалившийся шалаш?
Славик стоял в стороне. Морщил лоб и ничего не мог понять. Лежанка вроде та. Но и не та уже. И главное Витьки нигде не было.
Не вернулся. Витька. Исчез. Ах, он зараза, так мы с ним просто обошлись. Пока шли сюда, он уже продирался к нам в лагерь и сейчас они, сидя у костра, попивающие горячий чай из военного Славкина котелка смеются не только над Колькой, но и над ним, над Славкой. А этого он стерпеть никак не мог.
– А ну ка девочки, пойдемте -ка обратно в лагерь. Этот жлоб наверняка чай пьет и надо нами смеяться. Колян, ты с нами идешь?
– ты что, с ума сошел такая находка, нет идите, я поброжу здесь. Это же научное отрытые. Надо все записать, зарисовать, собрать – ответил Колька, разглядывая со всех сторон клок бело-серой шерсти, который завис на ветке старой большой ели.
К лагерю подошли все сырые, исцарапанные.
Славик злой на Витька за то, что всю игру испортил. Девочки напуганные и заплаканные. Людка из-за страха перед этим зверем, ухающим в клочьях серо белой шерсти и как рассказывал Колька с большими круглыми красными глазами. Нинка по поводу потерянного Витька. Что – то с ним. Где он бедненький, промок весь промерз весь небось без своей штормовки.
Каково же было их удивление, когда, еще выходя из леса в дали у кромки реки в лагере увидели они со спины контуры двух человек, сгорбленных и сидящих на бревне у костра. Сидевших тихо и неподвижно.
Радостно забилось сердце у Славки. Кончились их мытарства и блуждания по этому сырому темному исцарапавшему все руки и лицо лесу, да к тому же сырому и холодному. Нашелся наконец этот беглый хулиган. Но то, что нашелся перевесило всю злость. Даже забыл, что хотел прилюдно обматерить этого самовольщика, нарушившего все их юморные планы и испортившего настроение на полпохода.
– Мало ему дождя, куролесить еще надо, певец чертовый.
***
– Эй ты, Одиссей хренов, – хлопнул он ему по плечу. И испугался.
Витька застонал. Обернулся.
Славик чуть не упал. Исцарапанный лоб. Из глубокой раны тихо капала кровь, текла по брови, по ней на висок, образуя ломаную излучину и запекшись заканчиваясь на щеке. Левый глаз с большим кровоподтеком сверху опух, не отрывался. Опухшие разбитые губы еле шевельнулись. Правая рука, перевязанная рваной рубашкой в полоску, бессильно висела на груди.
Людке стало плохо. Нинка, застыв в ужасе стояла, открыв рот, готовая или закричать, или упасть в обморок.
Вадик, держащий Витьку, который похоже и сидел – то с трудом, подмигивал и как-то странно качал головой.
Мол, там. Туда посмотрите. И левой рукой как бы отгонял их. Мол, бегите, бегите отсюда.
Славик ничего не понял из этой немой и страшной сцены, но и рта раскрыть не успел, как услышал треск рвущейся палатки, из которой выскочили три зека в черной робе, в черных шапках с длинными козырьками.
Первый самый старый, седой и морщинистый, распоровший изнутри напополам новую палатку девчонок с охотничьим, доставшимся Славке от отца, ножом для разделки туш, не спеша перешагнув путающиеся под ногами в черных ботинках куски разрезанной палатки довольно улыбаясь шагнул к пришедшим:
– Ну вот вся котла и в сборе.
-Точно все? – переспросил второй, толстый лысый с каким-то неуголовным добрым лицом, вылезая из палатки парней, с туристическим топориком в левой руке.
– Левша, – машинально отметил Славик.
-Ту ты, – схватил его за грудь седой, приставив нож к горлу. – ну, отвечай, все здесь?
Славик беспомощно взглянул на Витька, на Вадика. Витек устало или незаметно кивнул головой и два раза мигнул правым глазом. Этого достаточно. Славик понял.
– Все.
– Да все они здесь. Не бзди Косой. – тонким голосом крикнул третий, маленький и худой, выпутываясь вслед за толстяком из сломанной палатки парней. – Их пятеро былою Я видел. Ты лодку не видишь, что ли? это казанка. Она пятерых – еле потянет. По-моему, на четверых рассчитана. Я знаю. У бати такая же была. Все они тут.
Только сейчас Славки заметил, что старый зэк вовсе не седой, а просто волосы у него белые. И глаза одного нет. Просто веко закрытое. От морщин и от этого одного маленького колючего взгляда и был он такой злой и страшный.
– Все – еще раз медленно повторил Славик, поняв в какую историю они вляпались. Вспомнил как Вадик в лодке рассказывал, что вчера ехал из центра и что в Красном автобус останавливали солдаты с автоматами. Два стояли у входа и выхода, а один по автобусу проходил и лица пассажиров внимательно рассматривал. Искали что-то. Похоже, опять из чепецкой колонии сбежали зеки.
– Какие девочки, какие красавицы. – масляные глаза толстяка жадно заблестели.
– Тихо, придурок, – скомандовал, как догадался Славик, их главный. – успокойся, еду в лодку складывай. Некогда нам тут рассусоливать. Доберемся тогда и оттянешься.
Толстяк вздохнул, заткнул за пояс топорик, и вдвоем они стали таскать в лодку тот провиант, что ребята приготовили с большим запасом: консервы, хлеб, крупы, сахар, соль,
Витек с Вадиком, Славик и девчонки сидели у костра.
– Пошевелитесь, – пригрозил им улыбчивый толстяк, – секир-бащка. И показал выразительный жест пальцем по горлу.
-Ясно все. – ответил мрачно Славик.
Пока загружали лодку, главарь подсел к костру и криво улыбнувшись, кашлянул:
– Имейте в виду, они могут. Отморозки еще те. Так что давайте без фокусов.
Он посмотрел на Вадика, на Славика.
– А не связать ли вас для простоты? А? – и криво усмехнувшись, бросив – Кащей а посмотри – ка веревки у них не завалялось? А то взбунтуются еще или убегут.
– Куда бежать то? – писклявым голосом смеется тощий, – река с одной стороны, с другой лес, за ним болото. Сами -то чуть не утонули.
– Все. Закончил – крикнул толстяк.
Главарь пошел к лодке.
– Ту куда пропал? – шепнул Славик.
– Да вот, ухал ахал вокруг, дай, думаю для правдивости на ленке в шалаше, который мы с тобой соорудили, полежу. Для наглядности. Тем более, что светлело уже. Только лег, как бац по башке и на меня что-то накинулось. Сразу в снежного Колькиного поверил. Барахтаться начал. А их этих урков, – он кивнул в сторону стоящих на берегу у лодки зэков. – А их трое. Ну дубиной они меня только и успокоили, да руку вывернули. Поколотики, конечно. Злые. Напугал я их. Что делать -то будем?
