Александр Галич
Опыт науки изящного
О разностях прекрасного, происходящих в истории от духа народного образования
§ 50. Во всех родах красоты, прямой и смешанной, или превращенной, ограничения происходят то от неровного смешения составных частей, то от самого способа, каким действует свободный гений. Но и период истории человечества, в котором появляется последний и которому должен он говорить вразумительно, напечатлевает следы времени, народа и особенных личных свойств на его произведениях, кои тем лучше, чем разнообразнее в чертах отличительных.
§ 51. А как раскрывающееся сознание духа в юности народов ощущает, видит и представляет себе божественный самообраз изящного, а следовательно, и всего истинного и доброго сперва в самой внешней природе и в неразрывной связи с нею, а впоследствии времени вне природы и от ней отдельно, то сей необходимый ход развития оттеняет и прекрасное древнего мира существенным характером ощутительного, пластического, простодушного, а прекрасное новых времен – характером романтического.
§ 52. Как всесовершеннейшее для древнего мира заключалось в природе и необходимых ее законах, то и человек составлял с нею одно нераздельное целое. Когда же оно похищено было из среды видимого творения, тогда и человек противопоставил ему сознание своей свободы и личности. Оттого первый характер искусства древних есть жизнь внешняя, натуральная, а характер искусства новых – внутренняя, духовная. Там действительные земные существа и явления, усматриваемые и оцениваемые чувствами, только очищаются художником или облагораживаются в формах, дабы показать всесовершеннейшее в самой природе вещей; здесь сие всесовершеннейшее, представляемое фантазией и созерцаемое умственными очами вне природы, должно быть низводимо в мир чувственный, где появление неземных пришельцев в ряду прочих знакомых существ есть таинственное мерцание бесплотных ликов.
§ 53. Далее – если очищенное от грубой примеси состояние действительных вещей и естественных явлений дает идеалы пластическому искусству древних, то для него все настоящее есть благо, есть исполнение и составляет цель жизни, в которой легко успокаиваются желания, ограниченные минутными наслаждениями и не простираемые в отдаленную будущность. Совсем иначе бывает при высшем художественном образовании новоевропейского духа, который не прилепляется к тщете земного бытия и скоротечных радостей, а устремляет нравственные свои помыслы и желания к беспредельной и вечной существенности, будучи оживляем надеждой, которая слетает к нему из неведомого края, волшебницей-думой, которая безмолвно увлекает его за собою в минувшее, и предчувствием, которое понятно говорит о небесном, о святом и, подъемля покрывало, манит его в далекое [2].
§ 54. Наконец, в классическом стиле преобладает мужественный характер силы, строгой правильности и благородной простоты, в новом европейском – женский характер мечтательной любви и нежной чувствительности, которая удобно трогается многоразличнейшими, случайными впечатлениями и побуждает художника везде изливать свою душу.
§ 55. Поскольку же прекрасное, как чувственно совершенное явление чего-то по себе невидимого, основывается на согласии между идеальным и естественным или свободным и необходимым началами, подобно как истина – на согласии между умственным представлением и его предметом, то совершеннейшее откровение безусловной красоты возможно только в романтической пластике, которая предметам лучшего, неземного мира умеет давать явственные, определенные очертания. Но сей род искусства, предугаданный некоторыми гениями итальянских живописцев и немецких поэтов, есть идеал, коего осуществление предоставлено будущему периоду счастливейшего человечества.
§ 56. Почему в границах действительно совершившейся уже истории человеческого искусства, к которой и мы принадлежим с предшественниками, разности красоты, а также и уравнение оных суть только относительные, и тут очевидно, что если 1) на юге Европы преобладает духовная сторона, которая, подавляя чувственную загадочным значением мысли, превращает произведения искусства в формы, не имеющие существа, в туманные метеоры, не имеющие состава; если 2) на скандинавском севере ее чувственная или материальная, грубая (масса господствует над идеей и дает произведения жесткие, огромные, уродливые, в которых фантазия не успела еще преодолеть или как бы пресытить массу, то 3) на восточном ее краю – у греков находим ту и другую сторону в совершеннейшей и, следственно, для нас образцовой отделке. Ибо искусственные их изделия выходят, как кажется, вдруг, но выходят не из рук художника, о котором бы они напоминали, а из рук самой природы в первобытной чистоте и ясности, соединяя с сим самоотвержением художника и тонкую значительность, которая живописует характер всякой вещи резкими чертами, а появляющуюся страсть умеряет грацией, и ту пленительную, невинную простоту, вследствие которой они не говорят и не размышляют о себе, не указывают на что-либо внешнее, чуждое (хотя бы то было и благонравное), но ограничиваются только самими собой и находят свою цель и успокоение в совершенстве своих форм, будучи в самых крайних членах и очертаниях правильными и с законом созерцания сообразными.
§ 57. Каждый из сих относительных периодов должен иметь свой сомкнутый круг идеалов, определяемых как образом мыслей и чувствований целой нации, так и местными влияниями окружающей ее природы. Для греческого искусства сей круг идеалов есть Гомер и его «Илиада», для романтического – Данте и живописное его представление ада, чистилища и рая, для скандинавского – «Эдды».
О разностях прекрасного касательно населяемых им областей
§ 58. Если прекрасное до сих пор изменяемо было либо разным смешением составных его частей, либо разным характером исторической жизни человечества, то, бросив беглый взгляд на совокупность явлений, кои носят на себе печать чувственного совершенства, увидим оное, наконец, в новых ограничениях. Ибо одни из таких явлений происходят без участия человека, другие бытием своим одолжены творческой его деятельности, третьи принадлежат сколько ему, столько же и природе, – красоты естественные, искусственные и смешанные, или естественно-искусственные.
§ 59. Есть ли прекрасное в общей природе? Говорят, ее творения необходимы, а творения искусства свободны. Но когда художник предается влечению вдохновенной фантазии, тогда он добровольно и с сознанием подчиняет себя только высшей необходимости. В сем свободном сознании удостоверяет нас расположение изделия, соразмерное основной его идее, а в оном слепом побуждении – бесконечность гармонических отношений, какие оно вмещает в себе, не оказывая определенной цели или умысла в его составлении. Да и что такое гений художника, как не частица того великого, божественного духа, который все производит, все проникает и во всем действует по одинаковому закону, хотя в разных степенях силы и ясности?
§ 60. Правда, кто хочет находить красоты в общей природе, тот должен быть в состоянии обнимать целую картину, коей мы обыкновенно едва ли можем обозревать некоторые части. Но и поэмы Гомера и картины Рафаэля также являют их гений только в рассеянных чертах, в отрывках, которые многими степенями ниже их идеала и совсем не истощают богатого умственного их запаса. Относительно ко времени и месту, конечно, искусственные произведения имеют превосходство над естественными, но не большое. Развитие природы бесконечно; до нас еще много совершенного могло уже погибнуть или после нас может раскрыться из недр земли, тогда как художник творениями, стоящими ему нескольких минут, возбуждает наше удивление, но сие-то изменение, сия-то тленность и принадлежит к блистательнейшим преимуществам вечно обновляющейся природы. Да и кто захотел бы сосредоточить в одном пункте всю красоту сего божественного первообраза, который не вместим ни в каком отдельном явлении и, однако ж, мелькает в каждом, как вечное время в минуте, как тяжесть в пылинке?
§ 61. Нет нужды доказывать, что видимое создание есть живая мысль бесконечной премудрости, что законы, коими оно содержится и одушевляется, суть законы святой ее воли, что, наконец, и форма, какую оно получает, соответственна и определенной его жизни и во многих случаях нашему способу чувственного созерцания, и что, следственно, внешняя природа действительно удовлетворяет требованиям изящною. Сие яснее всего усматривается в органических ее существах, коих красоты также сопряжены здесь с очаровательнейшими прелестями очертаний, цветов, звуков и прочих явлений жизни, как в неорганическом ее царстве с громадами масс и движущих сил, и посему преимущественно с характером величественного и грозного, а в истории человечества с характером доблестного и трогательного.
§ 62. При всем том красоты природы, часто необозримые для чувств и дополняемые фантазией, существуют, как кажется, не сами для себя, а только в связи с другими целями вселенной и нуждами тварей и для того являются случайно, – более в значении возможных материалов для картины, нежели в значении самостоятельной картины. Где мыслящий дух, с одной стороны, познал природу в таковом ее устройстве, с другой – восчувствовал потребность действовать на нее преобразованием доставляемого ею вещества, там, сравнивая свою цель, свободно предначертанную, с имеющимися средствами, силится он из собственного запаса пополнить усматриваемые недостатки, то есть изобретениями и вымыслами внешних изделий привести требования своей мысли в гармонию с окружающими его явлениями.
§ 63. Сие проявление мыслящих и свободных сил в чувственном мире, на произведениях, отделенных от внутренней жизни, есть искусство, коего посему сущность состоит во владычестве духа над природою, преобразующего ее по своим видам и потребностям.
§ 64. Произведения искусственные в противоположность оных естественным а) везде показывают намерение, которым определяется их понятие; б) они удобно обозреваются в целости, и в) хотя материалами или орудиями их могут быть существа живые, однако ж сами по себе они не имеют действительной жизни, а дают только призрак оной, так что искусство уклоняется по мере того, как природа одолевает.
§ 65. Но искусство, действующее по понятиям о пользе, употребительности или приятности его изделий для внешних физических и житейских потребностей нашего существа либо для внутренних и духовных, но в отдельности, есть связанное, зависимое, относительное, условное. Сего рода искусства ученые, механические или наемные, то есть ремесла, и приятные, или искусства роскоши.
§ 66. Не менее того оно, действуя по идеям, может и не ограничиваться сими уважениями, а свободно происходить из внутренней потребности, бескорыстно услаждающейся произведением и созерцанием такого чувственно совершенного явления, которое равномерным развитием и возвышением совокупных аил души пробуждает в нас живое, отрадное чувство прямо человеческого бытия.
