Александр Феликсович Каменецкий
Мусорщик
Что касается промышленных предприятий, то меры там были приняты не менее решительные. За вредные выбросы случайные или планомерные наказания были столь большими, что куда выгоднее было строить очистные сооружения и вкладывать деньги в экологические исследования. Если хозяева не предпринимали достаточных мер, дело доходило и до национализации, и до конфискации предприятий. Некоторые промышленники сочли более благоразумным перенести свои заводы на космические станции и на Марс, на который в то время НЭП не распространялся. И в области промышленности экологическая ситуация стала постепенно приходить в норму. И люди стали замечать, что стало легче дышать, стала чище вода, чисто на улицах. И если учесть, что к этому времени уже почти двадцать процентов населения Земли работали над переработкой мусора и отходов и гордо говорили о себе: «Я – мусорщик», а ещё миллионы учились и готовились, чтобы мусорщиками стать, то можно представить, как НЭП набирал обороты.
В то время во всех школах ввели новый курс, изучающий НЭП и экологию, и всё что с ними связано. И престиж, и уважение к профессии мусорщика стал ещё прочнее. Наше поколение склонно романтизировать те времена. Для нас это уже почти легенда. А сами мы воспитаны так, что бросить мусор на улице или не убрать за собой – это настолько неприлично, как…, как, – Иван задумался, – даже не знаю с чем и сравнить, сказал бы как прийти голым на светский приём, но мне кажется, что ещё что похуже.
Ну, вот я почти всё и рассказал. Через семь десятилетий победного действия, НЭП добралась и до космоса, и до поселений на Луне и Марсе. И я теперь с гордостью говорю: я – мусорщик. Я долго учился, прошёл нешуточный отбор, чтобы стать пилотом катера экологической службы. В мою задачу входит собирать в космосе отработавшие и неисправные аппараты и отправлять их на заводы по переработке. Скоро и космос в системе станет чистым благодаря нашим усилиям.
Иван умолк. Его собеседники тоже молчали.
– Может быть, Вы расскажете, что произошло с вашим кораблём?
– Ну, – капитан хмыкнул. – Наша история вовсе не так фантастична, как то, что рассказали Вы. Я не уверен, что смогу поверить во все, что Вы сказали, пока сам не увижу. У нас всё просто – поломки, аварии, метеорные потоки, и как результат помятый корпус, не работающая одна из пяти силовая установка, полное отсутствие дальней связи. В какой-то момент командование кораблём приняло решение о невозможности продолжать экспедицию, развернули корабль и направились обратно к Cолнечной системе. Я уже много лет веду этот корабль указанным курсом и, наконец, мы здесь, и наша экспедиция близка к завершению. Да ещё и перспективы Вы описываете самые невероятные. Мы рассчитывали, что выведем наш корабль на орбиту Земли и сможем жить в нём, общаясь с остатками расы. В лучшем случае, думали, что найдётся для нас место где-нибудь в закрытых городах Луны или Марса. А Вы говорите о свободной жизни на Земле. Никто из нас не видел открытого неба или моря, – Капитан задумчиво замолчал. – Надо же! НЭП!
Он вдруг вспомнил о чём-то:
– Мы, кстати, тоже от мусора пострадали. По записям бортового журнала я узнал, что система выброса мусора и отходов в космос была сконструирована не очень удачно. Контейнеры с отходами, выбрасываемые за борт в отсутствие крупных масс, кроме корабля, удалившегося за пределы Солнечной системы, так и летали вокруг корпуса, сталкиваясь с ним и нанося дополнительные повреждения. Сейчас контейнеры снабжаются реактивной тягой и отстреливаются от «Следопыта» на значительное расстояние.
– О, выкидывать мусор в космос, – покачал головой Иван, – это не только экологически неверно, но и крайне расточительно. На моем корабле нет даже такой системы избавления от мусора. Всё что возможно перерабатывается на месте, всё, что невозможно, складируется до возвращения на базу и перерабатывается там. Конечно, у вас другая специфика, да и технологии изменились почти до неузнаваемости.
– Ну, мы справлялись с этим как могли, – заметил молчавший всё время старший навигатор.
– Это тоже не совсем так, – покачал головой Иван. – Вы простите меня, не дело гостю критиковать хозяев, но даже увидев несколько коридоров по пути сюда, я поражён насколько они находятся в запущенном состоянии.
– Что Вы имеете в виду? – удивился капитан. – Мне кажется в этих коридорах всё исправно.
– Ну, – замялся Иван, – ещё раз прошу простить меня, я имею в виду мусор, пыль, грязные стены. Для меня такая обстановка просто невероятна.
– Все помещения корабля, и коридоры в том числе, регулярно убирают, – равнодушно пожал плечами капитан, у нас имеется штат уборщиц, и они свою работу делают.
– Вероятно, тех, кто мусорит, много больше, чем тех, которые убирают, – тихо заметил Иван. – Но оставим этот неприятный разговор, я думаю, у вас будет шанс для сравнения. А теперь прошу меня простить, позвольте мне вернуться на свой катер. Это был для меня очень длительный и напряженный день.
***
Обещанные три месяца прибытия спасателей растянулись на все пять с половиной. Всё это время Иван оставался вместе с экипажем «Следопыта» всё чаще и всё дольше оставаясь на борту корабля спасения, посещая свой катер только для отправки отчётов и приёма указаний. До прибытия помощи он был назначен официальным и полномочным представителем экологической службы на борту «Следопыта». Приходилось встречаться со множеством людей, выступать с лекциями, проводить беседы. Рассказывать о жизни на Земле. Проводить уроки в школах. Он даже, с разрешения Капитана, организовал несколько субботников по уборке помещений корабля, но так и остался неудовлетворён результатами. В общем, скучать ему не приходилось, иногда он с грустью вспоминал дни одиночества в своём катере и недостижимый пока отпуск. Но работа космического мусорщика не всегда размерена и предсказуема, именно так и учили Ивана в академии. Потому, отбросив грусть и сомнения, он вновь принимался за работу.
Через несколько месяцев полёта и ещё трех месяцев карантина, и адаптации, экипаж «Следопыта» наконец был отпущен на «свободу». Иван вызвался быть гидом у капитана и, встретив его у выхода из терминала космической медицинской службы в Москве, повёл его на экскурсию по городу. Капитан уже не столько смотрел на небо, налюбоваться которым не мог весь первый месяц карантина, сколько с восторгом крутил головой по сторонам. Его удивляло всё: и высотные дома, и спешащий по улицам народ, и потоки электромобилей, и неоновая реклама магазинов.
– Посмотрите, как чисто кругом, – улыбнулся Иван. – Вспомните пыльные коридоры «Следопыта».
– О, я иногда скучаю, хотя здесь всё так здорово. А насчёт чистоты, Вы правы, дорогой Иван, хотя я и не понимаю, как улица, по которой ходят миллионы людей может выглядеть, словно стерильный бокс, в котором нас держали целую неделю ваши медики. Да вот ещё еда и напитки у вас выше всяких похвал, – капитан остановился возле небольшого магазинчика.
Вот тут я с вами соглашусь, – широко улыбнулся Иван, – хотите соку?
– С удовольствием.
– Угощайтесь, – Иван отдал капитану купленную коробочку апельсинового сока и соломинку. – А насчёт чистых улиц – все очень просто – каждое утро тысячи людей, со специальными машинами метут и моют улицы, несмотря на то, что на них и так не бывает никакого мусора.
– Да, да, – задумчиво покивал капитан, потягивая сок. – Вы говорили, у Вас не мусорят. – Капитан допил сок, смял коробку и бросил её на тротуар.
– Что вы делаете?! – Иван быстро поднял брошенный бумажный комок, отнёс к стоящей в десяти метрах от них многосекционной урне и выбросил смятую коробку в одну из секций, не забыв вытащить пластиковую соломинку и бросить её в другую секцию. – Капитан, Вас ведь учили не бросать мусор на улице, – Иван сочувствующе смотрел на собеседника.
