Александр Феликсович Каменецкий
История
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реальными людьми случайно.
Эта новость расстроила Севку похуже, чем несправедливо поставленная двойка по истории. Собственно, двойка-то его уже и не волновала вовсе. Ну, получил и получил, не первая и не последняя, даром что ни за что, да и пусть. Вот ещё была забота из-за оценок переживать. Да, расстроился поначалу, а потом рукой махнул. Ну её, эту историю! Скучная. Да, вышла в результате тройка в четверти, так ведь тройка, не двойка. А за год всё равно четвёрку поставили, значит, и вообще нет поводов для расстройства. Родители – те да! Были недовольны. Мама головой качала, глядя в итоговую страницу дневника, но особо Севке ничего не сказала, и так всё понятно. А отец высказался. Насчёт троечников. Любимое своё выражение, что нет ничего хуже посредственности. Сразу видно, переживает за Севку. А чего плохого в посредственности? Севка над этим размышлял, и так и этак прикидывал, однако до конца не понимал. Чем же так страшна посредственность? А будь у него двойка в четверти, отец бы меньше расстроился? Ведь если посредственности и хуже нет, значит, двойка вроде как лучше тройки. Нет уж, проверять на практике эту теорию отнюдь не хотелось. Впрочем, и отцу Севка верил, если говорит, значит так и есть. Наверное, Севка чего-то сам недопонимал, иногда взрослые становились совершенно непонятными, а иногда, когда дело касалось его Севкиных чувств, проблем и переживаний, и сами взрослые, по мнению Севки, ничего не понимали.
Вот и сейчас. Надо же! В летний лагерь отправляют. Смена ещё какая-то необычная, историческая, что ли. Что-то с годовщиной Великой Отечественной Войны связано. Ну что там может быть интересного? Севка и так всё об этом знает. Мало он из-за истории в школе в этом году натерпелся, теперь и летом то же самое?! Ну её, эту историю! Скучная. Да не в истории же дело! Почему его не спросили?! У него что, своего мнения быть не может? А его не спросили! И ещё удивляются, почему Севка недоволен и упирается всеми конечностями изо всех сил. Вроде бы радоваться должен и благодарить. Да! Вот так! Должно быть, не только родители, да и большинство одноклассников не поняли бы, чем Севка недоволен. Летом в лагере хорошо, весело. А он не просто недоволен, а расстроен не на шутку. Не любил Севка всех этих массовых мероприятий. Точнее, хорошо, когда это ненадолго. Собрались все вместе в хоккей, футбол поиграть. Поиграли и разошлись по домам. И дома можно одному заняться, чем хочешь: и книжку почитать, и телик посмотреть, и в игры на компьютере поиграть. А в лагере что? Целыми днями все вместе: и утром, и вечером одному не остаться, да и ночью вокруг тебя всё те же. Совместные развлечения – это вроде бы и не плохо, но, как считал Севка, в очень ограниченном количестве.
Вот такой был у него характер. Не слишком общительный, не коллективный. Ну так и что? Кому от этого плохо? И не надо ему этот коллектив навязывать. С кем он хотел, он и сам находил время пообщаться, а принудиловки всякой терпеть не мог. Ещё заставьте строем ходить! Нет уж! И тут такой сюрприз. Прямо скажем, неприятный сюрприз. Уж никак он не ожидал, что в этом году купят ему путёвку в этот самый лагерь, будь он неладен. История опять же… Это летом-то?! Не надо! А родители упёрлись: "Кто будет за тобой смотреть? Мы оба работаем". А чего за ним смотреть-то, словно он маленький и беспомощный? А он, между прочим, уже шестой класс закончил, тринадцать лет как-никак. Что он один дома пропадёт что ли? А как каждый день-то? Пришёл из школы и один до вечера. А в чём же разница-то?! Только в том, что в школу идти не надо, и один с утра, а не с обеда? Да велики ли отличия? Что полдня сам по себе, что целый день. Вечером-то родители будут домой приходить, как обычно, и никуда Севка не денется, будет под присмотром. Но никакие доводы, никакие уговоры на родителей не действовали.
Севка, конечно, подозревал, что это всё из-за той недавней истории. То есть какой недавней?! По весне всё случилось, а для Севки словно вчера. Он и впрямь тогда не на шутку испугался. До сих пор не может понять, как же лёд под ногой так предательски раскололся. Севка даже осознать ничего не успел, а пальцы уже сами судорожно цеплялись за края льдины, и ноги болтались, шарили в поисках дна. А дна-то и нет. Как не близко берег, только глубина здесь уже метра два, может и с лишним. Севке с лихвой хватило бы. И ведь говорили, предупреждали в школе, запрещали, рассказывали – лёд по весне тонкий и хрупкий, легко крошится. Так-то оно так, да вон же мальчишки по льдинам прыгают и ничего… Ага, им ничего, а Севке не повезло. Хотя, как сказать не повезло или повезло? Повезло, что выбрался. Лёд, конечно, весной хрупкий, толстые льдины крошатся длинными тонкими мутноватыми кристаллами, похожими на гигантские иглы, только оттого у льдин и поверхность становится шершавой и ячеистой. Уцепиться есть за что. Вот Севка уцепился и выбрался, хотя этот момент он не слишком чётко помнил, как-то само собой получилось. Со страху, наверное. И тут уж на берег быстрей. Хватит, накатался на льдине! Да и остальные мальчишки одумались, тоже на берег попрыгали. «Вот не слишком верим в то, что в школе говорят, все на опыте перепроверяем, – мелькнуло у Севки запоздалое раскаянье. – Кто на чужом, а кто и на своём собственном».
