Александр Елизарэ
Сухим из морской воды. Месть Афганца. Книга 1
– Да ты, парень, я смотрю без приключений жить не можешь. Ничего мне не говори сейчас… Я примерно понимаю. Ты что-то натворил…
– Я ничего… Я просто нырял, как всегда.
– Все нормально, я не ругаю тебя. Просто помолчим…
И тут Алексей ощутил тот самый кайф, смелость и отвага стали возвращаться к нему. Теперь, когда их стало двое и они оба стреляные воробьи. Одиночество улетучилось, теперь у него есть его крестник, маленький мужчина Серьга, в которого стреляли неизвестные лихие люди. Морские обезьяны, бандиты. Заказали, как и самого Бельмова. Совпадение?..
– Серьга, ты здесь?..
– Да…
– Я вылетаю к тебе сегодня вечером. В крайнем случае завтра. Найду мерзавцев и покараю! Прошу тебя, не выходи из дома. Закройся на все замки… И жди меня. И этой женщине больше не открывай!.. Все! Выполнять, боец! Вода у тебя есть?..
– Вода?.. Конечно, и продуктов на пять дней… – веселее ответил парень.
– Занять оборону, боец! Не раскисать. Заготовь в разных углах квартиры по ножу или топорик какой, на случай вторжения.
– Жду тебя…
– Хоп, бача!
– Душманы не пройдут, – рассмеялся Сергей и отключил связь.
Бельмов отложил телефон, тупо уставился на сонного и потягивающегося Маргела и вдруг яростно заорал бессвязным рыком. Кот, думая, что хозяин орет на него, рванул в кухню и где-то притаился.
Маргелыч, ты слышал это? Похоже, началось… Они ча там!? Офонарели? Стрелять в подростка? В моего, можно сказать, теперь сына! Я же их порву на маленькие резиновые кусочки! Кондомы штопанные! И этого Хорова первого на ремни пущу! Ей Богу… Ха! Прекрасно, я словно ждал этого звонка уже дней десять. Чертов я дурак! Почему я сам не позвонил своему крестнику? Почему я такой лох? Если бы парня убили? Я что, пустое место или его крестный отец, заменивший ему настоящего отца? Ну, я вам устрою, суки морские! Я вам объясню, почему нельзя стрелять в детей и подростков… Водолазы чертовы, морские псы… Ничего, я высушу ваши шкуры на южном солнышке. Кровью харкать будете…
Бельмов отыскал телепульт на полу и резким нажатием кнопки включил большой плазменный телевизор. Через три секунды он повернул голову, вперился в экран взглядом и вначале не поверил своим ушам.
«Срочные криминальные новости. Сегодня, в пять часов утра, в камере хранения на Казанском вокзале произошел подрыв самодельного взрывного устройства. По счастливой случайности пострадал один человек, открывший ячейку, где находилось взрывное устройство большой мощности…»
– Майор?.. Вот сученок, значит, там реально была установлена бомба? Я запомнил эту подставу, майор, и ты мне ответишь и за это! Падла… – жестко выругался Бельмов.
Сексапильная тележурналистка, брюнетка, лет сорока, продолжила репортаж:
«Прошедшей ночью в центре Москвы, на острове, где установлен монумент Петру Первому, найден труп мужчины. Им оказался некто Григорий Крутиков, безработный наркоман, бывший офицер милиции. Управление ФСБ по Москве взяло оба происшествия под свой контроль. Что может быть общего между трупом под ногами Петра Первого и взрывом ячейки в камере хранения на вокзале? Полиция и ФСБ проверяют все вокзалы и аэропорты на предмет возможного минирования. По нашим сведениям, на место приезжал уполномоченный офицер ФСБ майор Валентин Воров… Что, Варо… Извините, я заканчиваю репортаж… Откуда я знала, что нельзя говорить?.. Ведите, тогда, сами выпуск!.. К другим новостям…»
«Как полезно иногда включать телевизор. Уверен, что больше про эти два случая они не скажут ни слова… Спасибо тебе, смелая девушка за фамилию майора. Ты не знала, что его фамилию нельзя было произносить, спасибо тебе. Возможно, этот Валентин Воров и есть фальшивый Хоров? Живешь так живешь, и вдруг из твоей жизни делают дурацкий детектив с непредсказуемым концом… Решают тебя пристрелить как утку, или зайца? Как же так, разве так можно? Или он Варов?..»
– Маргелыч, ко мне! Иди сюда! Мой хитрый кот. Жрать хочешь, оболтус? Признавайся, а то поцелую тебя в самый мокрый нос…
– Мур-р… – ответил преданный кот и лизнул хозяина по носу.
– Отлично. Слушай боевой приказ! Сейчас полезаешь в свою переноску и сидишь там как разведчик. Мы идем к дяде Максу. Там и пожрешь досыта. У дядьки пенсия приличная, это огромный плюс для тебя… И не возражать, так надо, брат.
Кот ловко залез в сумку-переноску и притих. Бельмов надел старую походную ветровку с капюшоном, поверх нее рюкзачок, похожий на парашютный ранец, выключил свет во всех помещениях своей трехкомнатной квартиры, перекрыл рычажок газа, поклонился пустому и холодному духу, оставшемуся летать в сером пространстве комнат, посмотрел на себя в зеркало и машинально надел старую кепку-бейсболку, висевшую в прихожей на лосиных рогах уже лет двадцать. Закрыл обе двери на все четыре замка, взял в левую руку переноску с умным котом и медленно пошел вниз. Ржавая входная подъездная дверь, словно плача, нехотя выпустила его на свет. Проходя мимо мусорки, он заметил старую алюминиевую трость, оставленную, видимо, кем-то для доброго человека. Жил, наверное, у кого-то престарелый родитель или дедушка, помер, а тросточка эта осталась. Вот и стоит теперь одна. Спасибо тебе, ты мне как раз и пригодишься, пойдем.
Бельмов взял трость, согнулся, натянул старую бейсболку почти на переносицу и, опираясь и хромая, побрел к черному зеву станции метро. Он вошел в подземное чрево метрополитена, смешался с толпой таких же, как и он миллионов понурых людей-зомби, настроенных на одну волну, мерцающую в их бесконечных нейронных связах: «Где взять деньги и радость жизни? Деньги…, много денег, потребление ненужного, средства на прокорм бездарного потомства. Где взять жирное тело мужского рода, чтобы выгодно продать свое бледное тонкое женское тело и успеть родить до прихода старости еще одно бледное и тонкое, или жирное, слабое тело. Бесконтрольность потребления ведет к краху всей цивилизации. Астероид уже не нужен, вымрут сами, все, кто хочет денег и случайного потребительского счастья…».
В вагоне метро странный и высокий негр в куртке-аляске с покрасневшими от аллергии глазами уставился взглядом на Бельмова в упор, словно хотел выпить из него невинную душу и, возможно, сожрать пульсирующий мозг. Лейтенант быстро отвел свои глаза, накинул на голову глубокий капюшон и растворился во мраке складок ткани цвета болотной жижи. Негр сразу пропал, видимо, уставился на другую случайную жертву.
«Понаехали, колдуны чужеземные. Хоть на людей не смотри. Что им тут надо?.. Действительно, ведь этот негр не один здесь, он имеет мотив быть здесь. Аргумент, задание?.. У этого есть свой мотив, высасывать энергию и разносить всякую заразу. Как пить дать, он героиновый почтальон-курьер, или в его карманах ленточки с телефонами проституток. К сожалению, эти парни ничего не умеют, кроме того, как быстро бегать, сильно бить, или разносить пиццу и разную забугорную порнуху…» – подумал Алексей.
Приятный женский роботизированный голос бодро объявил: «Станция «Парк Сокольники» и потом смешно продублировал по-английски.
– Приехали, граф Маргелблюмс, – прошептал коту Бельмов и вышел из вагона.
Он быстро прошел к знакомой девятиэтажке, присел на скамью, осмотрелся, не снимая капюшона с головы.
Никого, ни единой души и ни хвоста из свидетелей чека. Высокого страшного негра с красными глазами тоже больше не видно. Все тихо. В смысле никого за ним с ножичком, или кастетом, а так, народу шляется без дела сотня голов. Броуновское движение Москвы. Вечный двигатель некогда величественного города, теперь ставшего людским муравейником с его вечными проблемами и серой повседневной борьбой за выживание.
«Чертов городок, стоящий на пустотах, но пока привлекательный для нищего российского обывателя. Скоро настанут времена, когда работу можно будет найти только здесь. Приходится терпеть и порой наслаждаться чистыми бульварами и вымытыми улицами в старой Москве. Однажды я побывал в Нижнем Тагиле и Серове, больше не тянет. Уж лучше здесь. Жара сегодня. Лишь бы дядя Максим был жив и здоров. Опять станет ворчать, что я как снежный ком на его голову. Ничего, поворчит старик и перестанет, перекушу и, вперед, на аэродром. А что, если Серегу забрать в Москву?.. Черноморск маленький, там все как на ладони, не дадут парню спокойно жить. Кто, кто же те водолазы?.. Чувствую, что гад Воров тоже замешан. Чего они хотели от пацана?.. Поймаю, поубиваю голыми руками, до головокружения…»
Лифт во втором подъезде, к удивлению Алексея, поменяли на новый. На восьмой этаж поднялись без копоти и лязга, и тихо, как по маслу.
«В этой стране еще изготовляют лифты? Интересно, кто купил тот завод, наверняка какой-нибудь узбек, или голландец. О, смотри, Маргошкин, даже стены выкрасили? Пришли, вот и звонок. Моли Кошачьего Бога, Маврик, чтобы наш дядя не выгнал нас, как котов помойных…»
Бельмову нравилось называть своего молодого кота разными кличками, ну, или почти разными. По сути, он был для него Маргел, названный так в честь отца ВДВ, дяди Васи Маргелова, а вот дальше шли творческие повороты и видоизменения, которые кот воспринимал на ура, слушая только общий тон и настроение любимого хозяина. Лейтенант выдохнул и нажал на старый, но вполне бодрый советский звонок, похожий по цвету и дизайну на ореол и сосок крупной мулатки. Видно, дядя Макс в молодости долго выбирал его для новой квартиры.
За дверью послышался шорох тапочек и знакомое покашливание. Было слышно, как старик поднес свое ухо к двери и притаился.
– Кто здесь?.. Псы! Шалопаи городские! Если вы пенсию принесли, то это странно? Жулики если, пошли быстро вон! Я пылесосы не покупаю! Утюги тоже не беру! Где живет Бог не знаю и не интересуюсь… Хулия же тогда ходить здесь… – голос за дверью удалился и пропал.
Бельмов второй и сразу третий раз надавил на звонок, а потом сыграл мелодию из азбуки Морзе: «Дай, дай, закурить…»
На этот раз старик прислушался, а потом гаркнул:
– Леха, шельмец, ты?..
– Я, дядя Макс, соскучился сильно…
– А, негодник, а я ждал тебя! Вот вспоминал накануне, аж сердце зашлось! Но потом отпустило…
Пожилой полноватый мужчина в трико, белой футболке с надписью «СССР» и подтяжках, резко распахнул старую деревянную дверь вовнутрь и расплылся в улыбке.
– Ух, ты! Дядька! Встречай племянников…
– Ну, не маячьте в дверях, мужики, быстро заходите…
– Мужики…, так я вроде один? – рассмеялся Бельмов и обнял старика.
– Один, вижу я какой ты один! А в корзине, наверняка басурманин твой сидит, кот?
– Он самый! Ему уже больше года. Он, получается, тоже теперь твой племянник. Маргюс, приехали, освобождай салон и с чистой совестью дуй на свободу…
Хозяин открыл сумку, кот стремглав выскочил на паркет и рванул по нему, оставляя свежие борозды, прыгнул под старый диван. Там он затих.
– Ну, раздевайси, – улыбнулся дядя, – будем чай пить. Что это он, пугливый? – удивился он коту.
– Да нет, он смелый, правда, пацан еще. Привыкнет, вместе хоккей смотреть будете. Вот пожрать ему оставлю, тут на две недели.
Алексей вытащил из рюкзака бумажный пакет с консервами для Маргела. Только молока ему не давай, испортишь ему кишки. Мясо, немного вареной рыбки. Только кости куриные не давай, сдохнет кот. Курицу без костей можно, но только сырую.
– Хорошо, я все запомнил… А как же величать его?
– Маргел, Маргун, Морун, Маркиз, Морис, Морс, Марвик, Мариус…
– Не продолжай, – засмеялся дядя Макс, – пусть будет Марсом, или Мавром…
– Как хочешь, только окна закрывай днем, как бы он не выпал. Птичек кот любит ловить, – озабоченно пояснил Алексей.
– Племяш, я тебе по большому секрету доложу одну вещь. Секрет…
– Давай, что за секрет?
– У моих соседей сверху, полгода назад убежали две крысы из клетки, муж и жена. Он серый, а она белая. Так вот, я их поймать не могу. Похоже, они пролезли ко мне в квартиру и живут здесь веселой жизнью. Уже сам я думал кота завести! Я же помнил, что у вас кошка была. И вот ты принес этого Мавра…
– На ловца и зверь бежит, Макс…
– Я думаю, твой кот шуганет их так, что они дорогу забудут в мою квартиру? Ну, а если загрызет, так на то он и кот.
– На то он и кот! – рассмеялся Алексей.
– Пошли чаи гонять, бродяга. Между прочим, у меня к тебе предложение, – хитро произнес старик.
– В сад ехать некогда, не обижайся, дядя…
– На кой ляд он нам сдался, мой старый сад? У меня к тебе коммерческое предложение…
– Коммерческое, это другое дело, ну выкладывай, старый лис.
Глава II. Майор Варов
Варов третий час не мог выйти из ступора. Его человек подорвался при вскрытии камеры хранения на Казанском вокзале. От него нашли только обгорелые элементы одежды, куски тела, керамические зубы и обугленные ботинки. Бомба была горючая, огнедышащая, типа напалма, чтобы человека нельзя было узнать. Жуткая смерть помощника выбила Валентина Феликсовича Варова из привычной колеи, когда все события следовали четко по его сценарию. Он засомневался в своих дальнейших действиях. Он тормозил, пил успокаивающие пилюли. тупо стоял и рассматривал фарфоровую купальщицу образца 1952 года в витрине букового шкафа времен сталинского ампира. Статуэтки людей, старый шкаф и сам кабинет, все эти вещи из коллекции отца, а сам он, словно наследник волшебной бронзовой лампы. Стоял он минут десять и считал складки юбки на фарфоровом тельце танцовщицы. А вот и стойкий оловянный солдатик из сказки Андерсена. Эту фигурку отец достал с большим трудом и очень был горд, хвастал перед коллегами. Удивительно, что отец получил ранение в Афгане именно в эту ногу. Совпадение?.. Он сам напросился за речку, он грезил подвигами в Афгане и горел желанием расправиться со всеми врагами Апрельской революции. Расправился, лишился ноги и помер. Перед смертью он признался сыну, что и президента Дауда Хана и, так называемую «Апрельку», замутили тоже мы, то есть разрабатывали в КГБ совместно с ребятами из ГРУ и внешней разведки, но полномасштабного вторжения тогда не планировали, просто затянула черная дыра. Думали, что созданная нами НДПА сама проживет и Афган нам на блюдечке принесет. Вырыли ямку, вначале небольшую, потом земелька осыпалась и сами в ней и оказались. Теперь уже отца нет, а стойкий фарфоровый солдатик стоит и улыбается, как новенький. Майор схватил статуэтку, сжал в кисти и с силой размахнулся, намереваясь разбить солдата всех войн об пол, но в последний миг не разжал кулак, аккуратно поставил солдатика обратно в шкаф, направил его лицом на прекрасную танцовщицу, закрыл шкаф на маленький потайной замочек, выпил пару глотков каких-то китайских капель для успокоения мозгов, закурил дорогую сигару, вернее, жалкий обрубок от былой роскоши. Стоял так и смотрел на дождливую Москву. Мелкие, никчемные людишки бегут под зонтиками на свои мелкие и ненужные работы, одним словом, мельтешащие обыватели.
Смутные и липкие, словно нефтяная гудронная смола мысли крутились в мозговой подкорке майора:
«Что я имею? Думай, майор, двигай своими ленивыми извилинами. Бывший капитан, эта овца с ликом юноши, ветеран Афганистана Бельмов, убил моего человечка, неудачника, бывшего капитана милиции Крутикова. Видимо, это он и звонил мне вчера, предварительно изменив голос и напялив на себя шкуру убитого волка. Размазал моего стукача и наемного убийцу. Скольких же тот зарезал? Десяток точно, а Бельмова не смог? Не смог, не вошла заточка в заданный квадратный сантиметр плоти. Не получилось? Как же это? Ведь Плешивый опытный урка колет людишек, что фермер кроликов. Колол, теперь его самого, как жука пришпилили. Опасный, опасный этот бывший десантник Бельмов. Видно, опыт получил на войне, а в тюрьме окончательно страх утерял. С этим гадом нужно быть осторожнее. Нет, он не овца, он и есть матерый волк. Прирезал Гришку, как будто тот был пачкой сливочного масла. У него чуйка работает на засаду. Он, видно, ночью видит, как днем. Не пошел за деньгами, сволочь… Мой заместитель, капитан Клизов, чертов дурак, полез в камеру, и почему он решил, что я положил туда реальные деньги? Я же ему сам сказал, а он и поверил. А эта проститутка с телевидения, кто ей дал право произносить мою фамилию? Ну почти мою… Совсем от рук отбились, падлы журналистские. Как же отчитаться теперь за смерть Клизова?»
Майор снял трубку служебного телефона и произнес:
– Дайте главный архив! Спасибо. Это майор Валентин Варов, принесите мне все документы на лейтенанта Алексея Бельмова, осужденного во время прохождения службы в Афганистане. Он в отставке, разумеется…
– Полные инициалы запрашиваемого лица, – спросил приятный женский голос.
– Да, конечно. Бельмов Алексей Борисович, урожденный Москвич. 26 июня 1961 года. Коробка с особо важными делами, с пометкой «Афган и особо опасные бывшие офицеры специальных войск СССР».
– Угу, так, записала… Поняла.
– Прапорщик, ау, через сколько сможете доставить?
– Через два часа, господин майор, – уверенно ответил женский голос.
– Ладно, жду. Не задерживайте, пожалуйста. Кстати, один вопрос. Вы не замужем?..
– Это не относится к моим обязанностям отвечать на такой странный вопрос.
– Извините, конечно.
– Если документы на месте… Через два часа.
– А куда они могут пропасть? К чертям…
– Конечно…
Варов резко положил трубку, посмотрел на наручные часы, набросил на плечи итальянский красно-синий пиджак в косую полоску и вышел из кабинета. Он выдохнул и вновь почувствовал внутренний азарт следователя по особо важным делам. Майор вышел из серого здания управления специальной службы, нет не на Лубянке, и отправился бродить по улочкам Москвы. Неприметный автомобиль отечественной сборки цвета старого и мокрого асфальта медленно следовал за ним.
Двое в автомобиле: «Внимание всем, появился наш объект. Валя Феликс идет прямо по бульвару. Свернул в сквер. Мы едем за ним. Остановился, во дает… Заказывает… Проголодался, купил шаурму у знакомого чеченца. Внимание, показывает ему фото, еще одно… Продавец шаурмы, лет сорока, отмахивается. Ему не нравится общение с нашим опекаемым. Он явно не знает человека с фото. Валя Феликс ест, кстати, денег за еду продавцу не отдал. Видимо, не в первый раз. Возможно, крышует эту точку питания?.. Проглот, у него завидный аппетит. Звонит кому-то, кричит и требует, судя по губам, найти человека по фамилии Бельм, дальше неразборчиво. Похоже, угрожает собеседнику по телефону. Теперь отдыхает на скамейке, слушает птиц, задрал голову к небу. Чудик! Идет по улице. Зашел в антикварную лавку, что ему там-то понадобилось?.. Вышел через пять минут. Возвращается в контору, идет нервно, часто оглядывается. Наблюдение заканчиваем, всем экипажам отбой…»
Майор вернулся в свой кабинет через полтора часа. Еще через двадцать минут, его помощник принес тщательно упакованный, перевязанный и опечатанный сургучными печатями бумажный пакет.
– Будете срывать печати, господин майо…
– Чего, какой я вам… Совсем рехнулись? Я господин? Я что, того, завод себе отжал? Чубайс мне не дарил заводов…
– Виноват, товарищ майор.
– Поимели, суки, всю державу… Конечно, буду, что на них смотреть? – огрызнулся Варов.
– Просто этот пакет на днях хотели передать на сожжение, тридцать лет прошло.
– Вы с ума сошли, старший лейтенант Старцев? Этот фигурант, этот опасный человек, бывший офицер, живет в Москве. Он нужен мне для оперативной работы. Я поставлю свой штамп, чтобы хранили дело еще пять лет. Свободны! Да, кофе мне принесите, если, конечно, вас это не затруднит…
– Но, господин майор, это не входит в мои служебные… – раздраженно ответил помощник.
– Все, все, идите, не раздражайте меня. Я буду занят допоздна…
– Есть! – офицер Василий Старцев бесшумно вышел из кабинета.
– Ей! Секунду! Вернитесь, – прорычал Варов.
– Да! Слушаю…
– Почему погиб капитан Клизов? – вдруг спросил Варов.
– Не знаю, говорят, он взорвался. Открыл ячейку в камере хранения…
– Вот и я не знаю! Странная смерть, постигла Клизова?.. – показно и громко задумался Варов. – Может, он вел собственное расследование? Как вы думаете, что он мог искать в камере хранения на Казанском вокзале?..
– Что угодно мог искать… деньги, компромат, возможно, это коррупция? Лично я не в курсе… Он со мной не делился своими разработками.
– Со мной тоже. Поперся один на вокзал! Ладно, все версии, конечно, проверят, но мне неприятна эта история, весьма. Можете идти, – отрезал недовольно майор Варов.
– Слушаюсь. Я могу идти домой? Через два часа?
– Разумеется…
Майор остался один. Две минуты слушал тишину и тиканье больших настенных часов, потом поднялся из-за стола, насыпал в медную турецкую турку заранее намолотого африканского кофе, бросил в кофейный порошок три кубика тростникового сахара, слегка перемешал. Кубики, словно игральные косточки погрязли в кофейном песке, словно три подбитых внедорожника. Молча лежали в коричневом песке. «Три камня, до поры. Ну, сейчас, погодите. Кипяток быстро растворит вас. И не таких мочили…»
Потом вскипятил электрочайник, залил порошок крутым кипятком и дал кофе настояться. Кубики исчезли. На вытянутом лице майора блуждала дикая ухмылка римского инквизитора: «Хм. Не стоит торопиться с таким зверем. Зверь этот и есть Алексей Бельмов и он очень осторожен, шаги его не слышны и легки. И все-таки он сволочь, этот бывший капитан. Как бы его обозвать? Скунс, рысь, лис, шакал? Нет, он просто бельмо, бельмо на глазу, вечно мешающее, так и буду его называть. Я буду хирургом-окулистом, вырезающим это бельмо! Скальпелем!»
Майор налил кофе в маленькую фарфоровую чашечку и с удовольствием отпил глоток. Пришло время прочесть первые страницы уголовного дела с грифом: «Особо секретно».
Валентин Варов все не решался сорвать сургучные печати с ярко выдавленными и пугающими надписями «КГБ СССР», они словно блокировали его волю и дальнейшие задуманные действия. Пакет был опечатан в июле 1988 года, а сейчас на дворе стоял август 2016. Кофе был окончательно выпит, майор взял в руки пакет и вдруг зубами принялся рвать сургучные штампы, ставшие за годы хранения каменными. Он повредил свои десна и из них стала сочится кровь.
Наконец-то бумажный окровавленный макинтош был сорван и сброшен на пол, майор положил перед собой красную папку с выбитой звездой и резко открыл ее. Первый пожелтевший лист гласил:
«Докладная записка на имя Генерального Секретаря ЦК КПСС Горбачева М. С. От 23 декабря 1985 года. По прочтении уничтожить.
От председателя КГБ СССР Чебрикова В. М.
Уважаемый Михаил Сергеевич! Прошу вас рассмотреть в секретном порядке вопрос по рекомендации меры пресечения военному преступнику, бывшему советскому офицеру.
Суть совершенного преступления: В ноябре 1985 года при проведении операции в Афганистане, в Кунарском ущелье, диверсионная группа спецназа КГБ СССР проводила зачистку и поисковые мероприятия по обнаружению и захвату особо опасных руководителей бандформирований в кишлаке Кантпуштун. По-простому говоря, группа наших офицеров уничтожала басмачей. Руководил отрядом майор Иванов В. В. но к моменту описываемого ниже происшествия командир группы уже находился в бессознательном состоянии в связи с пулевыми ранениями в плечо и грудь. Командование группой принял на себя майор КГБ Варов Феликс Эммануилович. Во время допроса пленных душманов в кишлаке появился взвод десантников под командой гвардии старшего лейтенанта Бельмова А. Б. Наши оперативники попросили по дружбе у десантников переносную радиостанцию для передачи данных на своей частоте. Неожиданно, командир десантников Бельмов отказался дать свою радиостанцию нашим офицерам. Он сказал, что его радист сам может передать своим начальникам эту информацию, и что он не имеет права работать на другой частоте. На это предложение майор Варов согласился и продиктовал телефонограмму: «Кишлак с координатами… Заселен душманами, его необходимо уничтожить огнем авиации». Гвардии старший лейтенант Бельмов выказал недоумение такой телеграмме и отказался ее отправлять в вышестоящий штаб. При этом он объяснил, что ровно десять минут назад он отправил другую радиограмму в штаб своей дивизии о том, что кишлак мирный. Оперативники КГБ приказали десантникам убираться прочь. Старший лейтенант Бельмов продолжал издеваться и смеяться. А его солдаты потребовали у оперативников КГБ, чтобы те отпустили душманов, мотивируя свои требования тем, что пойманные «партизаны» были якобы малолетними, по сути, детьми. Майор Феликс Варов отказался отпустить десять душманов и жестко потребовал от десантников, чтобы те ушли. Дословно: «Пошли вон полосатые салаги! Урыли на хутор бабочек ловить, пока мы и вас не положили рядом с духами! Ваша задача была блокировать кишлачную зону, а вы своими действиями препятствуете проведению армейской операции! Парашютисты долбанные, обкурились что ли? Срыгнули и растворились в пространстве! О вашем поведении, старлей, я лично доложу в особый отдел сороковой…». После этого он выстрелил в одного из моджахедов, как показали свидетели, в руку юноше. Якобы тот потянулся к палке. «Партизан» упал и закричал. Бельмов с группой категорически отказался покинуть место допроса и направил стволы автоматов своих десантников на офицеров КГБ, которых было всего пятеро, не считая раненного майора Иванова, против двадцати пяти десантников Бельмова. После этого Бельмов произвел очередь в воздух, душманы скрылись с места допроса, прихватив раненного товарища, а майор Варов Ф. Э. упал, сраженный пулей в спину, в районе ягодиц. Кто точно стрелял, выяснить следствию так и не удалось. На допросах Бельмов пояснил, что стрелял именно он. Наверное он. В чем следователь не был до конца уверен. Калибр патрона из автомата Бельмова не соответствовал пули, ранившей майора КГБ Варова.
Прошу вас рекомендовать приговорить бывшего гвардии старшего лейтенанта к максимальной высшей мере наказания – расстрелу. Ведь в этом вопиющем эпизоде просматривается не только покушение на убийство офицера КГБ, но и измена Родине, так как Бельмов отпустил врагов с поля боя. В любом случае, во взводе Бельмова были сержанты с автоматами под калибр патрона 7,62 мм. Никто из них не признался в совершении воинского преступления».
Майор Валентин Варов вытер проступивший пот со лба и продолжил читать.
На второй странице, располагался развернутый ответ Горбачева:
«Резолюция от Михаила Горбачева: Дорогой Виктор Михайлович, вы не забыли, у нас не тридцать седьмой год. А вы, между прочим, в этом году стали членом Политбюро ЦК КПСС. У нас социализм, мы строим демократическое общество. Демократию пытаемся создать, ведь без нее страна наша обречена прозябать в репрессиях, а значит, в серости и страхе. Перед кем? Надеюсь, вам не нужно это напоминать. Вам это надо? Мне точно нет. Как я могу видеть из вашей записки, а это всего лишь записка с жалкой реконструкцией событий в Афганском кишлаке, субъективизм чистой воды. Следствие произведено не грамотно и поспешно. Выводы сделаны пальцем, грубые, лицемерные и человеконенавистнические. Вы что себе надумали, что я буду под вашу дудку?.. Нет, не дождетесь. Я понимаю, что был бы жив Юра Андропов, он бы и спрашивать меня не стал. А вы сделали все правильно. Думаю, что в данном случае тут по совокупности, только неосторожная стрельба, максимум десять лет особого режима, а то и того меньше. Вы же фронтовик, чего у вас только не бывало в Сталинграде, в Чехословакии. Разное бывало, верно? Вы, кажется, закончили войну майором, комбатом стрелкового полка? Берегли своих солдат и офицеров? Знаю, что берегли. Так что не стоит лишний раз стрелять, как бы не пришлось на том свете ответить нам. Особенно по детишкам из кишлака, не надо. Никогда не поверю, что все дети в кишлаках – есть по вашей же версии – отъявленные моджахеды. Конвенцию ООН почитайте, на досуге. С наступающим вас Новым годом! С уважением, Горбачев М. С.».
Далее следовала размашистая подпись и дата.
– Отписался, значит, мистер Горби! – в ярости прошипел Валентин Варов. – Тогда тебе повезло, Бельмов, но не сейчас. Почему в записке значится воинское звание Бельмова гвардии старший лейтенант, он ведь тогда уже был капитаном? Видимо, он сам еще не знал, что был капитаном, представился старлеем. Много лет я хотел забыть это, но не могу! Не могу и не хочу. Надо поставить точку в этом деле. Не важно, сам Бельмов, или его солдаты выстрелили тогда в отца, это не имеет значения…
