Александръ Дунаенко
Публицистический интим
Мужское. Женское
Один из страшных эпизодов в моей жизни.
Меня мама пугала в детстве, если я не буду себя хорошо вести, то она наденет на меня юбку. Этой угрозы обычно оказывалось достаточно, чтобы отвратить меня от ошибочного поведения. Но – когда всё время ходишь по краю, когда балансируешь – когда-то, да не удержишься, сорвёшься. Тем более, упасть-то, пасть, хочется, так и подмывает, как и всякому обыкновенному человеку. И вот оно случилось… Опять… Что-то я натворил. Чего – уже не помню. И мама решила привести, наконец, свою угрозу в исполнение.
Достала из шкафа лёгкую длинную юбочку на резинке. Белую с мелким бордовым рисунком по полю. Поясок и нижняя окантовка бордовые сплошь.
И… напялила её на меня. Папа это видел. Ну, в русских семьях обычно, когда отец дерёт любимого ребенка ремнём, мать старается не замечать, не вмешиваться. Вот и в похожей ситуации мой папа – как в рот воды набрал. Педагогическими действиями прикладного характера в нашей семье занималась исключительно мама.
Я рыдал в голос.
Большего унижения я никогда в своей жизни не испытывал.
А мама смеялась.
Собственно, это была интродукция.
А поговорить я хотел вот о чём.
Я к противуположному полу всегда относился и с интересом и с уважением. Девочки мне казались существами особенными. И, в то же время, я никогда бы не хотел стать девочкой. Потому что… Не знаю, почему. Не хотел – и всё. Я – мальчик. Я мужчина!
Сейчас вот, прожив уже первую половину жизни, я задумываюсь об этом. Чем ещё заниматься на пенсии, если дача закончилась до весны, болячки на время приутихли.? А пить нельзя, чтобы как раз эти болячки не зашевелились. Как-то всё в этой жизни иногда обидно взаимосвязано.
И – вот я теперь о девочках, женщинах, знаю гораздо больше, чем в начальных классах советской школы. И я думаю, я представляю себе – вот, если я девочка, девушка, то что для меня в этом может быть плохого? Ведь – натяни на меня юбку, я бы и сейчас чувствовал себя весьма некомфортно. Мне было бы… стыдно…
Но девушки же свободно ходят в своих юбках – и им ничего. И в обороте огромный выбор, арсенал от мини до макси. Разных расцветок и модификаций.
Почему же мне в юбке, в такой которой я любуюсь на проходящей мимо женщине, будет плохо и стыдно?..
Я представляю себе…
Как говорил Макс Фриш…
Вот я – мальчик, которого вставили в тело девочки.
Но я смотрю на своё тело и понимаю, что это – приманка для настоящих мальчишек, мужчин. В нём всё – для того, чтобы мужчина обратил внимание. Подошёл. Заинтересовался, стал заигрывать. Прилагать все усилия, чтобы расположить.
Чтобы потом дорваться до этого тела и впрыснуть в него семя. И в этом нет ничего плохого, предосудительного, так заложено Природой.
И вот – я знаю, что на мужчину воздействует каждый фрагмент моего девичьего тела. Каждая его часть. К примеру, почти главная – нога. Если её показать… Поднимать ту самую юбку выше… выше…
Водитель автомашины, который увидел на перекрёстке обнажённую ногу женщины, может просто бросить руль…
Если на перекрёстке установить ту же самую ногу, но мужскую, то это ничуть не повлияет на безопасность движения…
Вот… С чем это сравнить…
Оказавшись в теле девушки, начинаешь чувствовать себя чем-то гастрономическим: пирожным, палочкой шашлыка, копчёной индейкой… Идешь по улице и все мужчины оглядывают тебя, определяя на глаз, к какому виду съестного продукта тебя определить. Все хотят тебя…
Так, наверное, чувствует себя среди леопардов кролик.
Но девушка в теле девушки отнюдь не испытывает никаких неудобств.
Напротив, она делает всё, чтобы на неё обратили внимание, чтобы её…
Она красит губы, выщипывает лишние волоски на теле. Подбирает юбку, которая не для того, чтобы скрыть, но – подчеркнуть изгибы тела, намекнуть, какие там неразгаданные тайны. Кофточка… Насколько расстегнуть… Голая спина? Почему бы нет?..
Во всех киосках журналы, откуда призывно – части тела, как у меня, у девушки. В кинофильме женщине достаточно мелькнуть чем-нибудь обнажённым…
И вот я в ванной.
Голый.
Голая.
Смотрю на себя в зеркало.
Всё в этом теле, чтобы привлечь…
Каждый круглый и квадратный сантиметр…
Если ты мужчина и оказываешься в этом теле, то это-то тебя как раз и пугает.
Что ты становишься как бы мишенью, у всех на виду.
Что, да – вот-вот – кто-нибудь из окружающих мужчин подойдет к тебе и…
Лучше бы, конечно, съел…
Весь ужас ощущений в том, что, оказавшись в теле девушки, ты не чувствуешь себя даже кроликом среди леопардов.
Всё гораздо хуже.
Вот что переживал я в своём детском возрасте, когда мама натянула на меня свою юбку.
Вот почему я плакал, во весь голос рыдал.
А мама смеялась…
По памяти…
Слушаю пластинку. Штраус. Дёрский филармонический оркестр. Играют правильно, эталонно. Но у меня где-то в кипе пластинок Штраус с Караяном. И там мой Штраус. Который, я думаю, настоящий. И, когда слушаю этот, Дёрский оркестр, в голове звучит Штраус Караяна. Я их слышу сразу два.
Ещё, когда я слушаю гитару Златко Манойловича… Я уже не различаю высоких тонов, этого серебра звука. Возраст… Но я помню, как в молодости звучала у меня самодельная квадросистема, и струны гитары Манойловича из шести колонок разливали по квартире серебро звука.
Я слушаю ту же самую пластинку сейчас.
И всё, чего не могут уже услышать, не передают уже внутрь моей головы уши, дополняет память.
Оттуда, из 80-х приходят эти недостающие звуки, я их слышу сейчас, поверх звучащей фонограммы Златко…
Когда в возрасте…
Когда в возрасте, то на многое, что проходит перед глазами, не нужно смотреть от начала до конца. Достаточно бегло взглянуть, а память, жизненный опыт, множество похожих жизненных ситуаций моментально вспыхивают в голове и сразу дополняют, автоматом включают нужную картинку (так ГУГЛ подсказывает слово, сочетание слов по набранным трём-четырём буквам).
…хотя мысли уже о другом, и взгляд уже скользит дальше…
Где-то читал в медицинской литературе: если оскопить юношу или мальчика, то они уже не смогут жить с женщиной.
Если взрослого мужчину – то он ещё может у женщин иметь успех. У него уже есть опыт. И у него получится.
По памяти…
От государства не спрячешься!
Когда-то в журнале «За рулём» публиковался ряд статей, которые убеждали читателей, что тонированные стёкла в автомобилях вредят безопасности движения. Даже на фотоснимках показывали, что сквозь стёкла «Москвичей», «Жигулей» и «Волг» не видно водителей, не просматриваются насквозь улицы!
Конечно, опасно!
При этом не трогали ни самосвалы, ни машины «Хлеб», ни пирожковозы.
Только легковые, только частный автотранспорт с затонированными стёклами мешал безопасности движения.
Ларчик открывался просто: с частников всегда можно было что-то поиметь. Частник – он богатенький, при деньгах, раз машину купил. Поэтому и со всех сторон приспособлен к пристальному к себе вниманию.
А, что, кроме мата, возьмёшь с водителя КамАЗа? Который принадлежит государству?
Попробуй с Государства потребовать штраф…
И вот сейчас…
Оказывается, большегрузным машинам нужно теперь платить за проезд по нашим дорогам.
Что? Дороги стали лучше?
Неужели – наконец-то!..
Нет. Как были разбитые, исковерканные, покорёженные, ещё со времён гражданской, такие и остались.
Просто большегрузные машины сейчас не принадлежат государству.
Они – частные.
И, значит, с них можно собирать деньги.
Как ещё до этого раньше не додумались!
А дороги…
Говорят, что собранные деньги за «прокат» старых дорог пойдут на строительство новых.
И неужели найдётся кто-нибудь в России, кто в это поверит?
Два мира
Я ещё помню Советский Союз. Я с молоком матери впитал заголовки советских газет про американскую агрессию, израильскую военщину и капиталистических наёмниках, которые ездят по миру и за деньги убивают людей. Бесстыжие американцы зарабатывали огромные барыши на продаже оружия.
В молодые мои годы существовали два мира, между которыми проходила чёткая граница. Вот, один – мир наживы и чистогана, войны и агрессии – это там, на загнивающем Западе. И – наш. Где все добрые и пушистые. Где – «мирумир». И мы даже всей семьёй однажды послали в Америку, распечатанную «Комсомольской правдой», открыточку, в которой её стыдили и призывали покончить с её любимыми войной и агрессией. Все подписались: я, двое моих сынишек, жена…
Мы, наша страна, были за мир во всём мире.
А вот сейчас всё, будто перевернулось с ног на голову.
Россия заняла второе место в мире по продаже оружия.
Наши наёмники, которые называются «ЧВК», ездят по всему миру и убивают людей. Мы уже ведём войну с Америкой, работая «на опережение»: чтобы НАТО не было в Грузии, чтобы НАТО не было в Украине.
Раньше от НАТО мы спасали Афганистан…
Телевизор изо дня в день разрывается, расхваливая Советский Союз. Ему, телевизору, так хочется туда вернуться.
И, под весёлые и радостные песни советских ВИА рассказывает, как неплохо было бы бабахнуть новейшей и самой страшной ракеткой по Флориде и, наконец, превратить кое-кого, уже раз и навсегда, в радиоактивный пепел.
Однажды, на всю жинь, и только смерть разлучит
Оговорюсь сразу: я – за моногамию.
А теперь дальше.
Браки совершаются на Небесах.
Но, уж так повелось, что каждый, глядя в Небо, по-своему представляет свои с ним взаимоотношения.
И, не удивительно, что многое из этих диалогов он истолковывает в свою пользу. Или даже и во вред, но, может, на данный момент ему именно этого хочется.
Ну, вот, представим, например, ситуацию, когда совершиться должен очередной брак.
В Европе будто бы всё однозначно: поженились оба – теперь следующая остановка – только смерть.
Но уже на Востоке всё несколько сложнее: там тот же самый брак на небесах может совершаться для мужчины неоднократно. А в Тибете – для женщины. И всё – абсолютно в рамках приличия. Правильно всё. На Небесах.
Но… Бог-то для всех один.
Это мы тут на земле как-то заборчиками каждый друг от друга свою веру отгородили. И у каждого вера гораздо правильнее, чем у соседа.
А как в этом разбираться там, Наверху?
Подходят одна за другой брачующиеся пары, а Господь к ним в метрики заглядывает, паспорта, прописки проверяет и говорит: – Вот тебе вторую жену можно, а тебе – нельзя!
Не буду про друзей и знакомых.
Давайте отвлечённо – на примере фильма.
Валерий Тодоровский, «Любовник».
У одной женщины два мужа. (История не на Востоке случилась, у нас, в России). Только знает об этом только она. И – её любовник. А муж не знает ничего. И так тянется уже на протяжении одного-двух десятков лет, пока женщина не умирает. (Пока смерть не разлучит). С мужем у женщины отношения были вполне нормальные. И с любовником – тоже.
Муж-Янковский известию удивился, даже был потрясён. Гармаш-любовник просто переживал потерю возлюбленной.
Осуждать ли женщину?
И я хочу спросить: – где? Скажите мне, где можно проверить, доказать синхронность действий ЗАГСов и Небесной канцелярии? Вместе ли они ставят печати в своих книгах?
Вот я как себе это всё представляю там, на Небесах: подходит пара для заключения брака – им говорят «совет, да любовь» – и всё. Ничего не спрашивают. Главное – чтобы любили друг друга, а это на Небе и так видно, без всяких документов.
И подходила туда когда-то Вера, чтобы со своим женихом Янковским сочетаться.
И потом, при живом же муже, подошла и с Гармашем своим, любовником. И тут её тоже ни о чём не спросили, а сказали «совет, да любовь» и без всяких оговорок совершили ещё и этот брак.
Потому что, правда – увидели Любовь…
Я – за моногамию.
Но я знаю, что, хоть у нас и не Тибет и не Восток, но многие, да, многие семьи живут так – у мужа бывают жёны ещё. О которых не знает жена. И у жены – тоже кто-то бывает.
И речь тут не о случайных связях. А – о браках. Которые там, на Небесах, совершаются.
Это можно осуждать. Потому что у нас, за заборчиком наших верований и представлений это нехорошо. Грех.
Но так решаем на земле мы, истолковывая всё, вокруг нас происходящее, на основе своих географических, исторических представлений.
Судим, кого ставить в пример, кого – побить камнями.
Странно…
Мы, смертные, позволяем себе думать, что знаем о Любви всё…
Женщина. Жена
Когда Михаил Михайлович Жванецкий рассказывает о своей семейной жизни, то сразу становится понятно, кто у них дома хозяин. Конечно – жена. И зал одобрительно улыбается. Потому что многим это понятно.
Жена – это основа семьи. Она в семейном очаге поддерживает огонь. Готовит на нём пищу. Сушит мужнины носки. Ухаживает за детьми. Для мужчины всё это ужасная канитель. Простоять полдня у плиты на кухне? Протирать полы? Во всех уголках, на коленках, корточках, согнувшись… Думать, что сварить на завтра? Можно составить длинный список этих женских забот.
С точки зрения мужчины, чем этим всем заниматься – лучше сдохнуть.
Поэтому мужчина принимает компромиссное решение: он соглашается, что женщина, жена – в доме главная.
И сам делает, что хочет.
Но я вообще не об этом.
У Жванецкого жена моложе на тридцать лет.
И вот – она пришла в дом – и он её слушается.
Не будем говорить, что он ей годится в папы или даже в дедушки.
Она жена. И она в семье – главная.
Женщина всегда будет главной в семье.
Потому что она даёт жизнь. Она её выращивает, оберегает. И – очаг, носки, завтраки, полы…
С каким бы своим возрастом она не пришла в свою новую семью…
День пионерии
День пионерии! Ура!
И, кто только меня сегодня не поздравил!
А, вообще – это один из моих профессиональных праздников. Я, почти пять лет, проработал во Дворце пионеров!
Вокруг меня там были сплошь бывшие пионеровожатые. Чуть что – «Будь готов-всегда готов!» – и взлетает рука в привычном приветствии.
А я – хорошим был пионером. Учился на «четыре» и «пять», не высовывался. В начальной школе всё время был старостой класса. До сих пор не знаю, что это такое. Выбрали – и всё.
Запомнился приём в пионеры.
Когда стали зачитывать «Я, юный пионер!..», Люська Дворжецкая не выдержала и упала в обморок. Торжественная минута. Сильное было напряжение. Я оказался мальчиком крепким. Поэтому, кроме этого Люськиного обморока ничего больше о судьбоносном событии не запомнил.
Уже через три года у Люськи раньше всех выросли груди, и её все наши мальчишки стали наперебой тискать. И она никому не отказывала.
Думаю, тот памятный день, когда её принимали в пионерки, не прошёл бесследно для детской психики.
А ещё я совершил поступок, которым гордился, как пионер.
Однажды в наш совхоз заехал на грузовике дядька, которому нужно было продать за три рубля бочку бензина. И он спрашивал, у кого в посёлке есть машина. Машины были у дяди Стёпы и у дяди Феди.
И я не только сказал, что можно поехать к ним. Я ещё вызвался показать, где они живут.
Помню, как встал на подножку машины и мы поехали. Мой алый галстук юного пионера развевался на ветру. Как знамя.
Я чувствовал себя и Валей Котиком, и Павликом Морозовым. Я тогда не знал, какая сволочь, этот Павлик. Как и того, что помогаю неизвестному дядьке сбывать краденый бензин.
Ехать на подножке машины с алым галстуком на ветру и, как Чапаев, показывать рукой шофёру, куда заворачивать – это было круто!..
Нет, не чужой мне этот праздник, День пионерии!
Кто ж знал?
На жд вокзале провожал жену в Оренбург. До отправления ещё полчаса. Нужно подождать, когда первый путь освободит куцый пассажирский составчик без опознавательных знаков.
Пока стояли, прошу у жены ещё раз на билет глянуть, почитать. Ездим редко. Авось, что-нибудь новенькое.
И – правда!
Отдельной строчкой в билете написано, что можно с собой перевозить бесплатно домашних животных.
Я почему-то сразу представил собаку, хотя, наверное, можно было и гуся, и свинью…
И меня тут осенило!
– Жена… Мы же с тобой уже почти полвека вместе живём настоящим браком, а ни разу не ездили в свадебное путешествие! У меня суббота-воскресенье выходные, я могу с тобой запросто прокатнуться. Чай в вагоне попьём, съедим курицу, в туалет сходим!.. Я только перед проводницей «Гав! Гав!» скажу и на четвереньки встану!..
А тут голос из вокзального репродуктора объявляет, что поезд на Оренбург отправляется через десять минут с первого пути. Тот самый, куцый. На котором ничего не написано.
Ну, мы сразу с места снялись и к вагону.
Я возле тамбура к проводнице сразу с вопросом. Так, мол, и так, – если я тут вам скажу «Гав! Гав!» и на четвереньках войду в поезд, мне можно будет бесплатно у ног жены до Оренбурга доехать?
А проводница не очень и удивилась:
– Справка от ветеринара есть?..
Справки у меня не было. А, без справки ты у нас не человек и не собака и вообще никто.
Кто ж знал?..
Суббота
Утра у меня начинаются благопристойно, вне зависимости от того, пятница это, или понедельник.
Вот и сегодня: встал, снял с надкроватной полочки стакан с водой, перекрестил его, прочитал «Отче Наш» и…
Тут необходимо небольшое пояснение.
В одной современной, но мудрой книге я прочитал, что многих болезней можно избежать, если ставить на ночь, у изголовья, стакан с водой. Но – не просто ставить, а со специальным смыслом: помещать его на бумажечки, на каких написана болезненная неприятность, от которой ты бы хотел уберечься.
В течение ночи вода чудесным образом «заряжается», её остаётся только после сна выпить.
В другой мудрой, но книге ещё и старинной, я прочитал, что молитва перед принятием пищи весьма благодатно влияет на её усваиваемость. Она качественно становится лучше. Пояснялось, правда, что противостоять прокисшим продуктам или цианистому калию молитва не поможет, есть для того разумные пределы.
Ну, и, значит, прочитал я краткую молитву и опрокинул в себя стакан с целительной влагой.
И…
Тут же вернул стакан в прежнее положение.
Потому что глотнул я, вместо воды… чистейшей сорокаградусной водки…
А мне ж нельзя! Мне на дачу на машине ехать, картошку сажать!
Я стремглав кувырком кинулся на кухню, запить, заесть! Хватаю бокал с водой, делаю глоток… Снова водка!..
Вот дела!
А я ещё над Поклонской смеялся, когда ей мироточение в Крыму привиделось!.. Чудо!
Как раз суббота… Выходной день…
Спасибо тебе, конечно, Господи, но – дача же у меня!..
Заедаю всем, что на столе, в холодильнике, а сам себе всё-таки стараюсь чудо объяснить.
Да, вспоминаю: приезжал сын. Я для него уникальную чачу в пузырёк пластмассовый наточил – и в морозилку. Водка холод любит.
А сам я давно уже не пью – сорок семь дней и восемнадцать часов!..
Сын всего баллончика не одолел, в бутылке осталось. Бутылка из-под воды, «Святой источник»…
Это ж я перед сном, выходит, напутал!..
Чудеса в нашей жизни случаются.
И, почти всегда, их можно объяснить.
Одно только остаётся тайной: почему чудо случается именно тогда, в том месте, с тем или иным человеком?..
И тайной этой уже не управляют наши во всём точные науки.
Случилось так, что этим субботним утром я выпил водки.
Сопротивляться ли промыслу судьбы?
Я вдруг перестал суетиться.
Нарезал колбаски, сыру. Накрошил салатику. Икорки открыл баночку баклажанной. Прожарил кольца батона в тостере.
Возле недопитого, вернее, початого стакана поставил рядом ещё наполовину полный пластмассовый пузырёк…
Жену будить не стал.
Суббота же!..
Продолжается селекция…
«Кто враги? Репортаж из автозака Ирины Пан, музыканта. Это в Фейсбуке публикация. Получила 10 суток. Она написала: с лучшими людьми города! Кто в автозаке со мной: художник, два пианиста, инженер, преподаватель вуза, кандидат наук, научный сотрудник, тоже кандидат наук, кинорежиссёр, пиццамейкер, мотомеханик, печник, программист, ассистент генерального директора. Это реальный состав одного автозака».
В. Шендерович, «Эхо Москвы».
Да, на улицы не выходят сони тысяч, миллионы. На наши улицы выходят лучшие из них. Вот их, лучших, избивают, сажают в автозаки, пытают. Хотят загнать обратно в стойло.
Нет у революции конца. Продолжается отрицательная селекция. Если этих выловить, выбить, пересажать… Если заставить всех остальных одинаково мыслить, говорить хором и танцевать под одну музыку, то наступит хорошее одинаковое счастье.
А их, этих музыкантишек, мейерхольдиков и компьютерных хомячков можно переловить. Выдворить из страны. Это не трудно. Их же не так уж и много. Их, лучших, много не бывает. Кого-то можно и пристрелить.
Остальные заткнутся…
«…ронял янтарные слёзы»…
По детству-юности мечты мои, как и полагается, были довольно смелыми. Стать великим художником, музыкантом, писателем. Космонавтом почему-то не хотел. Мама хотела, чтобы я стал гинекологом.
И, когда сейчас вступил в «возраст дожития», вдобавок, в «группу риска», вместе с наркоманами и проститутками, то подумал, что с мечтами у меня всё сложилось очень даже и ничего. Правда, не стал я ни музыкантом, ни даже гинекологом, но написал с десяток рассказов, которые не стареют от времени. Я позволяю себе об этом так думать.
Стал ли я писателем? Тем более – великим? Сейчас это уже не имеет для меня никакого значения.
Обо мне хорошо отозвались люди, чей авторитет для меня выше всяких официальных признаний.
И – есть среди отзывов о незлобивом моём творчестве один, которым я дорожу не меньше, чем похвалами моих великих авторитетов.
Это – рецензия на мою первую книгу «На снегу розовый свет» оренбургского писателя Петра Краснова.
Кроме всего прочего, из него вдруг вырвалось: «…„вкусненький“ трупный яд Венички Ерофеева давно уже, по всему судя, в крови Дунаенко, и здесь стоит разве что посожалеть о его авторских возможностях, бывших когда-то, можно предполагать, неплохими…».
Оговорился ли, решил ли блеснуть глубоким знанием современной русской классики оренбургский писатель Пётр Краснов – судить не берусь. Но – как я ему благодарен, как признателен за эту оговорку!
Спасибо, Пётр Николаевич!
А у Венички Ерофеева сегодня памятная дата: тридцать лет, как его нет с нами.
Представить не мог, что когда-то окажусь знаком с его близкими друзьями – Анатолием Лейкиным, Мариной Глазовой. Они и сейчас рядом со мной, в Фейсбуке. Я счастлив этой дружбой.
И – вот отрывок из эссе о Марине Глазовой:
Анатолий Лейкин. «К новому сборнику стихов
Марины Глазовой».
Из разговора по телефону с Венедиктом
Ерофеевым:
ЛЕЙКИН: – Так в чем же чудо?
ЕРОФЕЕВ: – Ни в чем, а в ком. В МА-РИ-НЕ!.. – опять по слогам проскандировал собеседник.
Я уже знал, что Ерофеев обожает поэзию Цветаевой…
ЛЕЙКИН: – Верно, что-то еще не изданное?..
ЕРОФЕЕВ: – Уже тепло, но дальше, чую, похолодает. Да, она тоже Марина.
Но не Цветаева, а Глазова. И в России ее еще совсем не издавали.
А зря. Стихи того заслуживают. Я, пожалуй, включу ее в свою рукописную антологию. А за некоторые строчки налил бы ей полный стакан.
Такой высокой оценки – 250 граммов из 250 возможных – дотоле
заслужили у Вени только две поэтессы: Цветаева и Белла Ахмадулина.
Какие люди! Какой блистательный ряд: Венедикт Ерофеев, Марина Глазова, Анатолий Лейкин, Цветаева, Ахмадуллина!..
И – ещё отрывок из моей маленькой новеллы двадцатилетней давности:
«– Слушай, – зачитываю я ей из Ерофеева:
«Окно в Европу было открыто Петром в 1703г и 214 лет не закрывалось».
Я знаю, что Инне Сергеевне это должно понравиться, как и мне, и произношу фразы так, будто передаю чего-нибудь вкусненькое, чего попробовал сам и теперь хочу, чтобы и она ощутила этот замечательный вкус.
Я читаю ещё:
«А я глядел ей вслед и ронял янтарные слёзы».
«И ещё раз о том, что тяжёлое похмелье обучает гуманности, т.е. неспособности ударить во всех отношениях, и неспособности ответить на удар».
«Ценить в человеке его способность к свинству».
Конечно, как тут не улыбнуться. Инна Сергеевна делает это вслух, по-детски хихикает. У этой малышки весьма эротический смех.
Между нами стол. Я нахожу возможным пересесть поближе, рядом, чтобы невзначай поцеловать оголённое плечико Инны Сергеевны. Это такой пробный поцелуй. Если Инна Сергеевна позволит себе мне это позволить, то потом можно и в шейку.
У нас, у мужиков, всё одно на уме.
Веничка:
«Когда камыш только шумит, гнутся деревья».
«в чём-то соглашаюсь с Вильямом Шекспиром, но кое в чём и нет».
Цитаты, афоризмы из любимых писателей превращаются со временем в реперные точки, которые помогают нам ориентироваться в жизни и всяких в ней отношениях.
Вот и для меня – что говорил Веничка…
Эти точки я вижу, даже в темноте…
