Александр Чермак
Золотой Бантустан

Тело Лариона дернулось несколько раз и постепенно, начиная со ступней, начало затягиваться серой желеобразной пленкой.

5. Доктор Розенфельд и зоопланктон из Сампанга

Немолодой, но крепкий на вид мужчина подошел к краю бассейна, нагнулся и подобрал с пола, отделанного шероховатой декоративной плиткой, мелкие камушки. Это были простые, ничем не примечательные камни, похожие скорее на строительный мусор, но он долго их разглядывал, рассеянно перебирал в руке, пока из сжатого кулака не начала сыпаться мелкая крошка, а затем начал швырять камни нервными движениями прямо в бассейн.

В этот момент из стеклянных дверей дома вышла женщина в ярком домашнем халате. Она увидела мужа, стоящего у бассейна, и двинулась к нему уверенной походкой хозяйки большого и красивого дома, грациозно покачивая бедрами и цокая туфлями на низком каблуке по шероховатой плитке. При этом ее темные глаза с едва заметным восточным раскосом выражали явное недовольство:

– Зачем мусоришь в бассейн, Арти? Только вчера его чистили. – Тот, кого назвали Арти, ничего не ответил, как будто не хотел замечать свою жену, хотя ему всегда было приятно ее разглядывать, ему нравилось, что она так старательно следит за своей внешностью, несмотря на то, что он знал, что она молодится при помощи дорогой косметики. Между тем она подошла ближе, внимательно взглянула в его глаза и почувствовала, что муж раздражен, поэтому продолжила мягким тоном: – Хочешь коктейль? Манго с абсентом?

– С утра коктейль… Нет, спасибо, – ответил мужчина.

– Я вижу, ты расстроен из-за вчерашнего разговора с Сагидой?

Арти рассеянно посмотрел на жену: – Что за дурацкая помада у тебя на губах?

– Это новый состав, вступает в реакцию с пищей и обогащает организм витаминами. А что, мне не идет?

Но Арти не проявил интереса к помаде и продолжил бросать камушки в воду. – Скоро доктор будет, скажи Ане, чтобы приготовила там, на террасе.

– Честно говоря, мне тоже не очень нравится то, что Сагида рассказывает про этот центр, но, с другой стороны, она ведь сама этого хотела, и если она не научится хоть немножко терпеть, переносить какие-то трудности, то вряд ли она сможет быть счастлива…

Арти схватил целую горсть камней вместе с мусором и со злостью швырнул в бассейн:

– Ты соображаешь, Айгуль, что ты несешь, вообще? Счастлива! Ты можешь хоть на минуту поставить себя на ее место! Наш несчастный ребенок…! Как инвалид с детства, с этим полио, вообще может думать о каком-то счастье? Ты помнишь ее ногу, как высохшая веточка была, до того момента пока ей не сделали этот биопротез…

– Я все прекрасно помню, даже лучше тебя помню, Арти, но…

– И если бы не миллионы, которые я потратил на этот панцирь на лазерных термодиодах для позвоночника, она вообще никогда не могла бы даже ходить. А ты говоришь о каком-то счастье – это даже не смешно.

– Для женщины главное счастье, когда ее любит мужчина.

– И где взять такого мужчину, скажи мне, пожалуйста? Разве только купить его за деньги? Допустим, найдется такой парнишка – и что? Ты думаешь, Сагида будет притворяться, что ей это нравится?

Айгуль медленно подошла вплотную к Арти и взяла его за руку: – Послушай, я не знаю, что скажет нам доктор, конечно, он знает Сагиду и всю эту ситуацию, но мне кажется, лучше оставить все как есть, не забирать ее пока оттуда. В конце концов это так называемое бессмертие, хоть и не доказанное, но это ее единственный шанс. Это поможет ей самоутвердиться.

Арти вздохнул, высвободился из рук жены и направился по дорожке из плоских разноцветных камней в дом:

– Кстати, доктор ничего не пьет, никакого алкоголя, так что вы там не заморачивайтесь с напитками.

Через некоторое время к ступеням, ведущим к главным дверям дома, подъехал лимузин, из которого вышел доктор Розенфельд: человек небольшого роста, пожилой, лысоватый, одетый в несколько старомодный костюм. У дверей его встретила Айгуль.

– Добрый день, доктор. Мы вас давно ждем. Как здорово, что вы нашли для нас время.

– Здравствуйте, Айгуль. Наконец-то потеплело, и дожди закончились. – Доктор постоял немного перед лестницей, с наслаждением вдыхая загородный воздух, затем поднялся вверх по ступеням и прошел в сопровождении хозяйки через просторный вестибюль, далее в гостиную и на залитую солнцем террасу. Там его ждал Арти, уже переодевшийся в светлый льняной костюм.

– Ну наконец-то, доктор. Мы вас ждали к завтраку, а теперь уж можно и пообедать заодно.

– Доброе утро, Артем. Я вообще-то не голоден, поел еще до телеконференции, рано утром.

– Прошу вас, доктор, составьте нам компанию, – Арти показал на накрытый стол. – Фруктовый салат в любом случае вам не повредит. – Все трое сели за стол, домработница Аня налила сок в бокалы. – Немного икорки, доктор, – продолжал Арти, поднимая пиалу с икрой.

– Артем, давайте сразу о вашей проблеме, – сказал доктор, – мне еще сегодня выступать в университете. Что там у Сагиды, как она? Ведь я уже вторую неделю как в этих разъездах, мы с ней не общались. Но мой ассистент в центре, кажется, ничего особенного не сообщал.

Арти намазал себе бутерброд, положил салат на тарелку и начал жевать, посматривая то на жену, то куда-то в сторону. Затем он откинулся назад на спинку стула и произнес, не глядя на доктора:

– Вчера плакала во время разговора с нами. Вроде ваш врач там осматривал – никаких проблем не нашел, протезы нормально функционируют… Не могу я, доктор, сердце разрывается, – Арти опустил голову вниз и замолчал.

– Артем, Айгуль, – вздохнул доктор, – я всегда вам говорил, что в нашем центре могут быть побочные эффекты, отражающиеся на психике. И мы это наблюдаем у многих с самого начала нашей деятельности. А для такой девушки, как Сагида, ну вы же понимаете…, вы с детства выполняли ее любые прихоти, потому и ожидать чего-то иного…, она, как бы это выразиться, разочарованное дитя, ей хочется быть красивой, привлекательной, а тут эти протезы.... – Артем поднял голову, чтобы возразить. – Подождите, Артем, я знаю, что вы хотите сказать…, но ведь это действительно так – физическая неполноценность часто превращает людей в такое несносное неуживчивое существо.

– Доктор, вы же сами знаете, как я всячески ее отговаривал, – голос Артема дрожал, – пытался убедить ее хотя бы подождать несколько лет, пока все это наладится, пока будут получены более достоверные данные эксперимента. Но дочка и слушать не хотела, она нам всегда говорила, что у нее нет никаких радостей в жизни, нет друзей, с ней не хотят знакомиться, поэтому ей надо иметь что-то особенное. Она надеется, что наконец-то обретет счастье, когда они будут старыми и дряхлыми, а ей предстоит прожить еще сто лет.

– Сто лет, – доктор печально покачал головой и перевел взгляд со своих собеседников на цветущий сад, раскинувшийся за террасой. – Вы, Артем, безусловно, успешный бизнесмен и руководитель, создали такой масштабный и процветающий бизнес. Но вы, простите, скажу прямо, очень далеки от мира науки и вообще исследований в микробиологии. Очень мало людей, которые знают, как в реальности все это начиналось и во что выросло – я имею в виду историю с зоопланктоном из Сампанга. Как ученый, могу вам честно признаться, что природа медуз и механизм их воздействия на процессы жизнедеятельности человека так и остались невыясненными до конца. Тем не менее, люди, как всегда, хотят быстро получить результат и, соответственно, вместе с этим всякие медали, титулы и конечно, деньги. В этом смысле суть человека не изменилась за последние тысячелетия. Но насчет этих 180 лет… м-м…, научных доказательств этого так никто и не видел.

Артем усмехнулся и пожал плечами: – Не доказано? Но мы же знаем, что после стольких лет борьбы, после всех этих ужасных событий и войн между сторонниками и противниками этой программы, этой технологии продления жизни, в разных странах все же создали эти знаменитые медицинские центры типа вашего. Пускай это не доказано, зато теперь у людей появилась надежда: любой желающий, имеющий в кармане несколько миллионов, может благодаря этим микроорганизмам осуществить великую мечту всего человечества – жить почти два века, а может и больше.

– Насчет «любого желающего» все не так просто, – доктор покачал головой и поморщился, – официальное название программы, конечно, звучит очень красиво: «Новая молодость Земли», но между собой люди называют тех, кто решился опробовать на себе воздействие микроорганизмов, «медузоидами», «голыми слизнями», «резиновыми присосками» и тому подобными прозвищами. Надеюсь, вы понимаете, почему их так называют – тем самым простые люди отказывают им в принадлежности к роду человеческому и выражают таким образом своё отвращение к безволосым паразитам, которые могут позволить себе купить бессмертие.

В этот момент Айгуль вмешалась в диалог: – Но вы-то так не считаете, доктор? Тем более раз вы согласились принять на себя обязанности директора такого центра.

Доктор, потягивая сок, ответил не сразу: – Дело не во мне. Да, я согласился руководить центром, но именно для того, чтобы изучить это удивительное явление нашей природы на добровольцах и доказать с научной точки зрения состоятельность или опасность этого проекта. Знаете ли, все эти чиновники-руководители программы в один голос твердят, что безопасность гарантирована, ни один пациент не пострадал от зоопланктона. Хотя мне лично известно, что несколько пациентов все же теряли сознание и даже пережили нечто близкое к клинической смерти. Но пока, на данный момент, никто не может ничего утверждать, хотя проводились десятки независимых исследований, международные экспертные комиссии регулярно проверяли и продолжают контролировать эти медицинские центры, публикуются всякие отчеты, в которых опровергаются слухи об опасности этого эксперимента. И здесь опять, понимаете ли, дорогие мои друзья, опять в этих мутных потоках противоречивой информации возникает ужасающая неясность, неопределенность, порождающая страхи и самые дикие предположения. – Доктор замолчал, как бы раздумывая, стоит ли дальше продолжать разговор. После довольно долгой паузы он все же решил высказать то, что его самого давно беспокоило:

– И заметьте, чем больше пишут и кричат вокруг разные медиа об этих центрах, тем труднее разобраться во всех деталях этой истории. Кажется, человечество давно уже смирилось с тем, что вынуждено жить в атмосфере, загрязненной информационным мусором, где никакие фильтры и очистные сооружения уже не справляются с этими потоками. И с каждым годом все труднее, а подчас и вовсе невозможно, установить истинные причины и последствия каких-либо явлений. Тем не менее, многие, включая меня, еще сохранили способность просеивать информационный мусор. Большинство моих коллег, с которыми мы начинали исследования в этой области, понимают, что опасность заключается не в самой процедуре аппликации этих медуз с микроскопическими присосками, в конце концов, это можно пережить, а некоторые даже находят в этом некое мазохистское удовольствие. Опасность заключается, прежде всего, в неизученности, непредсказуемости последствий замедления метаболизма. Нет точных данных о том, все ли жизненные процессы замедляются, а если и замедляются, то насколько эти процессы совпадают по времени. Пока же, могу вам это сказать с полной уверенностью, тщательные наблюдения за пациентами и теми, кто подвергся процедурам, прошел всю программу и покинул медицинские центры, показывают их психологическую отчужденность и некоторые трудности в социальной адаптации.

– Ну это, я думаю, – решил возразить Артем, – скорее вызвано враждебным отношением только той части общества, которая отвергает идею покупки долголетия за большие деньги. Вы же сами видите, что власти многих стран всячески убеждают население в том, что «новая молодость Земли» не является коммерческим проектом, что в медицинских центрах никто не наживается за счет денег пациентов, что это грандиозный научный эксперимент, который позволит впоследствии продлить жизнь всему человечеству. Есть, конечно, и такие, кто сомневаются в этом, но я лично считаю, что в ближайшем будущем…

Доктор Розенфельд кивал головой, делая вид, что слушает Артема, но думал он о своем: вся история с этим зоопланктоном, а также его собственное участие в этой истории проносились в его голове то, как яркие вспышки света, то, как грохочущие струи, натыкающиеся на невидимые препятствия. В последние несколько месяцев возникла проблема, которую он пока не знал, как решить. В ходе исследований и анализа состояния пациентов вверенного ему центра появились явные признаки побочных эффектов, оказываемых планктоном. Пока речь не шла о какой-то прямой опасности для их здоровья, но наблюдения и диагностика показывали снижение гормонального фона и сокращение половых и репродуктивных функций. В основном это касалось особей мужского пола, у пациентов-женщин были очень слабые, едва заметные проявления. Все это требовало дорогих лабораторных и клинических исследований, необходимо было привлечь больше специалистов по этим вопросам, но могущественные политические и финансовые круги блокировали любые попытки доктора в этом направлении. На данном этапе доктор не мог предъявить никаких серьезных доказательств, у него не было проверенных научных результатов исследований репродуктивных функций, поэтому пока можно было говорить только о догадках и сомнениях. Кроме того, Розенфельд прекрасно понимал, что если он допустит хотя бы малейшую утечку нежелательной информации по зоопланктону, на всей его работе можно будет поставить крест. Его просто выкинут из ученого сообщества, и тогда его научные выводы не будут стоить и выеденного яйца. Но все же доктор не считал случайностью, что судьба повернула его научную карьеру в сторону изучения и непосредственного участия в деле, которое давно стало главной и самой грандиозной мечтой человечества.

****************

      В том далеком 2037 году доктор Розенфельд, тогда еще молодой ученый-микробиолог, занимался проблемами геномов микроорганизмов в Санкт-Петербургском университете и мечтал о собственной лаборатории, где он мог бы ставить эксперименты с бактериофагами. Именно тогда в результате глобальных климатических изменений, начавшихся приблизительно за пять лет до этого, прибрежные районы многих европейских стран и Северной Америки подверглись сильнейшим наводнениям. В нескольких городах Западной Европы затопления городских территорий и поселений заставили многих людей переселяться вглубь континента. Все это не могло не повлечь за собой глобальные изменения в политике и экономике. Европа начала постепенно терять свое значение в мировом процессе. К середине тридцатых годов двадцать первого века центр финансовой деятельности, ядро банковской системы все больше смещались в Юго-Восточную Азию. Соответственно, по мере затопления прибрежных районов Соединенных Штатов все основные экономические, транспортные и энергетические центры начали смещаться в Южное полушарие – в Бразилию, Уругвай и Чили.

При этом в Южном полушарии происходил обратный процесс – сильнейшая засуха и испарения привели к тому, что вода отступала все дальше и дальше. С понижением уровня океана открылись ранее неизвестные острова, подводные горы и огромные площади суши во внутренних морях и озерах. Обнаружены десятки новых морских существ и микроорганизмов, которые до этого жили под толщей воды. Кроме того, нефтяные и газовые компании получили доступ к некоторым ранее труднодоступным месторождениям. Гигантские средства и ресурсы были направлены на разработку бывших подводных месторождений. Теперь компаниям не нужно было тратиться на буровые платформы и другое дорогостоящее оборудование, они могли размещать буровые установки и персонал, строить заводы и хранилища на освободившихся от водного покрова островах и на огромных прибрежных территориях.

В 2041 году на одном из островных пространств, некогда составлявших подводную часть Сулавеси в Индонезии, геологи обнаружили крупное месторождение лития. В течение нескольких месяцев туда перебрасывались вахтовые команды для подготовки площадок под буровые установки. Для одной из таких команд, где в основном были рабочие и инженеры из корейско-японской добывающей компании Корье-Мицу, построили вахтовый поселок прямо у подножия бывшей подводной горы. Отступившая вода обнажила огромное плато, спускавшееся прямо в лагуну. Плато представляло собой исключительно удобную, фактически готовую площадку для устройства на ней жилых поселений.

Компания Корьё-Мицу к тому времени вышла в мировые лидеры среди транснациональных добывающих компаний, оставив далеко позади таких гигантов, как Гленкор, Рио Тинто, Веданта и других. Многие сотрудники, служащие Корьё-Мицу стремились попасть на новое месторождение, чтобы воспользоваться привлекательными условиями проживания и получать солидные надбавки к жалованью.

Те, кто работал первые месяцы в Сампанге, как назывался этот поселок, рассказывали о великолепном меню в столовой, состоявшем в основном из местных морепродуктов, о чудесном влажном климате и потрясающих морских видах, которыми можно было любоваться в свободное время, но особенно вечерами на закате. По подсчетам аналитиков компания могла получить баснословную прибыль уже на второй год после начала добычи лития, кобальта и других полезных ископаемых. В связи с этим из головного офиса компании прибывали все новые группы специалистов, а акционеры продолжали вкладывать огромные средства в обеспечение работников и создание комфортабельных условий для их проживания.

Во всем мире следили за развитием событий вокруг этого проекта, имевшего колоссальное значение для поставок сырья в разные страны. Акционеры Корьё-Мицу не успевали следить за стремительно растущим курсом акций компании, и не было отбоя от инвесторов, желавших поучаствовать в этом грандиозном проекте.

Постепенно приближалось время начала масштабных буровых работ. Все шло в соответствии с графиком, как вдруг сразу после рождественских праздников, в начале года, несколько рабочих проснулись теплым январским утром в своем модульном домике и обнаружили, что к их телам прилипли какие-то медузообразные организмы. Разумеется, они быстро очистили свои тела от этих слизняков, не придав этому особого значения, и только один из рабочих заметил на груди небольшое покраснение. Они отправились на свой объект, где без каких-либо проблем проработали до конца смены и вернулись в поселок. Никто и не вспоминал про утреннее недоразумение, но внезапно после ужина некоторые рабочие почувствовали недомогание – у одних начала кружиться голова, других тошнило, при этом все они испытывали страшную слабость. Кое-как промучившись всю ночь, несколько человек не смогли утром выйти на работу, более того, у одного парня, китайца Синзю, парализовало ногу выше колена. Всех тут же отправили в местную лечебницу. После того, как врачи выяснили, что все они подверглись воздействию морских организмов, решено было их тут же изолировать в карантине.

На следующий день к трем заболевшим рабочим прибавилось еще четыре человека с теми же симптомами. Начальство встревожилось – неизвестная инфекция могла нанести удар по репутации грандиозного проекта. Были предприняты срочные меры по изоляции жилых помещений в поселке. Однако как медики ни старались, проводя свои тщательные обследования всех заболевших, диагноз они так и не смогли поставить. Через неделю у пациентов начали выпадать волосы, отдельные участки тела были парализованы. У двоих наблюдался полный паралич всех конечностей. При этом, несмотря на карантин и тщательную герметизацию жилых помещений, все же микроорганизмы проникли в некоторые помещения – в результате количество больных увеличилось до восемнадцати человек. Разумеется, компания держала все в строжайшем секрете, но на объектах такого масштаба практически невозможно исключить распространение слухов.

В конце концов, новости о неизвестной болезни разнеслись по всем сетям. Человечество, напуганное целым рядом смертельных вирусов, поразивших почти все страны ещё в 2020-25 годах, предъявило жесткие требования правительствам и корпорациям, задействованным в проекте. Все это привело к тому, что в местный аэропорт Гиорто прибыл специальный рейс, на борту которого была представительная международная комиссия. Началось расследование, выросшее в крупный мировой скандал – со всех сторон посыпались угрозы и обвинения в адрес компании, которая пыталась скрыть от общественности факт воздействия на человека неизвестных организмов и последовавшее за этим тяжелое, неизвестное науке, заболевание. В результате под давлением мирового мнения и средств массовой информации руководителям компании ничего не оставалось, кроме как приостановить проект разработки месторождения, так как политические и репутационные риски перевешивали те прибыли, на которые рассчитывали акционеры.

Постепенно проект был фактически заморожен. Первым делом были эвакуированы те 18 человек, которые подхватили неизвестную болезнь. Их поместили в специальную лечебницу на острове Хонсю, где несчастных рабочих надежно изолировали от внешнего мира. Затем начали вывозить с островов остальной персонал, и к концу года в Сампанге не осталось ничего, кроме нескольких разобранных конструкций, модулей и остатков оборудования, которое было признано негодным для дальнейшего использования.

Поскольку компания не могла дальше скрывать от мира какую бы то ни было информацию об этих заболевших сотрудниках, находившихся на карантине, от врачей требовали регулярных подробных отчетов об их состоянии. Из этих отчетов, тем не менее, трудно было понять природу заболевания, методы лечения и вообще, насколько это опасно для всего человечества. Ясно было лишь одно – это не вирус, не эпидемия. Медицинский персонал, находившийся в постоянном контакте с пациентами, не имел ни малейших признаков этого заболевания. То есть, недуг поразил только тех людей, которые невольно, во время сна, оказались в контакте с зоопланктоном, как его теперь называли.

Доктор Розенфельд, который к этому времени уже написал целый ряд работ о геноме микроорганизмов, получивших широкое признание в научных кругах, также читал и слушал отчеты и сообщения об этих событиях. В том же году, когда пациентов из Сампанга отправили на Хонсю, он описал геном, оказывающий прямое воздействие на продолжительность жизни. Несомненно, доктор Розенфельд воспринимал всю эту массу противоречивой информации не как обыватель, а как ученый, поэтому зоопланктон естественным образом переместился в центр его научных интересов.

Через несколько недель после заточения пациентов на острове Хонсю больные начали выздоравливать. Силы их восстанавливались, им больше не нужно было соблюдать постельный режим, а парализованные части тела восстановились и работали совершенно нормально. Единственным напоминанием о поразившей их болезни было полное отсутствие волос на голове и на теле – волосы у пациентов выпадали, а после этого почему-то не росли…. После серии обследований и анализов, проводившихся признанными корифеями мировой медицины, было официально объявлено, что пациенты совершенно здоровы и не представляют никакой опасности для человечества. Все они были отпущены домой, и на этом история с несостоявшимся грандиозным проектом была на время забыта.

Прошло несколько лет, прежде чем в сетях начали появляться сообщения о забытых всеми работниках компании Корьё-Мицу, которые когда-то заболели от контакта с неизвестными медузами, а потом чудесным образом выздоровели. Эти люди уверяли, что чувствуют некоторые изменения в своем организме. Как только эти сведения дошли до доктора Розенфельда, он немедленно оставил свою текущую работу в лаборатории и отправился сначала к одному, а затем к нескольким другим бывшим работникам проекта на Сампанге. Все средства, которые он имел в своем распоряжении, были пущены на закупку диагностического оборудования и получение соответствующих лицензий для проведения тщательных медицинских обследований, которые и привели доктора к совершенно сенсационным открытиям. У тех, кто потерял волосы и был некоторое время парализован в результате контакта с морскими существами, замедлялись все жизненные процессы – обмен веществ, старение клеток, работа эндокринной и кровеносной систем и основных органов, обеспечивающих жизнедеятельность.

На волне таких грандиозных открытий доктор Розенфельд, который был признан ведущим экспертом по зоопланктону, занялся организацией специальной экспедиции для отправки в район островов южнее Индонезии, в Сампанг и Сулавеси. Команда специалистов во главе с доктором Розенфельдом собрала достаточное количество образцов загадочного зоопланктона и доставила их в исследовательские лаборатории крупнейших медицинских и научных центров Европы, Америки и Юго-Восточной Азии.

Прошло еще семь лет. Хотя природа медуз и механизм их воздействия на процессы жизнедеятельности человека так и остались невыясненными до конца, тем не менее, ученые разработали и испытали эффективный метод обработки человека этими организмами. Доктор Розенфельд принимал самое активное участие в этой работе, его целью было создание научного центра, где можно было бы ставить эксперименты и исследовать удивительное явление природы. Однако параллельно действовали совершенно другие силы, оказавшиеся намного мощнее научных интересов. Под натиском сокрушительных информационных потоков и народных движений, скандирующих лозунг «бессмертие в массы», в Америке открыли первый центр «Новая молодость Земли», где рекламировался новый «научный» метод продления жизни человеческих особей до 180-200 лет.

После ожесточенной борьбы между несколькими крупнейшими корпорациями и правительственными группировками, стремившимися помешать распространению новой технологии продления жизни, в промышленно развитых странах построили еще несколько крупных международных медицинских центров, в которых любой желающий, имеющий в кармане внушительную сумму в несколько миллионов, мог подвергнуться процедурам и после прохождения специальной обработки микроорганизмами в течение двух лет переходил в новое состояние долгожителя, которое ему «гарантировали» медики. Вся эта шумная затея получила пафосное официальное название «Международная программа жизнь», но люди не очень-то верили в эти громкие заявления и придумали довольно циничные обозначения для добровольцев, решившихся на роль подопытных свинок для продления своих жизней. Во всех странах за ними закрепилось прозвище «медузоиды».

Разумеется, разные эксперты и руководители программы, за исключением доктора Розенфельда и его коллег, в один голос твердили, что это абсолютно безопасно, что еще ни один человек не пострадал от этих процедур. При этом в сетях постоянно распространялась информация о том, что пациенты центров становятся социально опасными существами, не желающими вступать в контакт с простыми смертными. После таких сообщений число противников «новой молодости» стало расти ускоренными темпами, они собирались в команды, которые вербовали все больше сторонников, создавались целые организации, среди прочего занимавшиеся и тем, что нанимали убийц из преступного сообщества, чтобы отслеживать и уничтожать «медузоидов» и «голых слизней».

**********

Наконец Артем прервал свои длинные рассуждения по поводу отношения правительств разных стран к центрам, плодящим «молодых долгожителей». Он посмотрел на доктора, ожидая какой-нибудь реакции, но так и не дождался, поэтому предложил прогуляться в саду. Все встали из-за стола и направились к ступенькам, которые вели из террасы в огромный ухоженный сад, раскинувшийся за бассейном. Доктор ступил на дорожку, рядом с которой работник-биокон с очень короткой шеей подстригал кусты. Доктор достал платок, вытер лоб и сказал то, что засело у него в голове еще до размышлений и воспоминаний о всей этой истории с зоопланктоном:

– В любом случае Сагиде в таком состоянии, которое вы описали, может помочь только одно. Ну разумеется, если вы не собираетесь забирать ее оттуда.

Артем замер на ступеньках террасы и решительно повернулся к доктору: – Я это сделаю только тогда, когда она сама меня попросит. Так что именно вы имеете в виду?

– Я имею в виду то, что нужно любой девушке в ее возрасте. Если она еще девушка, конечно.

– Я надеюсь, по крайней мере, до этого у нее никого не было.

– Скорее всего, – задумчиво размышлял доктор, – ее нервное расстройство связано именно с этим, с неудовлетворенным женским желанием. А процедуры эти могут, разумеется, усугублять это состояние. Надо мне еще раз проверить, сделать кое-какие анализы, когда я вернусь, и вообще, посмотреть результаты после приема этих препаратов, которые ей выписали вместе с процедурами.

– Я буду ждать вашего решения, доктор Розенфельд. И огромное спасибо вам за все, что вы для меня делаете.

– Ну что вы, Артем, не за что, всегда готов вам помочь. До свидания.

6. Херцег Нови

Пасмурный серый день клонился к сумеркам, с юго-запада, со стороны моря, дул прохладный, наполненный прибрежной сыростью, ветер. Закутавшись в свое необычное для здешних мест пальто, Мария медленно шла по узким улочкам городка Херцег Нови, который находился по соседству с международным центром Программы «Жизнь». Она почти не замечала прохожих, местных жителей, которые в этот час уже закончили работу и разбредались по домам, магазинам и питейным заведениям. Мысли в голове Марии путались, пытаясь соединить между собой противоречивые свидетельства, картины реальности, которые она только что наблюдала, слова, сказанные Ларионом. Несмотря на все обещания и объяснения, которые Ларион давал ей при отъезде, Мария никак не могла тогда понять, почему любимый и любящий ее человек должен уехать на два года. Вот она наконец приехала к нему, чтобы понять, что будет с ними дальше. И что из того? Короткая и сумбурная встреча с Ларионом еще больше ее запутала и не внесла никакой ясности в их отношения. А ведь история их отношений с Ларионом была не совсем обычная, не такая, как у нынешней молодежи, которой и рассказать-то нечего. Ведь у них все делается нажатием кнопки или сочетанием клавиш, а что об этом можно сказать интересного? Как человек сидит перед экраном и что-то там себе выдумывает? М-да…, скучно как-то.

Мария вспоминала, как года полтора тому назад они с Ларионом жили отдельно, надеясь создать полноценную семью. Ларион только изредка оставался дома, у родителей, чтобы помочь матери ухаживать за отцом, здоровье которого сильно сдало в последние годы. Они были по-настоящему влюблены друг в друга, они наслаждались каждой минутой жизни, проведенной вместе. Надо сказать, что это было довольно редкое явление в теперешние времена, так как в основном люди сходились из экономических и физиологических соображений. Любовь, как всепоглощающее чувство, как невозможность существовать без человека, в которого ты влюблен, как результат глубоких близких отношений, превратилась в нечто совсем экзотическое. Такую любовь можно было наблюдать только в театроскопе, в синерамах, причем это были в основном сюжеты из далекого прошлого. Приятели и знакомые Лариона и Марии с удивлением и даже раздражением наблюдали за их «романом», как это называлось когда-то. Им это казалось какой-то искусственной игрой, претензией на исключительность, поэтому постепенно они выпадали из круга сетевого общения. Но все дело было в том, что ни Ларион ни Мария не старались подчеркивать свою исключительность, они просто наслаждались друг другом, своей свободой от виртуального общественного мнения. Для таких, как они, оставалось совсем немного мест на Земле, где позволялось жить спокойно, не вызывая подозрений и не наталкиваясь на глухую стену непонимания. Золотой Бантустан, или точнее Дамараленд, был одним из таких мест, и молодые влюбленные все чаще подумывали о том, как переехать в эту казавшуюся им сказочной страну. Но дорога туда была совсем непростой.