Александр Черевков
История нашей жизни том-5
Видимо, эта маклер думала, что впервые за границей и ничего не знаю о банковской системе? Мне приходилось часто бывать за границей в более серьёзных банках, чем этот банк местного значения. Ни в одном банке за пределами бывшего Советского Союза у меня даже документы не спрашивали, когда входил в банки по своим личным и служебным делам.
В некоторых банках просто проверяли меня на предмет оружия или взрывчатки, что делали со всеми клиентами банка независимо от расовой и половой принадлежности каждого. Однако в банк меня впускали.
– С тебя высчитали пятьдесят шекелей за наличные с чека. – сказала маклер Лена, возвращая остаток мои денег. – Вам придётся подождать пару часов, пока закончится рабочий день в Израиле. Когда приедет хозяин квартиры домой. Мы сразу позвоним ему. Договоримся о нашей встрече по вопросу съёма квартиры на один год.
– Чтобы случайно вы не забыли о нашем существовании, мы будем здесь близко возле вашей конторы. – сказал маклеру Лены, когда мы подошли к их конторе. – Пока моя жена сходит в гостиницу за нашими вещами и за детьми.
– Смотреть квартиру мы поедем вдвоём или втроём. – сказала маклер Лена. – Затем мы отдельно наймём такси и перевезём всю вашу семью с вещами на постоянное или временное место жительства. Вам может квартира не понравиться или вы не понравитесь хозяину квартиры. Поэтому нам придётся ездить на такси несколько раз по городу.
Маклер прошла в свою контору, мы с Людмилой и Викторией остались на тротуаре. Виктория и Людмила пошли в гостиницу «Дан» в наш номер, чтобы оттуда забрать вещи и пацанов.
Остался рядом с дверью конторы, чтобы маклеры с нашими деньгами не разбежались по своим домам. У меня к ним не было никакого доверия. Хотя прекрасно понимал, что ради двух тысяч шекелей они контору закрывать не будут. Ведь к ним каждый день приходят десятки, таких клиентов. Маклеры от многих клиентов имеют деньги на много больше, чем сейчас дал им за услуги.
У меня ещё в аэропорту «Бен-Гурион» стал побаливать коренной зуб. К середине дня боль зуба усилилась. Надо было выпить какое-нибудь лекарство от боли зуба, но у нас с собой в сумках лекарства никакого не было.
Здесь в аптеках тоже, наверно, лекарство отпускают лишь по рецепту от лечащего врача? Придётся терпеть, пока устроимся с жильём. Затем попрошу у своих новых соседей какое-нибудь лекарство от зубов. После схожу к зубному врачу.
Прошло ни два, а четыре часа, прежде чем маклер Лена сказала мне, что мы с Людмилой и она можем поехать на такси смотреть квартиру на съем в Бать-ям. Людмила отвела Викторию обратно в номер гостиницы под контроль старших братьев. Мы втроём сели в такси. Поехали в сторону берега Средиземного моря. Вдоль берега Средиземного моря была оживлённая автомобильная трасса, освещённая яркими уличными фонарями.
Хватило всего минут двадцать езды, от конторы маклеров через Тель-Авив вдоль берега моря до центра Бать-яма.
– Нам, кажется, здесь надо выходить? – сказала маклер Лена, останавливая такси возле двухэтажного дома.
Мы вышли из автомобиля такси, прошли во двор двухэтажного дома. Подошли к железной двери, возле которой была кнопка вызова хозяина дома.
Маклер Лена нажала на кнопку, что-то сказал в микрофон на иврите, рядом с микрофоном ответил на иврите репродуктор хриплым прокуренным мужским голосом. В ту же минуту железная дверь раздвинулась. Это был вход в лифт двухэтажного дома.
До такой степени люди обленились, что даже на второй этаж не могут ногами подняться. Обязательно им нужен лифт прямо в квартиру на второй этаж этого дома.
Не ошибся в своих размышлениях. Лифт поднялся не на лестничную площадку дома, а прямо в середину квартиры. Вначале дверь лифта открылась в спальню, но когда маклер Лена поняла, что ошиблась кнопкой, то нажала другую кнопку и в лифте открылась противоположная дверь в просторный белый зал квартиры.
Мы вошли в зал, в котором на каменном полу, лежал огромный ковёр. Напротив, двери лифта в противоположной стороне зала во всю стену была американская кухня.
На кухне в бледно-розовом прозрачном пеньюаре хлопотала молодая женщина. Почти сквозь прозрачный пеньюар было видно, что на теле женщины ничего больше нет.
Почти обнажённая женщина совершенно не обращала никакого внимания на наше появление. Женщина продолжала заниматься своим делом на кухне, сверкая почти обнажённой задницей и дёргаясь голыми грудями под прозрачным пеньюаром не стесняясь нас. В одном конце ковра стоял в зале квартиры большой телевизор. В другом конце ковра стоял огромный диван. На диване, задрав ноги к верху, лежал в одних плавках мужчина лет сорока.
Совершенно не обращая никакого внимания на наше присутствие и не меняя позу, мужчина смотрел по телевизору видео-порнографию и издавал возбуждённые звуки во весь голос.
Мне сразу это не понравилось. Никогда такого не позволял в своём доме. Тем более при своей жене и детях.
Мне хотелось прямо сразу уйти из этого дома, но в это время маклер Лена стала разговаривать с хозяином квартиры.
Даже разговор на незнакомом мне языке был понятен жестами и мимикой мужчины. Сразу было видно, что он не доволен нашему приходу. Даже не собирается с нами вообще разговаривать ни на какие темы.
Не дожидаясь окончания разговора между маклером Леной и этим не приятным на вид мужчиной, потянул Людмилу обратно в лифт. Следом за нами в лифт вошла маклер Лена.
Мы спустились в лифте вниз на улицу. После душного помещения, наполненного какими-то неприятными мне запахами дезодорантов, которыми женщины отпугивают или привлекают мужчин, на улице на нас повеяло свежим воздухом со стороны моря, мне сразу стало легко дышать.
– Вы, что, иврит понимаете, что ли? – удивлённо, спросила нас, маклер Лена, когда вышла за нами из лифта.
– Здесь без знания иврита было понятно, что он нас видеть не хочет. – ответил маклеру. – Мне самому противно такое отношение к нам.
– Этот тип сказал, что вы похожи больше на воров, чем на новых репатриантов. – сказал маклер Лена. – Ему сказала, что вы вполне культурная и интеллигентная семья из России. Мужчина мне там стал говорить разные пошлости.
– Надо было сказать мне. Ему тут же набил бы морду. – со злобой, сказал. – Таких гадов, надо бить.
– В таком случае вы можете сразу вылететь из Израиля. – испуганно, сказала мне, маклер Лена. – В Израиле рукоприкладство запрещено всем гражданам. Вас могут специально спровоцировать на драку и заработать на этом огромные деньги. Достаточно трёх свидетелей и разбитого носа или ссадин на возбуждение уголовного дела в суде. Такие уголовные дела в Израиле обычное явление. Так что вы будьте осторожны.
– Саша! Не забывай! Ты слово давал, что в Израиле драться не будешь. – с упрёком, сказала Людмила. – Мы прилетели в совершенно другое государство.
– Ладно! Давайте делом заниматься. – с серьёзным тоном, сказала маклер Лена. – Здесь по близости есть одна квартира под съем. Мы пойдём, посмотрим эту квартиру. Если эта квартира не подойдёт, то тогда мы едем в Холон.
Уличные фонари и яркие рекламы, освещали возле тротуаров отдельно стоящие легковые автомобили и мелькающий транспорт по улицам Бать-яма.
Мы прошли улицу Сахаров, прямо-таки с русским названием. Затем пересекли улицу Бялик, который, наверно, был родственником Екатерины Бялик, абитуриентки педагогического института в Харькове?
Вскоре вышли на улицу Ротшильд, фамилия знаменитых банкиров проживающих в Англии. Минут через десять ходьбы по улицам Бать-яма, мы подошли к какому-то мрачному, пятиэтажному, жилому зданию.
По грязным лестничным переходам без лифта поднялись на четвёртый этаж. Маклер Лена позвонила в массивную железную дверь без номера. За железной дверью что-то зашуршало.
Видимо, разглядывают нас в дверной глазок. Вскоре в замочной скважине закрутился ключ? Железная дверь вяло открылась. Перед нами появился пьяный мужик в семейных трусах и в рванной грязной майке.
Мужик подозрительно посмотрел на нас сверху донизу. Грязной рукой вытер не бритую грязную рожу. Выпучив глаза, попятился назад.
Пытаясь увидеть нас в своём пространстве, в которое мужик не пускал никого, кто приходил сюда без бутылки русской водки. У нас с собой русской водки не было.
– Вам что нужно? – спросил нас мужчина с опухшим лицом. – Вы к нам на проводы пришли? Тогда входите.
– Хозяин этой квартиры сказал мне, что можно вселяться в его квартиру в любое время. – морщась от вида грязи, сказала маклер Лена, прикрывая свой нос от запаха ликёроводочного перегара, который исходил от пьяного мужика.
– Мы с Колей отмечаем переезд из квартиры в другое место. – едва шевеля языком, сказал пьяный мужик.
Тут в двери появился сам Коля, вид которого не внушал никакого доверия к возможному проживанию в этой квартире. Помойка таланта, в которой жил художник Шевелев Валера в Орджоникидзеабаде, выглядела намного чище и лучше, чем эта квартира с пьяными мужиками. Ни настолько мы были падшие люди, чтобы жить в такой грязной квартире, которую пыталась навязать нам маклер Лена. Здесь нам даже стоять опасно рядом с алкашами.
– В эту квартиру не семью надо вселять, а наряд местной полиции прислать. – сказал маклеру Лене, поворачиваясь от двери с пьяными мужиками. – Совсем не хочу, чтобы моя семья видела, в какую грязь в Израиле их привёз.
– Тоже мне чистюля нашёлся. – сказал вдогонку пьяный мужик. – Поживёшь в Израиле, сам такой будешь.
– До такой степени никогда не опущусь. – огрызнулся. на слова пьяного мужика. – Это вы такими были в России. Такими живете здесь в Израиле. Позорите за границей, русскую и еврейскую нации. Мерзость, какая!
Мы вышли из подъезда, пропахшего ликёроводочным перегаром. Тут же перешли на другую сторону улицы, освещённую яркими уличными фонарями. Маклер Лена стала ловить пробегающие рядом автомобили такси. Отошёл за тротуар и присел на бульварную лавку. У меня так сильно болел коренной зуб, что мне было не до съёма квартиры. Хотелось скорее вернуться в гостиничный номер и попытаться заснуть, чтобы не чувствовать адской боли зуба. Может быть, там, в гостинице у администратора, найдётся лекарство от зубной боли? Скорее бы прошла боль зуба.
– Вы, вроде, заболели? С вами что-то случилось? – забеспокоилась маклер Лена, когда мы все сели в такси.
– У меня почти сутки болит коренной зуб. – сквозь зубы, жалобно, ответил. – Как назло у нас нет лекарства.
– Мы сейчас съездим в Холон смотреть квартиру. Это тут, совсем рядом. – сказала маклер Лена. – Затем поедем к нам в контору. У нас в аптечке есть какие-то лекарства от зубной боли. Так что немного потерпите. Мы скоро едем.
Маклер Лена что-то сказала таксисту на иврите. Автомобиль такси помчался в западную часть Бать-яма, который от Холона отделяла всего лишь одна улица.
Так что через пару минут мы уже мчались на такси по улицам Холона. Вскоре обратно подъехали к мрачному пятиэтажному зданию, которое выглядело немного лучше себе подобного здания в Бать-яме.
Рассчитавшись за проезд в такси, маклер Лена повела нас на третий этаж этого мрачного здания. Здесь хотя бы лестничные марши были чище, чем в подъезде пятиэтажного здания в Бать-яме.
Такой более-менее приятный вид внутри подъезда внушал мне какое-то доверие на возможное проживание здесь в съёмной квартире этого здания. Посмотрим, что предложат нам сейчас маклер и хозяин квартиры.
Маклер Лена позвонила в дверь с номером тридцать. Дверь нам открыл мужчина средних лет, с маленькой шапочкой кипа на голове. По виду это был вполне нормальный интеллигентный человек, с которым можно говорить о наших квартирных проблемах.
Вроде, и квартира у него вполне нормальная? Вот только без мебели. Наверно, нам самим придётся сразу приобретать новую или подержанную мебель для всей нашей семьи? Без мебели жить нельзя.
– Шалом адони! (Здравствуйте господин!) Шалом гвирет! (Здравствуйте госпожа!) – улыбаясь, приветствовал нас, хозяин квартиры, на иврите. – Шем шели Ави (Моё имя Ави.).
Конечно же, ничего не понял от хозяина квартиры из короткой речи на иврите. Маклер Лена тут же сделала нам перевод на русский язык. Маклер Лена сказала, что хозяин квартиры приветствует нас в своей квартире.
Хозяина квартиры зовут Ави. Он хочет найти с нами общий язык по совместному интересу в этой уютной квартире, которую он уступит нам на один год за четыреста пятьдесят американских долларов в месяц, с расчётом за каждые три месяца вперёд.
Через год мы можем с хозяином перезаключить договор на съем или даже на продажу выбранной квартиры.
– Квартира на съем, вроде, ничего? Можно жить. – сказал сам. – Вот где мы будем спать и готовить всей семьёй?
– Эту проблему решим завтра с утра. – поспешила успокоить меня маклер Лена. – Тут рядом в Яффе имеется небольшой арабский рынок подержанной домашней мебели, которую там можно приобрести совершенно дёшево.
– Согласен с условиями хозяина квартиры, но документы буду подписывать только тогда, когда у нас будет мебель. – сказал. в заключение нашей беседы насчёт съёма квартиры. – Так что здесь мы встретимся завтра с мебелью.
Распрощавшись с хозяином квартиры, мы сразу спустились вниз на улицу. Маклер Лена поймала такси. К этому времени у меня распухло все лицо от зубной боли. Был от зубной боли почти в оборочном состоянии. Боялся потерять сознание от жуткой боли коренного зуба. Моя голова ужасно гудела от зубной боли.
У меня перед глазами все плыло, как от миража в знойной пустыне. Даже был не в состоянии что-то соображать по поводу серьёзных вопросов. Это хорошо, что сегодня не подписал контракт на съем квартиры с хозяином этой квартиры.
Возможно, что завтра на здоровую голову посмотрю совершенно иначе на вопрос о съёме квартиры и купле мебели своей семьи?
– В аптеках Израиля вы не найдёте таблетки анальгина от зубной боли. – сказала мне, маклер Лена, когда мы приехали на такси к её конторе и сразу зашли туда. – У нас от зубной боли принимают таблетки нурофена и акамола. Примите прямо сейчас по одной таблетке и у вас к утру, вся зубная боль пройдёт. По месту жительства вы вступите в выбранную вами клинику. Здесь так принято. После обратитесь к своему семейному врачу. Зубы свои надо беречь.
Маклер Лена выдала мне по одной белой таблетки из упаковок с надписью «NUROFEN» и «ACAMOL».
Ни стал глотать таблетки, как это рекомендую врачи. Просто положил таблетки за щеку в область зубной боли, чтобы таблетки там рассосали и быстро оказали своё воздействие прямо на больной зуб. Может быть, так быстрее пройдёт адская зубная боль, которая окончательно меня достала?
При таком состоянии зубной боли мне хоть в петлю лезть. Поблагодарив маклера Лену за таблетки от зубной боли, тут же направился следом за Людмилой в наш гостиничный номер.
У меня были лишь одни мысли, быстрее добраться до холодной постели и лечь спать до утра. Быть может, таблетки на меня подействую в лучшую сторону во время моего сна.
Вроде, начинают действовать? Зубная боль притупилась. Только челюсть ноет, а также голова кружится от бывшей острой зубной боли. Обычное состояние человека после зубной боли.
К этому надо привыкнуть и успокоиться. К утру у меня должна пройти вся зубная боль. Наверно, у меня был ужасный вид, когда вошёл в гостиницу? Новый администратор гостиницы «Дан» посмотрел на меня глазами, наполненными страха.
Посмотрел на наш входной талончик в гостиницу и любезно пригласил пройти в свой номер. Просто кивнул головой на любезность администратора гостиницы «Дан» и прошёл к лифту.
Людмила поспешила за мной, поддерживая меня за руку. Видимо, боялась, что сейчас могу свалиться в лифте без сознания? Сам об этом думал, когда шёл по вестибюлю гостиницы к лифту, раскачиваясь во все стороны от кружения головы и плывущего перед глазами интерьера вестибюля гостиницы «Дан». Со стороны можно было подумать, что сильно пьян, как те двое русских мужиков из квартиры в Бать-яме. Мне тоже стоило сейчас выпить грамм двести русской водки перед сном.
Проспаться хорошо до утра в пьяном виде, после выпитых двести грамм водки. Водка то же в какой-то степени помогает от резкой зубной боли, как медицинский спирт. Ведь не зря во время войны с фашистами, в связи с отсутствием обезболивающих лекарств, врачи перед операцией давали раненым двести грамм русской водки.
Только после этого приступали резать раненых живьём без наркоза и без обезболивающих лекарств. Жалко, что сегодня не могу в гостинице выпить русской водки перед завтрашним ответственным днём моей семьи.
– Папа! Ты, что, заболел что ли? – взволнованно, спросила меня Виктория, когда увидела мой ужасный вид.
– Отстань от отца! – сказала Людмила, отстранив дочь. – У отца сильно болит зуб, он принял две таблетки.
Ни стал ничего говорить своей дочери. Снял с себя костюм. Надел на себя тёплую домашнюю пижаму. Сверху надел два свитера. Закутался в тонкое одеяло и в простыни.
Вдобавок надел на голову, вязанную тёплую шапочку. Лёг спать в постель в таком виде. Но сразу заснуть не мог. Так как было всего лишь семь часов вечера. Долго крутился с боку на бок. Когда наконец-то зубная боль спала, сам успокоился и только после этого крепко уснул до утра. Проснулся оттого, что сильно вспотел.
Мой коренной зуб больше не болел. Голова тоже не кружилась. У меня было хорошее состояние души и тела. Теперь мне оставалось принять хотя бы холодный душ. Если в гостинице нет горячей воды. Хорошо, что моя семья вся спит.
Наверно, наши дети и Людмила, вчера до поздней ночи обсуждали свои первые впечатления об Израиле? Пока семья спит, надо искупаться под душем и немного покушать.
В душевой комнате, как во всех подобных современных помещениях, был кран горячей и холодной воды. Открыл кран с горячей водой. Но оттуда, привычно, как в России, потекла холодная вода. Хотел, было закрыть кран горячей воды, как, вдруг, холодная вода, текущая из крана, стала быстро набирать температуру. Вскоре из крана стал идти настоящий кипяток.
Мне пришлось посредством вентиля с холодной водой отрегулировать нормальную температуру воды пригодную на купание моего тела. Теперь мог хорошо помыться с дороги. Любая вода полезна моему телу.
– Папа! Тоже хочу купаться с дороги. – стала ныть Виктория у двери душевой комнаты, когда мне срочно пришлось мылся, чтобы прийти в себя от проходящей зубной боли.
– Ты со мной мыться не будешь. – сказал Виктории. – Так что подожди немного, пока закончу мыться. У тебя уже ни тот возраст, когда мы можем вместе мыться.
– Зачем, такое болтаешь? – обиженно, сказала Виктория, за дверью душевой. – Ты мужчина, а перед тобой дама.
– Между прочим, эту даму, голенькой мыл в тазике совсем недавно. – сказал дочери, выходя в зал из душевой. – Ты всегда любила мыться со мной.
– Тогда была ребёнком и ничего не понимала. – надувая губы, сказала Виктория. – Сейчас стала большая. Понимаю всё ни меньше своих родителей.
– Представляю! Вику голой в тазу с водой. – хихикая, сказал Артур. – Между прочим, тоже тебя мыл в тазу. Когда ты голяком ползала при мне по квартире.
– Ты лучше себя представь голым в тазу перед всеми. – с обидой, сказала Виктория. – Прежде чем говорить мне такие гадости.
– Прекратите сейчас же болтовню! – пресекла Людмила, своих детей. – Вместе с отцом когда-то мыла вас всех.
– Вы лучше без меня занимайтесь своими разборками. – сказал, усаживаясь за стол. – Мне нужно покушать и ехать в Яфа на арабский рынок за мебелью. Сегодня к вечеру мы семьёй должны жить на своей съёмной квартире.
– Ура! У меня обратно будет отдельная комната! – радостно, закричала Виктория, показывая братьям язык.
– Отдельно комната у тебя будет не скоро. – сказал. дочери. – Пока будем жить в двухкомнатной квартире.
– Так тебе и надо! – съязвил Артур, перед своей младшей сестрёнкой. – Не будешь задаваться, что у тебя была своя комната. Мы тоже с Эдиком хотим иметь по комнате на каждого. Однако мы пока молчим. Знаем трудности жизни.
– Придёт наше время и у каждого из вас будет отдельная комната. – сказал, своим детям. – Сейчас, пока, нам придётся потесниться в съёмной квартире. Мальчишки будут спать в зале. Мы втроём будем спать в спальне. Дальше подыщем себе более просторное съёмное жилье или купим себе шикарную квартиру. Когда получу свои американские доллары из России. Думаю, что моих дивидендов вполне хватит на шикарную квартиру и на шикарную мебель.
Арабский рынок в Яфа (в переводе с иврита – прекрасный), выглядел довольно мрачным старинным зрелищем на фоне современных зданий в Тель-Авиве. На первых этажах двухэтажных, старинных жилых домов и в одноэтажных домах, в большинстве которых давно никто не жил, расположились арабские лавки торга подержанной мебели. Прямо между арабских лавок по узким улочкам рынка медленно передвигались ишаки, одногорбые верблюды дромедары и небольшие лошади с повозками. Между ними суетливо передвигались легковые автомобили с прицепами. Все повозки, автомобильные прицепы и маленькие грузовые автомобили, были загружены подержанной мебелью и бытовыми подержанными приборами.
Было совершенно не понятно, куда и, зачем, снуют эти извозчики с подержанной мебелью и с подержанными бытовыми приборами? Одни увозили подержанную мебель и бытовые подержанные приборы, а другие привозили кем-то брошенную жилую утварь. Что-то из этого хлама ремонтировалось и продавалось, что-то из хлама ломалось и превращалось в мусор, не успевая найти себе нового потребителя.
– Нам придётся хорошо поторговаться, чтобы выбрать приличную мебель. – откровенно, сказала мне, маклер Лена, торгуясь на иврите с арабами, продавцами подержанной мебели. – Иначе мы не сможем купить у них ничего.
Около часа споров и любезностей, между маклером Леной и арабами, продавцами подержанной мебели и бытовой техники, закончились тем, что мы загрузились домашней утварью на двух легковых автомобилях, переделанных под грузовые автомобили.
Купили большой холодильник «Тадиран», три односпальные кровати, одну кровать двуспальную, газовую плиту на кухню, большой раздвижной стол с шестью стульями и стиральную машинку.
Со всем домашним скарбом, купленным у арабов, мы медленно двинулись на двух грузовых автомобилях и на такси в Холон. Даже при медленной езде с грузом купленной мебели через Бать-ям. Меньше чем за час мы добрались до дома на улице Анилевич в Холоне. Хозяин квартиры словно ждал нас с вечера и при нашем появлении тут же открыл квартиру.
Чтобы зря не терять времени, сказал маклеру Лене, что документы подпишу лишь в присутствии своей семьи. Пока распределяю мебель по квартире, надо сюда привести мою семью со всеми нашими сумками.
Маклер Лена уехала на такси за моей семьёй. При участии арабов и моих новых соседей, мы занесли всю мебель и бытовые приборы в квартиру, взятую нами на съем «схар диру».
Рассчитавшись с арабами за оказанные услуги, стал наводить порядок на новом месте жительства перед приездом моей семьи. Мне хотелось угодить своей семье.
После нашей роскошной пятикомнатной квартиры в Душанбе, в столице Таджикистана, съёмная квартира выглядела наподобие старого бытового помещения, переделанного под временное жилье переселенцам, точнее сказать, беженцев из бывшего Советского Союза в Израиль.
Однако как-то нам надо было начинать свою жизнь на постоянном месте жительства в Израиле. Ведь на смене постоянного места жительства прелести жизни не прекратилась.
Кто знает? Вполне возможно, что именно отсюда начнётся рассвет нашей семьи? Пускай даже с плохой и дешёвой съёмной квартиры начинается прелести жизни в новом постоянном месте жительства в Израиле.
Дальше будет видно, как нам поступать с постоянным местом жительства в Израиле. Может быть, нам придётся кочевать по всему миру в поисках хорошего постоянного места жительства?
Мы фактически превратились в вынужденных странников, по воле новых обстоятельств жизни, которые независимо от нашего желания сорвали нас с обжитого годами прекрасного места жительства.
Мы словно айсберг, оторвавшийся от южного полюса, начали свой дрейф по всему земному шару. Совершенно не знаем, в каком месте приткнёмся жить. Может быть, как айсберг, растворимся в бесконечном океане среди людей? Никто даже не заметит нашей пропажи. Конечно, не ожидал, что передо мной в Израиле откроются ворота рая.
Но, то, что мы будем жить в такой мрачной малогабаритной квартире, этого никак не ожидал. Был на грани шока, разглядывая грибок на стенах и на каменном полу по всей квартире. Даже во время жаркого дня при каменном полу в квартире было холодно. Во время своих заграничных командировок.
Не в одной стране мира не видел в жилых квартирах каменных полов. В моем понятии такая квартира выглядела какой-то древней дикостью со времени власти царя Соломона в Израиле.
Ведь сейчас во всём мире столько много разных половых покрытий, что при израильской влажности у моря и при бедности в древесине в Израиле, можно применять на полы какие-то современные синтетические покрытия, которые намного дешевле мрамора и досок для полов.
От мраморных полов стены в квартире гниют. Мебель тоже покрывается грибком и быстро приходит в негодность. Поэтому здесь так часто выкидывают мебель на мусор.
Ни стал дожидаться приезда своей семьи к окончательному подписанию документов на съем квартиры. Все и так ясно, что мы будем жить в этой квартире ближайший год.
Никуда мы Всё равно сейчас переезжать не будем. Поэтому в присутствии нашего соседа, по лестничной площадке, который говорил на русском языке и на иврите, подписал все необходимые документы на съем квартиры.
Хозяин квартиры довольный сделкой уехал по своим делам. Остался один дожидаться приезда своей семьи, которые будут в шоке при виде такой «диры – квартира на иврите».
Действительно дыра. Представляю, сколько паршивых слов услышу от своей семьи в свой адрес за это жилье. Не успел привыкнуть к тому, что нахожусь в такой мрачной съёмной квартире, как, вдруг, услышал с улицы голоса своих детей, которые приехали на такси вместе со всеми нашими вещами. Тут же спустился во двор к легковому автомобилю такси. Мы стали заносить в квартиру свои многочисленные сумки, кейсы и чемоданы. Не желая иметь рядом со своей семьёй посторонних людей, сказал маклеру Лене, что документы на квартиру подписаны.
Хозяин квартиры уехал по своим делам. Маклер Лена посетовала, что документы подписывать надо было в её присутствии, так как у неё к хозяину квартиры были некоторые вопросы.
Теперь им придётся его ловить по всему Израилю и разбираться с ним по взаимным вопросам. Здесь в Израиле на каждом шагу одни только мошенники живут. Таким образом, маклер Лена только подтвердила мои подозрения на то, что с первого часа нашего приезда в Израиль нас окружили своры мошенников и воров. Включая маклера Лену, которая за сутки нашего знакомства обобрала нас, как хотела.
Как позволяла воровать её совесть, которой, возможно, нет ни у одного мошенника? Выходит, что сама страна обетованная напичкана всякого рода мошенниками, прибывшими из Советского Союза. Когда вошёл в съёмную квартиру с последней нашей сумкой, выгруженной из такси, то увидел, как моя семья сидела на своих сумках в полном замешательстве.
Все были в шоке от вида такой квартиры. Они никак не ожидали, что мы с прибытием в Израиль так низко падём после нашего взлёта в Душанбе, где мы роскошно жили, как «новые русские» в Таджикистане.
Теперь нас даже не с кем сравнить. Мы где-то на среднем уровне между бомжами и обычными русскими, которые влились в слой бедного населения новых репатриантов, прибывших из территории бывшего Советского Союза в Израиль. Из богатых мы превратились в бедных.
– Наша семья физически и умственно вполне здоровая. – сказал. – На нашей улице будет праздник.
– Хотя, на наш подъем уйдут долгие годы нашей жизни. – угрюмо, сказал Артур, поднимаясь со своей сумки. – Мы зря сюда приехали. Лучше бы поехали жить на Урал или куда-то на Кавказ, откуда вы зря уехали.
– Ты больше всех хотел уехать жить в Израиль. – с упрёком, сказала Вика, своему старшему брату.
Артур ничего не сказал на упрёк своей младшей сестрёнки Виктории. Ведь она в этом была права. Вся семья, словно тараканы потравленные «Дихлофозом», разбрелись по своим новым местам жительства, определённым на временное проживание в съёмной квартире. Людмила нехотя стала распаковывать сумки с шикарными вещами, которые напоминали нам о нашей былой роскоши, которую мы оставили навсегда в Душанбе в проданной за бесценок квартире. Виктория копошилась в своих сумках, вытаскивая оттуда не распакованные с магазина новые платья и наряды на все случаи жизни.
Наши мальчишки с кислой миной на лицах жевали шоколадные батончики, припасённые ими в ларьках со своей бабушкой Марией возле аэропорта в Душанбе в Таджикистане.
– Соседи! К вам можно зайти? – услышал, голос женщины в проёме открытой двери. – Мы живём, напротив.
– Конечно, входите. – печально, отозвался. – Наши двери всегда открыты соседям пришедшим с миром.
– Меня зовут Екатерина. Мы прилетели из Белоруссии. – сказала женщина. – По акценту, вы прилетели из Кавказа?
– Меня зовут Александр. Моя жена Людмила. – ответил. – Наши дети – Артур, Эдуард и Виктория. С акцентом вы не ошиблись. Действительно с Кавказа. Однако, прилетели мы сюда в Израиль из Таджикистан.
– Где вы подобрали мебельный хлам? – спросила соседка Екатерина. – Не могли лучше себе подобрать?
– Мы этот хлам купили на арабском рынке в Яффа. – ответил. – Вместе с квартирой и купленной мебелью, нам обошлось в одиннадцать тысяч шекелей. Пока на лучшее у нас в семье нет других средств.
– Боже мой! – всплеснув руками, возмущённо, воскликнула соседка Екатерина. – Прямо с самолёта людей грабят. Вы посмотрите в окно и увидите, что рядом с нашим домом на пустыре мебель намного лучше, чем вы купили у арабов за такие сумасшедшие деньги.
Скоро в Израиле еврейская пасха. Перед этим праздником богатые израильтяне выкидываю свою устаревшую мебель и вещи, чтобы с приходом праздника пасхи жить в обновлённом быту.
Так что вы на пустыре найдёте себе мебель и бытовую технику намного лучше купленной у арабов на рынке в Яффе.
– Мы действительно прямо с самолёта прибыли сюда. – сказал соседки. – В Израиле мы ничего не знаем. Нет у нас в Израиле родственников, друзей и знакомых. На иврите ни одного слова не знаем. Даже не представляем себе, как мы будем жить в совершенно другом измерении жизни. Всё будем начинать с нуля.
– Ну, ладно! Не буду вам мешать заселяться. – сказала нам, соседка Екатерина. – Если вам что-то не понятно в быту, то не стесняйтесь, заходите к нам. Мы живём, напротив. Всегда будем рады вам помочь. По-другому не выживете.
Соседка ушла к себе домой. Выглянул в окно и только сейчас заметил, что соседка сказала нам правду насчёт мебели, выброшенной на пустыре. Прямо рядом с нашим домом через улицу Анилевич в городской черте красовалась самая обыкновенная пустыня из жёлтого песка.