Александр Черевков
История нашей жизни том-1
История нашей жизни
том-1
Глава-1. Азы нашей жизни
Время – это ни жизнь, а существование.
Часть-1. Азы службы в армии.
1. У самого Чёрного моря.
Едва наш поезд прибыл на станцию Кобулети, как все призывники уже были на ногах. Затаив дыхание, мы разглядывали удивительную растительность Черноморского побережья.
Не отрываясь от окон вагонов, вглядывались в бесконечную морскую гладь, которая словно ждала нашего прибытия и в полном штиле не шелохнулась ни одной волной.
Нам прямо сейчас хотелось выскочить из вагонов. Побежать купаться в Чёрное море. Ведь море у наших ног. На станции Батуми нас встречал армейский духовой оркестр. Играли какой-то армейский строевой марш, с которым мы не были знакомы. Нам только предстояло сделать свой первый шаг к армейской службе.
Мы как стадо баранов высыпали на привокзальную площадь и с удивлением стали рассматривать деревья-цветы магнолии, которые бело-бледно-розовым соцветием огромных цветков свисали с больших деревьев и своим дурманящем ароматом кружили наши головы.
Мы были поражены той красотой и запахом цветов, которые всюду окружали нас. Было такое ощущение, что мы попали в сад Эдема, где всюду вокруг райское наслаждение. Осталось повстречать самого Бога.
Так же как в Ахалцихе, нас прямо с поезда повели в гарнизонную баню, которая находилась рядом с турецкой баней, в которой обычно мылись туристы и зарубежные гости. Наверно, в гарнизонной бане не хватило места на всех призывников?
Поэтому небольшую часть призывников поместили мыться в турецкую баню. По договорённости с городскими властями Батуми. Попал мыться в турецкую баню со своими земляками из Северной Осетии.
Турецкая баня была с парилкой, бассейном и массажным кабинетом. Возможно, что банщика не поставили в известность, кто будет мыться в турецкой бане?
Поэтому банщик принял нас как туристов Батуми и согласно традиции, подал нам в баню шашлык и пиво, которые обычно входят в стоимость билета в турецкую баню.
Мы подумали, что так в Аджарии встречают будущих солдат. Поэтому ни стали отказываться от шашлыка и пива. Мало того, мы у банщика вдобавок за свои деньги заказали пару бутылок армянского коньяка и закуску.
Отметили своё прибытие на службу в советскую армию по полной программе, как принято в Северной Осетии отмечать разные события. Пока из военной части привезли солдатское обмундирование, наша группа была под градусом от коньяка и от пива.
Офицеры оказались в большинстве своём выходцами из Кавказа, поэтому сделали вид, что не заметили прокола банщика, который выпялив глаза, удивлённо рассматривал нас, когда мы оделись в солдатскую форму.
Конечно, банщик никак не пострадал от такого прокола. Ведь турецкая баня в советское время была ни частная, а городская. Так что расходы в проколе банщика покрыли из казны Батуми. От этого бюджет в городе тоже не пострадал.
После бани все призывники в армейской форме стали похожи на цыплят из инкубатора. Мы были как близнецы на одно лицо. Так мы стали сильно похожи друг на друга, что даже родная мама сразу не узнает.
Нам самим стало смешно от такого сходства, что мы принялись показывать друг на друга пальцами и смеяться над своим удивительным сходством в одинаковой солдатской форме. Так что до самого дворца офицеров мы потешались над собой.
Перед дворцом офицеров нас поставили на перекличку. Оказалось, что нет из Украины одного призывника Загорулько Тараса. Тогда кто-то из офицеров подумал, что этот Загорулько Тарас так напился в бане, что не слышит своей фамилии вовремя переклички.
Решили всех призывников посчитать по одному. При пересчёте оказалось, что все призывники находятся на месте. Решили обратно сделать перекличку, вовремя которой обратно не отозвался призывник Загорулько Тарас.
Тогда в четвёртый раз устроили перекличку и по одному призывнику передвигали в новый строй. Как только всех призывников назвали по фамилии, то обратно оказалось, что нет призывника Загорулько Тараса. На площади большой перед дворцом офицеров остался стоять один из огромной толпы призывников.
– Почему, не откликаешься на свою фамилию? – удивлённо, спросил меня, офицер, делающий перекличку солдат.
– Моей фамилии никто не называл. – то же удивлённо, ответил офицеру. – Моя фамилия Черевков, а не Загорулько.
– Ты откуда взялся в строю такой волосатый? – обратно удивлённо, спросил меня, офицер с переклички.
– Меня призвали служить в армию. – по-армейски, ответил офицеру на перекличке. – Прибыл из Беслана, который находится в Северной Осетии.
– Теперь понятно. – сказал офицер переклички. – Загорулько Тараса оставил служить в Ахалцихе, а сам отправился служить в Батуми. Завтра же тебя отправим служить в Ахалкалаки, который находится в горах выше Ахалцихе. Местные жители называют Ахалкалаки вторым севером на Кавказе. Так как там большую часть года лежит снег. Так что ты ещё сам пожалеешь, что сразу добровольно не остался служить в Ахалцихе.
После такого поворота событий из меня вышла вся пьянка, которую устроили на халяву в турецкой бане. Мне никак не хотелось служить на втором севере. Пускай даже этот второй север находиться в горах Грузии в южном направлении советских войск.
Такой романтикой со снегом любил увлекаться в разовых походах с друзьями в горах Северной Осетии и в летнее время года. Когда можно было раздеться до плавок и загорать прямо на снегу в ультрафиолетовых лучах солнца. При этом, получая удивительный загар кожи, которая обретала цвет стального покрытие тела.
Словно мы на снегу среди лета становились инопланетянами. Мы гордились таким цветом кожи. Так как не каждому из городских парней удавалось подниматься в горы до снега, где получается удивительный по цвету загар кожи.
Зато в компании моих друзей такие походы к снегу становились регулярными в выходные дни каждого лета. Точнее, с весны мы начинали выезжать автобусами по военно-грузинской дороге ближе к снежным полянам в горах и под ультрафиолетовыми лучами солнца веселились до посинения в одних плавках. Затем одевались и бежали на военно-грузинскую трассу, чтобы быстрее вернуться домой. Такими своими походами в горы мы укрепляли своё здоровье.
С такими мыслями нехотя плелся в столовую военной части, где нам солдаты устроили праздничный завтрак в честь нашего прибытия на службу в советской армии. В южном Батуми у самого Чёрного моря, которое должен покинуть завтра утром, не искупавшись в прекрасных водах Чёрного моря. Мне даже праздничный армейский завтрак казался какой-то баландой, которой хотят отравить новобранцев перед службой в советской армии.
На столе был русский борщ, макароны по-флотски, кисель неизвестного фрукта и белый хлеб с кусочком сливочного масла. Вполне возможно, что это был настоящий, праздничный стол в армейском понятии? Но этот день для меня не был праздником. Так как у меня были известные причины к траурному событию.
Чёрное море не приняло меня к себе. После праздничного завтрака мы отправились в клуб, который стоял рядом со штабом воинской части. Там молодых солдат должны были разобрать по специальностям и распределить по специальным ротам, которые имели направление, соответствующее подготовленной военкоматом специальности для службы в армии или просто полученной молодыми солдатами вовремя учёбы на гражданке.
Отсюда специальность могла определить дальнейшую службу в советской армии. Молодых солдат без специальности определяли в строевую роту, которая занималась чисто армейской службой, каждый день, строем выхаживая по плацу военной части. Отсюда и название строевая рота, то есть, целый день ходить строем.
В свободное время от строевой подготовки строевая рота изучала огнестрельное оружие и капала окопы в специально отведённом месте. Затем обратно закапывала окопы, чтобы на следующий день обратно выкапывать окопы для учения. Так в советской армии готовили солдат к войне против врагов.
– Меня зовут майор Карпухин, замполит командира части. – представил себя нам офицер, который проводил нашу перекличку на площади возле дворца офицеров в Батуми. – Сейчас разберём вас по специальности. В первую очередь меня интересуют строительные специальности. В частности, штукатуры, маляры, плотники и столяры…
– Строитель! Плотник и столяр. – прерывая майора Карпухина, вскочил с места. – До призыва в армию работал на стройке.
– Со своим "я" лучше посиди спокойно до отправки в Ахалкалаки. – строго, сказал майор Карпухин. – Мы таких наказываем в армии.
Потупив глаза, сел с кислой миной на своё место. Больше не вскакивал со своего места, когда слышал специальности, которые имел к этому возрасту или в совершенстве знал по линии своих родственников. Мне оставалось дождаться конца переклички по специальностям. Затем узнать место своего ночлега до утра.
Когда меня отправят в Ахалкалаки на второй север в горах Грузии, где мне придётся служить в советской армии не меньше трёх лет. Теперь никуда не сбегу, как сделал по сговору с Алборошвили Гиви. Лучше бы остался служить в военной части Ахалцихе.
Там командир военной части наш земляк, который своим землякам дал бы хорошие места службы в военной части. Как земляки мы могли бы чаще ездить на побывку к себе домой. Вообще была бы райская служба…
– Со специальностями мы разобрались. – громко, сказал майор Карпухин, когда в середине зала остались молодые солдаты без специальностей и вместе с ними. – Ну, а среди вас есть художники, которые хотя бы в школе рисовали лучше других? Сам с детства художник-любитель. Дальше каждого из вас, кто умеет рисовать, научу ещё лучше рисовать.
Весь зал притих в ожидании проявления таланта в среде молодых солдат. Но среди всего полного зала молодых солдат не оказалось, ни одного человека, который мог бы рисовать хотя бы как курица лапой. Все молодые солдаты молчали. Мне тоже пришлось молчать, хотя мог рисовать лучше всех сидящих в этом зале. Может быть, даже лучше майора Карпухина, художника-любителя? Вот только мне запретили поднимать руку, так как завтра уезжаю в Ахалкалаки.
– Чего теперь не поднимаешь свою руку? – ехидно, спросил у меня, майор Карпухин. – Ты то же такой бездарный как твои друзья?
– Так вы сами запретили мне поднимать руку. – не поднимая глаз, ответил офицеру, и, неуверенно поднял руку.
– Не уже ли, ты художник?! – удивлённо, воскликнул майор Карпухин, не надеясь найти молодого художника. – Как в детском садике рисуешь или немного лучше?
Замполит командира военной части, майор Карпухин, приказал мне подняться к нему на сцену. Сесть за стол, на который солдаты принесли художественные принадлежности, большую часть которых видел впервые. Вовремя учёбы в средней школе и в строительном училище Беслана в основном занимался оформлением стенгазет и праздников.
Использовал цветные карандаши, акварель и бумагу-ватман. Здесь на столе в клубе военной части было такое огромное количество разнообразных красок, что у меня аж глаза разгорелись от удивления.
Даже представить себе не мог, что художники могут рисовать таким огромным количеством разных красок. Мой отец рисовал портреты людей краской "соус" похожей на зубной порошок. После чего покрывал портреты специальным лаком из пульверизатора и заЧём-то посыпал портреты пемзой, которую сразу сдувал с портретов.
Больше ничего другого о художественных красках не знал. Тут же на огромном столе было столько много разнообразных красок, которые не мог определить по применению в рисовании. До сегодняшнего дня в школе, дома и в строительном училище, рисовал обычным карандашом и раскрашивал акварелью. Писал лишь тушью.
– Выбери любой рисунок и нарисуй на листе ватмана. – предложил майор Карпухин, показывая на рисунки. – Зал оценит твою творческую работу.
Из всех предложенных плакатов на рисунок, мог нарисовать любой. Эти плакаты не представляли у меня трудности в рисовании. Поэтому выбрал первый же рисунок, который, почему-то, изображал стюардессу, которая на руке держит военный самолёт?
Внизу под плакатом надпись: "Наша марка!". Такой плакат на листе ватмана рисовал простым карандашом всего несколько минут. Почти не глядя на этот плакат. Рисунок по памяти получился отличный.
– Рисовать карандашом все специалисты. – сказал майор Карпухин, рассматривая мой карандашный рисунок. – Покажи рисунок в цвете и не забудь надпись сделать. Тогда увидим, какой ты художник-оформитель.
Вот тут попал впросак. Мало того, что не мог хорошо писать плакатными перьями, к тому же, не знал, чем разводят краски, которые лежат передо мной на большом столе.
Кроме того, не каждой краской можно раскрашивать рисунок на листе ватмана. Поэтому, вытаращив глаза на краски, стал разглядывать этикетки на упаковках красок, которые оказались импортными с надписью английским текстом.
Что касается английского языка, то у меня все языки, кроме русского языка, были просто иностранными языками. На этом знание иностранных языков у меня ограничивалось. Так что совсем ничего не мог прочитать на английском языке на упаковках художественных красок.
– Ты лучше поплюй на них. – стали подсказывать из зала догадливые новобранцы. – Не тяни наше время. У нас скоро ужин и отбой…
Так и сделал, как мне подсказали из зала. Наслюнявил палец и стал прикасаться мокрым пальцем к краскам. Как только мой палец обильно испачкался в очередную выбранную мной краску. Налил из графина в гранёный стакан немного воды. Взял мягкую кисточку.
Стал раскрашивать свой рисунок кисточкой, как это делал раньше акварельными красками. Когда рисунок был готов. Взял плакатное перо и коряво вывел под рисунком текст "Наша марка!".
Так впервые сделал свой первый шаг к изобразительному искусству. Первый раз нарисовал плакат гуашью. Так называлась художественная краска в баночках. Мои детские рисунки остались в моей прошлой жизни за школьной партой, а также юношеские рисунки вовремя учёбы в строительном училище №5 в Беслане в Северной Осетии.
– Рисуешь нормально. – одобрительно, сказал майор Карпухин, разглядывая мой первый профессиональный рисунок в цвете выполненный гуашью. – Но пишешь настолько хреново, что лучше бы ты совсем не писал. Однако художник из тебя скоро получится. За время твоей службы со мной в Батуми, сделаю из тебя настоящего художника.
– Ура! Остаюсь служить в Батуми! – громко, вскрикнул на весь зал, так как не смог сдержать эмоций внутри себя.
Весь зал новобранцев, а также офицеры и солдаты, присутствующие в зале, дружно зааплодировали мне. Так родился в армии художник-оформитель и остался служить в Батуми, у самого Чёрного моря. Меня тут же определили в роту управления при штабе военной части. В самом штабе военной части выделили мне художественную мастерскую, в которой стал работать художником не только своей военной части, но постепенно превратился в художника военного гарнизона Батуми.
Так как оказалось в дальнейшем, что в гарнизоне был более талантливым художником на время моей службы. Поэтому многие воинские части пришлось оформлять мне.
В том числе и штаб дивизии, которым тогда командовал генерал-майор Медведев. Перед некоторыми праздниками принимал участие в оформлении города вместе с местными гражданскими художниками, которые научили меня многим видам изобразительного искусства, неизвестные мне до времени службы в советской армии. За работу мне часто платили деньги.
Замполит военной части, майор Карпухин, тогда сдержал своё слово насчёт становления меня, как художника-оформителя. Все своё свободное от службы время, майор Карпухин проводил со мной в художественной мастерской. Он научил меня писать маслом живописные полотна.
Мы вместе оформляли роспись стен в зале клуба, который за время моей службы превратился в живописный дворец, куда даже со штаба Закавказского военного приезжали посмотреть наше совместное творчество с майором Карпухиным.
Позже принимал участие с другими художниками в оформлении наглядной агитации штаба дивизии и в оформлении госпиталя закавказского военного округа в Тбилиси.
На пограничных заставах с Турцией, принимал участие в оформлении наглядной агитации у пограничников в посёлке Гонию и в других запретных местах.
Многое сделал для советской армии вовремя службы. Но больше всего для меня сделал майор Карпухин, который своим влиянием определил всю мою дальнейшую трудовую деятельность после службы в советской армии. Впоследствии, за время моей службы в армии, подполковник Карпухин настоял на том, чтобы отправил свои работы в Московский заочный университет искусств на изобразительное искусство.
Подполковник Карпухин добился того, что воинская часть оплатила первый мой курс обучения в Московском заочном университете искусств. Конечно, подполковник Карпухин делал это не только из-за любви к изобразительному искусству.
Он хотел, чтобы талантливый художник остался на сверхсрочную службу в нашей воинской части и продолжил учёбу в военном направлении. Но у меня были совсем другие взгляды на личную жизнь. Поэтому не остался служить и учиться в армии, вернулся, обратно на гражданку.
2. Расплата за глупости.
Наверно, через пять месяцев за время моей службы в советской армии к нам в воинскую часть приехали офицеры военного трибунала Закавказского военного округа?
Допрашивали всех призывников, которые ехали специальным поездом из Ахалцихе до Батуми. В том числе допрашивали меня.
– Как ты оказался в Батуми, когда должен был служить в Ахалцихе? – спросил меня офицер КГБ.
– Мне ничего неизвестно о моей поездки. – прикинулся болваном, – Мне нечего вам сказать.
Из диалога с офицером КГБ мне стало понятно, что не очень-то он меня понимает. О чём именно хотят меня спросить офицеры из военного трибунала тоже как бы не понял ничего. Просто промямлил то, что мне в военкомате Беслана сказали о службе в Батуми на берегу Чёрного моря.
Вот и следовал до самого пункта назначения в Батуми, как было прописано в документах моего сопровождения на службу в армию. Больше нечего мне сказать о поездке в специальном поезде. Всё без меня знают. Видимо, в этот раз мой номер не пройдёт? Конечно, так разговор с офицерами военного трибунала не закончился.
Офицеры военного трибунала знали почти все, про семь дней нашего следования в специальном поезде из Орджоникидзе до Ахалцихе. Офицеров также интересовала выпивка тормозной жидкости. Сразу рассказал офицерам из военного трибунала про случай в Беслане, когда отравились тормозной жидкостью больше сорока человек.
– Половина отравленных парней скончались. Среди умерших парней были мои друзья. – объяснил оба случая офицерам КГБ. – Поэтому в поезде, после того как обнаружил, что в канистрах находится ни карабахский коньяк, а тормозная жидкость, то сразу поставил в известность солдат и офицеров сопровождении, которые в свою очередь приняли экстренные меры по избавления призывников от питья тормозной жидкости. В результате чего спасли многие жизни призывников.
Кто успел выпить тормозную жидкость, отделались лёгким отравлением. Хорошо, что к отравленным тормозной жидкостью приняли меры по очистке желудка от выпитой гадости. Призывникам в поезде пьянка могла закончиться летальным исходом. Как в Беслане, от огромной дозы выпитой тормозной жидкости скончались двадцать четыре человека не сбывшихся солдат советской армии.
Когда офицеры военного трибунала уехали из нашей военной части, то к нам позже просочилась информация, что после нашего отъезда из Ахалцихе, где-то между станциями Боржоми и Сурами, местные грузины нашли возле железной дороги переломанного парня славянской внешности без документов в кармане.
Грузины оказали парню первую медицинскую помощь, но привести его в сознание не могли. Тогда покалеченного парня привезли в больницу в Боржоми.
Спустя три месяца парень пришёл в себя. Стал разговаривать на украинском языке. Как он попал на железную дорогу между станциями Боржоми и Сурами, парень никак не мог вспомнить.
Переломанный парень не мог даже вспомнить собственное имя и фамилию. Видимо, вовремя падения с поезда ему полностью отшибло память? Так бывает вовремя ушиба головой.
Поэтому медики Боржоми, где находился переломанный парень, обратились к милиции и к военным, чтобы те смогли определить кто этот переломанный парень.
Так через пять месяцев нашёлся Загорулько Тарас, которого даже в лицо не видел. Пострадавший украинец вовремя пересчёта призывников в поезде, как бы прикрыл своим отсутствием мой отъезд на службу в армии из Ахалцихе в Батуми.
О чём, естественно, совсем ничего не знал. Благодаря чужому горю, не желая этого, стал служить в Батуми, столица Аджарии, у Чёрного моря. Предсказания военкома Гаврилюк сбылись полностью. Загорулько Тараса комиссовали из службы в советской армии, куда он даже не смог доехать. Лишь в дороге к месту службы в советской армии
Загорулько Тарас потерял своё здоровье. Никто толком ничего не знает, как это все случилось. Ведь мы далеко ни всех знали, кто ехал с нами в поезде на службу в советской армии.
Мы знали только тех, с кем были призваны в одном городе и с кем прожили рядом с самым детством. Все остальные призывники нам были просто попутчиками на службу в советскую армию. Мы даже не знали, в каком вагоне ехал Загорулько Тарас. Может быть, Загорулько Тарас был пьян и выпал с вагона или с кем-то подрался?
За что его просто выбросили из вагона. В любом случае, этому парню крепко досталось. Загорулько Тарас не только был весь переломан, но вдобавок потерял свою память.
Получил амнезию на всю оставшуюся жизнь. Вряд ли он косил от службы в армии. Если бы хотел, то вполне мог косить до службы в армии. Вполне возможно, что Загорулько уже никогда не вспомнит, что с ним случилось в ту поездку на специальном поезде к месту его службы в советской армии?
3. Чабан призывник.
Почти в конце службы в советской армии совершенно случайно в Тбилиси встретился с офицером, который сопровождал чабана к месту его жительства в горах Дагестана.
Так вот офицер рассказывал, что он вместе с призывником сопровождал чабана высоко в горы в течение целого месяца. Куда, наверно, никто и никогда не ходил?
– Вначале мы приехали в Махачкала, чтобы определить место жительства этого чабана. – рассказывал офицер. – В столице Дагестана не нашлось человека, который смог бы поговорить с чабаном на его родном языке и определить место его жительства. Тогда мы вместе с призывником на свой риск решили довести чабана до места его жительства. Мы просто не могли оставить человека на произвол судьбы. Ведь нам его доверили. Поэтому мы отправились в предполагаемое место автобусом через Буйнакск. Когда после аула Гуниб движение транспорта прекратилось, местные жители несколько километров вели нас по тропам туда, куда они сами могли подняться.
Дальше мы втроём двигались пешком несколько дней высоко в горы. Когда выше гор было только небо, мы наконец-то дошли до кошар, в которых жила семья этого чабана. В этом месте ничего не было, что могло напоминать нам цивилизацию. В этом месте жизни горцев неизвестного нам племени отсутствовал металл. Люди обходились только тем, что им давала природа. Огонь они добывали способом трения, как в каменном веке. Лошадей, ишаков и собак в племени не было.
Нет и овец. В племени людей приручённые горные бараны и козы, которые кормили людей и одевали их в свои шкуры. Весь свой домашний инвентарь люди изготовляли из костей животных, камня, дерева и глины.
Хлеб у них отсутствовал вообще. Кроме мяса животных и молока, в питании этого племени присутствовали плоды и ягоды растительности. Жилище было настолько убогим, что просто удивительно, как племя вообще жило в нём. О каких-то условиях жизни даже нечего было думать. Можно сказать, что мы увидели живьём людей, живущих в каменном веке. Которые были изолированы от современного быта.
В этом племени, кроме семьи чабана по имени Садат Мадат, было с десяток семей. Племя не выглядело вымирающим и больным. Все жители этого племени выглядели вполне здоровыми. Среди этих людей были даже старики, которым на вид было за сотню лет.
Вот только было совсем непонятно, почему, дикие люди не контактировали с цивилизованными людьми? Больше всего нам было не понятно, каким образом Садат Мадат оказался в поезде, который отправлял призывников на службу в армию.
Может быть, это не с вертолёта, а с НЛО инопланетяне посадили этого чабана в первый попавший поезд после своего исследования дикого человека на своём летательном аппарате?
Видимо, инопланетяне хотели показать цивилизованному миру людей, что среди нас есть люди, которые далеко оторваны от цивилизации, однако, живут долго и не жалуются на свою жизнь? Ведь в горах было много долгожителей. Мы пытались определить, к какой религии относятся дикое племя людей.
Но из нашего общения с ними поняли, что такие слова, как Аллах, Бог, Иисус Христос и другие святые имена разных религий им совершенно неизвестны.
Сказать, что дикие люди были язычниками, тоже нельзя. У них не было никаких идолов, которым они поклонялись. В племени диких людей не было ни каких жестов молитвы, каких-то святых мест и могил соплеменников. Они были просто людьми, которые рождались, жили и умирали. Дикое племя даже своей одеждой не напоминало ни один народ Кавказа.
Вполне возможно, что кавказскую одежду надели на пастуха перед тем, как он появился в нашем вагоне? То, что мы вначале принимали за лохматую бурку и лохматую папаху, возможно, оказалось просто шкурами горных коз и баранов? Шкуры сшивались с помощью высушенных жил животных. Игла тоже отсутствовала в обиходе диких людей. Они просто прокалывали шкуры острыми костями.
Стягивали шкуры между собой мехом наружу и вовнутрь одежды. Таким образом, получалось двойное утепление одежды сверху и изнутри. Несмотря на холод в горах, в быту женщины, мужчины и дети ходили совершенно голыми. Одевались лишь, когда выходили из жилища на свежий воздух. Видимо, таким образом дикие люди в горах дорожили своим бельём, которое тяжело им доставалось?
Жилище людей дикого племени изготовлено наподобие искусственной пещеры для каждой семьи. Точнее если сказать, то это часть скалы с углублением во внутрь, которая с другой стороны обложена камнями и замазана со всех сторон глиной. Снаружи это жилище утеплено толстым слоем мха. Изнутри жилище утеплено шкурами животных. Имеется очаг, углублённый в середине жилища.
Дым очага уходит в отверстия через крышу. Точнее в щели под потолком, куда не может попасть влага вовремя дождя. Так как над этими щелями имеется ещё перекрытие из камней наподобие длинных пластов сланца. Все это странное сооружение жилья хорошо проветривается и вытягивает из помещения дым, оставляя в шкурах животных тепло для людей.
Огонь в очаге постоянно поддерживается тлением каких-то кусков неизвестной нам древесины. Достаточно туда в очаг бросить немного сухой травы, как сухая трава сразу воспламеняется от температуры. Дальше можно разжечь огонь до необходимой температуры для приготовления пищи. Шкуры убитых животных и мясо в племени разделывают с помощью кусков сланца, который острый как нож.
Приручённое животные живут и размножаются вокруг жилища людей. У животных имеется своё жилище. Наподобие кошар, изготовленных из сухих веток, облепленных глиной со всех сторон. Крыша над кошарами животных сделана, вроде, шалаша и плотно прикрыта от непогоды? Животных никто не выгоняет на пастбище и не загоняет обратно в кошары.
Животные утром сами выходят пастись, а к вечеру или в плохую погоду обратно возвращаются в жилище. Люди в течение всего лета заготавливают на зиму корм своим животным. Поэтому дикие животные живут вблизи диких людей. Образ жизни диких людей и диких животных во многом копирует друг друга в гармонии с дикой природой. Люди и животные занимаются любовью тогда, когда этого требует природа. Совершенно не обращая внимания на присутствие посторонних.
Стоило нам войти в жилище семьи Садат Мадат, как он тут же скинул с себя одежду и выполнил свой мужской долг перед женой. Причём в той позе, как это делают животные, живущие рядом с их жилищем. Поэтому можно подумать, что они все-таки язычники, раз они подражают животным.
Даже мать, кормящая подрастающего ребёнка, стояла при нас совершенно голая, в такой позе, как стоят животные, когда стоя кормят своих подрастающих детей. То есть на четвереньках, со свисающими грудями до рта, подрастающего ребёнка.
Совсем маленьких грудных детей матери кормят лёжа, но в той, же позе, как животные. В семьях многожёнство. Садат Мадат имел трёх жён и восемь детей в возрасте до пятнадцати лет. Совершеннолетние дети живут в отдельных жилищах с половым разделением.
Как определяется совершеннолетие, созревание у девочек, это понятно, вовремя появления менструации. Как определяется взросление мальчиков, это мне не совсем понятно.
Наверно, вовремя появление волос у члена на лобке парня или вовремя влечения к женскому полу? Хотя, это ни метод определения созревания мужчины.
Видимо, в диком племени с детства выживает самое сильное поколение? Так как при взрослом населении племени в сто человек. Детей было в несколько раз больше. С этого можно сделать вывод, что детская смертность большая. Выжившие взрослые не выглядят слабыми и больными. Даже старики имеют половую связь с женщинами и занимаются физическим трудом по хозяйству.
Выполняют работу по утеплению своего жилища и помогают молодым строить жилища новой семье. Старики следят за порядком в племени. Руководят работами старшие по возрасту, мужчина и женщина. Хозяйство ведут общее, единой семьёй.
Получается, что у них маленькая республика с полной демократией между полами. С равным распределением имущества между взрослым населением. Дети племени от трёх лет до пятнадцати лет находятся под общим присмотром взрослых мужчин и женщин.
В диком племени имеется свой вождь или вожак, как в стаде диких животных. Вожак не работает, а следит за безопасностью племени в дикой природе.
Мы были в диком племени три дня. Больше из-за любопытства, чем из-за отдыха. Все три дня дикое племя изучало нас, а мы изучали дикое племя. Нам даже предлагали переспать с молоденькими девушками, у которых, видимо, начались месячные, так как они без конца бегали подмываться к очагу с тёплой водой в помещении взрослеющего поколения девушек?
Мы оба отказались совершить половой акт с этими девицами. Мало того, что мы должны были переспать с девицами в присутствии всех, что нами никак не приемлемо. Мы не были знакомы с обычаями дикого племени.
Может быть, после нарушения девственности у девиц мы должны были стать мужьями и остаться жить в диком племени, чего мы никак не желали? Поэтому мы не пошли на риск дикого секса. Решили спускаться в долину.
