Александр Бондаревский
Кус, Кис и Запа-малыш
– Всё образуется – мурчала Кис на ухо мужу и легонько прикасалась тёплым носом к его плечу – я знаю, что ты самый лучший и всем докажешь делом, что достоин быть вожаком!
Кус благодарно кивал, и они вместе шли в нору, как две черные линии в серебряном ночном свете.
Они даже начали подумывать о том, чтобы переселиться в большой лес за дорогой, подальше от распрей и ссор, когда малыши подрастут и окрепнут, но тут случилось событие, расставившее всё по своим местам.
Все началось с того, что однажды, посреди ночи, в поселение мангустов ворвался один из диких котов, обитающих в парке – бенгал Фунт. Он был взъерошен, его красивая серая шкурка с тигриными разводами, которой он так гордился, висела сосульками, а глаза бешено вращались, грозя вывалиться наружу. Пару минут он жадно лакал воду из деревянной миски, затем сел посреди поляны и заорал на весь парк:
– «Спасайся, кто может!!! Караул!!!»
Мангусты повыскакивали из своих жилищ и обступили Фунта плотным кольцом, ожидая подробностей, но тот только лакал воду, зыркал по сторонам и голосил свою песню: «Караул! Спасите!»
Опустошив две миски, он немного пришел в себя и рассказал, что возвращаясь с вечерней прогулки, нос к носу столкнулся с огромной гиеной, непонятно как проникшей на территорию заповедника.
Затем он долго рассказывал, как пугал зверюгу, грозно шипя на нее из листвы высокого эвкалипта, но поняв, что его уже никто не слушает (враки о подвигах Фунта были известны всему лесу) раскланялся и растворился в кустах.
Стая, однако, была серьезно взволнована. Если по парку действительно рыщет голодная гиена – быть беде! Старожилы семейств помнили нападение гиен четыре зимы назад. Тогда погибли семеро членов стаи, включая трех щенков. Большинство нор были разрушены, трое лучших охотников ранены. Вероятно, жертв было бы еще больше, если бы вовремя не вмешались смотрители парка, ружейными выстрелами отогнавшие непрошенных гостей обратно в пустынные дюны.
На этот раз, Кус решил выставить часовых в крайних кустах, откуда хорошо просматривалась вся прилегающая территория, и никто не мог подобраться незамеченным к поселению.
Не прошло и десяти минут с того момента как часовые ушли на свои наблюдательные пункты, а мангусты еще не успели разойтись по своим жилищам, как раздался условный свист сразу с нескольких постов. Часовые заметили гиену.
Стая сразу притихла, собравшись вместе на большой поляне, в центре кустарника. Малышей посадили в центре, рядом с их матерями, которые успокаивали детей как могли, чтобы они своим писком не привлекли внимание хищников, лучшие бойцы стаи расположились вокруг, готовые вступить в драку, а Кус побежал на крайний пост, чтобы оценить ситуацию.
Он взобрался на высокий каменный пик и с самой вершины холма глянул вниз на равнину, залитую ярким лунным светом. Ночь была тиха и безоблачна, с моря дул легкий теплый ветерок, а посреди поляны двигались сразу три черные тени. Они шли медленно, не спеша, прямо к территории стаи, привлеченные запахом и писком малышей, надеясь на легкую добычу.
Когда они остановились передохнуть на пригорке, хорошо освещенном и находившемся уже совсем рядом с кустами, Кус отчетливо разглядел их всех. Вероятно, это была мать с двумя детенышами. Даже в большом лесу за дорогой в эту зиму пищи поубавилось, и она решила ночью перейти шоссе – попробовать поискать добычу в парке, а заодно поучить молодых, как надо охотиться. Они перебежали дорогу, пролезли через дыру в заборе и направились к обрыву, по дороге напугав Фунта, который, впрочем, не забыл предупредить друзей об опасности, побежав короткой дорогой, в то время как гиены двигались по длинной.
Мать-гиена была огромных размеров. Даже если толстого Руиса поставить на четвереньки, он был бы незаметен в тени этого зверя. Её горб, покрытый пятнистой шерстью, вполне достигал лица стоящего человека среднего роста, мощные лапы, заканчивались когтями, каждый величиной с вороний клюв, а из приоткрытой пасти торчали огромные белые клыки. От её горячего дыхания поднимались клубы пара, сквозь который зеленым огнем горели глаза. Детеныши были немного поменьше матери, но тоже очень опасны. Каждый из них с удовольствием позавтракал бы парой-тройкой мангустов.
После короткой передышки гиены двинулись дальше. Впереди шла мать, с треском ломая кустарник, а по бокам от неё молодые. Они не разбирали дороги и не искали троп. Их толстая кожа, покрытая густой свалявшейся шерстью, была как броня против колючек. Они ломились напролом, продираясь сквозь заросли, ломая поросль, разрушая норы и переворачивая миски с водой.
Кус бросился назад со всех ног и поспел как раз вовремя: гиена, тяжело дыша, стояла на одном краю поляны мангустов, а на противоположном в ужасе сбились в кучу обитатели кустарника, готовые с криком «спасайся кто может!» броситься в рассыпную.
Кус помнил прошлое нападение гиен и отлично понимал, что эта тактика не сработает – беззащитные детеныши и их матери станут первыми легкими жертвами. Стая будет рассеяна, поселение разрушено, молодое поколение уничтожено. Этого допустить было нельзя. Срочно требовался новый, более эффективный план.
Тем временем гиена отдышалась и сделала шаг. В её маленьких, навыкате, глазах не отражалось ни страха, ни беспокойства. Мангусты были для неё легкой добычей, и она собиралась показать детям, как добывать еду в колючих кустах. Медленным шагом гиена-мать двинулась вперед. По рядам мангустов пронёсся шорох – зверьки сгрудились в кучу и зашипели, обнажив острые зубы. Но что они могли сделать против огромного хищника!
Внезапно один из лучших бойцов стаи и главный оппонент Куса на место вожака – Топ, выскочил вперед!
Он сделал несколько обманных финтов и с отчаянным рычанием вцепился зубами в переднюю лапу гиены.
Учитывая, что сама лапа была больше головы Топа – это было очень смело! Гиена удивленно посмотрела на зверька забившего полную пасть шерстью и грозно рычащего у её ног. Кусу даже показалось, что она усмехается. Великанша резко тряхнула лапой и Топ со свистом улетел в кусты. Немного побарахтавшись в зарослях, он вскочил на ноги и снова бросился вперед, намереваясь повторить трюк, но на этот раз элемент внезапности был утрачен. Гиена, не прекращая движения вперед, прижала его когтями к земле и с силой отбросила прямо на скалу. Топ скатился на землю и больше не шевелился.
Гиена вновь двинулась вперед, уже выбирая глазами добычу среди груды копошащихся зверьков. Кус одним прыжком оказался на ее пути. Шерсть его встала дыбом от носа до кончика хвоста, а сам хвост вытянулся как палка вдоль земли. Острые клыки обнажились до самого основания, когти вонзились в каменистую почву, а в глазах-бусинах вспыхнул недобрый огонек. Он был готов к драке не на жизнь, а на смерть с кем угодно, хоть даже с самим львом! Стая попятилась назад, освобождая место для боя.
На этот раз гиена решила не церемониться. Она бросилась вперед. Огромные челюсти с кромким «Клац!» сомкнулись над головой Куса, он увернулся, и одним прыжком оказавшись позади хищника, вонзил зубы в заднюю лапу повыше сустава, там, где кожа была менее толстой. Гиена взвыла от боли и быстро развернувшись, попыталась схватить Куса зубами, но он учел ошибки Топа и, укусив, немедленно отпустил лапу врага и начал прыжками перемещаться вокруг зверюги, следя за каждым её броском. Гиена крутилась волчком, поднимая клубы пыли, пытаясь поймать мангуста зубами или придавить лапой. Её детеныши с опаской следили за поединком, не приближаясь ни на шаг. Улучив момент, Кус вцепился зубами в другой сустав. Куснул и снова отступил на безопасное расстояние.
На это раз гиена разозлилась не на шутку. Её огромные когти рвали ветки и взрывали землю, челюсти щелкали в воздухе, капли зловонной слюны летели во все стороны, но Кус успевал ускользнуть в последнюю секунду. Он напряженно ждал, когда она устанет и выдохнется.
Наконец, он заметил, что скорость движений врага замедлилась, тяжелые удары ослабли, дыхание участилось. Одним прыжком он взлетел ей на спину пробежал по горбу и с размаху вонзил зубы в основание уха. Гиена взвыла от боли и повалилась на землю, пытаясь сбросить зверька со своей шеи, но теперь Кус не разжимал зубов. Мертвой хваткой он вцепился в короткое мясистое ухо, задними лапами обхватил мощную шею, а когтями передних царапал выпуклые безумные глаза. Его молотили о землю и камни, но он терпел, крепко сжав челюсти и продолжал рвать морду врага когтями.
