Александр Андреевич Малков
Закрой глаза – представь
Громкий рёв издало тело Феликса – голод. И уже на помощь потянулись чёрные лапки к своему сокамернику с сияющей радугой жемчужиной. Легонько подняв из лапок насекомого, повертел, осмотрел, подивился. Она пахла сладостями. Как положил легко на язык, так она растаяла, растеклась по крови и затуманенным чувством полного удовлетворения, экстаза ударила в голову. И показалось лучшим, потому только, что единственным, блюдом в несколько дней, этот довольно маленький, ему не по размерам шарик.
Но потом почувствовал тяжесть в конечностях; запылала кровь. земля задрожала и развалилась под ним. Спиной к неизвестному, горя, летел, встречая небывалые цвета, новые планеты, удивляясь будущему, то возвращаясь к первобытному. И, кажется, в раз застыв, расслабившись, удерживая глаз на как бензин разлитой туманности. И вновь со свистом, рассекая просторы бесконечности, потом опять, хотя легко, расстелился – лег на поверхность гладкую до абсолюта. Веки раскрылись и ничего; нет, решительно ничего – белая, белая пустота и вечная глухая тишина. Потерев глаза, раскрыл – ничего, с силой захлопнув и мягко по чуть-чуть открывая, увидел, что там, как открытые окна трескалось пространство в другие миры. Немыслимо.
Слышны были разные звуки: пение птиц, так и животных знаемых, как и новых. В одном, где сильный ветер – там красный песок и красные скалы, а в безоблачном небе сверкали металловы птицы, за собой продлевая фиолетовый, зелёный и красный полосы. В другой океан, где плескались трёглавые рыбы, моллюски, удавы. Много всего было. Но Он пошёл к той, где была трава, голубое небо, блестело солнце – всё к чему с любовью привык.
Вошел, сделал шаг и… какое наслаждение, ещё шаг – ах, лучше и быть не может. Он вдохнул полной грудью свежайший воздух. А свет, нет, это было не то солнце – другое, яркое, чистое только рожденное, новое светило! Лёг, расплылась улыбка по лицу, закрыл глаза – пропал ветерок, запахло сыростью. Открыл глаза – ничего. Где всё?! Прошла одна слеза – плюхнулась, слившись лужами таявшего снега. И он пропал в забытье.