Александр Алексеевич Богданов
Максим Горький и начинающие писатели
Революционная борьба 1905 года вызвала подъем художественного творчества среди рабочих и крестьянских масс и еще более приблизила М. Горького к работе с начинающими авторами. «За время 1906-10 годов[3], – рассказывает М. Горький, – мною прочитано более четырехсот рукописей, их авторы – „писатели из народа“. В огромном большинстве эти рукописи написаны малограмотно, они никогда не будут напечатаны, но – в них запечатлены живые человечьи души, в них звучит непосредственный голос массы, они дают возможность узнать, о чем думает потревоженный русский человек в долгие ночи шестимесячной зимы…
Я внимательно, как только мог, прочитал все эти тетрадки серой бумаги, экономно исписанные непривычными к перу руками, сделал из них выписки тех мест, которые наиболее поражали меня, сделал выписки из писем авторов…»
Сводка, данная М. Горьким, чрезвычайно интересна. Большинство пишущих принадлежало к рабоче-крестьянской массе. Из 348 авторов проживало: на заводах, железнодорожных станциях, в фабричных поселках и деревнях – 169, в уездных городах – 44, всего 213. Из них было 114 рабочих, 67 крестьян и 56 прочих профессий – сапожники (9), дворники (6), швеи (5), солдаты, сторожа, извозчики и т. д. В числе прочих были 2 проститутки и 4 каторжника.
Уже самый состав обращающихся к М. Горькому чрезвычайно показателен и говорит о том, как был дорог и близок этот писатель и его творчество трудящимся и обездоленным массам. А о беспримерной внимательности М. Горького ко всем обращающимся к нему свидетельствует хотя бы такая подробность. Он не ограничивается простыми ответами, а горячо волнуется по поводу дальнейшей судьбы обращающихся к нему. В вышеупомянутой статье он пишет про одного из авторов: «Этот – сгорел[4]: письмо, посланное ему, возвращено с отметкой: „за смертью адресата“. По поводу другого (кладбищенского сторожа) он в примечании говорит: „Если автору[5] этого четверостишия попадется на глаза моя заметка, я убедительно прошу его сообщить мне – куда ему писать. Письмо к нему и рукопись возвращены „за ненахождением адресата“, книга и снимки с картин – тоже, хотя были посланы по другому адресу, на Пензу“. Наконец, он в течение ряда лет принимает участие в судьбе третьего – И. Тачалова, которого называет „человеком страшной жизни“».
