Александр Александрович Мишкин
Падение в ничто
«Что за?»
Дима попытался удалить картину снова. Она удалилась, но через несколько секунд появилась опять.
«Да что за херня?!»
Дима ещё несколько раз попытался удалить картину, но у него ничего не получилось. Тогда он положил смартфон на стол и закурил.
«Так… Тот мужик писал, что он испугался Сизифа из рассказа, а затем чуть сознание не потерял. Допустим, я сейчас тоже чуть не обделался. Но ведь картинка не совсем уж и страшная. Согласен, немного сикнул, но она, как скример, я не ожидал её увидеть. Хотя от этого дурачка можно было ожидать чего-то подобного. Творческая личность, мать твою…»
Дима прислушался к звукам. Обычный рабочий шум. Всё тоже унылое гудение дымососов и прочего заводского оборудования. «Бах!» – ударила деревянная дверь где-то за стеной. Дима почувствовал неприятное покалывание в животе. Сердце стало биться сильнее.
«Опять кто-то шарится. Ну их в задницу эти страшные истории по ночам.»
Он встал и обошёл маленький квадрат несколько раз.
«Так, время почти шесть, охрана уже вряд ли придёт. Пойду посмотрю, что там на печке.»
Он сходил и вернулся.
«Всё в порядке. Догорает. Значит можно ложиться. Так, соберись мать твою! Никаких призраков, чудовищ и прочего говна тут нет и не может быть! Нужно поспать, хоть пару часов!»
Дима взял со стола смартфон и выставил три будильника. Одному он задал разбудить его через час, так как нужно было помешать догорающие отходы в печке, а остальные два выставил на семь утра.
«Отлично. Всё, бля, спим, бля.»
Дима выключил свет и лёг на топчан. Закрыл глаза и попытался уснуть.
Он проснулся от резкого и назойливого звонка будильника. Спал Дима плохо. В подобных условиях крепко уснуть было сложно, из-за непрерывающегося шума. Ему синились непонятные образы, стены родного завода, металлические конструкции. Сложить все эти картинки в одно целое не получалось. Он уснул и проснулся, а значит никаких Сизифов и прочей мистики не существовало и не могло существовать. Дима вытер тряпкой топчан от песка, что принёс с улицы. Вымыл плитку на пульте управления, подмёл возле печки. Обошёл территорию и заполнил журнал. Встретил сменщиков.
Дима сидел за столом, когда металлическая дверь скрипнула.
– Здорова Димон! – протянул руку сонному Диме сменщик Валера. Крепкий лысый дядька. За ним шёл молодой напарник-ученик Женя. Он молча пожал руку Диме, и пошёл переодеваться в бытовку из «чистого» в «грязное».
– Здрасьте, – отозвался Дима.
Из коридора послышались голоса чистильщиков. Двое мужчин показались из-за металлического угла релейной. Первым шёл пожилой Егорыч: маленький человек, некогда злоупотреблявший спиртным. За ним Степан: длинный и тощий мужчина средних лет. За столько времени на станции, Дима точно не знал сколько ему. Вроде около сорока.
– А во! Димон! – сказал Егорыч и протянул руку. – Ты с ночи или на день?
– С ночи, – сказал Дима и пожал протянутую пятерню.
– Приветствую, – сказал Степан протягивая руку.
– Салам, – сказал Дима, пожимая шершавую ладонь.
– А ты один? – спросил у Димы Валера.
– Да, первая ночь.
– Свалил значит?
– Свалил.
– А ты чего не поехал? – спросил Егорыч.
Дима поёрзал на стуле.
– Да пока здесь дел хватает…
– Каких таких дел?! – спросил Степан.
– Хватает дел, – сказал Дима и запустил пятерню в волосы.
– Пока молодой, поехал бы… – сказал Егорыч.
– Ну, чего здесь сидеть? – сказал Степан.
– Молодой хлопец, взял поехал, это не то что мы, старые и с детьми, да Стёпка? – сказал Валера.
– Ну… – отозвался Степан.
– Сам разберусь, – сказал Дима и встал. – Ну что? Нормально всё по территории?
– Нормально, – сказал Валера. – Давай, лети.
– Счастливо! – сказал всем Дима и вышел со станции.
Подошедшие работяги отвлекли от событий этой ночи, и он забыл спросить о кочегаре, что работал здесь тридцать лет назад. Всё прошло как обычно, смена была сдана, и Дима вышел с пульта управления, чтобы отправится в бытовку и переодеться. Умылся, переоделся, прошёл проходную. Пришёл домой, уснул. Проспал шесть часов, проснулся и сидел весь оставшийся день и вечер перед телевизором. В одиннадцать часов вечера, он собрался, вышел из дома, прошёл проходную, переоделся и пришёл на станцию, чтобы заступить в очередную ночную смену.
– Ну что ты, Димка? – встретил его дежурной фразой Вова.
– Нормально. По работе всё так же?
– Всё так же, Димка, – сказал собирающий вещи Игорь.
– Днём всё нормально было?
– Да ходили тут мудаки всякие. Ничего не обычного, – сказал Вова.
– Ну тогда проваливайте, – сказал Дима улыбнувшись.
– Ничего себе ты разговоры ведёшь, – смеясь сказал Игорь.
– Давайте! А то охрану вызову!
– Всё-всё! Уходим, ни кипишуй, – сказал Вова.
Работяги ушли. Оставили Диму одного. Вторая ночная смена началась.
Про Сизифа и книгу он не вспомнил. Ему предстояло сжигать бочки. Целый месяц он будет сжигать бочки один, а затем вместе с новым напарником следующие полгода, пока чистка ёмкостей не закончится по всему заводу. Они сжигали всё, что поддавалось термической обработке. Всё что плохо пахло и лежало. Все отходы заканчивали свою жизнь в чёрной коробке, которая сжирала всё, что забросишь.
Дима вышел из пульта управления и направился к печке. Высоченная труба дымохода скребла вершиной небо. Дима прошёл мимо колон, которые поддерживали дымоход над головой. Узкая дорожка вела на площадку хранения золы, которую хранили в бочках. Справа стояла печь с тремя встроенными дверками для выгрузки золы и контроля сжигания. Слева высокая и металлическая стена – часть конструкции площадки печи сжигания. У стены пол десятка бочек. Рядом с бочками навалены лопаты для чистки печи, одна длинная и тяжёлая кочерга, одна короткая и две метёлки с шуфлем. Всё было относительно убрано и чисто.
Дима дёрнул ручку третьей дверки, той, что ближе к тропинке. Внутри печки было темно. Но свет фонаря за спиной Димы, хоть и частично, но освещал остывшую золу внутри. Прикинул, что золы не слишком много, повернулся за широкой лопатой, для выгрузки золы. Послышались голоса. Говорили где-то далеко, или рядом? Он не мог разобрать. В сумасшедшем гуле вокруг свои мысли разобрать сложно. Говорил мужчина, или несколько мужчин? Голоса доносились откуда-то из далека, или ему только казалось? Парень прислушался. Голоса звучали из-за стены, там, где была площадка и приямок, с ёмкостью из которой вылез Сизиф. Он обошёл стенку и вышел на площадку. Свет фонаря, что висел на металлической стене за приямком, бил в глаза. Но разглядеть кусочек ёмкости, а именно крышку люка, можно. Всё было в порядке, но голоса кажется шли именно оттуда. Или голос? Мысли шли непрерывным потоком.
«Так, это что ещё за херня? Что это за бред?»
Дима вернулся к печке и взял маленькую кочергу. Пролез через проём в стене в приямок. Подошёл к ёмкости. Она была прикручена на множество больших болтов. Голоса исчезли. Тогда он ударил кочергой по крышке ёмкости. Раздался глухой звук. Крышка была старой и вся покрыта толстым слоем какой-то непонятной грязи. Будто лак вперемешку с пылью.
Дима вдарил ещё несколько раз. Прислушался. Ничего.
«Грёбанные дымососы! Из-за этого шума всякая херня чудится!»
Дима оставил ёмкость, вернулся на рабочее место. До конца смены голоса больше не тревожили.
Утром, Дима, Егорыч и Стёпа, сидели в импровизированной курилке. Болтали о всякой ерунде. Дима ждал сменщиков, которые задерживались. Егорыч рассказывал:
– Был у меня товарищ, – улыбаясь сказал он. – И познакомился он как-то с одной женщиной, комплекции, так сказать, крупной. Баба-качок!
– Прямо качок? – спросил Дима.
– Ты! Я эту историю уже в сотый раз слышу, – сказал напарник Егорыча, обращаясь к Диме. – Ты слушай.
– Послушайте… – продолжал Егорыч. – Значит познакомился он с этой бабой. Пошли они к ней. Выпили, – Егорыч сделал жест – поднял и шлёпнул двумя пальцами по шее. – И значит занялись этим самым.
– Сексам? – спросил Дима.
– Им самым.
– Ага. И что дальше?
– Дружок мой на неё лёг, вставил, как говорится… Ну и пампует её значит…
– Пхает, – сказал напарник Стёпа.
– И это тоже…
Егорыч улыбался всё сильнее. —
– Ну ей хорошо, и она, чтобы так сказать удовольствия больше получить, схватила его за жопу. И со всей дури потянула на себя.
– Ага, – сказал Дима. – И чё?
– Порвала жопу дружку моему, – закончил Егорыч и засмеялся.
– Как это? – спросил Дима.
– Ну как это, как… Схватилась за одну дольку, за вторую и дёрнула, по шву жопа разошлась, там, где очко. Зашивали. Хе-хе.
– Внатуре? – спросил Дима Стёпу.
– Ой, у него этих историй, что не поймёшь уже, что правда, а где что.
– Порвала жопу мужику? – спросил Дима у Егорыча.
– Ну порвала. И такое бывает.
– Гонишь!
– Ну Дима, зачем мне тебя обманывать, ну вот такая история, ну…
– Ладно…
– Ты расскажи, старая, лучше, как ты Зинку промокашку пхал, – сказал Стёпа.
«Старая…»
Дима вспомнил.
– Егорыч! Ты же давно тут работаешь?
– Ну работаю, да, давно.
– Тридцать лет назад был здесь?
– Тридцать лет? Подожди… ну да. Только устроился. После армии…
– Тут ни с каким мужиком ничего не случалось?
– С каким мужиком?
– Ну который здесь работал. Типа меня.
– Тридцать лет назад… здесь… с мужиком…
– Сальников! Калоша ты старая! – сказал Стёпа.
– А-а-а! Витька! Ну помню такого, да…
– Я эту историю помню, хоть и не работал тогда, – вставил Степан.
– Ну да… да… был такой.
– А что за история? – сказал Дима.
– Ну так, как там было… – Егорыч изменился в лице, наморщил лоб.
– Не, это надолго, – сказал Дима и повернулся к Стёпе. – Ты знаешь?
Степан ответил:
– Нашли в каморе его. Сменщики. Не пил, обычный мужик был, говорили. Но вот что-то поплохело ему. Короче в коме он вроде до сих пор лежит. Или помер уже, не знаю.
– Да… Помер, – сказал Егорыч. – Давно уже. Но в коме пролежал долго. Это да…
Дима почувствовал, как что-то кольнуло внутри живота. Но тут же разозлился на самого себя, и отбросил связывающую события тех лет и рассказ мысль.
«Обычное совпадение, ничего больше.»
– Так, а что Димка с напарником твоим? – спросил Егорыч.
– Нормально всё с ним, работает.
– Надо было и тебе ехать…
Дима слегка скривился, запустил пятерню в волосы.
– Да здесь пока дел хватает…
На следующий день ночная смена началась как обычно. Обход, роспись, звонок мастеру. Заброс вонючей и тяжёлой бочки, жар ядовитого пламени мерцающий на плохо выбритом лице, лязг металлической дверки, что закрыла собой огненное нутро.
История кочегара напомнила о себе, как только стало скучно. В интернете ничего интересного, и Дима блуждал от скуки по станции, размышлял, смотрел на звёзды. Странная это была история, но в реализм происходящего тридцать лет назад, Дима не верил. Забавно было представлять себе, как бы он поступил в похожей ситуации. Парень видел наступающего на него монстра.
«Интересно, чем его можно было бы огреть?..»
Здоровья у Димы был целый вагон. Дома валялись разной величины гири и гантели, которые он тягал от скуки почти каждый день. Крепкие мускулы, широкая грудь. Дима чувствовал свою силу и развлекал себя воображаемой схваткой с мистическим чудовищем.
Скучающий Дима проходил мимо приямка. Грудь упёрлась в кирпичный забор. Заглянул внутрь, где находилась ёмкость с Сизифом. Печка дымила в небо, гудел дымосос, ещё вся ночь впереди, а делать уже нечего. Появилась мысль. От безделья, решил разыграть приготовление к битве. Улыбнулся и пошёл к одной из двух печек – собирать оружие для битвы.
На станции имелся целый арсенал. Два металлических топора, за которые «ТБшник» мог вырвать талон, из-за проводимости рукоятки. По технике безопасности была положена рукоятка из дерева. Два тяжёлых и чёрных лома. Несколько штыковых лопат, крюки и вилы. А также множество металлических труб, разной длинны и диаметра.
Чего от безделья Дима только не делал на станции. Бросался пустыми стеклянными бутылками в стену, нагревал стеклянные трубки из лаборатории, а затем взрывал их в холодной воде. Лазал по лестницам, забирался на трубу дымохода, изучал вдоль и поперёк конструкции станции.
Сейчас, фантазия о борьбе с монстром, завлекла его, и он, слегка навеселе, выбирал из всевозможного арсенала оружие. Выбор пал на топор. Здоровенный, полностью металлический, удержать такую бандуру, он мог только двумя руками. С такой-то секирой никакой монстр не был страшен.
