Лихорадочно проверяемое снаряжение, матерный рык командира. Грохот сотен ног по стальным переборкам корабля. Разрезающие тьму прожектора. И какое-то… чувство в груди, странное, будто сейчас прыгнешь в пропасть – и обязательно вернешься.
Боевая тревога…
Мы уже собрались на освещенной мощными прожекторами палубе, в полном боевом снаряжении для десантно-штурмовой операции. Четыре боевых экипажа, тридцать два человека, готовые к выполнению любой боевой задачи. На меня, как на восьмого номера, помимо стандартной выкладки нагрузили еще и рацию, не слишком тяжелую, но все же. И сейчас, стоя последним в строю, я слушал переговоры в эфире, закрепив на ухе наушник. Тот радиообмен, что я слышал, наводил на скверные мысли…
– Внимание всем! Начальник лоцманского центра порта Бейрут вышел на связь с бортом «Эдинбурга» и получил внушающий серьезные опасения ответ!
– Внимание всем! Разведывательный вертолет обстрелян с борта «Эдинбурга» и сбит! Цель ведет себя враждебно, повторяю – ведет себя враждебно! На приказы остановиться не отвечает!
– С борта «Цесаревича» поднялась авиагруппа, РВП[30] минута тридцать!
– Абордажная группа готовится высадиться на палубу «Эдинбурга»! Прошу до команды огня по «Эдинбургу» не открывать!
– Вас понял, докладывать о малейших изменениях обстановки!
– Есть!
Штабс-капитан Изварин, так же, как и мы, одетый в черную боевую униформу, с оружием, был немногословен…
– Господа, в пяти морских милях от нас находится британское судно-газовоз, идущее к Бейруту с неизвестными целями. Судя по данным разведки – груженый. С борта судна ведется огонь, сбит разведывательный вертолет, потоплен пограничный сторожевик. Наша задача – взять судно под контроль, зачистить его и не допустить входа в порт Бейрута. Оружие применять по усмотрению, но осторожно – угроза взрыва танков со сжиженным газом. При высадке быть готовыми к серьезному противодействию! Вопросы?
– Никак нет, господин штабс-капитан! – синхронно рявкнули мы…
– Тогда – с нами Бог, господа![31] По машинам!
– С нами Бог, за нами Россия! – слитно донеслось из чрева уже раскручивающих лопасти «Сикорских».
– С Богом…
Вертолеты неслись над морем неотвратимо и стремительно, друг за другом, словно русские гончие, что видят впереди зверя и выкладываются в последнем рывке. Мир для меня свелся к гудящему, вибрирующему мелкой дрожью, тускло освещенному чреву вертолета. Все как во время выпускного экзамена, когда нас ночью выбрасывали с вертолета в Финском заливе недалеко от берега, и добирайся до Кронштадта как хочешь – но будь любезен прибыть на построение в установленное время. Сейчас же в руках был намертво зажат автомат, и это была не игра…
– Готовимся к штурмовому десантированию!
Опасное решение – хотя приказы командира не обсуждаются, но все равно опасное. Штурмовое десантирование – это прыжок с небольшой, несколько метров, высоты на неосвещенную палубу корабля. Без веревки, безо всего. Бросок навстречу неизвестности…
В открытый десантный люк вертолета врывался ветер, у люка на откидном сиденье сидел снайпер, уже закрепивший в пулеметной турели свою «Стрелу» с тепловизорным прицелом. Хотя все понимали – стрелять по «Эдинбургу» нельзя, одна пуля, пробившая танк со сжиженным газом, и от нас не останется даже пепла – но так как-то … надежнее, что ли…
– До цели одна миля! Заходим с кормы!
И тут в гарнитуре рации набатным звоном разорвалась чужая речь. Чужая – несмотря на то, что говорили по-русски…
– Во имя Аллаха, милостивого и милосердного…
– На, послушай! – Я протянул Али гарнитуру рации.
– Мы, муджахеддины Фронта исламского освобождения, требуем от русских собак навсегда убраться со святой земли Мекки и Медины! Все, что сегодня свершится, будет последним предупреждением неверным псам, держащим в рассеянии и неверии многие миллионы мусульман! Аллаху Акбар!!!
– Вниз! – заорал Али, перекрывая даже рев вертолетных двигателей; турок и мусульманин, он прекрасно понял, что произойдет дальше. – Вниз, к воде! Разворачивай вертолет!
Винтокрылая машина резко нырнула вниз и вправо, прижимаясь к воде – и тут горизонт осветился ярчайшей вспышкой – словно ночь легким мановением волшебной палочки превратилась в распятый солнечными лучами день. Испугаться я не успел – через секунду ударная волна швырнула многотонный вертолет как пушинку…
Сознание вернулось внезапно, неожиданно. Сначала появился свет – белый, немилосердно режущий глаза. Умом я понимал, что где-то лежу и глаза мои закрыты, – но свет все равно слепил меня, и не было от него спасения…
Стараясь отвернуться от этого света, я замотал головой, сморщился от резкой боли. Рядом кто-то крикнул: «Доктор! Доктор!» – но этот крик прозвучал, словно откуда-то издалека. Я хотел открыть глаза, посмотреть, где я и что со мной, но не смог – снова отключился, погрузился в спасительную тину беспамятства…
Второй раз я пришел в себя уже через час – на сей раз уже окончательно и бесповоротно. Время уже клонилось к закату, судя по лучам солнца, бьющим в палату через окно…
На сей раз я просто открыл глаза – я уже помнил, что произошло, прекрасно помнил. Помнил и ночное построение на палубе, и рев турбин «Сикорского», несущегося к захваченному газовозу, и слепящий свет, который, казалось, был виден не через иллюминаторы, а через броню. Не знал я только одного – кто из наших остался в живых…
Повернув голову, я убедился, что по крайней мере один человек из моего нового экипажа точно жив – на соседней кровати, в больничной пижаме, поддерживая правой рукой закованную в лубок левую, сидел Али в боевой раскраске. В боевой раскраске – вся его физиономия представляла собой живописную картину из синяков, порезов и пятен йода. Заметив, что я повернул голову, Али соскочил с кровати, наклонился надо мной…
– Саня? Ты узнаешь меня…
– С трудом… – прокаркал я, слова буквально продирались через распухшее и пересохшее горло, – пить…
Вода была теплой, графин целый день простоял на тумбочке – но вкуснее воды я не пил давно…
– Турок[32]… Ты что…
– Отдыхаю на больничной койке вместе с тобой. Кстати – ведь ты меня из тонущей вертушки вытащил, не помнишь? За мной должок…
– Я? – В голове была пустота, единственное, что помнилось, это яркий, выжигающий глаза свет, лучи которого пронзали иллюминаторы вертолета подобно мечам….
– Ты, Ворон[33], ты. Мы последние выбирались, вертушка уже под водой была, а у меня с рукой – сам видишь. Ты меня и вытащил…
– Не помню ни хрена…
– Вспомнишь. Всех нас прилично шарахнуло, правда, сейчас в госпитале только мы двое и остались. Остальные долечиваются…
– Ладно. А что вообще произошло?
– Они взорвали газовоз. Поняли, что до Бейрута им не дойти, и взорвали его прямо в море. Хорошо еще, что вертолеты у самой воды были, если бы ударная волна достала нас на высоте – сейчас бы мы с тобой не разговаривали…
– Так, получается, это ты нас всех спас?
– Да брось… Так вот – шарахнуло так, что достало «Колчак». Там все чуть с ног не попадали. Выслали спасательный вертолет, подобрали нас – нашли почти сразу. Вверху эскадрилья была, они с «Цесаревича» поднялись, их тоже ударная волна достала. В общем – вытащили нас и сразу в госпиталь…
– А где эскадра? Мы же на учения шли?
– Эскадра ушла на учения, они уже в районе Африканского Рога. А «Колчак» здесь, на траверзе болтается… Я слышал, нас временно на берег, в Бофор[34], списывают…
– С нашими что, с экипажем?
– Аллах миловал – только двоих потеряли. А в нашем экипаже все целы. Вертолет сразу в воду швырнуло. Взрыв такой был, что зарево даже с Бейрута хорошо видно было…
– Слушай, Али… – Мысли метались в голове, сформулировать вопрос было сложно, – скажи, какого черта им надо?
Но Али меня прекрасно понял…
– Есть разные люди, Ворон… Раньше у нас была своя страна, были султаны, беи… Сейчас этого нет – но есть Империя, которой служил мой отец и которой служу сейчас я. Многих это устраивает – но не всех. Есть те, кто готов проливать кровь братьев своих по вере. Есть и заблудшие души … Я вижу то, что я вижу – что русские не хотят вражды, что меня, внука офицера враждебной вам армии, приняли в армию, что я стал офицером, что моя сестра учится в русском университете. Что никто не запрещает нам молиться своим богам и почитать своих предков. Но не всех это устраивает. Я не знаю, как это объяснить…
Это действительно не объяснить нормальному человеку и нормальными словами…
– Мир? – Я протянул руку своему командиру экипажа, и он крепко пожал ее.
– Мир! Кстати, тут тебя письмо дожидается, в красивом голубом конверте. Я не набрался смелости его вскрыть и оставил до тебя…
Я резко дернулся, так резко, что помутилось в голове…
– Спокойно, спокойно… – Али вложил конверт мне в руки. – Сам вскроешь или помочь?
– Иди ты…
Mon sher, наконец-то я тебя нашла. Твой grandpapa наотрез отказывался говорить, где ты, но от меня не спрячешься, ты же знаешь.
По городу ползут ужасные слухи относительно того, что произошло там у вас. Papa был просто в ярости, когда ему доложили. Не хочу думать о плохом, не хочу верить предчувствиям, напиши так скоро, как только сможешь. Со мной все хорошо, грызу гранит науки и вымаливаю прощение. Пиши на адрес Кэти, она передаст.
К.
Я поднес письмо к носу, вдохнул тончайший, едва уловимый аромат дорогих духов. «Опиум» – ее любимые духи…
– Наверняка от дамы, где-нибудь в Петербурге тоскующей по своему возлюбленному…
– Тебя на дуэль[35] давно не вызывали? Слишком длинный нос у тебя…
– Какие дуэли, я же… – Али оборвал мысль, – а вообще, знаешь… Нам надо что-то решать, кто как – а я в этом сраном госпитале долго оставаться не собираюсь…
– И тем не менее придется, сударь… – голос от двери возвестил о приходе доктора, – вставать вам тоже никто не разрешил…
Секретно
ЕИВ лично в руки
Тема: обстановка на Восточных территориях
…
Обстановка на Восточных территориях, входящих в состав Империи, характеризуется постепенным ростом напряженности, террористических и криминальных проявлений. Начиная с января сего года, специальной группой под моим руководством на месте проведен ряд мероприятий по изучению причин и возможных последствий нарастания террористической угрозы. Проведенными мероприятиями установлено следующее:
1. Террористическое движение, ранее разрозненное, в последнее время значительно консолидировалось. На Восточных территориях действует крупная шпионско-террористическая сеть, спонсируемая из-за рубежа. Отдельные группировки являются лишь ее звеньями и, несмотря на некоторые расхождения во взглядах, получают ассигнования и руководство из единого центра. Ассигнования заключаются в передаче денежных средств, оружия и информации, в обучении террористов на территории других стран, в предоставлении им убежища, в том числе на территории сеттльментов.
2. Вызывает особое опасение тот факт, что в террористические действия вовлекается молодежь, средний возраст задержанных участников террористических группировок двадцать пять лет. Это связано с тем, что в отличие от старшего поколения молодое поколение не помнит жизнь, какой она была в доимперский период. Все возведенные сооружения, все блага, которыми она пользуется, она воспринимает как должное. Лидеры террористов умело разжигают межнациональную, межрелигиозную ненависть и сепаратистские настроения. При этом зачастую основным объектом нападения служат не русские, а евреи либо представители других арабских народностей. Это связано с тем, что места проживания русских охраняются казачьей стражей и многие русские на Территориях имеют боевое оружие. В этом случае присутствие русских войск преподносится как фактор, мешающий расправиться со своими давними врагами.
3. Положительным моментом является то, что сочувствие к сепаратистам проявляет в лучшем случае каждый пятый житель Восточных территорий, а во многих местах их поддержка, активная или пассивная, ограничивается десятью и менее процентами населения. Таким образом, если мы поддадимся на настойчивые предложения САСШ и Великобритании организовать народное волеизъявление по вопросу дальнейшего статуса Восточных территорий – большинство населения выскажется за дальнейшее их пребывание в составе Российской империи. С другой стороны – даже поддержки каждого десятого жителя территорий достаточно для поддержания террористической активности на опасном для государства уровне. Данные сведения были собраны в ходе длительной и серьезной работы на «арабской улице» и могут считаться достоверными.
4. Вопросы вызывает тот факт, что одновременно с ростом террористической активности в средствах массовой информации САСШ и Великобритании проводится серьезная агитационная кампания, имеющая основной целью вызвать сочувствие к целям и задачам террористов, представить их в роли «борцов за свободу» и способствовать отделению Восточных территорий от Империи на тех или иных условиях. Также в СМИ содержатся недопустимые выпады против самодержавной власти, предоставляется слово лицам, бежавшим из Российской империи от уголовного преследования. Несмотря на то что Российская империя не находится в состоянии войны с САСШ или Великобританией, такие их действия носят явно враждебный и антироссийский характер.
5. Одновременно с количеством за последнее время выросла и общественная опасность совершаемых террористических актов. Если во второй половине восьмидесятых годов акции обычно проводились против отдельных должностных лиц гражданской администрации либо армейских чинов, то сейчас львиная доля терактов совершается в крупных городах и направлена на создание атмосферы страха и дестабилизацию ситуации в целом. Также имеют место попытки террористических атак на ключевые узлы инфраструктуры, прежде всего гражданской.
6. Последний террористический акт, предотвращенный благодаря действиям ВМФ и морской пограничной стражи, ранее немыслим и означает выход террористической угрозы на принципиально новый уровень. Захват груженого судна-газовоза и попытка взорвать его в морском порту Бейрута при успешном доведении этого замысла до конца означали бы гибель не менее ста тысяч человек, полное разрушение всей инфраструктуры порта и разрушение части города. Таким образом, работа всей нефтяной и нефтеперерабатывающей индустрии Восточных территорий была бы приостановлена на неопределенное время, а государству Российскому был бы нанесен миллиардный ущерб.
Для недопущения новых террористических атак и ликвидации террористической сети прошу высочайшего повеления на нижеследующие действия:
1. Немедленно начать вооружение казачьих войск на Восточных территориях за счет казны[36] по нормативам военного времени.
2. Ввести на всех Восточных территориях режим чрезвычайного положения и длить его до высочайшего повеления об отмене.
3. Блокировать территорию британских сеттльментов силами армейских частей, организовать строжайший досмотр всех людей и грузов при входе и выходе с территории сеттльментов.
4. В районах, где наблюдается наибольшая активность экстремистских элементов, отстранить от управления гражданскую администрацию, ввести военное управление. Рассмотрение дел, связанных с умышлениями против государства, передать в ведение судов военного трибунала и вести их рассмотрение в ускоренном порядке.
Остаюсь верным Вашему Императорскому Величеству
Товарищ[37] министра внутренних дел
К. Цакая.
С пунктом 1 согласен, но только по легкому вооружению.
Остальное считаю преждевременным.
Александр.
Каха Цакая…. Этот человек, назначенный еще императором Александром Четвертым, вот уже девятнадцать лет был товарищем министра внутренних дел, пережив на своем посту трех министров. В либеральной западной прессе его называли «цепным псом Империи» и «душителем свободы». Может, это и так. Но при всем при этом он был великолепным аналитиком и опытнейшим руководителем, способным координировать действия спецслужб в самых патовых ситуациях. Получив от Государя согласие только по первому пункту своих предложений, он немедленно начал действовать. Причем легким вооружением он счел то, что можно унести или увезти на себе, а не только стрелковое вооружение. Поэтому весь конец мая казаки усиленно вооружались. Кроме стрелкового оружия и боеприпасов – а их выдавали по требованию, столько, сколько нужно, – Цакая распорядился выдать и многое другое – крупнокалиберные пулеметы, автоматические гранатометы, безоткатные орудия и даже зенитные установки ЗУ-23-2 на колесном ходу. Наверное, это и стало решающим фактором, предопределившим дальнейший ход событий…
Любой человек, кто первый раз попадал в крепость Бофор, не мог сдержать своего восхищения древним величием ее стен. Удивительно, но русская армия, организуя в этом районе сильно укрепленный район, умудрилась оставить в своем подлинном величии каменные стены крепости – только лес антенн над замком и стоящие на крутых склонах ряды боевых машин говорили о том, что сюда пришли новые времена…
Доктор кряхтел, недобро хмурил брови – но, в конце концов, дал нам «добро» на продолжение службы. Меня должны были выписать еще три дня назад – но я решил дождаться Али и ехать к новому месту службы вместе. Что оно собой представляло – я не знал, только догадывался по фотографиям и рассказам преподавателей в училище. Старший лейтенант Веселаго, командир нашего учебного взвода в Севастополе, прослужил здесь более пяти лет и, когда был в хорошем настроении, любил вспоминать покрытые зеленью холмы Южного Ливана…
Южный Ливан и впрямь был красив. Основная экономическая деятельность в этом регионе приходилась на Бейрут, это был финансовый центр Востока, ходили даже разговоры, чтобы превратить Бейрут в город столичного значения – но дальше разговоров пока дело не шло. В целом же в Бейруте помимо отделений всех крупнейших банков (Первого Русско-Германского, Объединенного кредитного, Военно-промышленного и других) был построен один из крупнейших в мире портов и два огромных нефтеперерабатывающих комплекса, питающиеся от стратегического трансаравийского трубопровода[38]. Практически вся восточная нефть, идущая на экспорт, экспортировалась через Бейрут, в глубь Империи она шла по нефтепроводам…
Оставшаяся часть Ливана была крестьянской – на скудной каменистой холмистой почве крестьяне выращивали виноград, где-то и пшеницу сеяли. Делали красное вино «Бекаа» – очень даже неплохое…
Крепость Бофор была одной из ключевых опорных точек оборонительной системы этих мест. Возводилась она еще крестоносцами, но сейчас в ней и вокруг нее располагался опорный пункт, в котором могли разместиться не меньше двух полков. Все холмы вокруг крепости были превращены в систему оборонительных укреплений, чудовищным трудом в каменистой земле отрыли капониры для самоходных гаубиц и боевых машин пехоты, выкопали блиндажи для личного состава. Но это было всего лишь прелюдией к системе обороны самой крепости.
Сама крепость была построена на высоком холме – увидев ее первый раз, я попытался прикинуть, какими же силами надо ее штурмовать – и не смог. Три-четыре этажа вверх и десять этажей вниз, в скальную породу, где немыслимым трудом были выбиты и укреплены подземные этажи, бункеры, переходы, казармы, склады…
Ехать до крепости было тяжело – дороги в этой местности были не асфальтированными, а гравийными, да еще на «Егере»[39], образцом комфорта не являющемся. Пока машина преодолевала один крутой поворот за другим, карабкаясь по обрывистым, покрытым зеленью холмам, мы с Али думали о том, почему нас списали на берег – несмотря на то что врачебная комиссия сочла нас годными к службе. О том, что официально мы вычеркнуты из всех списков, из всех документов, мы и не подозревали. И о том, что посланное мною в Петербург ответное письмо даме моего сердца перехвачено на почтовом ведомстве, я тоже не знал…
Высадили нас у самого входа в крепость, и не успели мы оглядеться – как нас уже вызвали «предстать пред очи». Полковник Лопухин, военный комендант укрепленного района Бофор, изволили нас видеть…
Однако в тесном кабинете коменданта военных не было. В кабинете нас ждал довольно молодой на вид человек (лет сорок, не больше) в черном гражданском мундире. Кажется, я его даже где-то видел в петербургских салонах. Знаки различия на мундире указывали на то, что перед нами действительный статский советник Империи[40]…
– Господа…
– Лейтенант Воронцов, ваше превосходительство! – отрекомендовался я
– Лейтенант Халеми, ваше превосходительство! – с заметным акцентом, проявлявшимся у него только тогда, когда он нервничал, поприветствовал незнакомца Али.
– Присаживайтесь…
Удивительно, но незнакомец нам не представился и не предъявил никакие полномочия – хотя я понимал, что без оных оказаться в кабинете коменданта базы, причем в отсутствие хозяина, он не смог бы никак. Похоже – либо разведка Генерального штаба, либо и вовсе – заграничный отдел…
– Господа, зовут меня Иван Иванович, называть меня «превосходительством» или каким-либо иным титулом не стоит. Кстати, вы не тот ли самый князь Воронцов…
Похоже, слава впереди меня бежит. Оскандалился…
– Тот самый… – неохотно подтвердил я.
Улыбка мелькнула на губах советника – и погасла, как гаснет огонек свечи под сильным порывом ветра…
– Перейдем сразу к делу, господа… Вам известно, что происходит в последнее время?
Вопрос был задан намеренно неопределенно, поэтому нам оставалось лишь признаться в собственном незнании…
– Есть силы… – Иван Иванович говорил нарочито медленно, словно взвешивая на каких-то призрачных весах каждое слово, – которым крайне выгодно… инициировать отторжение от Империи территории всего Ближнего Востока… прикрываясь исламским экстремизмом и сепаратизмом. Мы считаем, что произошедший в последнее время взрыв радикального ислама… прикрывает намерение некоторых держав… утвердиться на Ближнем Востоке. С этим мы мириться не можем. Высочайшим повелением…
На этом месте Иван Иванович прервал свою речь, какое-то время помолчал, словно раздумывая – говорить ли ему дальше и посвящать ли нас в высшие тайны Империи.
– Высочайшим повелением указано предпринять все возможные меры для того, чтобы выявить и ликвидировать очаги экстремизма. При этом… разрешено применять те меры… применение которых ранее было под запретом. Поэтому… ваш первый экипаж отныне становится оперативно-боевой группой специального назначения, подчиненной лично мне. Извольте ознакомиться с приказом, господа…
Секретный приказ был подписан лично военно-морским министром[41] Кокориным – я даже не поверил своим глазам. Чтобы военно-морской министр (!!!) подписывал документы, касающиеся всего лишь нескольких лейтенантов (!!!)
– Ваше… – начал было Али и тут же сбился – Иван Иванович недовольно повел бровью… – Иван Иванович… мы больше… не служим во флоте?
– Отнюдь, господа! – улыбнулся наш новый начальник. – Вы не только служите во флоте, вы отныне считаетесь участниками боевых действий. Как вы изволили убедиться, все чины, поименованные этим приказом, до особого распоряжения считаются откомандированными в распоряжение разведупра Главного штаба ВМФ. Поэтому и сроки присвоения очередных званий, и все виды довольствия отныне для вас считаются по правилам военного времени. Старлейские нашивки, господа, можете нашить уже завтра. Однако сноситься с родными и знакомыми по любому поводу и любыми средствами связи вам воспрещается до особого распоряжения…
Как-то непривычно – в армии звания присваивались торжественно, обмывались потом еще более торжественно, в офицерском собрании, с поздравлениями, с шампанским рекой, порой и с барышнями. А тут… Впотаек, как будто очередного звания нужно стесняться или в его присвоении нет ничего особенного. Запрет на общение с родными… Было еще одно маленькое «но» – какой смысл офицеру Генерального штаба надевать штатский мундир, если у него есть свой, военный. Похоже, все-таки заграничный отдел…
– В ближайшее время… – начал Иван Иванович, – мы должны, используя разведывательную информацию полиции, картотеку жандармерии, данные иных разведывательных служб, выявить и разгромить террористическую сеть, развернутую в этом районе. Вам что-нибудь говорит имя Осама Бен Ладен?
Али отрицательно покачал головой.
– Что-то читал в «Правительственном вестнике»… – вспомнил я, – кажется, была большая статья. «Злодеи не унимаются», верно…
– Верно… – и снова та самая, мимолетная улыбка. – Злодеи и в самом деле никак не унимаются. Одним из этих злодеев является Осама Бен Ладен, по нашим предположениям – агент разведки либо Британии, либо САСШ, либо обеих разведок сразу. Более того – мы считаем, что он может скрываться в британском сеттльменте в Бейруте, может также иметь подложные документы и прикрываться дипломатической неприкосновенностью. Выявление и ликвидация этого господина будет являться для нашей группы задачей номер один.
Вот это номера-с…
– Ликвидация – это… – осторожно полюбопытствовал я.
– Ликвидация – это ликвидация! – отрезал Иван Иванович. – Никто особо не опечалится, если в один прекрасный день этого господина найдут плавающим в воде порта Бейрут, который он умышлял взорвать, с пулей в голове! Я расстроюсь по этому поводу меньше всех прочих! Я ясно выражаюсь, господа?!
Вообще, нечто подобное было мне известно. В самой Империи ходили слухи, что существуют люди, решающие вопросы безопасности Империи именно таким образом. В заграничных газетах и англоязычном Интернете с завидной периодичностью появлялись статьи о том, что самодержавная власть Российской империи держится на убийствах, пытках и терроре. Что смертная казнь во многих случаях, когда нельзя применить ее по уголовному закону, просто заменяется на тайные бессудные расправы. Чаще всего такие дела связывались с именем тайного советника Кахи Цакая, несменяемого товарища министра внутренних дел Империи. Похоже, что хотя бы часть из того, что говорилось, была правдой…
Не сказать, что я боялся этого. Любой дворянин с детства и до гробовой доски является солдатом Империи – так учили в семье, такого поведения требовали все мои предки, все мужчины рода Воронцовых, живые и павшие. Да, это грязная работа – но именно поэтому ее должны выполнять люди с понятием об офицерской чести и долге перед Империей. Гораздо хуже, если работу подонков будут выполнять подонки. Да и те, кто направил груженый газовоз на спящий город, умышляя сжечь как можно больше спящих людей – и христиан, и мусульман, всех, – меньше всего заслуживают честного и справедливого суда…
– Где и как мы будем действовать?
– Действовать придется как в Бейруте, так и в его окрестностях, основные звенья террористической сети находятся в самом городе. Иногда будете действовать поодиночке, иногда – оперативно-боевой группой в полном составе. Каждый из вас отныне – человек, ведущий двойную жизнь. С одной стороны – вы приехали в Бейрут отдыхать или по делам, возможно даже, делам темным, противозаконным. С другой стороны – каждый из вас солдат Империи, помнящий о своем долге! Извольте получить.
Иван Иванович подтолкнул в нашу сторону два толстых пакета из плотной крафт-бумаги.
– Там новые документы, ваше жалованье по гражданскому ведомству за полгода авансом, деньги на оперативные расходы. Жалованье по военному ведомству, равно как и денежная компенсация на все виды довольствия, будет перечисляться на ваши банковские счета. Оружие получите здесь, оно является трофейным, и отчитываться за него не нужно. Каждый из вас купит по автомобилю, подержанному, незаметному, соответствующие средства вложены отдельно в конверт. Снимете квартиры. Меня не ищите, я сам вас найду. К консульствам, к военно-морской базе – ни шагу, увидите знакомых – перейдете на другую сторону улицы. Все ясно?
– Так точно… – сказал я, хотя в голове был полный сумбур и катавасия…
– Тогда извольте исполнять. С нами Бог!
– С нами Бог, за нами Россия!