bannerbannerbanner
Ближний круг. Пятый роман эпопеи «Противостояние»

Александр Афанасьев
Ближний круг. Пятый роман эпопеи «Противостояние»

Авратакис поставил вопрос иначе – а где они могли быть?

Пентагон?

Там тоже разгром – после Вьетнама страна не могла видеть убийц на службе, пусть даже и приказывала им убивать. Вряд ли найдется кто-то, кто решится на такое. Тем более – после провала операции по спасению заложников в Иране. Тем более – в стране, которая официально не признана врагом США.

А у него на руках ничего нет. Только устный приказ и.о. директора ЦРУ. ОТ которого тот несомненно откажется, если все это всплывет.

К тому же – армейцы просто залажают все дело. Они не работают так как надо. Поручи дело армейцам – и они пошлют восемь вертолетов набитых людьми, из которых четыре – они несомненно потеряют по дороге. А тут нужна ювелирная работа. Небольшая группа или даже один человек – профессионал.

Может, нанять?

Авратакис читал Фредерика Форсайта с его Днем шакала и знал, что все обстоит несколько иначе. После Вьетнама – убийц полно. Отмороженные психопаты, они готовы на все. В Гарлеме можно найти человека, который убьет за сотню. Но тут возникают другие вопросы. Как им можно доверять. Из каких средств им платить – учитывая, что в бюджете ЦРУ денег негусто, а особенно налички. Это во времена Чарли – он мог выложить хоть миллион.

Чарли – Чарли. Как же ты не вовремя…

Итак, платить нечем. Надо искать человека, которому можно отдать приказ. Но при этом – тапкой человек не должен быть американцем.

Британец?

До того как оказаться в Афганистане – Гас Авратакис два года был представителем ЦРУ при британской разведке, работенка непыльная – но важная, в том смысле, что кому попало ее не доверят, нужен проверенный человек. Он приехал в Лондон… американец с полными карманами денег, отсутствием должных манер и дурно одетый. Первым делом – его британский куратор посоветовал ему недорогого и приличного портного – а он тогда сказал: эй, парень, я сюда не на шопинг приехал. Я собираюсь как следует поиметь красных – вы со мной?

Англичане были другие. У них не было денег – но это в каком то смысле было их преимуществом. Американскую разведку испортили именно деньги: мы посылаем спутник, чтобы не посылать человека, и в итоге большое здание в Лэнгли превратилось в паноптикум алкоголиков и засранцев, которые изо всех сил пытаются сделать вид, что они заняты чем-то полезным. У британцев – недостаток денег заставлял их шевелить мозгами и рисковать… рисковать по-настоящему. Они посылали людей в самые скверные места на этой планете, в том числе и в Афганистан, в то время как американцы боялись политических последствий. Они решали проблемы – а не пытались освоить выделенное финансирование и не подставиться. Наконец, у них была одна очень хорошая традиция (Британия жива традициями) – если британской разведке нуден был кто-то, кто умеет действовать кулаками, ножом и пистолетом – они обращались в полк 22САС и те давали им человека. Все это делалось неофициально, часто – без бумаг вообще, просто по результатам разговора в клубе специальных сил на Херб-Кресент. А эти парни – 22САС – прошли не меньше десятка локальных войн и знали, что к чему. В Вашингтоне – такое представить было сложно: Пентагон традиционно ненавидел Лэнгли и наоборот.

Да, англичане. Это было бы лучшим выходом, но… это было невозможно. Он уже подставил их дважды – первый раз это было связано с Афганистаном, второй раз – с Бейрутом. МИ5 просто не поверит ему на этот раз…

Мысли все время возвращались к Вьетнаму. Большая бойня. Там – никто не сдерживал себя, и то что было непредставимо в нормальной жизни – там было возможно и даже буднично. Двадцатилетние пацаны – уходили со службы, имея за спиной по два – три десятка трупов. Были и похлеще – профессионалы. Кроме американцев – там были австралийцы, новозеландцы (британцы не рискнули), южнокорейцы. Много кто был.

Нужен был тот, кто знает всю эту кухню. Тот, кто знает ее изнутри. И такой человек – в Пентагоне у Авратакиса был. Он был ему должен и должен очень сильно. Другой вопрос – на месте ли он, и захочет ли он разговаривать.

Гас Авратакис – забрал свой плащ – и пошел к выходу.

На следующий день – они встретились в Анакостии, оттуда было удобно ехать с капитолийского холма. Здание Министерства юстиции – старое, немного с несимметричной архитектурой – располагалось неподалеку…

Гас Авратакис припарковал свой Понтиак на смотровой площадке в нескольких десятках метров от моста через Потомак, мигнул фарами. Его визави был на Шевроле, черной, правительственной модели. Совсем новая машина, сверкающая черным металликом.

Контактер Авратакиса сел в машину, это был тучный, пожилой мужчина. Благодаря связям, Гас Авратакис пару раз выручил его из очень неприглядной ситуации…

Не здороваясь, мужчина протянул пакет из крафт-бумаги. Гас заметил, что на руках у его контактера – были перчатки. Если уж говорить начистоту – этот парень занимался не своим делом… ему бы в университете преподавать…

– Здесь все.

Гас взял пакет, положил в карман на двери прижал бедром.

– Все?

– Конечно все! – окрысился контактер – все, что можно было снять.

– А что нельзя?

Авратакис знал, что материалы высокой степени секретности печатаются на бумаге, которая не поддается копированию обычными копировальными аппаратами. Из-за этой проклятой бумаги – в ЦРУ редко можно было встретить человека, не носящего очки.

– А что нельзя, то нельзя! На вас вообще нельзя положиться после того ублюдка Эймса! Все в дерьме по уши

– Следующий раз, Джо, когда ты пойдешь снимать баб, которые тебе в дочки годятся, и нарвешься на неприятности – забудь мой номер телефона – спокойно сказал спецпредставитель директора ЦРУ.

Тот, кого назвали Джо, лишь рукой махнул – ЦРУшник держал его на коротком поводке. Человек из Минюста и нее подозревал, что те две истории – были подстроены самим Авратакисом с молчаливого согласия бывшего заместителя директора ЦРУ Клэра Джорджа, теперь так же его смертельного врага. Тогда они крепко влипли… все влипли, и если бы стало известно, что они пытаются завербовать чиновника Минюста, чтобы надавить на него – скандал был бы до неба. На дело тогда пошел Авратакис – потому что тогда они крутили дела с Афганистаном и были почти неприкасаемыми благодаря заступничеству Чарли Уилсона на Капитолийском холме. Боже… как быстро летит время.

– Что еще нового?

Чиновник вздохнул

– Под вас копают. Приказано начать расследование по фактам произвольного расходования средств, отпущенных на кампанию в Афганистане. Превышение бюджетов… все такое. Бьют по нашему бюджету на зарубежные операции, но зацепит всех вас.

– Кто?

– Белый дом.

– Кто конкретно? – разозлился Авратакис. Мало им проблем, какие есть, так теперь еще и это. Как же здесь любят подтолкнуть падающего…

– Не знаю. Честно не знаю – но откуда-то с самого верха.

– Президент – или кто-то из его людей?

– Не знаю.

Ублюдки… Пытаются забыть то, что произошло в Пакистане и жить дальше… проехали, короче. Но пока есть Чарли Уилсон – этому не бывать, он всех на уши поставит. Поэтому – бьют по нему, потом и примутся за остальных. Все обосрались – и кто-то должен ответить.

Не исключено что и сам президент. Что демократам, что республиканцам – Уилсон не нужен, он слишком не вписывается в политический ландшафт.

– Окей. Смотри внимательно, что происходит и давай знать если что. На вот.

Авратакис отсчитал тысячу долларов… деньги у него были, неподотчетные. Для вашингтонского чиновника не самого высокого ранга, да еще и испытывающего страсть к молодым девушкам… весьма затратную страсть тысяча долларов, не подотчетная, не вносимая ни в какие налоговые декларации, наличными – роскошь. Смех и грех… парень может ворочать сотнями миллионов бюджетных средств и при этом воспринимать тысячу долларов налом как королевский подарок.

– Спасибо.

Авратакис вздохнул

– Вали, Джо, вали. Нет времени…

Информатор – побежал к своему Шевроле.

Оставшись один, Гас Авратакис открыл конверт, перелистал страницы подобранного для него досье.

Досье как досье. Тим Дайни II – первый служил в восемьдесят второй воздушно-десантной, высаживался на Арнем и остался в живых, дослужился до майора, трагически погиб при катастрофе транспортного вертолета. Сын начинал в двадцать пятой пехотной, потом перевелся в Большую красную первую. Вместе с ней и попал в Дурную землю – Вьетнам. С шестьдесят девятого, с наступления Тет – переведен в группу исследований и наблюдений – в спецназ. Видимо, при отражении атак вьетконговцев – приглянулся сотрудникам ЦРУ. После окончания всего этого дерьма служил всегда за границей и на приличных местах: Западная Германия, Южная Корея. Год в Брюсселе, в аппарате НАТО. На данный момент – десятая горная, прикомандированный офицер разведки.

Разведен. Супруга с сыном осталась в Западной Германии. Лист стандартной контрразведывательной проверки ФБР – проводилась два года назад. Совершенно надежен… симпатий к коммунистам не испытывает… даже отметили, что не злоупотребляет спиртным. В армии это редкость, бухают только так… впрочем, и в ЦРУ бухают. Тот же Эймс – его ведь из Мексики вытурили за пьянство, надо было выгнать паразита…

Пробежав документ по диагонали – Авратакис второй раз начал читать внимательнее – такой у него был стиль знакомства с документами. Заметил две дыры в биографии. Первая – Вьетнам. С семьдесят первого по семьдесят пятый год, почти никаких записей – но в это же самое время награжден Серебряной звездой – очень высокой наградой. Но это все понятно, какое-то спецподразделение, действовавшее под руководством ЦРУ, в министерство обороны просто не сообщали о том, что делают эти парни, вот и все. Это подтверждало то, что полковник не просто так подошел к нему в коридоре Пентагона, он и в самом деле может чертовски хорошо помочь. А вот второй провал… тот самый перевод в штаб НАТО, по некоторым признакам, Авратакис понял что это – фальшивка. Уж не участвовал ли полковник в программе Гладиатор – программе подготовки тайных террористических организаций на территории стран членов НАТО, которые должны были быть активированы в случае перехода страны под власть коммунистов или попутчиков коммунистов – по любой причине. Этакая система круговой поруки – на крови.

 

Тем более что год – семьдесят девятый – весьма примечательный, это год когда чудом, в том числе и с использованием убийц Гладиатора – удалось предотвратить коммунистический переворот в Италии.

Как бы то ни было – досье явно говорило о том, что Гаса Авратакиса в коридоре Пентагона остановил человек, который мог знать очень и очень многое.

Спецпредставитель директора ЦРУ – а он все еще занимал эту должность, никто его с нее не освобождал – достал из гнезда рдяно тлеющий прикуриватель, поднес к краю бумажного листа. С интересом понаблюдал за тем, как серая бумага чернеет на месте соприкосновения с раскаленной сталью, потом начинает дымиться, потом миг – и вот у тебя в руках уже танцует пламя. Когда пламя начало обжигать руки – он бросил бумаги на асфальт, подождал, пока они догорят. Только когда догорели – он начал выезжать со стоянки. Надо было еще заехать в «Севен-Илевен», купить виски… наверное, лучше всего Белую лошадь, во Вьетнаме этой дряни было – хоть залейся…

Ирак, близ Баакубы. База полка Коммандос. 14 июля 1988 года

Утро, как обычно начиналось с намаза. Намаз читал заместитель командира полка по политической работе. Николай уже ничему не удивлялся – и даже, по примеру старших товарищей сам вставал на намаз вместе с иракцами. Долгая работа на Востоке – а в их полку не было ни одного советника, кто бы не прошел Афганистан – приучила к осторожности. Местные – всегда себе на уме, и запросто могут выстрелить в спину шурави – он для них чужак, он кяфир. Но если шурави встает вместе с тобой на намаз – значит, он не такой и плохой. И убить его, тем более в спину – намного сложнее.

На территории полка – они жили в типичной для советских городков трехэтажке, построенной из плит: места хватало, некоторые квартиры даже пустовали, на первом этаже – была оборудована ленинская комната и два кабинета: для СВС – старшего военного советника, и под политотдел. Политотдел и был – их карой и наказанием: в нем сидел целый полковник по фамилии Степнов, он вел с ними политическую работу, следил за моральным обликом и писал на них доносы. Советники – как то раз даже обсуждали возможность пристрелить его, списав на случайную пулю – но разговор этот быстро сошел на нет. Все понимали опасность таких вот разговоров: если даже никто не настучит самому Степнову, то может записать Мухабаррат. И появится возможность шантажа…

Оформили Николая быстро, в Багдаде – советнический контингент появился относительно недавно: до недавнего времени Хусейн охотно принимал советских строителей и мелиораторов, а вот к военным относился очень о очень настороженно. Но теперь – контингент был, он рос, иракское направление – грозило в офицерской среде стать популярнее ливийского (все таки Багдад – город тысячи и одной ночи, как не крути), тем более что Хусейн как и Каддафи платили за советников долларами. Оформлял Цагоев и без документов: просто подвел к какому-то кабинету, сказал – жди, зашел внутрь с пакетом – а вышел без него. Согласно новым документам – Николай стал старшим лейтенантом Николаем Зарубиным, по ВУС 106868 – то есть старший стрелок. Это что-то между обычным стрелком и снайпером – при том, что до этого он был снайпером – разведчиком частей специального назначения. Часть, в которой он «служил» – находилась где-то в Средней Азии, у самой границы.

Получая документ, Николай ехидно спросил: товарищ полковник, а это ничего, что старлей из какого-то Мухосранска – попал в Ирак. Полковник в ответ выругался матом, что для осетина было очень нетипично и сказал, что иракцы в таких тонкостях не секут31. На следующий день – было собрание старших военных советников в аппарате ГВС32 – и там Николая представили своему старшему советнику, с которым он, с ветерком, на Тойоте Ланд Круизер с кондиционером – отправился к месту своей новой службы…

Старшим военным советником в частях коммандос «Захра» был гвардии подполковник воздушно-десантных войск Иван Леонидович Прус, до своей командировки – он служил в сто четвертой гвардейской дивизии ВДВ, расквартированной в Кировабаде и оттуда же – был основной советнический контингент. Народ был лихой, грамотный – специализацией дивизии были активные действия в горно-пустынной местности, в случае большой войны – она должна была действовать на Ближнем Востоке, брать Тегеран. Из шести человек (по штату должно было быть десять советников) – двое уже советничали, один в Йемене, другой в Сирии – что для Николая было опасностью. По совету Цагоева – Николай изложил коллегам немного подредактированную версию своих злоключений: воевал в Афганистане, попал в плен, удалось бежать. Советничал в Сирии, выпустили потому что родители на самом верху. Свой уровень знания языков – Николай, по совету Цагоева – попытался скрыть, хотя и понимал, что это ненадолго. На шесть советников – было три переводчика, хотя должен был быть на каждого. Остальные – общались при помощи иракских офицеров, учившихся в СССР и знающих язык, или на уровне «да – нет». Поскольку с иракцами как то надо было работать – Николай попросил учебник арабского и получил его. Сделает вид, что быстро выучился – тем более что арабский он знал не так чтобы и хорошо. Палестинский акцент, как он надеялся – удастся скрыть.

Советники – сначала посматривали на него настороженно – мол, мутный какой-то, еще и «сынок», чего не скрывает – но потом он все же завоевал к себе уважение. В таких коллективах, оторванных от Родины – человек сразу проявляется, а гнилым Николай не был. Да и афганский опыт – опыт комвзвода спецназа – давал знать…

Сам полк «коммандос Захра» располагался в военном городке бывшей мотострелковой дивизии – она была разгромлена во время одной из диких атак иранцев, иракский генеральный штаб счел за лучшее ее не восстанавливать, а ее остатками – усилить другие соединения. Городок был просторный, для полка даже более чем просторный – что радовало, в Союзе чаще всего приходилось тесниться. Несмотря на то, что полк не числился учебной частью – фактически он ею был: после годового или укороченного, шестимесячного курса обучения новобранцы отправлялись на фронт, там их раскидывали по разведротам и разведвзводам, они ходили в иранский тыл, схватывались с иранскими ревгвардейцами в болотах под Басрой, были на острие атак. К восьмому году войны, войны, в которой было все, от химических атак до атак человеческими волнами до последнего человека – кадровая армия Саддама была фактически выбита, вчерашние лейтенанты командовали полками, а то и дивизиями, карьеры делались просто сокрушительно – если считать еще и заговоры, которые регулярно раскрывались в армии и заканчивались массовыми расстрелами. Основную тяжесть этой треклятой войны – несли так называемые «федаины Саддама» – фанатичные юноши и девушки, подчас совсем дети. Как бы не был силен Ирак, поддерживаемый всем мировым сообществом против ослабленного безумной революцией Ирана – надо было помнить, что в Иране жило вдвое больше людей, чем в Ираке. И это – не могло не сказываться…

Война…

Война чувствовалась, несмотря на то, что фронт был относительно далеко, а боевые действия с центрального участка фронта сместились на юг – Иран из последних сил старался отрезать Ирак от глубоководных портов и разрушить наиболее богатую часть нефтяных месторождений, недалеко от границы с Саудовской Аравией. Но война все равно чувствовалась – калеки на улицах, колонны машин, идущие к фронту и обратно, гул стратегических бомбардировщиков над головой. В отличие от Ирана – Ирак имел стратегическую авиацию в виде советских средних бомбардировщиков Ту22М и они регулярно совершали налеты на иранские города, в том числе на Тегеран. Единственным городом, до которого они не дотягивались, был Мешхед, и его население за короткий срок выросло втрое. Иран тоже был на пределе: продукты выдавали по карточкам, по слухам – в каких-то городах уже прошли волнения, жестоко подавленные басиджами. Все меньше и меньше иранцев – рвалось на фронт умирать за своего бесноватого аятоллу, который всю жизнь вел войну со всем миром – и сейчас был близок к тому, чтобы окончательно проиграть.

Они тоже можно сказать, готовили пушечное мясо – но готовили хорошо. Известно, что войны – боится тот, кто совсем ничего не знает – и тот, кто знает слишком много. Восстановив программу подготовки афганских коммандос – с местной спецификой, обусловленной пустынной местностью и несколько лучшим техническим оснащением – они готовили полупрофессионалов, которые вряд ли останутся в живых – но дорого продадут свою жизнь…

После читки намаза по громкоговорителям – они были установлены на территории всей части – советники и переводчики, приведя себя в порядок и перехватив на скорую руку, собрались в ленкомнате на обычный утренний развод. Разводить – особо было нечего, людей катастрофически не хватало, все проблемы решались по принципу «схватил – и тащи» – но за некоторые традиции держались. Явились трое из четверых переводчиков – они были в Багдаде на «командирской учебе», поэтому приехали с красными глазами, отчаянно зевая. Все трое были гражданскими, в их институтах была военная кафедра и то, что происходило сейчас – называлось «языковой практикой». У кого был хороший блат – те проходили практику в гражданских университетах, ну а большинство – «гремело по войне».

От двоих – еще и несло перегаром. Водку в Багдаде достать было хоть сложно, но можно. Все-таки – борта ходили, с каждым таким бортом – приходило по триста – четыреста бутылок, так подрабатывали военные летчики и штабные, обратно отправляли электронику и шмотье. Если не было денег на нормальную водку – ставили самогон, бухали самолетовку. Саддам Хусейн закупал эскадрилии Миг-25, там спирт входил в состав охлаждающей жидкости. Его после каждого полета сливали, разбавляли водой и пили. Местные – традиций потребления алкоголя не имели, поглядывали настороженно – но офицеры, особенно из тех, кто побывал в СССР – закладывали не хуже шурави. Были и женщины – в Багдаде были институты, университеты, много провинциалок, приехавших учиться – в общем, московские переводяги прилично погуляли.

– Бубенцов… – недовольно сказал Прус, видя, как москвич отчаянно пытается сидеть прямо.

– А…

– Встать смирно, на!

Переводчик вскочил

– Беряга, вас тоже касается!

Теперь – навытяжку стояли уже двое переводчиков.

– Вы в каком виде явились к месту службы?! Вы почему позорите Родину?!

Упоминание Родины было угрозой, хотя и завуалированной. Теоретически – даже старший военный советник мало что мог сделать с гражданским переводягой – он был гражданским, на армию клал вприсядку. Но это теоретически – а практически он мог отвести за шкирку охеревшему от жары и безделья Степнову, который вцепится в них мертвой хваткой. Напишет куда надо – мол, употребляли самодельные или там контрабандные спиртные напитки, в нетрезвом состоянии их видели иракцы, тем самым они уронили моральный облик советского гражданина, как то так. И – привет, Родина. Переводягам тоже платили, по меркам двадцатилетних пацанов – деньги просто сумасшедшие. А тут – в двадцать четыре часа вышибут, на Родине продолжение банкета – обсуждение в комсомольской организации университета, и т.д., и т. п. И самое главное – в СССР отлично умели ломать судьбы и карьеры, это умение – было отточено до блеска и многократно проверено. Эти парни – явно после окончания своей гражданки рассчитывали еще не на одну командировку с оплатой в валюте, на карьеру в МИДе, в Минвнешторге, в ГКЭС.33Но одного залета – было достаточно, чтобы стать невыездным, и чтобы карьера – сломалась раз и навсегда. Пошлют в какой-нибудь Урюпинск – и там и закончишь свою жизнь.

 

– Симоненко…

– Я! – вскочил третий переводчик

– Помогите товарищам привести себя в порядок. Пятнадцать минут на все.

– Есть!

«Привести себя в порядок» – значит, как следует проблеваться, «пугать унитаз» как это называлось. Потом – душ, тут на кранах всего один сосок и вода всегда теплая. Потом – пару сырых яиц с томатным соком. Яйца тут – бывали с сальмонеллезом, отчего можно было слечь всерьез и надолго – но риск есть риск, не надо бухать. Если нет нормальной томатной пасты – можно взамен сожрать банку красной рыбы. Килька в томате, вы не подумайте. Она до того достала, что в Афганистане банками мостили дорожки, а если жрать совсем было нечего – выкапывали и ели…

Симоненко вытащил двоих коллег из Ленинки фактически за шиворот. Николай задумчиво посмотрел ему вслед – ой, непростой парень. Окончил ВИИЯ, военный институт иностранных языков – это только то, что он говорит. Со слов ему двадцать пять – но по мнению Николая, как минимум двадцать восемь – двадцать девять. По сравнению с малолетними дятлами, которые так до конца и не поняли, где находятся и искали неприятностей – он был сама осторожность. Говорил много, но увертливо, моментально переводил разговор на другую тему как только речь заходила о нем самом, о его прошлом. И еще. Николай был уверен, что Симоненко где-то воевал. Может, по призыву, в Афгане – но воевал. Глаза у него…

Хотя какой нахрен призыв – если в ВИИЯ военная кафедра? Если только в Афганистан же – переводягой по фарсиязычному направлению.

Темный в общем человек. Непонятный. Такой, от которого надо держаться подальше. От любых таких людей – надо держаться подальше и помнить – ничего не происходит в этом мире случайно.

Аллах Акбар…

– Так… – подвел итог Прус – с этим разобрались. Теперь по очереди. У тебя что?

Первым докладывал Жбанков Петр Иванович. Специалист ПДС, больше пятисот прыжков. Здесь специфика была в том, что большей частью – приходилось прыгать не с самолетов, а с вертолетов. Как обычно – не хватает выделенных часов, не на чем отрабатывать прыжки. А в теории – не научишь прыгать.

Парашютному десантированию – внимания уделяли немного, по согласованной с иракцами программе. Шла война и даже сейчас, на восьмой ее год – десантирование в иранский тыл крупных сил было невозможно. Собьют по дороге – у иранцев были Фантомы, не такие плохие, как их было принято представлять, и были Томкеты. Наземная версия той птички, которая главная в американских авианосных соединениях, самолет для перехвата советских тяжелобомбардировочных соединений. Это – вообще чума.

Затем – доложились Серегин и Барабашников. Оба – разведчики, из разведки дивизии. Здесь – учат просто правильно стрелять – арабы, если их не учить, то палят от бедра, то закрывают глаза при стрельбе. Оба побывали в Афгане, так что учат иракцев и тому, что им надо будет позарез тогда, когда они выпустятся из учебки и пойдут на фронт.

Следующим – должен был докладываться он: несмотря на молодость и тот факт, что к группе он присоединился последним – докладывал он не последним, подтверждая свое место в незримой иерархии, которая складывается везде, где есть несколько мужчин.

– Так, теперь по тебе… – командир посмотрел на Николая – кран пригнали. Теперь – нахрена он тебе нужен, скажи на милость.

Николай объяснил. Наступило потрясенное молчание.

– Да ты охренел совсем, парень… – подал голос Жбанков – это п…ц просто. Перестреляете друг друга. Под трибунал захотел?

На самом деле – Николай задумал это в Афганистане, только реализовать – конечно не дали. В Сирии – там не нашлось подходящего крана. А вот здесь… суть была в чем. У них – был разбитый вертолет. На базу спецназа – вообще привозили с линии фронта много всякой разбитой техники, в том числе иранской, часть из нее использовалась в качестве учебного пособия, часть – в качестве мишеней на полигонах, часть даже восстанавливалась и использовалась дальше. В числе прочего – притащили Ми-8. Два битых вертолета у них уже было, они их поставили на постаменты, один пониже, другой повыше и отрабатывали десантирование с них. Николай же – решил поднять вертолет на кран, точнее – фюзеляж вертолета и отрабатывать стрельбу с вертолета в движении – по опыту Афганистана совершенно необходимый урок для любой современной армии. Для этого – нужен был кран и благодаря родственнику одного из иракских офицеров, работавшему в Министерстве строительства – кран достали.

– Цели разместим на горке. В ее сторону и будем стрелять. В жилой городок – ничего не полетит…

– А если вертолет с крана… сорвется?

– Надежно принайтуем. Не упадет. Я в любом случае буду вместе с курсантами. Заодно – к крану прикрепим лестницу, потренируемся в подъеме и в покидании вертолета. Можно и попрыгать с него.

– Это недопустимый риск – сказал Жбанков

– Генерал Аль-Шури одобрил идею – сказал Николай

Теперь – на него нехорошо посмотрел уже Прус. По негласному правилу все контакты с иракским командованием, со старшими офицерами по любым серьезным вопросам – шли через старшего военного советника. Это можно было понять – в советническом контингенте творился полный бардак, в отношениях СССР и Ирака – тоже, и если к примеру поднимется мятеж, то тут даже и бежать некуда: границы СССР и Ирака нет. Так что – все должно было идти через старшего советника – хотя приказа по аппарату ГВС на эту тему не было. Николай же, нарушил этот негласный приказ, посчитав, что методика обучения не такое важное дело, чтобы ее согласовывать через верха – а с другой стороны дело есть дело, и если по каждому делу бегать к СВС. Короче говоря – проявил он свой нрав, который не раз доводил его до беды. А если бы знал он, до чего доведет его этот кран с вертолетом – бросил бы все это дело к чертовой матери. Но увы… никто не в силах предугадать, что ждет его в будущем.

– Под твою ответственность – Прус отделался универсальной фразой… – продолжаем…

Советнический коллектив – жил примитивно и просто, и проблемы, которые у них были – тоже были обычные, с поправкой, конечно на местную специфику. Нехватка всего и вся – боеприпасов, моточасов, топлива, переводчиков. Разборки среди курсантов – Ирак был не просто многонационален, он состоял из кланов, племен, коалиций, отношения между которыми были не всегда радужными. Дела касающиеся самих советников – от прививок, до обязательной читки всякой муры наподобие материалов такого то пленума ЦК. Хорошо, хоть у нового Генсека литературных талантов не прорезалось – а то бы опять Малую землю читали.

Вопросы эти – решили опять же примитивно и просто – часть Прус пообещал вынести наверх, часть – сказал, решайте сами, напутствовав добрым русским матом. И когда вроде как все вопросы были исчерпаны, Прус неожиданно сказал

– Кроме Зарубина – все свободны

Николай остался, недоумевая, зачем он понадобился…

– Я тут в Багдаде с человеком встретился – Прус передвинул письменный прибор, по тону было понятно, что он раздражен – он просил передать тебе привет. Понял, о ком речь?

– Тот, кто родом с гор?

– Он самый. Он просил передать тебе привет. И напомнить, о чем вы говорили по дороге. Дороге в город.

Это Багдад. Та поездка…

– Понял.

Еще он просил передать, чтобы ты активнее заводил друзей. Они скоро понадобятся. Он сказал, ты поймешь.

Вот же…

– Я понял.

– А вот я ни хрена! – рявкнул Прус – ни хрена не понял! Что-то ты мутный, старлей. И документы твои – дерьмо. Угадать, откуда ты?

Николай покачал головой – он уже отвык от армейских привычек – почти. Да и какой он военный нахрен – по сути, наемник. Какие они все тут военные – наемники. У Каддафи выдавали документы советским советникам – так и писали на обложке – труд наемника не более чем труд раба. Хлестко – но, по сути верно.

– Не стоит, товарищ полковник.

– Имей в виду: мне срать, что вы тут мутите. Но если подставишь – вешайся.

– Не подставлю.

Полковник умел разбираться в людях и понял, что этот – и в самом деле не подставит. Подумал – парень совсем молодой, а в такое г… о вляпался. Разведка – что ГРУ, что КГБ – прожует и выплюнет.

– Тебе видней. Иди.

Повод для того, чтобы «остаться» был существенный. Помимо подготовки «по специальности» – так, Николай отвечал за подготовку снайперов – каждый из них «шефствовал» скажем так над какой-то частью курсантов полка. Поскольку Николай знал дари, тот же самый фарси – Прус поставил его на самую тяжелую работу – курировать «террористов». О сложности это работы говорило хотя бы то, что крайний советник, который их курировал – погиб от «случайного выстрела». Никакого толком расследования не проводилось: никому не надо было поднимать шум по поводу того, что советские военные специалисты – готовят террористов в пустынях Ирака. А по факту – это так и было, они не числились в штате полка и были самыми настоящими террористами, которых Хусейн готовил на будущее, для каких-то своих планов. И по трезвому взгляду имевших к этому отношение военных советников – опаснее людей не было во всем Ираке.

31Для тех, кто не понял, или не помнит – заграничная командировка частично оплачивалась инвалютными рублями, которые имели физическое выражение в виде чеков Внешпосылторга, на черном рынке продававшихся в несколько раз дороже номинала. По ним – можно было отовариваться в Березке, магазине, торгующем импортными товарами. Потому – загранкомандировка была мечтой любого советского офицера и вообще большинства советских людей. Заработки были такие, что за год можно было заработать на кооперативную квартиру
32Главный военный советник, главный среди всех командированных военных, Послу они не подчиняются, равно как и МИДу
33Государственный комитет по экономическим связям, занимался развивающими странами
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40 
Рейтинг@Mail.ru