Александр А.
Шатун
Освобождение
«В страданиях черствеет та душа,
Что не найдёт покой в руках любимых.
И долю страха обретя,
останется навек в глубинах.»
С тех пор как Алёша вместе с бабушкой посетили Любу, прошло две недели, и она готовилась к выписке. Весь этот срок она провела без мамы, так как помощь ей уже не требовалась и, посоветовавшись с их лечащим врачом, Люба приняла решение о том, что справится сама и отпустила бабушку домой, ведь Алёша очень нуждался в ней, да и Любе было легче от мысли, что за сыном проглядывает бабушка, а не Саша. Во время того, как Алёша навестил её, они проплакали все втроём минут пятнадцать, а затем прошли в комнату отдыха, и проболтали там практически четыре часа. Алёша всё не слезал с Любиных рук, ему очень не хотелось с ней расставаться, и он всё рассказывал и рассказывал без остановки о том, сколько всего в жизни у него накопилось и произошло за время их расставания. Люба очень внимательно слушала его, ей очень нравилось, насколько он подрос и говорил так слаженно, будто прошла действительно не пара месяцев, а гораздо больше времени. Расставание прошло так же со слезами, но на следующий день перед отъездом они вновь должны были посетить её, а этим вечером они поведали ей о том, что отправятся гулять по тем же достопримечательностям, как и когда-то они всей семьёй в далёком прошлом посещали, как и совсем недавно Люба с Вовой, а затем так получилось, что и Светлана с ним же. Попрощавшись с Любой, Светлана и Алёша вышли из отделения и направились к выходу, а Люба потихоньку пошла к себе в палату без всякого удовольствия, так как ей вновь очень хотелось сбежать отсюда.
Светлана, выйдя с внуком из больницы, пешком направились по городу в сторону крепости, по пути у неё зазвонил телефон, она, достав мобильник из кармана, увидела, что это был Потап и ответила ему.
– Да, сынок, привет.
– Привет, мам, ты мне звонила вчера?
– Да, звонила, я была дома, забирала Алёшу, для того чтобы привезти в Псков к Любе, ну и хотела узнать, как ты поживаешь.
– Ясно, нормально. Как она?
– Ты имеешь в виду Любу?
– Ну а кого же ещё!
– Она в порядке, идёт на поправку, вот мы с Алёшей идём от неё гулять по Пскову.
– Понятно, когда её выписывают?
– Пока что не знаем, но чувствует она себя гораздо лучше. Я завтра с Алёшей возвращаюсь вечером, так что заходи на чашечку чая.
– Ага, я подумаю. Пока, мам.
И, как обычно, не успев дать возможность попрощаться, он оборвал связь.
Светлана, убрав телефон в карман куртки, вдохнула поглубже морозный воздух и продолжила, держа за руку своего внука, путь. Она начинала влюбляться в этот город, поначалу с момента приезда сюда ей он почему-то был неприятен, а сейчас что-то изменилось. Практически каждый день она окуналась в воспоминания о былых временах, о ней и Федоре, до появления детей и после. Почему-то этот город каким-то образом успокаивал и дарил чувство умиротворения своей тишиной и порядочностью. В какой-то момент она стала обращать внимание на то, что здесь приветливые люди, и практически за всё её пребывание здесь она не видела и не встречала пьяных и буйных людей, это было удивительно, но всё же это был факт.
Пройдя с больницы по набережной вдоль реки Псковы, Светлана и Алёша задержались немного у искусственного небольшого водопада, затем перешли по навесному мосту к храму святого Николая, затем направились в сторону Псковского кремля и к Троицкому собору. Подойдя ближе, у Алёши немного перехватило дыхание, они с бабушкой прошли под Троицким мостом и поднялись на него. Встав на мосту, они упёрлись о перила, на улице уже стемнело, небо было чистым, и на нём сверкали тысячи звёзд, а луна пребывала в виде месяца и получалось так, что находилась она в тот момент между куполом церкви и колокольни. Неожиданно для них раздался звон колоколов, эту мелодию Светлане уже доводилось слышать, и в этот раз она с улыбкой на лице наблюдала за тем, как её внук приоткрывает немного рот от этих чудес и красоты, наслаждается этим моментом. Когда звон поутих, Светлана предложила Алёше поужинать в ресторане с видом на собор и крепость, он с удовольствием и с визгом согласился. Во время ужина в ресторане Светлана вела переписку с Любой, отправляла ей фотографии с Алёшей и сделанные из окна ресторана фото Троицкого собора.
Люба как раз находилась в палате, лежа на своей койке. В этот момент она вела переписку не только с мамой, но и с Вовой. Вова в то же самое время находился у себя в доме на диване перед зажженным камином. Отправляя фото камина, Люба будто видела его в первый раз, Вове было от этого немного обидно, ведь они проводили чудесное время тогда, когда она посетила его дом впервые, было много прекрасных моментов, до того как произошли те неприятные моменты. Но это всё было позади, жизнь продолжалась, и в данный момент получилось так, что они вспоминали с Любой моменты их встречи в Пскове, и тут вновь к нему начали приходить свежие фото собора, отправленные ей её мамой. Было такое ощущение, пусть и виртуально, но всё же будто они все вместе вновь прогуливаются по этим прекрасным местам.
Поужинав, Светлана и Алёша прошлись вокруг крепости. Обойдя её, они заглянули внутрь и прошли до собора, в собор они зашли вместе, и Алёшу вновь поразила невообразимая красота, зайдя, он обнаружил перед собой огромный иконостас, который уходил далеко вверх, туда, где не было потолка и можно было наблюдать, как наверху расположены купола. Алёша был изначально поражён красотой собора снаружи и представить себе не мог, насколько он красив изнутри. Эта красота так поразила столь юного человечка, что он сказал своей бабушке на выходе о том, что это было самое красивое, что он видел. Светлана улыбалась, смотря на него, а его восхищению не было предела. Затем они отправились в съёмную квартиру, Алёшу весь обратный путь переполняли эмоции, а бабушка всё продолжала наслаждаться этим прекрасным моментом. Практически всю их прогулку Люба и Вова наблюдали вместе с ними, благодаря Светлане и сделанным ею фотографиям. Они наслаждались, вместе с ними окунаясь в воспоминания и обещая друг другу снова погулять там же.
На следующий день Алёша и Светлана вновь посетили Любу и пробыли с ней полдня до отъезда. Они вновь приятно побеседовали, но перед отъездом Алёша и его мама расплакались, они не хотели расставаться, но Люба заверила сына о том, что вскоре она вернётся домой. На этих условиях Алёша согласился покинуть больницу. Весь обратный путь Алёша грустил, Светлана наблюдала эту значительную разницу между тем, с каким настроением он ехал сюда и с каким уезжает. Вскоре всё это закончится, успокаивала она себя этими мыслями, скоро они вновь воссоединятся и всё будет как прежде, точнее, даже лучше, чем прежде. За два часа до их приезда в Петербург Светлана позвонила Потапу и предложила ему встретить их на вокзале, объяснив это тем, что очень соскучилась по нему и хотела бы его увидеть и, приехав домой, отведать вместе чай, так как завтра ей следовало вернуться обратно в Псков. Светлане так же вновь пришлось договориться с Сашей для того, что бы он пожил с Алёшей на время её отсутствия. До Саши она дозвонилась не сразу, но с третьей попытки он всё же ответил на звонок.
– Да.
– Алло, Саша, здравствуй, прости за беспокойство!
– Да.
– Я снова звоню тебе по поводу Алёши! Ты сможешь забрать его с детского сада завтра?
Вновь Саша помолчал секунд десять, прежде чем ответить.
– Алло, меня слышно? – переспросила Светлана.
– Да, хорошо.
– Саша, мне точно нужно знать, если ты не можешь, то не нужно.
Вновь молчание, но на этот раз секунды на три.
– Заберу.
– Хорошо, спасибо тебе, мне завтра следует вернуться к Любе, и у нас просто нет другого выхода.
– Ладно, я всё понял.
– Спасибо Саша. Тогда до свидания.
Но он уже закончил разговор.
Убрав телефон, ей вновь было неприятно на душе, от того что ей приходилось перебороть себя и просить Сашу о помощи. “По быстрее бы всё это закончилось”, – вновь подумала она.
Добравшись до Балтийского вокзала в Петербурге, они с Алёшей вышли из поезда, Потапа на перроне они не заметили, и поэтому Светлана достала телефон и позвонила ему.
– Алло, Потап, а ты где?
На парковке у выхода из вокзала.
– Хорошо, мы скоро выйдем.
– Ага.
Закончив разговор, Светлана и Алёша продолжили путь к выходу. Выйдя на улицу, Светлана, пробежавшись взглядом по парковке, обнаружила автомобиль Потапа. Подойдя к нему, увидела, что Потап сидел за рулём и курил, Светлана открыла пассажирскую дверь.
– Привет, сынуль, помоги, пожалуйста, посадить Алёшу в детское кресло!
Тот нехотя вышел из водительской двери, быстро обошёл автомобиль, подошёл к Алёше.
– Привет Потап! – произнёс Алёша.
– Здорово! Давай запрыгивай!
Потап открыл заднюю пассажирскую дверь своего внедорожника и помог своему племяннику сесть в кресло. Тем временем Светлана уже заняла своё место на переднем пассажирском кресле. Потап обошёл автомобиль и, сев за руль, с пробуксовкой выехал с парковки у вокзала. Светлана понимала, что, видимо, ему не очень понравилась её затея, но по-другому ей не удавалось с ним всё никак встретиться.
Минут через десять Алёша уже спал, до дома им оставалось ехать минут тридцать, и поэтому Светлана предприняла попытку поговорить с ним.
– Как ты поживаешь?
– Всё нормально.
– Как на работе дела?
– Всё нормально, мам! – нервным голосом ответил Потап.
– Хорошо, – ответила Светлана, не понимая, продолжать дальнейший разговор или нет. Помолчав пару минут, она продолжила:
– Люба идёт на поправку, вскоре её выпишут. Алёша так обрадовался, увидев её, что еле-еле заставили его вернуться домой. Он очень грустит по ней.
– А по папе не грустит? немного нервно спросил Потап.
– О ком ты? – изумленно спросила Светлана.
– Алёша, по-твоему, по папе не грустит?
– Грустит, ну не так, как по маме. А с чего такой вопрос?
– Просто интересно. Рад за Любу.
– Хорошо, Потап, – Светлана поняла, что, видимо, лучше молчать. И чего это он вдруг спрашивает про Сашу, вроде бы они никогда и друзьями-то не были.
Приехав домой, Потап помог донести Алёшу до квартиры и уложить его в кровать. Светлана поблагодарила его и предложила пройти на кухню для того, чтобы попить чай, но Потап отказался и, сказав на прощание, чтобы она ему звонила, если что, покинул квартиру. Светлана планировала выехать обратно в Псков на следующий день, после того как отведёт Алёшу в детский садик, поэтому, сходив в душ, она зашла в спальню и легла спать.
Костя приходил в себя почти два дня после их с Сашей встречи. Он вновь обещал себе в очередной раз бросить пить, но такое происходило уже не раз, и он всё равно возвращался к одному и тому же. В субботу он просыпался только для того, чтобы принять душ и позавтракать, точнее, выпить кофе, так как есть он не мог и снова продолжил спать. А в воскресенье он чувствовал себя уже значительно лучше, с пятницы на субботу он пытался раздобыть как можно больше информации о причастности Саши к тому, что произошло с Любой, и он даже помнил, что он шёл к этому разговору, но в какой-то момент мозг перестал воспринимать информацию после выпитого, и он практически ничего не мог вспомнить. Он грустил от того, что они с Любой столько лет знакомы, а он, когда ей было нужно помочь, оказался в стороне. Сидя в своей квартире в морозный воскресный вечер, он получил уведомление о сообщении, лёжа на кровати, он дотянулся до смартфона и увидел сообщение в одном из мессенджеров от неизвестного абонента.
– Привет, долдон! Как дела? – прочитав это, Костя засиял.
– Ого! Я в норме! Куда пропала?
– Да решила взять небольшой отпуск, отоспаться! Только вот сон затянулся.
– Ну надеюсь, что тебе удалось выспаться! Когда домой?
– Пока не знаю, но думаю, что скоро! А тебе-то что с этого?
– Да так, просто! Думал, что при встрече, может, пендаля тебе отвесить, за то что пропала!
– Ясно! Тогда я подумаю, возвращаться или нет.
– Да я шучу! Мы все тебя очень ждём!
– Тогда скоро увидимся! Пиши на этот номер, если что!
– Ок, договорились!
На этом их переписка закончилась, она была короткой, но это было неважно. Кости этот момент настолько облегчил душу, что ему показалось, что он вновь вдохнул свежего воздуха, а до этого ему это не удавалось сделать.
Наутро в понедельник Светлана отвела Алёшу в сад, а сама вернулась в квартиру для того, чтобы забрать вещи и приготовиться к отъезду. Выйти из дома она планировала в девять, поэтому у неё оставался ещё практически час. Примерно в восемь часов сорок минут у неё зазвонил телефон, взглянув, она увидела, что это Люба.
– Алло, да, дочуль!
– Алло, мам, привет! Не выезжай!
– В каком смысле?
– Только что приходила мой лечащий врач, и она объяснила, что я вполне могу сама о себе позаботиться, я и сама это понимала, и она это подтвердила. Поэтому оставайся с Алёшей дома.
– Подожди, ну а как же квартира? Да и больничный?
– Больничный тебе оформят, а квартира ведь оплачена ещё на две недели вперёд, поэтому ключи можно будет отдать и позже, эти деньги всё равно никто не вернёт.
Светлана немного помолчала, переваривая полученную информацию.
– А если тебе что-нибудь понадобится?
– Вова мне всё привезёт, если что-нибудь потребуется, так что не беспокойся, мне важнее, чтобы ты находилась рядом с Алёшей, мне от этого будет гораздо легче сосредоточиться.
– Ну хорошо, дочуль, сейчас тогда позвоню Саше и скажу, что всё отменяется.
– Давай, мам, потом позвони.
– Хорошо, пока дочуль.
– Пока, мам.
На этом они прервали разговор.
Светлана немного растерялась, ведь план был изначально один, и вдруг всё кардинально поменялось, но, немного подумав, она решила, что и вправду так будет лучше, и что ключи от квартиры ещё будет возможность отдать на выходных. Затем она позвонила Саше и объяснила, что всё отменяется,
и что она остаётся дома с Алёшей. По разговору с ним она так и не поняла, обрадовался он или, наоборот, расстроился, ну, или вовсе ему было всё равно, так как эмоций он, как и прежде, не проявлял.
Жизнь пошла немного другим чередом, Светлана вновь вышла на работу, а Алёша, как и прежде, ходил в садик в ожидании возвращения мамы.
Люба продолжала реабилитацию, дела шли хорошо, практически каждый день её навещал Вова, кроме тех дней, в которые он был занят работой. Во время посещений они проводили вместе по несколько часов, много разговаривая, смеясь, обнимая и целуя друг друга, порой Вова умудрялся что-то приготовить и привезти это Любе.
Прошла ещё неделя, каждый день Люба была на связи с мамой и Алёшей, и всеми, с кем ей хотелось поддерживать связь. Общаясь с врачами, говорили о том, что уже совсем скоро её смогут выписать, и Люба питала себя надеждами, что это вот-вот произойдёт. Как-то раз мама сообщила ей о том, что ей звонил тот самый полицейский Василий Игнатович и интересовался состоянием Любы. Это было приятно, хотя Люба и Светлана думали, что он уже давно забыл про них и про то, что вообще он принимал когда-то участие в их жизнях. Но, как оказалось, они ошибались, Люба не знала, бояться этого или нет, ведь это означало то, что либо ему и вправду просто интересно её здоровье, либо то, что ей действительно ещё могло что-то угрожать. Она в тот день отогнала эти мысли, потому что после его посещения она так накрутила себя, что не могла спокойно спать, поэтому сейчас думала только о хорошем. Она мечтала, очень много мечтала, ей было немного страшно от того, что вряд ли что-то из этого может сбыться, но всё же ей хотелось окунуться целиком и полностью в их с Вовой отношения, к примеру, переехать ей и Алёше в Псков или в область, чтобы быть ближе, ведь лишь рядом с ним ей становилось настолько тепло, и она чувствовала себя настолько умиротворенной, что все невзгоды исчезали, а проблемы оставались лишь где-то позади, далеко-далеко. В общем, она окуналась в эти мечты с головой, и на душе становилось настолько хорошо, что Люба начинала сиять.
Спустя ещё неделю лечащий врач Любы сообщил ей о том, что во вторник её выписывают. Первым делом она сообщила об этом Вове, тот очень обрадовался, но, к большому сожалению, он не мог её встретить, так как у его отца с матерью были какие-то срочные дела, и им нужно было уехать, и все заботы о их совместном деле легли на его плечи. Люба очень хотела, конечно, чтобы именно Вова встретил её, но отнеслась с пониманием к его ситуации. Затем она позвонила маме, ведь им ещё стоило решить вопрос со съёмной квартирой, так как требовалось отдать ключи хозяевам, но, к сожалению, Алёша приболел, и Светлане так же требовалось остаться дома. Люба поняла, что ей придётся поехать домой одной, и скорее всего на электричке. Её не пугала такая идея, но всё же было немного страшно выйти в первый раз на улицу после стольких месяцев, проведённых в помещении.
В воскресенье Любе вновь позвонила мама.
– Алло, доченька!
– Да, мам.
– У меня хорошие новости. Потап согласился съездить в Псков и встретить тебя.
– Потап? Что-то мне даже и не верится в это.
– Да, я его попросила, ведь как ты одна справишься? Вдруг тебе станет плохо? А так на машине он привезёт тебя прямо к дому, ведь ещё он сможет привезти ключи от квартиры и отдать их хозяевам, так что одним выстрелом – двух зайцев.
– Ну, в принципе, ты права, и тебе не придётся сюда возвращаться.
– Да, так и есть, дочуль. Даже и не верится, что мы скоро увидимся.
– Скоро мамуль, скоро, сама уже скорее хочу освободиться от всего этого. Как Алёша?
– Есть небольшая температура, но уже лучше, играет в своей комнате.
– Хорошо, ну мне завтра нужно будет сдать контрольные анализы с утра, и если всё будет в норме, то во вторник я уже буду свободна.
– Я думаю, что всё будет замечательно, дочуль.
– Спасибо, мам. Пиши, как будет чувствовать себя Алёша.
– Обязательно напишу. Пока.
– Пока, мам.
На этом они прекратили разговор, и Люба задумалась. С Потапом последнее время их отношения, конечно, стали немного лучше, но всё же хотелось бы доехать без приключений, да и автомобиль лучше, чем поезд, в её состоянии.
Переписываясь с Вовой в этот вечер, Люба не стала ему сообщать об этом, так как он планировал завтра её навестить, и тогда всё ему расскажет. Также она написала Косте о том, что вскоре возвращается, тот безумно обрадовался и ждал с нетерпением случая для того, чтобы встретиться.
В понедельник с утра Люба сдала анализы, процедуры ей практически все уже отменили, почему-то было такое ощущение, что все уже понимали, что в любом случае её выписывают, поэтому она не спеша начала уже собирать вещи. Примерно в двенадцать часов дня приехал Вова. Он, как обычно, прежде чем зайти в палату, постучал и после приглашения вошёл в палату с улыбкой. Люба, увидев его, так же не смогла сдержать улыбки и, вскочив с койки, прыгнула к нему в объятия.
– Здравствуй, родная, – чуть слышно прошептал Вова ей на ухо.
– Здравствуй, любимый, – так же тихо ответила Люба ему.
Крепко сжимая друг друга в объятиях несколько минут, они ослабили хватку и поцеловались.
– Пойдём пройдёмся? – предложила Люба.
– С удовольствием, – согласился Вова, и они, обнявшись, вышли из палаты и направились в сторону комнаты отдыха. Люба стала ещё бодрее, реабилитация значительно помогла встать ей на ноги, и она уже не чувствовала какого-либо дискомфорта. Внешне так же она обрела прежний вид, волосы отросли и стали ещё длиннее, на лице был лёгкий румянец, говорящий о том, что организм здоров. Зайдя в комнату отдыха, они заняли место на диване и, воспользовавшись временем, пока никого нет рядом, страстно поцеловались. А затем продолжили диалог. Разговаривали они чуть слышно, практически постоянно упираясь друг о друга головами, находясь в постоянных объятиях.
– Я очень счастлив, что всё это уже позади, родная.
– И я счастлива.
– Прости, что завтра не могу тебя встретить, мне так жаль, это прям закон подлости, что ли.
– Не извиняйся, Вова, всё в порядке, тем более после приезда домой я планирую вернуться, как мы и договаривались, к тебе в гости.
На прошлой неделе в одном из разговоров Вова вновь предложил Любе после того, как всё это закончится, вновь вместе посетить Псков и затем приехать к нему в гости, на что она с удовольствием согласилась.
– Да, это точно, но а как же ты доедешь до дома, ты уверена, что тебе не станет плохо по дороге?
– Нет не уверена, но об этом и не стоит думать.
– Почему это?
– Меня завтра встречает брат на своем автомобиле. Его попросила мама, ведь у неё ключи от съёмной квартиры, и она попросила Потапа, чтобы он их отвёз, чтобы ей не возвращаться сюда вновь, ну и заодно забрать меня.
– Ясно, ну это вроде неплохая идея.
– Да, я тоже так думаю, что так будет проще.
– Люба, родная, только очень тебя прошу, оставайся на связи, не отключай телефон, хорошо?
– Хорошо, не переживай, я обязательно буду тебе писать завтра.
– Хорошо.
После этого диалога они ещё пообщались около часа, а затем они попрощались. Напоследок они простояли в объятиях друг друга около минут пятнадцати, а затем с накатившимися слезами в глазах разошлись.
Вова, выйдя из больницы и сев в машину, был расстроен. Как же он хотел встретить Любу сам, хотел проконтролировать её приезд домой, так как его не оставляло то чувство потери, что тогда, два месяца назад, ему не удалось предотвратить её исчезновение, что чуть не привело её к гибели. “Ох уж эта работа”, – подумал он, но деваться было некуда, так как от этой работы зависела не только его жизнь, но так же в первую очередь жизнь его родителей. Выехав из Пскова, Вова направился для начала домой, а затем планировал в этот же день уехать к родителям, так как ему требовалось находиться там с самого раннего утра, и поэтому лучше было бы поспать у них.
Во вторник утром Люба уже была готова к выезду после беседы с врачом, который сообщил о том, что документы для выписки будут готовы к двенадцати дня. Вчера вечером в Псков приехал Потап, они с Любой созвонились, и она сообщила ему о том, что утром, когда будет известно время выписки, то обязательно ему об этом сообщит. Он в то же время сказал, что остановится в маминой съёмной квартире и, переночевав в ней, утром отдаст ключи хозяевам, а затем подъедет к больнице. Любе понравился их диалог, она понимала, что в их жизни не всегда всё было гладко, но в то же время она его любила, мило побеседовав, они даже пожелали друг другу спокойной ночи, а затем попрощались. Поначалу Любе эта мамина затея показалась не очень правильной, но после разговора с Потапом она поняла, что им так же нужно налаживать диалог между друг другом. После общения с врачом она первым делом отправила сообщение Потапу о том, что после двенадцати часов она уже будет готова выйти. На часах было около десяти утра, и ответ от него пришёл не сразу, а спустя примерно минут пятнадцать. В сообщении он указал, что к этому времени будет уже на месте. В течение двух часов ожидания Люба успела пообщаться с мамой и Алёшей, а так же написать Вове. Во время работы Вова практически постоянно находился за рулём в сопровождении одного или нескольких человек, помогающих разгружать товар, а иногда ему самому приходилось делать всю работу самостоятельно, поэтому отвечать на звонки или на сообщения не всегда удавалось, единственное, о чём он попросил Любу, так это не выключать свой телефон и написать обязательно сообщение о том, когда они с братом отправятся в путь, и если он ещё не успеет освободиться, то чтобы она сообщила ему, когда они до едут до дома.
Примерно в двенадцать часов и двадцать минут дня Люба вышла на улицу. Её лицо обдало морозным и свежим воздухом, от которого у неё немного закружилась голова, и в какой-то момент она выпустила из правой руки пакет с вещами, который мягко упал на заснеженную больничную дорожку, и Люба сделав два шага назад, облокотилась о стену больницы. Эта ситуация её ни капли не расстроила, а, наоборот, на её лице сияла улыбка.
Потап, сидя в своём внедорожнике, узнал свою сестру, которая появилась на выходе из больницы, и, заметив, как её повело в сторону, инстинктивно выскочил из автомобиля и направился в её сторону.
– Ну ты даёшь, сестра! – подойдя к Любе, произнёс её старший брат.
– Привет! Всё хорошо! Просто давно не дышала свежим воздухом, – с улыбкой произнесла Люба.
– Давай пакеты!
Люба отдала ему пакеты, а сама понесла сумку. Дойдя до автомобиля, Потап загрузил все вещи на заднее сидение, затем помог Любе сесть на переднее пассажирское кресло, а после обошёл свой внедорожник и занял место водителя.
Люба была немного поражена его обходительностью, но всё же ей это понравилось. После того как они тронулись, она оповестила всех сообщениями о том, что они выехали.
– Потап, а есть водичка попить? – почувствовав сухость в горле, спросила Люба.
– Конечно есть, держи, – Потап достал литровую бутылку воды из кармана двери и подал Любе.
– Спасибо. Сделав пару глотков, Люба оставила воду у себя.
– Как перекочевал?
– Более-менее.
– Претензий не было у хозяев квартиры?
– Нет, всё спокойно, подъехали, отдал им ключи.
– Хорошо.
В автомобиле было так приятно тепло, что Люба почувствовала, как её окутывает сон. Достав телефон, она решила написать об этом Вове.
– Родной, я посплю в машине, на тот случай, если ты будешь волноваться, что я вдруг не отвечу. Целую тебя.
После того как она отправила сообщение, её глаза совсем начали закрываться, “Как же хорошо, это ощущение свободы”, – подумала она и, откинув назад спинку кресла, сладко уснула.
Во вторник примерно в семь часов вечера у Василия Игнатовича зазвонил мобильный телефон. Взглянув на экран, он нехотя сбросил звонок и продолжил допрос, перед ним сидел шестнадцатилетний паренёк, обвиняемый в нанесении тяжкого вреда здоровью при помощи ножа другому подростку. Его задержали по горячим следам, молодой человек был напуган и не очень хорошо помнил, как всё это произошло. Всё оказалось банально, из-за любви к одной и той же девочке, вместо того, чтобы ей самой выбрать одного ухажёра, ребята договорились встретиться накануне вечером и решить вопрос по-мужски. Что очень позабавило Василия Игнатовича во всей этой печальной истории, так это то, что та самая девушка присутствовала при этих разборках и никак не остановила всё происходящее. В итоге один из участников так называемой стрелки прихватил с собой не только группу поддержки, но и нож для подстраховки. В какой-то момент словесная перепалка перешла в драку, и когда один из них стал побеждать, то другой паренёк достал нож и пырнул более сильного противника. Испугавшись проделанного, молодой человек с ножом скрылся с места преступления, а пострадавшему была оказана вся необходимая помощь врачами подоспевшей скорой, которую вызвали неравнодушные ребята из группы поддержки. А теперь парня с ножом задержали, и решался вопрос о том, что с ним дальше делать.
Вообще год начался не очень хорошо, всё, что касалось рабочих моментов. У Василия Игнатовича всё больше и больше закрадывалась мысль о том, что он устал, и не пора бы ему всё-таки выйти на пенсию и подыскать какую-нибудь работу по спокойнее. У него изо дня в день, начиная с январских праздников, было дело за делом. То убийство, то кражи, то драки с нанесением тяжких увечий, правда, когда выдались выходные, его обрадовала возможность съездить и навестить девушку по имени Люба, к которой он почему-то проникся особой теплотой, и у него к ней проснулась какая-то отцовская забота. Василий Игнатович очень сожалел о том, что её дело было приостановлено из-за отсутствия состава преступления. Пообщавшись с ней, он чувствовал, что что-то всё же не так, но он не мог найти ни времени, ни средств на то, чтобы полноценно заняться дальнейшим, но только на этот раз собственным расследованием. В данный момент его успокаивало лишь то, что она находилась в больнице, а там, как ни крути, она была хоть в какой-то безопасности. Периодически он узнавал о её состоянии, но позвонить Светлане Сергеевне он смог лишь один раз, боясь отвлекать её от забот о своих близких, а вот с Володей был на связи чаще, так как последнее время они смогли найти общий язык, правда, всё их общение было сугубо связано лишь с Любой.
Закончив примерно через полчаса допрос, паренька направили в камеру, а Василий Игнатович, достав телефон, набрал нужный номер.
Ей было тяжело открыть глаза, сквозь сон она чувствовала, как замёрзла, мурашки бежали по коже, и периодически её тело знобило. Веки будто налились свинцом, а голова раскалывалась, глаза было всё ещё не открыть, но она слышала, как завывает ветер, и что-то где-то капает с потолка. Она напрягла немного свою память, да, да, ведь она была в автомобиле вместе с братом, а сейчас она сидела на холодном твёрдом полу, а её руки… а её руки были связаны между собой чем-то тонким и острым. Она вновь попыталась открыть глаза, немного ей это удалось, всё вокруг было мутным, но она разглядела силуэт больших окон без рам, из которых доносился свет, но он был не ярким, а скорее говорил о том, что на улице смеркалось. Люба, окончательно открыв глаза, очень испугалась. Что за ерунда? Где я? Она начала пытаться дёргать руками, но они были прикованы к старой чугунной батарее пластиковыми хомутами, которые впивались в её кожу.
“Мамочка!” – отчаянно произнесла она и зарыдала.
В открытые окна задувал холодный ветер, она продрогла до костей, не понимая, что такое происходит, и как она оказалась здесь. Немного успокоившись, Люба огляделась, помещение было огромным и длинным, как ей показалось, она находилась не на первом этаже, а внутри было темно, но в остаточном свете с улицы можно было разглядеть, что помещение очень старое, стены и потолки обшарпанные, и с них свисала облупившаяся штукатурка, по всей видимости, это было заброшенное здание. Любу охватил страх и отчаяние, слёзы катились с её глаз, она вновь пыталась сделать попытки вырваться с оков, но ей это никак не удавалось, приходилось только испытывать боль. Спустя примерно полчаса улицу и помещение накрыла полнейшая темнота, внезапно, сквозь ветер, ей послышались чьи-то тяжёлые шаги, медленные, будто бы поднимающиеся по лестнице. Она затаила дыхание, страх усилился, Люба пыталась сдерживать себя изо всех сил, чтобы не издать ни звука, сдерживала озноб, который заставлял её зубы отплясывать чечётку. Шаги всё приближались, медленные, но двигающиеся по направлению к ней. В какой-то момент она даже начала слышать дыхание этого человека, почему-то оно было тяжёлым. Люба зажмурилась, она не хотела открывать глаза, несмотря ни на что, зубы она уже не могла сдерживать, её губы, да и всё тело тряслось, вдруг неожиданно её дыхание вырвалось небольшим стоном, снова потекли слёзы. “Алёша, Алёша! – проносились у неё мысли о сыне. – Прошу тебя, боже, хоть ещё разок, всего один разок, я хочу увидеть его, мне больше ничего не нужно! Прошу тебя хоть раз увидеть своего сына!” Только об этом были все её мысли в этот момент.
