Мари Ло
Потерянное поколение

7

Милочка вернулась из школы раньше, чем обычно. Нажала на кнопку звонка у входной двери, затем пнула дверь ногой. У соседки в квартире залаяла собака. Прекрасно понимая тщетность своих действий, пнула дверь ногой ещё раз. Дома никого. А она забыла ключи. Виктор вернётся поздно: у него тренировка. Надо поискать Нину. «Хоть бы она далеко не ушла. Загляну-ка сначала к Валентине», – подумала Милочка.

Она вышла из подъезда, перешла заасфальтированную дорожку перед домом и оказалась у калитки. Калитка была не заперта. Милочка вошла во двор напевая:

– Валя, Валентина, где она теперь?

Белая палата, крашеная дверь.

Валю и Нину она увидела сразу. Они сидели за деревянным столом на лужайке у дома. Милочка направилась к ним, стараясь припомнить следующую строчку стихотворения, но в голову ничего больше не приходило.

– Что ты там бормочешь? – спросила Валя.

– Стих задали учить на завтра.

– Садись и учи. Только молча. Не мешай, – сказала Нина.

На столе между девушками были разложены игральные карты, и Нина сосредоточено их рассматривала.

Милочка взяла деревянный стул, стоящий тут же, придвинула его к столу. Садиться не стала. Обошла стол. Из-за спины Нины посмотрела на карты и только после этого уселась рядом с ней на скамейку. Кроме карт на столе лежала открытая пачка сигарет, коробок спичек, стояла фарфоровая пепельница в виде собачки с корзинкой. В корзинке у собачки лежало несколько окурков.

– Известие от червового короля в казённом доме. Любовь трефовой дамы. Благородный король со своим интересом. На сердце – пустые хлопоты. Успокоишься ранней дорожкой, – медленно произнесла Нина.

Милочка и Валя переглянулись. Затем уставились на Нину. Нина поочерёдно посмотрела на обеих затем перевела на понятный язык:

– От Лёшки из 10-Б известие. Физрук с баскетболом продолжит доставать, будет выталкивать нас в воскресенье на соревнования. Не отвертимся, Валюша. Надо идти. Гандболисты из 28 школы тоже будут, пообщаемся.

– Ладно, пойдём, поиграем, – согласилась Валя. – А в чем идти?

– В трусах и в майке, Валюша, – ответила Нина.

– Я серьёзно. В кафе с мальчишками пойдём после игры? – Валентина даже лоб наморщила, размышляя, что надеть.

– Вас уже в кафе пригласили? – удивилась Милочка.

– Нас уже везде пригласили, – усмехнулась Нина.

– У них выбора нет. Кого же ещё приглашать, как не нас, – добавила Валя.

Милочка только взгляд переводила с одной на другую. По её мнению на соревнованиях в субботу будут девушки намного симпатичнее сестры и её подруги. Милочка считала их обеих абсолютно непривлекательными внешне девицами. Обе тощие, долговязые, лица грубые. Но похоже, она одна так думала. Парни табунами ходили за подружками и девушки меняли ухажеров если не каждую неделю, то каждый месяц точно. Нине и Вале было по четырнадцать лет, а они встречались с шестнадцатилетними парнями. Милочка им завидовала. Она никогда ещё не встречалась с мальчиками. Конечно, ей всего двенадцать. Но и в её классе были две-три девчонки, которые хвастались своими парнями.

– Научили бы младшую сестру мальчишек завлекать, – попросила Милочка.

– Стих учи, младшая сестра. Не позорься на уроке, – скомандовала Нина.

– Он длинный. Сама учи, – огрызнулась Милочка.

– Я уже выучила, – усмехнулась Нина.

И легко, с выражением, продекламировала длинное стихотворение от начала до конца.

Милочка быстро достала учебник по литературе, открыла его на нужной странице. Сначала она следила за текстом, пытаясь поймать Нину на неточности, потом, забыв об учебнике, слушала, не отрывая глаз от лица Нины.

По мере того как Нина декламировала, с ней происходили удивительные перемены. Она уже не казалась Милочке худущей язвительной дылдой. Длинная стройная шея поддерживала приподнятый точеный подбородок, глаза сверкали из-под тяжёлых полуопущенная век, длинный нос с горбинкой непостижимым образом выпрямился.

– Нефертити, – подумала Милочка, вспомнив картинку из учебника истории. – Она сейчас похожа на Нефертити.

Валентина смотрела на подругу с обожанием.

– Видала, – гордо сказала она Милочке. – Королева. Стоит ей слово сказать, и все парни наши.

– Вот стану знаменитой актрисой, тогда увидите, где будут ваши парни. Ключ давай, королева. Пойду учиться.

Милочка не сказала, что сегодня они с Элей уже пытались выучить стихотворение на уроке музыки и пения, в то время как весь класс вразнобой пел патриотическую песенку под аккомпанемент пианино. Открыв учебник литературы, они, увлёкшись, продолжали распевать строчки из стихотворения, когда музыка и пение одноклассников прекратились. Учительница музыки их энтузиазма не оценила и отправила в кабинет директора. Спорить с ней девочки не стали, вышли из класса и отправились в сквер с бесплатными качелями напротив школы.

8

– И как это у неё получается, – думала Милочка. – Из ничего такое нагородит, что рот разинешь.

Она стояла перед зеркалом. Папина шляпа на голове сдвинута на бок. Даже в школьном форменном платье она была очень хорошенькой. Милочка улыбнулась своему отражению. Приподняла шляпу. Прошлась по комнате в импровизированном танце, поглядывая на себя в зеркало. Вышло довольно неуклюже. Она тут же вспомнила о полном отсутствии слуха, из-за которого её отчислили из музыкальной школы.

– Ну и что, – упрямо сказала Милочка. – Я в оперетту не собираюсь. Буду играть в театре и в кино. В столице. Непременно в столице.

Переодевшись в домашнее платье и усевшись за свой письменный стол, Милочка представила себя в театральной гримерке. На полу в вёдрах охапки роз, на туалетном столике хрустальные флаконы с духами. Дверь постоянно открывается, заходят поклонники с букетами.

– Это великолепно, – произносят они. – Гениально. Красавица. Королева. Богиня.

Вбегает костюмерша. Поправляет ей прическу. Припудривает лицо.

– Людмила Сергеевна! Ваш выход!

Милочка мечтала до прихода папы, Нины и Виктора.

– Милаша, ужинать, – позвали из-за двери.

Стихотворение она не выучила ни в тот день, ни в последующий. Через две недели учительница литературы сдалась и нарисовала жирную тройку напротив Милочкиной фамилии в классном журнале, в графе, где были выставлены оценки за художественное чтение.

9

Мысль стать актрисой прочно обосновалась в голове у Милочки. Не то чтобы ей очень хотелось зубрить тексты и бесконечно репетировать. Ей очень хотелось стать знаменитой. Известность – это, несомненно, одно из средств получить свою долю бессмертия. Но так ли универсально это средство? Множество некогда известных людей было забыто уже при жизни.

– Все дело в том, что привело к известности, – думала Милочка, – но надо же с чего-то начинать. Поеду в столицу.

И она поехала. Одна. В неполных семнадцать лет. Подала заявление в институт кино. Устроилась в общежитие.

Провалилась Милочка на первом прослушивании. Она немного удивилась, когда поняла, что злость и досада от неудачи испарились минут через пятнадцать. Она была свободна! Никакой зубрёжки, никаких волнений. Из общежития никто не гнал . В то время, как наиболее удачливые продолжали бои за поступление, Милочка наслаждалась столичной жизнью: выставки, музеи, театры, парки, магазины, кафе. В её сумочке лежали схема метро и книжка-путеводитель.

Однажды, проходя мимо аптеки, расположившийся на первом этаже соседнего дома, она увидела на её двери объявление, написанное красным фломастером от руки. Аптеке на временную работу срочно требовалась уборщица. В тот же вечер Милочка уже мыла полы. А ещё через три дня у неё появился первый поклонник. Молодой человек в очках, коротко стриженный, интеллигентного вида. Он носил светлую с короткими рукавами рубашку и обычные темные брюки, что было очень немодно в то время. Молодой человек появлялся в одно и то же время и, не заходя во внутрь, смотрел на Милочку всё то время, что она находилась в аптеке. Он не делал попыток с ней познакомиться. Только улыбался и кивал головой в знак приветствия, когда она, закончив уборку, выходила на улицу. Однажды он заговорил.

– Вы не боитесь руки испортить? – спросил он.

– Не очень, – ответила Милочка, выставив вперёд свои изящные ладони с длинными тонкими пальцами. Знакомиться с молодым человеком она не торопилась. Ей было некогда. Надо было успеть посмотреть столько всего.

Через два месяца в аптеку вернулась прежняя уборщица. В общежитии попросили освободить места для студентов. Лето закончилось. С каждым днём становилось всё холоднее. Денег на покупку тёплой одежды и на новое жильё не было. Милочка вернулась домой. К её полному удивлению, никто не упрекал её неудачным поступлением. Наоборот, они ею даже гордились.

– Молодец, сестра, одна в столице выжила. Не ожидала, думала на третий день назад вернёшься, – подмигнула Нина.

– Прекрасно выглядишь. Хотя пару килограммов не мешало бы сбросить, – рассмеялся Виктор.

– Отведу тебя в понедельник на работу, – сказал Сергей Викторович.

В те времена не работать было нельзя. Тунеядцев, тех, кто не хотел работать, привлекали к уголовной ответственности.

– Что за страна такая? Никакой свободы. Сплошная дискриминация. Уехать бы отсюда, – с раздражением думала Милочка по утрам, собираясь на работу. Виктор Сергеевич устроил её на должность секретарши в один из отделов Министерства.

10

Слова «устроить» и «достать» были наиболее употребляемыми. Устраивали на работу и на учебу. Доставали продукты, одежду, мебель, путевки в загородный дом отдыха и в заграничное турне. Особой популярностью пользовались книги. Их доставали по одной и собраниями сочинений. Причём, не только доставали, но ещё и читали. До появления мобильных телефонов и интернета была целая вечность, и чтение было самым доступным видом развлечения.

Деньги значили меньше, чем знакомства. Уважающий себя человек обязан был иметь «нужных людей» в гастрономе напротив дома, в центральном универмаге, в обувном отделе, в ювелирном, в кассах железнодорожного вокзала и аэропорта, в магазине мебели и, конечно, в книжном. «Нужные люди» осуществляли распределение дефицита. Там, где дефицита не было, «нужные люди» развлекали себя «откладыванием», «придерживанием», «оставлением» пользующихся спросом товаров и услуг другим «нужным людям» и их клиентам. Так как в дефиците было, практически, всё, то работы у «нужных людей» было более, чем достаточно. «Нужным» мог стать кто угодно, от министра до уборщицы. С ролью «нужных людей» особенно успешно справлялись грузчики и продавцы в магазинах.

Нина стала «нужным» человеком сразу после окончания торгового училища. Её популярность в городе росла день ото дня. Называли её не иначе как Нина Сергеевна или Ниночка. В свободное от работы время Нина занималась всевозможными гаданиями и предсказаниями. Она гадала на картах, по руке, на кофейной гуще, по звёздам, разъясняла сны и приметы.

Во времена молодости Нины гадания и предсказания были не то, чтобы запрещены, но активно не приветствовались, считались пережитком старины глубокой и демонстрацией мракобесия. Литературу по этим темам надо было «доставать» так же, как другой дефицит. Для Нины это не составляло труда. У неё водились редкие книги по хиромантии, астрологии, карточным гаданиям. Почти все они были написаны много лет назад языком и алфавитом отличным от современного. Нину это не останавливало. Она часами читала, составляла гороскопы, разбирала линии на ладонях. Слухи о её даровании ширились, как круги на воде, и вскоре вышли за пределы города. К ней стали записываться на приём. Валентина выделила подруге комнату в своём доме для приема клиентов.

Наряду с книгами по эзотерике, Нина приносила в дом запрещённые в те времена книги, за хранение и чтение которых можно было получить наказание в виде тюремного заключения. Эти книги часто вручную перепечатывались на пишущей машинке . Их обычно читали Сергей Викторович и Милочка.

11

Виктору читать было некогда. Спорт занимал все его время. Каждый день, кроме воскресенья, он вставал в шесть утра, чтобы к семи успеть на первую тренировку, в три часа дня начиналась вторая тренировка. Предполагалось, что с одиннадцати до трёх он усиленно занимался в институте. Время после второй тренировки он проводил с друзьями. Проблема в его жизни появилась на втором семестре первого курса. Звали проблему Татьяна Стрельцова. Красивая, бойкая отличница и активистка она мелькала на всех институтских мероприятиях; что-то организовывала, согласовывала, контролировала. Виктора она приметила на первой неделе учёбы. Он был приветлив, флиртовал со всеми девушками, попадавшими в его поле зрения, никого особо не выделяя. Виктор и другие парни из сборной по пятиборью приходили в институт ближе к концу занятий. Половину этого времени они проводили в столовой, где им полагалось усиленное питание в счёт будущих заслуг. Полдюжины девушек обычно следовали за ними, пытаясь узаконить свои места рядом с тем или другим парнем.

Татьяна давно решила, что место Виктора рядом с ней. Оставалось только сообщить ему об этом. В конце января Виктор в числе других однокурсников получил приглашение отпраздновать Татьянин день в кафе института. Поинтересовавшись, что такое Татьянин день, он выяснил, что это стародавний студенческий праздник, что-то вроде дня студентов при переводе на современный язык. Лет триста назад в этот день студентам разрешалось пить, гулять и веселиться до изнеможения. Сейчас размах, конечно, был не тот, но пить и веселиться не запрещалось.

Прибыв в назначенное время по указанному адресу, Виктор был несколько смущён, увидев, что остальные приглашённые пришли с подарками. Собрание было посвящено не столько дню студентов, сколько дню рождения самой Татьяны Стрельцовой. Виктор, не задумываясь, быстро оборвал куст герани, своевременно распустившийся в кадке, стоявшей в вестибюле кафе. Запах цветы источали тошнотворный. Выглядели несколько лучше, чем пахли. Поздравляя, Виктор взмахнул букетом подальше от носа именинницы, положил его на стол, двумя руками взял правую руку Татьяны, поднёс к своим губам и задержал в нарочито длинном поцелуе под одобрительные аплодисменты собравшихся. После вечеринки Виктор проводил Татьяну домой. Ещё через неделю никто не сомневался в том, что они встречаются.

С началом отношений с Татьяной размеренной жизни Виктора пришёл конец. Выделяемых отцом денег на двоих не хватало, и он устроился охранником в котельную в ночную смену. Работал каждую третью ночь. Дома сказал, что он уже слишком взрослый, чтобы просить деньги у отца и присматривать за малолетними сёстрами, и что он планирует жить отдельно, как только найдёт подходящую квартиру.

Сергей Викторович особо не возражал. Сёстры посмеялись и, на всякий случай, предупредили, что малолетних племянников нянчить не будут.

Летом Виктор и Татьяна поехали к морю в роскошный курортный город, известный своими гостиницами, ресторанами, концертными залами. Вернувшись, Виктор, действительно, снял квартиру, куда переселился вместе с Татьяной. Начался новый учебный год, а с ним пришли и новые проблемы. Двух стипендий и зарплаты охранника не хватало на еду и оплату квартиры, и Виктор договорился о дополнительной работе в той же котельной. Теперь он работал ночь через ночь. Посещать тренировки, практически, не удавалось. Не дотянув до конца семестра, Виктор ушёл из института и стал работать ежедневно. Через пару месяцев его забрали в армию. А ещё через две недели родные получили сообщение о том, что Виктора направили служить в «горячую точку». В роли «горячей точки» выступал в ту пору Афганистан, на территории которого развернулся поединок за мировое господство между империями на это господство претендующими.

12

У Сергея Викторовича давно было плохо с сердцем. Сказывались годы напряженной работы. В этом году ему было особенно плохо. Около месяца он провёл в больнице, а когда вышел, сказал Милочке, что будет лучше для всех, если она пойдёт учиться в медицинский институт. Во-первых, ехать никуда не надо, во-вторых, врач дома никогда не помешает.

Милочка и Эля сидели за столиком в кафе «Снежинка». Перед каждой из них на столе стояла креманка с мороженым обильно политым шоколадной глазурью, фруктовым сиропом, щедро посыпанным дроблеными орехами. Обычно во время прогулок по городу, которые они совершали с периодичностью два-три раза в неделю, девушки посещали кафетерий «Золотой ключик», где можно было стоя выпить молочный коктейль, закусив его пирожным. Прогулки затягивались на несколько часов, поэтому возникала необходимость перекусить и восстановить силы по пути домой.

Кафе «Снежинка» предназначалось для более торжественных случаев. Оно находилось в самом центре города на первом этаже четырехэтажного дома постройки пятидесятых годов прошлого столетия. Во время их прогулок «Снежинка» служила своеобразным ориентиром, как горная вершина, указывающая, что цель похода достигнута, пик пройден и можно возвращаться домой. Внутри кафе всегда было немного сумеречно. Возможно потому, что ширина помещения была гораздо меньше его высоты, а по длине оно занимало полностью первый этаж дома. Столики всегда были накрыты белыми крахмальными скатертями и располагались в два ряда. У стены стояли столы побольше, на шесть-восемь человек каждый, отделялись они друг от друга неглубокими выступающими из стены кирпичными перегородками. Столики у окна были поменьше. За каждым из них располагалось два, иногда три человека. Окна в помещении были огромные, от пола до потолка. Они занимали почти всё пространство стены за исключением небольших промежутков, отделяющих окна друг от друга, на которых размещались старые фотографии в деревянных рамках с видами города.

За одним из этих столиков, поглядывая в окно на сквер напротив, Милочка и Эля продолжали давно начатый разговор. Девушки уже обсудили выпускные экзамены у Эли в училище и её планы о поступлении в художественный институт. Перспектива Элиного переезда в другой город немного тревожила обеих. Со времени их знакомства восемь лет назад они были вместе большую часть времени, ни разу не поссорились. Когда Эля поступила в художественное училище, Милочка стала там частым гостем и неизменной участницей всех выставок и вечеринок.

– Вот закончишь ты институт, что дальше? – спрашивала Милочка.

– Я пока ещё не поступила, – отвечала Эля.

– Поступишь, – ничуть не сомневалась Милочка.

– Окончу институт, вернусь домой и буду преподавать в своём училище.

– Понятно. Должен же кто-то балбесов учить. Но ведь это тоска, согласись. Или вот я: закончу мединститут и зашлют меня на три года в деревню Гадюкино долг перед родиной выполнять. Скука смертная.

– Как Виктор? Воюет? – вспомнила Эля. – Не вовремя он институт бросил. За что воюем не пойму.

– Не знаю, – сказала Милочка, – я газет не читаю. Папа толком тоже не объясняет.

Она переменила тему:

– Эля, тебе никогда не хотелось быть знаменитой?

– Мне и сейчас хочется, тогда у меня будет нескончаемая очередь заказов на оформление всяких разных объектов.

Надо сказать, что по Элиным ученическим проектам были оформлены выставка цветов и два кафе в городе. Хорошее начало для молодого мастера.

– Я серьёзно, – не унималась Милочка. – Вот закажут тебе выставку оформить. Может, погрызёшься с кем-либо из своих за этот заказ. А толку-то. Напишут твоё имя маленькими буквочками в дальнем углу, никто и не заметит. Вот Рубенс или Пикассо, даже Ван Гог – другое дело. Хочется известности в мировом масштабе.

– Если хочется известности в мировом масштабе, можешь снова в актрисы податься, – поддела подругу Эля.

– Нет. Ерунда это, – спокойно ответила Милочка, – никому эти актрисы не нужны и никто их не помнит. Надо придумать что-нибудь помасштабнее. Революцию, например, возглавить.

Про революцию Эле понравилось. Она была прирожденным лидером, её слушали и за ней следовали. Стали вспоминать революционеров. Вспомнили Робеспьера, Марата и Ленина. Поразмыслив, решили добавить к списку революционеров Христа. Помня недавнюю славу хиппи с их сексуальной революцией, бороться решили за братство, равенство и мир во всём мире.

– Равенство и братство и вдобавок бессмертие человечеству Иисус пообещал. И как его отблагодарили, – разглагольствовала Эля. – Надо что-то масштабное, но менее взрывоопасное. Типа, избавление от всех болезней навсегда.

– И вечную молодость в придачу для полного счастья, – добавила Милочка.

Такая программа понравилась обеим, решив на досуге подумать над её осуществлением, девушки перешли к обсуждению друзей, знакомых и их проблем. Этого вполне хватило на дорогу домой.