Алекс Вуд
Ягодка
1
Сегодня в ресторане «Джеффро» был особенный день, и те, кто около двенадцати заглянули в ресторан за французским луковым супом или устрицами, в полной мере это оценили. Спайк Дентон, известный ньюайлендский тележурналист снимал сегодня в «Джеффро» очередной сюжет для своего авторского цикла «Будни нашего города».
Несмотря на скучноватое название, «Будни» были программой увлекательной, яркой, с щепоткой скандала. Они пользовались бешеной популярностью у зрителей не в последнюю очередь благодаря Спайку, его едкой манере подмечать мелочи, выставлять их в смешном и неприглядном виде. Спайк Дентон был знаменитостью, его внимания жаждали и страшились в равной степени. Стать героем его «Будней» было престижно и одновременно опасно. Предугадать, что именно он раскопает и как преподнесет это в своей программе, было невозможно. Спайк не делал исключений и никого не щадил. В памяти ньюайлендцев были свежи воспоминания о том, как маленький сюжет о бензозаправке на окраине города запустил коррупционный скандал в мэрии, а откровенное интервью Спайка с писательницей Джозефиной Мертон выявило, что на самом деле шедевры Джозефины написаны ее глухонемой сестрой Анабель.
Однако хозяйка « Джеффро» Элисон Эпплберри, больше известная как Ягодка, ничем своего волнения не выдавала. В белоснежном халате, в высоком поварском колпаке она стояла за разделочным столом на кухне «Джеффро» и виртуозно резала грибы для супа. Руки Ягодки, смуглые, с длинным изящными пальцами и тонкими запястьями, так ловко управлялись с громадным блестящим ножом, что любо-дорого было поглядеть.
При этом Ягодка не забывала посматривать по сторонам и раздавать поварам краткие сухие указания. Она все видела: и что юный помощник забыл положить коренья в суп, а гриль-мастер чуть не дожарил мясо. Однако настоящих нареканий было немного. Повара на кухне «Джеффро» работали слаженно как один механизм, и Ягодка могла не волноваться. Они не меньше ее хотели, чтобы Спайк Дентон снял хороший сюжет и тепло отозвался о ресторане.
Съемочная группа присутствовала тут же. Оператор готовил камеру, его помощники выставляли свет, гример, симпатичная мулатка в короткой юбке, раскладывала свои кисточки и выразительно поглядывала на Спайка, который привалился к стене и не сводил глаз с проворных рук Ягодки.
Там было чем полюбоваться и помимо рук. От матери-индианки Ягодка унаследовала огромные выразительные глаза с густыми, будто накрашенными ресницами, маленький изящный носик, нежную смуглую кожу, которая очень легко покрывалась восхитительным румянцем, и роскошную фигуру с тонкой талией, пышной грудью и бедрами – фигуру совершенно немодную, но умопомрачительно соблазнительную. От отца – впрочем, об отце Ягодке точно было известно лишь то, что он белый – ей достался удивительный светло-зеленый цвет глаз.
Смешение крови юной индийской красавицы и американского шалопая дало на редкость чудесный результат. Элисон полностью оправдывала свое ласковое прозвище. Многие мужчины горели желанием попробовать эту Ягодку на вкус, но дочь бедной иммигрантки не была настроена на романы. У нее были более серьезные цели в жизни.
Ягодка мечтала добиться чего-то в жизни, преуспеть, и не за счет красивых глаз и жаркого румянца. Они с мамой всегда жили скромно. Работу красавица Ашвария находила с трудом. У него не было образования, а из-за цвета кожи многие поглядывали на нее с неудовольствием.
Когда родилась Ягодка, стало и легче, и тяжелее. Отец девочки оставил Ашварии некоторую сумму денег, прежде чем исчезнуть. Часть она положила на имя дочери, а часть позволила им прожить несколько месяцев, пока Ашвария приходила в себя после родов. Зато потом из-за маленького ребенка находить работу стало еще труднее. Но Ашвария никогда не жаловалась. Ягодка помнила, что мать всегда улыбалась и напевала, как бы плохо ни шли дела.
В день совершеннолетия Ягодки мать отвела ее в банк, где на деньги отца за годы набежали хорошие проценты. Денег было достаточно, чтобы Ягодка могла осуществить заветную мечту – открыть ресторан. Ягодка с головой ушла в работу. Времени на раскачку у нее не было. Она должна было либо сразу превратить «Джеффро» в доходное предприятие, либо прогореть раз и навсегда. Средств, которыми располагала Ягодка, хватило только на первый взнос за помещение для ресторана и самое необходимое оборудование. Первое время на кухне работала одна Ягодка, а посетителей без всякой зарплаты обслуживали ее давние друзья Клер и Стенли. Несколько раз Ягодка оказывалась на грани провала, но упорство, феноменальная работоспособность и везение помогли ей справиться со всеми бедами.
Через пять лет после открытия «Джеффро» входил в тройку популярнейших ресторанов Ньюайленда, и сам Спайк Дентон захотел рассказать о них в своей программе.
Ягодка резала грибы, не обращая внимания на черный локон, выбившийся из-за колпака. Она рассчитывала, что Спайк хорошо отзовется о «Джеффро», но с ним ничего нельзя было знать наверняка. Ягодка нарочно на него не смотрела. Пусть не думает, что она молит о снисхождении. Ее ресторан способен выдержать любую критику, и нет никакой необходимости напоминать Спайку, что они как-никак друзья.
– Мисс Эпплберри, надо привести вас в порядок.
К Ягодке подошла гример и стала запихивать непослушный локон обратно под колпак.
– Оставь ее в покое, Николь, – Спайк оторвался от стены. – Сделать Ягодку лучше не удастся даже тебе.
Ягодка вспыхнула от негодования. И неважно, что ее прозвище известно всему Ньюайленду, а по имени ее не называет никто, кроме матери и подчиненных. Совсем необязательно говорить о ней так в присутствии незнакомого человека.
– Начинаем через пять минут, – скомандовал Спайк.
Сердце Ягодки ушло в пятки. Какая разница, как он назвал лично ее. Главное, что он через пять минут скажет о ее детище.
– Не дрейфь, Ягодка, – шепнул Спайк, проходя мимо. – Я ничего не знаю о крысах в твоем подвале.
Ягодка уронила нож.
– У меня нет крыс в подвале!
Все, кто был на кухне, с удивлением обернулись, а Спайк насмешливо подмигнул.
Ягодка подняла нож и вернулась к грибам. Можно было только надеяться, что он не вставит эту дурацкую реплику в программу.
Съемки начались. Спайк попросил всех работать как ни в чем не бывало и не обращать на них внимания. Ему был нужен живой « Джеффро», а не постановочный театр, и он клялся, что проведет в ресторане месяц, чтобы все привыкли к камере и не деревенели, когда он заходит в помещение.
Над его шутками смеялись от души, но никто не обольщался на его счет. Спайк Дентон умел быть самым обаятельным человеком на свете.
Но и самым безжалостным.
В тот день Спайк вел себя в «Джеффро» как хозяин. Открывал все двери, подсаживался за столик к клиентам, задавал провокационные вопросы. Наблюдал за поварами и официантами, шутил, говорил комплименты, во все вникал и все замечал. Ягодка закрылась в своем кабинете, чтобы не слышать его голоса и не видеть его улыбку – казалось, Спайк Дентон был повсюду, и, лишь заперевшись на ключ, Ягодка смогла почувствовать себя в безопасности.
Со Спайком Дентоном они познакомились полгода назад на благотворительном приеме и, как ни странно, подружились. Спайк был умен, остер на язык и заставлял Ягодку смеяться как никто другой. Романтики в их отношениях не было. Спайк пользовался огромным успехом у женщин, но по-настоящему любил лишь свою работу, а Ягодка отлично умела дружить. С самого начала между ними установился непринужденный товарищеский тон, который устраивал обеих.
Но Ягодка знала, что Спайк четко разделяет личное и рабочее, и никакая дружба не спасет ее от разгромного сюжета о «Джеффро», если Спайк так решит. В конце концов, роман с Марго, дочкой ньюайлендского мэра, не помешал Спайку язвительно отозваться о ее организаторских способностях, когда он делал программу о благотворительном аукционе, устроенном Марго. Их отношения резко испортились после того, как сюжет вышел в эфир. Добросердечная Ягодка мучилась, не зная, то ли жалеть Спайка, то ли ругать. Мог же он предвидеть реакцию самолюбивой девушки!
Но Спайку Дентону не было дела ни до каких девушек, когда речь шла о работе. Ягодка вспоминала, с каким хладнокровием он реагировал на звонки разъяренной Марго, и давала себе слово спокойно отнестись к тому, что он расскажет о ее ресторане. Даже если Спайку удастся раскопать о «Джеффро» что-нибудь неприятное (хотя Ягодка не сомневалась, что такого просто нет), они останутся друзьями.
– Ягодка, они заканчивают. – В дверь кабинета постучал ее помощник Трэвис. – Видела бы ты, сколько репортеров у входа собралось. Мистер Дентон говорит, что тебе нужно к ним выйти.
– Стервятники. – Ягодка со вздохом встала. – Ждут не дождутся, когда он смешает «Джеффро» с грязью.
По дороге к репортерам Ягодка на секунду задержалась в главном зале. Все было в идеальном порядке, словно неотразимый Спайк Дентон не носился только что между столиками, отвлекая посетителей и смущая официанток. Спазм, сжимавший грудь Ягодки с утра, немного ослаб. Ее ресторан был прекрасен. Светло-зеленые скатерти с кружевом, посуда из тонкого фарфора, до блеска натертый паркет, живые цветы на каждом столике… Как только на улице начнет темнеть, официанты зажгут свечи в тяжелых бронзовых подсвечниках, включат большую хрустальную люстру, за рояль в углу сядет старый Луи, и «Джеффро» превратится в совершенно особое место. Место, где официанты знают клиентов по имени и улыбаются всем с одинаковым радушием, не зависящим от размера чаевых. Место, где ужинают под фокстроты и вальсы. Место, где собираются друзья.
– Тебя ждут. – Трэвис тронул замечтавшуюся Ягодку за локоть и показал на входную дверь. – Там. Мистер Дентон уже уехал и ни с кем не стал разговаривать. Тебе придется отдуваться за двоих.
Ягодка с усилием улыбнулась. Публичные выступления она не любила, но любое интервью – отличная реклама для «Джеффро», даже если репортеров интересует лишь, спит ли она со Спайком Дентоном, и сколько крыс он обнаружил в ее подвале…
Ягодка вышла из ресторана. Журналистов и правда собралось немало, и она в который раз поразилась популярности Спайка. Он давно перестал быть журналистом, ищущим сенсации. Теперь он сам их создает…
– Смотрите, Элисон! – крикнул кто-то, и репортеры ринулись к ней.
Ягодка поежилась. Как бы лучи славы Спайка не спалили ее ресторанчик.
– Мисс Эпплберри, как прошли съемки?
– Как вы думаете, что Спайк Дентон скажет о «Джеффро»?
– Вы в курсе, что после его расследования была закрыта сеть кофеен «Лилу»?
Вопросы сыпались на Ягодку со всех сторон, а под нос ей совали не меньше десяти микрофонов. В затылок ей взволнованно дышал Трэвис. Но Ягодка представила себе, что на нее смотрит Спайк. Смотрит насмешливо, изучающе. И решила, что не доставит ему удовольствия поиздеваться над ее застенчивостью.
Эти люди пришли за правдой? Отлично, они ее получат.
– Какие съемки? – улыбнулась Ягодка. – Мы работаем как обычно и ничего не знаем о съемках.
В ответ грянул дружный смех.
– Думаю, мы все скоро узнаем, что скажет Спайк о «Джеффро». Сюжет выйдет в эфир завтра. Что же касается закрытия «Лилу», то уверяю вас, мы не закупаем контрабандный кофе. Могу дать вам адрес нашего поставщика. А потом потребую у него скидку за бесплатную рекламу.
Снова взрыв хохота. Ягодка скорее почувствовала, чем услышала, как Трэвис за ее спиной вздохнул с облегчением.
– Мисс Эпплберри, что вы можете сказать по поводу ваших отношений с Дентоном? – спросила бойкая рыжеволосая дама. – Правда ли, что у вас роман?
Ягодка засмеялась.
– Нет, мы всего лишь друзья. Как вы знаете, Спайк недавно расстался с любимой и сейчас находится в поиске. – Ягодка подмигнула рыжеволосой. – Так что если ваше сердце свободно, возьмите на заметку.
Фотокамеры тут же повернулись к рыжеволосой даме, а Ягодка мысленно поздравила себя с удачным ответом. Спайк благотворно на меня влияет. Полгода назад я бы мямлила, стеснялась и несла чушь. А сейчас я способна дать отпор любому.
Трэвис только подтвердил это.
– Ягодка, ты чудо! – воскликнул он с чувством, как только они распрощались с репортерами и вернулись в ресторан. – Ты им всем показала!
Ягодка знала, что Трэвис к ней неравнодушен и потому необъективен, но похвала все равно была приятна. Кажется, она действительно сегодня блеснула. Жаль только, что в сюжете Спайка этого интервью не будет…
Ягодка отогнала мрачные мысли. С этими журналистами она совсем забыла о работе. А ведь вечерние десерты по средам и пятницам она всегда готовила сама, поэтому и посетителей в это время бывало больше. Ягодка зашла на кухню, повязала передник, нашла свой колпак. Что ни говори, ей гораздо уютнее среди кастрюль и миксеров, чем среди микрофонов и фотоаппаратов.
Спайк Дентон появился в «Джеффро» уже после закрытия. Ягодка суетилась на кухне, проверяла, все ли в порядке к завтрашнему дню. В ресторане никого не было, кроме охранника на входе и Трэвиса, корпящего над счетами в ее кабинете, и потому Ягодка испугалась, когда дверь на кухню хлопнула, и мужской голос произнес «Привет».
– Спайк! – воскликнула Ягодка с облегчением. – Как ты прошел через охрану?
Она захлопнула духовой шкаф и повернулась к нему. Спайк белозубо улыбнулся.
– Думаешь, меня может остановить какой-то охранник?
Он сел на стол у стены. На Спайке был все тот же светлый в тонкую полоску костюм, и Ягодка нехотя отметила, как он ему идет. Светлая ткань прекрасно оттеняла смуглую кожу и черные волосы Спайка… Впрочем, в темном он выглядел не хуже. Спайк умел одеваться, и Ягодка не знала другого человека, чей облик был бы так же продуман до мелочей, от старомодного портсигара с монограммой до галстука модной расцветки. Ягодка поймала себя на том, что пристально разглядывает Спайка, и отвернулась к кастрюлям. Поменяла парочку местами и почувствовала, что дальше улучшить что-либо на ее кухне невозможно.
– Если ты закончила, могу подвезти тебя домой, – сказал Спайк, спрыгивая со стола. – Кстати, видел запись твоего интервью сегодня. Ты держалась молодцом.
Ягодка покраснела от удовольствия.
– Я не сказала ничего лишнего?
– Абсолютно ничего – покачал головой Спайк. – Даже когда предложила Сандре Бэй закрутить со мной роман.
– Я этого не говорила! – вспыхнула Ягодка.
– Я шучу, – улыбнулся Спайк. – Все было правильно. Их можно заткнуть только так.
– Вот и хорошо. – Ягодка быстро расстегнула халат. – Теперь можно домой.
Но Спайк не двигался, и Ягодка занервничала под его пристальным взглядом.
– Знаешь, единственное, что меня смутило, это когда ты назвала нас друзьями, – вдруг сказал он.
– Но мы друзья…
– Да, – кивнул Спайк. – Только я понял, что больше не хочу быть тебе другом.
Он шагнул к Ягодке, прежде чем она успела что-либо ответить, и взял ее за руку.
– Ты не против? – прошептал он, а губы его приблизились к ее лицу.
– Нет, – прошептала Ягодка, закрывая глаза.
Да, сегодня был особенный день. Как для «Джеффро», так и для хозяйки.
2
Когда в «Буднях нашего города» Спайк Дентон рассказал о ресторане «Джеффро», часть зрителей была разочарована. Никаких разоблачений и пикантных подробностей – после сюжета хотелось заглянуть в ресторан на фирменное суфле Элисон Эпплберри, а не закидывать его окна гнилыми помидорами и тухлыми яйцами.
Марго Джефферсон, стройная белокурая красавица, была в числе разочарованных.
– Прямо рекламный ролик, – пробормотала она, щелкнув пультом. – Спайк выдохся.
– Милая, нельзя же все время поливать грязью своих героев, – рассмеялся ее отец Грэм Джефферсон.
Он забрал пульт и снова включил телевизор.
– Спайк отражает истину. А она может быть как со знаком «минус», так и со знаком «плюс».
– Держу пари, что он спит с этой Ягодкой! – фыркнула Марго. – Вот тебе и весь плюс.
– С Ягодкой?
– Да. Это ее прозвище. Представляешь, как популярна в городе эта выскочка, что даже я знаю, как ее называют за глаза.
– Она показалась мне достойной девушкой, – медленно сказал Грэм. – Много работает. Ей приходится самой пробивать дорогу в жизни.
– Что означает только, что она полная дура! – расхохоталась Марго. – С такой симпатичной мордашкой она могла бы найти занятие поинтереснее, чем возиться со стряпней на кухне!
– Ты признала, что она симпатичная? – улыбнулся Грэм. – Ушам своим не верю.
Марго повела округлым плечиком.
– Я хотела сказать, что эта Ягодка не уродина. – Она подсела ближе к отцу. – И хватит тратить на нее время. Мой дорогой папочка так редко бывает дома…
– Ты бываешь еще реже, лиса, – рассмеялся Грэм, – так что тебе нужно?
– Чтобы ты отпустил меня на вечеринку к Пэм Уотерс, – быстро проговорила Марго.
– С каких пор тебе нужно мое разрешение? – удивился Грэм.
– Мне нужно новое платье. – Марго сложила руки на коленях как пай-девочка и склонила голову на бок. – Я уже присмотрела. Восемь тысяч.
– Маргарет!
– Папа! Ты же не хочешь, чтобы я выглядела как нищенка?
Грэм окинул дочь хмурым взглядом. Выглядела она скорее как ангелочек. Лукавый и пронырливый ангелочек.
– Милая, но я мэр. Я не должен позволять дочери покупать такие дорогие платья, когда в городе столько нерешенных проблем.
– Папочка, причем тут это? – Марго на секунду обняла отца. – Ты же не крадешь из городской казны. Значит, можно?
Грэм со вздохом потрепал ее по щеке. Хотел бы он, чтобы у Марго было хоть капля рассудительности той милой девушки из программы Дентона! Похоже, его дочка только и умеет, что тратить деньги на наряды и развлекаться на вечеринках. Его политические оппоненты пытались использовать Марго против него, но он каждый раз ставил их на место. Девочке всего двадцать три, и если ей хочется веселиться с друзьями, пусть веселится.
Единственное условие, которое Грэм ставил дочери, заключалось в том, чтобы в погоне за развлечениями она не связывалась с сомнительными компаниями и не делала ничего предосудительного. Марго об этом помнила и всегда держалась в рамках. Желтая пресса пестрела подробностями ее туалетов и романов, но никто еще не видел Марго Джефферсон пьяной за рулем или под кайфом. Марго обожала шумиху вокруг своего имени, но и об отце не забывала. В конце концов, ей нравилось быть дочерью мэра, и она была не прочь стать дочерью сенатора, а то и президента…
Поговорив с отцом, Марго отправилась к себе. Она легко вбежала по мраморной лестнице на второй этаж. Их особняк на Плэсид авеню был велик, и Марго который год убеждала отца поставить лифт, чтобы ей не приходилось наматывать мили по лестницам и коридорам. Но Грэм только посмеивался над ленью дочери и в шутку удивлялся, как девушка, способная танцевать ночь напролет, не может пройти несколько метров по коридору и спуститься по лестнице.
Марго добежала до своей комнаты, схватила радиотелефон, шлепнулась на двуспальную кровать под шелковым балдахином и принялась обзванивать подруг. Все должны были знать, что умопомрачительная Марго Джефферсон пойдет на вечеринку Пэм Уотерс! Но разговор, как оно обычно бывает, был не только о вечеринке. Три подружки из восьми восхитились сегодняшним сюжетом Спайка Дентона. Две намекнули, что Спайк однозначно переметнулся к хорошенькой индианке. Одна прямо назвала Ягодку восхитительной звездой Ньюайленда и сказала, что устроит следующую вечеринку в «Джеффро». Лишь Пэм Уотерс и Бренда Мейсен обошли молчанием программу Спайка, потому что обе в разное время были его подружками. Марго положила телефон, чувствуя, что от радостного настроения не осталось и следа. Все как будто сошли с ума из-за этой смуглянки с коровьими глазами. Разве так должна выглядеть по-настоящему красивая женщина?
Марго встала с кровати и подошла к зеркалу, занимавшему всю стену. Вот где истинная красота. Кожа белая как алебастр, в глазах синева неба, водопад пепельных волос на солнце отливает золотом… Марго подняла руки и медленно покружилась перед зеркалом. Фигура хоть сейчас на подиум, ничего лишнего. Одежда сидит лучше, чем на манекенщице. Марго сморщила носик и вспомнила о вечеринке Пэм Уотерс.
Держу пари, что в моем восьмитысячном платье Ягодка выглядела бы корова коровой…
Она подошла к антикварному шкафу из красного дерева и открыла правую дверцу. Платье из светло-зеленого шелка с золотистыми вкраплениями было прекрасно. Отец бы пришел в ярость, если бы узнал, что она сначала купила платье, а потом попросила разрешения купить. Но ждать Марго не могла. Что если бы платье купил кто-нибудь другой, пока она бегает за отцовским разрешением? Полная глупость в двадцать три года отчитываться перед родителями за каждый потраченный цент…
Марго вытащила платье из шкафа и приложила к себе. На вечеринке Пэм Уотерс она затмит всех. Если Спайк придет (что вполне возможно, так как Пэм пригласила его), он горько пожалеет, что по-свински обошелся с ней.
Хотя… Полные губы Марго тронула лукавая улыбка. Какое ей дело до Спайка? В Ньюайленде есть мужчины гораздо привлекательнее и намного умнее. Мужчины, способные оценить Марго Джефферсон по достоинству.
Марго повесила платье обратно в шкаф. Завтрашняя вечеринка обещает быть очень интересной.
Ведь первым на нее Пэм пригласила Питера Сорелли.
По улицам вечернего Ньюайленда неслась черная «мазератти». Правила дорожного движения для нее не существовало, как и других машин. За рулем явно сидел не новичок. Некоторые водители даже не успевали сообразить, что происходит, когда мимо них пролетала черная молния.
У ночного клуба «Гангстер» «мазератти» припарковалась поперек ряда машин, заняв сразу три места. Передняя дверца распахнулась, остроносый ботинок из мягкой телячьей кожи ступил на землю. К машине немедленно бросился грозный охранник с рацией. Но лишь для того, чтобы придержать дверцу и угодливо прошептать.
– Добро пожаловать, мистер Сорелли.
– Привет, Тэд, – лениво донеслось в ответ. – Все спокойно?
– Конечно мистер Сорелли, – заулыбался охранник. – Не беспокойтесь.
Молодой мужчина, выглянувший из «мазератти», меньше всего походил на человека, способного беспокоиться из-за чего бы то ни было. Роста он был среднего, но сложен очень хорошо, а походка и широкий разворот плеч выдавали в нем любителя позаниматься в спортивном зале. При этом он был тонок и довольно изящен, что придавало его фигуре гармонию и пластичность. Одет он был в черный кожаный костюм и светлую тенниску, и даже несведущему в моде охраннику Тэду было ясно, что эта одежда стоит больше его годового жалования.
Назвать молодого человека красавцем было трудно, но было в его внешности нечто такое, что приковывало к себе взгляды быстрее, чем идеальные черты лица какого-нибудь красавца с обложки. Его лицо казалось ассиметричным из-за привычки усмехаться уголками рта и высоко вздергивать одну бровь. Его глаза и волосы были черны, выдавая итальянские корни. Поговаривали, что дед Питера Сорелли был настоящим мафиози и что своим огромным состоянием его семья обязана преступной деятельности. Но отец Питера занимался вполне легальным бизнесом, а дед был давно похоронен в семейном склепе, так что слухи о мафии так и оставались слухами.
Питер в отличие от родственников, не был ни бизнесменом, ни бандитом. Он был хулиганом и прожигателем жизни, и все ньюайлендские газеты, даже самые серьезные и уважаемые, хоть раз да печатали отчеты о его безумных эскападах и дебошах. Кто в час ночи прошагал босиком по всем перилам Денверского моста? Питер Сорелли. Толпа друзей подбадривала его громкими криками с набережной, а полиция и службы спасения напрасно пытались его остановить. Потом Питера увезли в участок и оштрафовали за нарушение общественного порядка, но дело не было сделано – на выходе Питера поджидали журналисты и подробности его «подвига» в тот же день стали известны всему городу.
Питера Сорелли не один раз задерживали за вождение в нетрезвом виде, он представал перед чудом за оскорбление словом и действием. Каждый полицейский в городе знал Питера Сорелли в лицо, и не один детектив мечтал о том, чтобы Питер совершил, наконец, что-нибудь такое, что позволило бы упрятать его за решетку лет на двадцать и избавить Ньюайленд от его выходок.
В фамильном особняке Сорелли на Крайтон Стрит Питер мог не показываться месяцами. Узнав об очередном проступке младшего сына, Артур Сорелли метал громы и молнии и грозился лишить Питера наследства, ежемесячного содержания и отеческой любви. Увы, Артур и сам понимал бесплодность своих угроз. Благодаря завещанию деда, у которого Питер ходил в любимчиках, у него был независимый капитал, вполне достаточный, чтобы игнорировать угрозы отца.
Но были в городе и места, где Питера Сорелли встречали с распростертыми объятиями. Клуб «Гангстер» был в их числе, что объяснялось очень просто – Питер был его совладельцем. Скандальная слава хозяина была клубу на пользу. В любое время дня и ночи «Гангстер» был битком набит, а чтобы зарезервировать там столик, нужно было звонить как минимум за две недели.
Швейцар на входе почтительно распахнул перед Питером дверь. Эдвард Гилрой, менеджер клуба и хороший приятель Питера, уже поджидал его в фойе.
– Ты опоздал на полчаса, – хмуро сказал он вместо приветствия.
– Знаю, – улыбнулся Питера. – Поэтому гнал.
Эдвард закатил глаза.
– Надеюсь, ты никого не убил по дороге. – Он кивнул в сторону коридора. – Пойдем. Хочу, чтобы ты подписал кое-что.
Питер недовольно мотнул головой.
– Я же выдал тебе доверенность. Сам подписывай.
– Ты подписал, а твоя бабушка аннулировала, – рассмеялся Эдвард. – И пока у нее пятьдесят один процент, а у тебя сорок девять, ты остаешься младшим партнером и должен делать то, что хочет она.
Питер скривился.
– К счастью, хочет она немного, – закончил Эдвард. – Всего то, чтобы ты не отлынивал от своих минимальных…
– Я все поняла, – нетерпеливо перебил его Питер. – Веди меня, о, великий гуру. Хочу побыстрее освободиться.
Подписав не глядя все, что было нужно Эдварду, Питер пошел в бар.
Что бы бабушка ни придумывала, чтобы увлечь внука бизнесом, у нее ничего не получалось. Она предложила Питеру открыть вместе ночной клуб в надежде, что в нем проснется деловая жилка. Но Питер нанял деловую жилку – Эдварда Гилроя, а сам предпочел в «Гангстере» только развлекаться. К чему напрягаться, говорил Питер, если семейных денег хватит на три жизни, а его старшие братья из кожи вон лезут, зарабатывая титулы «бизнесмен года» да «бизнесмен штата», чтобы удовлетворить честолюбие отца?
Единственное, чем в клубе Питер занимался с увлечением, так это оформлением. Гангстерская тема – в память о дедушке, шутил он, доводя отца до белого каления. Все официанты были в широкополых шляпах, стены украшали черно-белые панорамы из жизни гангстеров, а фирменный коктейль назывался Аль Капоне.
Питер вошел в бар, из которого открывался чудесный вид на танцпол, сел на свой любимый стул у стойки и кивнул бармену. Тот немедленно начал колдовать с шейкером, делая любимый коктейль Питера с не менее говорящим названием Кореоне микс.
Питер огляделся. Как обычно в «Гангстере» было полно девушек, от просто хорошеньких до настоящих красавиц. Любая бы пала к его ногам, пожелай он того. Найти подружку на ночь Питеру никогда не составляло труда, но в более серьезные отношения он предпочитал не вступать.
Правда, в последнее время он чувствовал, что готов сделать исключение. О существование Марго Джефферсон Питер знал давно. Дочь мэра, первая красавица Ньюайленда, светская львица – о Марго писали много и часто, но познакомились они только две недели назад на открытии дискотеки «Бриллиант». Питер не мог сказать, что влюбился с первого взгляда, однако Марго его заинтересовала. Она была его породы, разве что вела себя поприличнее, чтобы не навредить отцу – мэру. Марго Джефферсон отлично знала, как развлекаться…
Питер поймал себя на мысли, что смотрит на платиновую копну волос танцующей девушки и думает о Марго. У нее похожий оттенок. Хотя нет. У Марго волосы гораздо красивее…
– Привет, – раздался над ухом Питера женский голос.
Голос той, о чьих волосах он размышлял.
Питер обернулся. Рядом стояла Марго Джефферсон. Ослепительная как всегда.
– Какими судьбами? Ты говорила, что не любишь «Гангстер».
– Зато его любишь ты. – Марго села на соседний высокий стул. – Клубничную Маргариту.
– За мой счет, – уточнил Питер. – И повтори мой.
Он чувствовал, что Марго есть, что сказать, и не торопился начинать разговор. Не зря же она пришла в «Гангстер», который, по ее же собственным словам, на дух не переносит.
Бармен поставил перед ними коктейли. Марго взяла свой, отпила большой глоток.
– Питер, – сказала она, – я хочу попросить тебя кое о чем.
Марго поигрывала коктейльной палочкой и на Питера не смотрела.
– Ты знаешь Спайка Дентона?
– Встречались пару раз, – кивнул Питер.
– А Ягодку?
– Кого?
Марго рассмеялась, блеснув жемчужными зубками.
– Надо же. Поздравляю. Ты единственный человек в Ньюайленде, которые ее не знает. У нее ресторанчик на Гавернор Сквер. Название легко запомнить. Похоже на мою фамилию. «Джеффро».
Питер понял одну бровь.
– Понял. И в чем проблема?
Марго облокотилась на стойку и с вызовом посмотрела на Питера.
– В том, что эту парочку нужно немного проучить. Особенно ее.
Несколько секунд Питер внимательно разглядывал Марго. Такая просьба говорила о многом…
– Не знаю, что они тебе сделали, – медленно произнес он. – Но я готов.
