Алекс Райт
Вороны всегда следуют за волками
Глава 1
Дитя, если ты читаешь это, значит, я обрёл покой в объятиях матери-богини. Мы оба знали, что этот день когда-нибудь настанет, надеюсь лишь, что я умер достойно.
Когда-то подобный труд попал мне в руки после смерти моего учителя, да позаботится о его душе Триединая. Теперь ты держишь в руках мой дневник, мое завещание тебе, и мою исповедь. Слишком многому наставник должен обучить своего преемника, и слишком коротка человеческая жизнь, а уж жизнь инквизитора ещё короче. Мне жаль, что я не успел рассказать тебе все, что знаю сам, надеюсь, ты простишь меня, дитя. Однако, прежде чем ты перевернешь страницу, молю тебя держать в тайне то, что ты узнаешь из этих строк, заклинаю тебя хранить эти слова ото всех, даже самых близких тебе людей. Особенно от них. Ибо то, что ты здесь найдёшь, несет опасность. Дитя, я знаю, что ты всегда меня слушаешь и доверяешь моей мудрости, поэтому, если же не желаешь знать правды о месте, что заменило тебе дом, и о людях, что стали тебе семьёй, прошу, сожги это. Сожги мои слова, потому как многие сочтут эти строки ересью, и живи дальше, служа богине и защищая людей от зла, как того требует твоя клятва.
Если же твой дух готов, если ты хочешь принять это бремя, мне остаётся лишь молиться, что ты все поймёшь правильно.
***
Набата осадила своего коня и, щурясь от закатного солнца, скосила голову на вывеску, свисающую с дорожного столба и медленно покачивающуюся на ветру, жалобно скрипя.
«Добро пожаловать в Дентшир» – гласила аккуратная, но обветренная и выгоревшая на солнце надпись, из-за чего Набате пришлось напрячь зрение и подъехать еще ближе, чтобы разглядеть буквы, когда-то бывшие ярко-синими, но теперь ставшие безжизненно-серыми.
– Край мошенников и проституток. – раздался сзади юный мужской голос. Судя по тону, он улыбался.
Она обернулась. Теодор расслабленно раскачивался в седле в такт шагу его гнедой лошади. Он и правда улыбался, ловко перебрасывая во рту сухую соломинку. Где он ее вообще добыл в этой пустоши?
–Ты уже бывал здесь раньше? – Набата удивленно подняла бровь. Разворачивая коня и поправив шляпу, она подождала, пока ученик поравняется с ней.
– Я? – Теодор ткнул себя пальцем в грудь. – В этом забытом всеми демонами месте? Да если бы не ты, я бы никогда тут не оказался.
– Тогда откуда такие познания?
Ученик кивнул на дорожный указатель, который снова жалобно скрипнул под очередным порывом ветра.
– Кто-то нацарапал это чуть ниже. – юноша вынул соломинку двумя пальцами и бросил под копыта своей кобылы и указал на столб. – Должно быть, ему тут понравилось. – он хитро улыбнулся. – Раз решил, что это должны знать все, кто проезжает мимо.
Набата вновь обратила взор к табличке, напрягая зрение. И правда, под ровными выгоревшими буквами красовались другие, танцующие и неровные, нацарапанные чем-то острым: ножом или камнем – с одинаковой вероятностью. Она с трудом разобрала слова. Зрение все чаще начало ее подводить, хотя Набата была еще далеко не старой, даже по меркам инквизиции – всего двадцать семь. Учитывая продолжительность жизни членов ордена, при большом везении она могла протянуть еще столько же. Но если она ничего не сделает со зрением, то этот срок резко сокращался.
– Или наоборот, не понравилось. – инквизитор ухмыльнулась в ответ и, поцокав языком, скомандовала своему коню идти дальше.
Теодор ехал рядом, сдвинув шляпу на затылок, что делало его и без того лихой вид еще более лихим. Так мог бы сидеть верхом отпетый разбойник, въезжающий в город после успешного ограбления поезда и собирающийся толково потратить добычу. Но Теодор не был ни опасным разбойником, ни толковым учеником, и своим нахальным видом только притягивал неприятности. Набата покачала головой.
– Соберись. – серьезным тоном произнесла инквизитор, не поворачивая головы. – Ты выглядишь неподобающе своему положению.
– Пф! – юноша фыркнул. – В Кодексе прописано, что инквизитор должен носить кислую рожу?
– Нет. – сухо ответила Набата, прекрасно понимая, чью рожу он только что обозвал «кислой».
– Тогда, с твоего позволения, наставница, я буду выглядеть так, как мне удобно. – Теодор поерзал в седле, будто в нем можно было устроиться еще лучше, чем он уже сидел.
Инквизитор обреченно вздохнула, опустив плечи. Споры не были ее сильной стороной, а спорить с Теодором было невозможно, этот парень был такой же изворотливый в любом разговоре, как каньонный сквельк.
– Ты станешь причиной моей смерти, Тео.
– О, наставница, в пустошах проще перечислить, что не может стать причиной твоей смерти. – он выразительно улыбнулся, сделав ударение на своем «не».
Она согласно качнула головой. Редкий случай, когда она всецело солидарна с учеником, а в этом мире существовало крайне мало вопросов, по которым их мнения совпадали.
Дикие пустоши всегда оставались дикими. Люди столетиями пытались приручить их, но земля брыкалась и вздымалась сильнее, чем двухлетний мустанг, в котором бурлила первобытная мощь и на которого впервые надели седло и сбрую. Погода хлестала по лицу песком и ветрами, густые леса могли растерзать одежду и кожу в клочки, любой хищник пустоши по скорости и смертоносности не уступал стреле или пуле. А сверху этого торта из смерти и опасностей, словно отравленная вишня, находились свободные племена фамианов и члены Братства Истоков. И первым, и вторым ничего не стоило лишить жизни неудачливого путника. Особенно, если у того имелись при себе хорошая лошадь, оружие и сапоги. И неизвестно, что хуже – сами пустоши, дикари или жители Свободных городов – поселений, не принадлежащих Триумвирату. Люди и альвы, которые предпочли свободу безопасным стенам столицы, несли для любого путника не меньше опасностей, чем дикий зверь, песчаный тайфун или раскрашенный грязью абориген. Каждое поселение устанавливало свои законы, за исполнениями которых не сказать, чтобы кто-то следил, хотя везде имелся свой шериф. Это обесценивало человеческую жизнь, но в то же время взрастило в людях причудливую культуру чести, где данное слово могло быть крепче и важнее любого закона, любой печати или документа.
Набата любила пустоши, как непутевый муж любит сварливую супругу. Эта супруга всегда недовольна, ворчит, а порой, угрожает ружьем, но ты все равно возвращаешься к ней после очередного скандала, во время которого она разбила о твою голову свадебный сервиз, подаренный твоими родителями, и врачу пришлось зашивать тебе лоб. В пустошах все было предельно просто и понятно. Набата больше десятка лет путешествует по диким землям, от города к городу, от станции к станции, и за это время она выучила правила, по которым жила эта земля и ее жители. Этого было вполне достаточно, чтобы успешно выживать и выполнять свою работу.
Теодор оказался совсем из другого теста. Она покосилась на ученика так, чтобы тот не заметил. Юноша вырос в достатке, в семье управляющего железной дорогой и известной дантистки. Ему были открыты все пути в этом мире, но он по каким-то причинам выбрал инквизицию, и Набата не понимала, почему. Она учила его своему ремеслу уже почти год, он не был совсем безнадежен, вполне смышлен и смел, отлично стрелял, но для того, чтобы стать инквизитором, этого недостаточно. До сих пор одного взгляда на Тео хватало, чтобы понять – парню не место в пустошах, не говоря уже об охоте на демонов. Инквизитор опасалась, что Тео постигнет судьба ее первого ученика – тот погиб во время преследования одержимого, хотел проявить героизм и получить славу, но вместо этого получил разорванное горло. Набата хотела вернуть тело парня родным, но запах смерти и крови повел по ее следу буреедов – пришлось бросить тело и бежать, чтобы не погибнуть самой. По приезду в Сантремир ее злоключения не прекратились, и она оказалась вынуждена скрываться от головорезов, нанятых убитым горем отцом ученика. В общем, все, что могло тогда пойти не так – пошло не так.
Дорога взмыла вверх по холму. Достигнув вершины, Набата и Тео смогли, наконец, увидеть Дентшир – свободное поселение, одно из множества таких же, разбросанных по всем пустошам. На пыльном горизонте угадывались силуэты домов, один из которых, похоже, имел три этажа. Набата присвистнула.
– Нечасто увидишь такие здания в пустошах. Как думаешь, что там?
Тео потер подбородок.
– Учитывая местное население – я бы поставил на тюрьму.
– Это не территория Триумвирата. Здесь преступников вешают, а не держат взаперти. Я ставлю на бордель.
– Бордель? – скривился юноша. – Здесь?
– Не делай такое лицо, Тео. Может, я скажу тебе великое откровение, но люди в пустошах тоже хотят есть.
Он одарил наставницу непонимающим взглядом, сдвинув брови.
– А причем тут голод, если речь о борделе?
– При том. – она сделала паузу, многозначительно посмотрев на самое высокое здание и облокотившись руками на седло. – Иногда в пустошах нет иной возможности заработать на еду, кроме как продать себя охочему близости мужчине. И чем дольше тело терзает голод, тем ближе разум к этому решению.
– Ты так просто об этом говоришь. – в голосе ученика звучало непонимание с ноткой осуждения.
– Я, как и ты, не поддерживаю подобную деятельность. Но корень проблемы лежит далеко за пределами моей компетенции. Пусть нравами и нуждающимися занимается церковь. Моя работа – демоны. – она поймала взгляд Тео. – А если хочешь осуждать – суди тех, кто покупает обезумевшую от голода женщину, а не свою наставницу за то, что так свободно рассуждает о продаже разврата.
Теодор в ответ издал неопределенный звук, то ли смешок, то ли презрительное фырканье, но предпочел промолчать. Мудрое решение. Покойный наставник Набаты любил повторять, что чем реже мы произносим слова, тем ценнее они становятся, когда сходят с уст. Нельзя сказать, что в Сантремире, где вырос Тео, не существовало борделей, но, как и многие в этом возрасте, ученик Набаты считал себя идеалистом, способным изменить мир. Инквизитор когда-то и сама была такой. Казалось, это было вечность назад…
Дорога спускалась вниз по холму, и Дентшир медленно приближался. Тени удлинялись, пустыня и камни окрашивались во все оттенки красного и оранжевого. Ветер сменил направление, и до Набаты донеслись запахи человеческого жилища и конского навоза – привычное сочетание для подобного места.
–Когда окажемся в городе, постарайся не привлекать внимание. – устало напомнила инквизитор. Теодор довольно оскалился.
– Как в прошлый раз?
– Особенно как в прошлый раз. – мрачно отозвалась она.
В прошлый раз им пришлось отбиваться от банды Стального Ллойда, державшего в страхе все поселения и станции от Алого леса до Драконьих клыков – вдвоем против шестерых. Результатом стало то, что Ллойд и его банда мертвы, а награду за его голову пришлось оставить шерифу на восстановление города. А все из-за того, что Тео решил, что им не помешает подработка в роли охотников за головами, (и Набата была бы даже согласна, если бы не шесть стволов, направленных в ее сторону), и спровоцировал парней Ллойда, пропивавших награбленное в салуне. Ученик все равно оставался доволен своей выходкой, объясняя это тем, что в итоге было сделано благое дело. Однако, благие дела не наполнят желудок, не прокормят коня и не превратятся в патроны.
Спустившись с холма, инквизитор и ее ученик ехали по прямой, как стрела, дороге, ведущей прямо через Дентшир – уже отсюда было видно сквозную улицу, по которой бродили люди. Хотя дорог как таковых в пустошах не было, ими называли любую достаточно широкую утоптанную тропу, по которой проезжали всадники и фургоны. В сезон дождей эти тропы превращались в грязевое месиво, в котором увязали и люди, и кони, и колеса по самую ось. Сейчас копыта лошадей поднимали с каждым шагом облачка дорожной пыли – засуха в самом разгаре, а некоторые поговаривали, что в этом году она окажется особенно долгой. Тревожные новости для фермеров, но Набата, как инквизитор, что большую часть жизни проводит в седле, была просто рада сухой и проходимой дороге.
Они въехали в город, когда алый солнечный диск за их спинами на горизонте коснулся земли. Острые длинные тени тянулись через всю улицу, искажая силуэты людей и лошадей. Набата оказалась права – высокое здание, судя по яркой вывеске и доносившейся оттуда веселой музыке, являлось борделем или же подобным заведением, где такие услуги имелись. Вместо названия на табличке красовалась разукрашенная яркими красками, вырезанная из дерева фигура девушки, верхом на гарцующей лошади – создатель вывески потрудился над задранными юбками, которые обнажали бледные бедра, но то ли мастеру не хватило умения, то ли виной всему была облупившаяся краска, но теперь пышное платье девушки с вывески напоминало скорее гнилые капустные листья, чем летящие на ветру юбки.
Теодор вновь не сдержал презрительного фырканья, пока привязывал свою лошадь у коновязи рядом с другими лошадьми. Он вообще часто фыркал. Словно сам был конем.
– Сначала навестим шерифа. – Набата похлопала своего скакуна по шее, и тот заинтересованно повернул голову, видимо, за добавкой внимания. – Нужно узнать обстановку у того, кто следит здесь за порядком.
– Разве не ты говорила, что шерифы свободных городов не имеют понятия о порядке?
Набата поджала губы, мрачно глянув на ученика. Да, она и правда могла сказать такое, но сейчас Тео просто хотел поддеть наставницу. В этом он мастер.
– Даже в свободных городах есть законы. И те, кто их защищает. Хватит цепляться к тому, что я когда-то говорила.
Тео снова довольно оскалился, всем своим видом говоря: «А то что?»
– Прекрати щериться, как голодный пес. – бросила инквизитор и направилась к офису шерифа. Она слышала легкий шаг ученика позади, затылком чувствовала, что парень продолжает улыбаться. Должно быть, он считал себя умнее и лучше от того, что мог позволить себе безнаказанно поддеть наставницу. Набата же чувствовала себя слишком уставшей, чтобы перекидываться колкостями с подмастерьем. Они несколько дней провели в пути и впереди не маячил долгожданный отдых, а только опасная работа. Лучше сохранить дыхание на Скрягу и его людей.
Офис шерифа находился ближе к центру длинной улицы – маленькое одноэтажное здание с длинной верандой, на которой в кресле медленно раскачивался дремлющий старик, укрытый поеденным молью пледом. Услышав тяжелые шаги, старик открыл один глаз и уже подался вперед, должно быть, чтобы возразить или остановить чужаков, но Набата без лишних слов постучала по тусклому значку инквизиции на груди, и пыл пожилого мужчины угас. Коротко кивнув, он взглядом указал на дверь и сел удобнее, поправляя плед.
Набата вошла, в носу почти сразу зачесалось от едкого запаха пороха, который густо висел в воздухе, хотя она не слышала, чтобы в городе недавно стреляли. Офис шерифа был похож больше на обычную комнату в жилом доме, большую часть которой занимал широкий стол, покрытый трещинами на лаке. Стол был усыпан документами, беглый взгляд подсказал Набате, что в основном это сметы на строительство в Дентшире. Были также несколько жалоб от жителей, но ничего, что могло бы привлечь внимание инквизитора. Стена напротив стола шерифа была похожа на внутренности термитника – множество дыр от пуль разного калибра. Какие-то заделаны, какие-то просвечивали фасад соседнего здания. Странное увлечение, но это объясняло стойкий запах пороха.
Сам шериф сидел на корточках у потухшего камина и старался разжечь сухие поленья. Даже когда Набата и ее ученик вошли, шериф оставался к ним спиной, продолжая копошиться в своем камине.
–Напрасная трата пороха, вам не кажется? – инквизитор сняла шляпу и села на свободную табуретку для посетителей. И единственную, если не считать стула самого шерифа и кресла со стариком на веранде.
– Так он хоть на что-то сгодится. – ответил шериф, не поворачивая головы. Зажег длинную спичку, но потом замер на мгновение и потушил ее. Встав, он повернулся к инквизитору, уперев кулаки в бока. Если бы существовала специальная поза для того, чтобы показать гостю, что ему тут не рады, то поза шерифа имела все шансы стать таковой. – Инквизиторы? – он сплюнул на пол. – Вам тут делать нечего.
Теперь Набата могла лучше рассмотреть этого мужчину. Не молод, где-то за пятьдесят, густые усы, когда-то бывшие угольно-черными, но теперь серебристо-серые, лысая макушка с остатками седых прядей на висках и затылке. Самым примечательным был его глаз – мертвый, потому как его заменял стеклянный протез не лучшего качества. Еще и цвет не подходил к тому, что остался. Интересно, что стало причиной такого увечья?
– Набата Алейн, инквизитор, как вы уже заметили. И мой ученик, Теодор Жен. Мне нужно задать вам пару вопросов и уверяю вас, мы покинем город, как только получим ответы. – на этих словах Тео протестующе воззрился на наставницу, но промолчал. Кажется, в его планы входила ночевка в кровати, а не в спальном мешке.
– Алейн? – шериф искренне удивился услышать аристократическую фамилию. – Что ж, не мое дело, что вас сюда занесло, но хрена лысого вы тут получите, а не ответы. Уходите. Повторяю, вам тут нечего делать.
Набата сощурилась, глядя на шерифа.
– Вы так усердно нас прогоняете. Даже не представились. Мне кажется, все как раз наоборот – у вас есть, что рассказать нам, но вы не хотите. Интересно, почему?
– По кочану. – упрямствовал шериф. – Натан. Натан Блейк. А теперь позвольте я вам кое-что объясню, мисс. Дентшир – свободный город, здесь не действуют законы триумвирата, и вообще любые законы, кроме тех, что защищаю я. Даже если мне есть, что рассказать, у вас нет власти меня заставить.
– А теперь позвольте я вам кое-что объясню, господин Блейк. Законы триумвирата и законы божественные не одно и то же. Инквизиция веками защищает людей от зла, с вашей же стороны я не требую в ответ ничего, кроме помощи в этом нелегком деле.
Шериф Натан презрительно фыркнул, сложив руки на груди.
– И где была ваша хваленая инквизиция, когда Дентшир каждую ночь страдал от нападков оскверненных? Двадцать способных держать оружие мужчин погибли, защищая этот город, пока… – он резко осекся.
Набата выразительно подняла бровь.
– Пока «что?», шериф?
Он помолчал, поджав губы, прежде чем ответить.
– К демонам все, у вас же вопросы были, так что вам надо? – осторожно произнес он, потеряв былую уверенность. Обошел стол, заняв свое место. – Спрашивайте.
Старик понял, что взболтнул лишнего, и теперь решил играть в осторожность. Не поздновато ли?
– Мы уже много дней идем по следам одной банды, главарь которой зовет себя Скрягой. Он и его люди не так давно ограбили поезд, идущий в Сантремир из Порт-Тарира. По слухам, в поезде ехал кто-то очень важный, однако, ни живого, ни мертвого этого пассажира в поезде не нашли. След привел нас в Дентшир, поэтому мы и здесь. – инквизитор выждала паузу, чтобы дать шерифу обработать информацию. – Вы что-нибудь знаете?
Шериф Натан бросил на Набату недоверчивый взгляд.
– Вы правы в том, что законы триумвирата и законы божественные не одно и тоже, мисс. Но мир быстро меняется. Я расскажу вам историю… – начал он, но его перебил Тео.
– Слушайте, мы не за историями сюда пришли. Скажите, что знаете про Скрягу!
Набата подняла руку, призывая ученика к молчанию и кивнула шерифу, чтобы тот продолжал. Тео в ответ обиженно надул губы.
– Я уже упомянул о том, что раньше Дентшир страдал от оскверненных. – начал шериф тоном, словно рассказывал детям сказку. – Это длилось очень долго. Каждую ночь, стоило солнцу скрыться за горизонтом, на улицах являлись живые мертвецы, убивающие и пожирающие тех, кто не успел спрятаться или убежать. Сначала мы пытались бороться с этим, но когда двадцатка наших лучших стрелков отправилась в цикл, мы поняли, что сопротивляться слишком опасно. Мы научились жить только при свете солнца, а ночью надежно прятались в своих домах и подвалах. Но даже это не гарантировало никому безопасность – на рассвете мы все равно находили кого-нибудь, до кого добрались мертвецы. И тогда появился он. – шериф поднял взгляд на Набату. – Тот, кого вы зовете Скрягой. Он и его ребята пришли в город с полными карманами золота, планировали развлечься и потратить добычу, но им было не суждено. Однако, узнав о нашей беде, Скряга предложил помощь. В ту же ночь он и его банда заняли улицы города и убивали каждого оскверненного, который попадался им на глаза. Разумеется, Скряга сделал это не бесплатно. Взамен он потребовал неограниченное укрытие в Дентшире и бесплатные развлечения для своих людей. Мы были доведены до отчаяния, разумеется, мы согласились! И знаете, это не такая высокая плата, как та, что мы платили каждую ночь, пока по улицам рыскали мертвецы. – шериф закончил свой рассказ и откинулся на стуле, постукивая пальцами по столу.
–Сочувствую вашему горю, господин Блейк, но вы же знаете, что…
Он перебил Набату.
– Что Скряга одержимый? Разумеется, знаю, может, у меня и один глаз, но я не слепой.
– То есть, вы осознанно защищаете демона? – спросила инквизитор тоном, от которого у любого бы по коже побежали неприятные мурашки.
– Этот «демон», – язвительно ответил шериф. – Был единственным, кто протянул руку помощи моему городу. Думаете, я не писал триумвирату о том, что тут происходит? Я отправил десятки писем и ничего! Понимаете? Даже ответа с отказом. Свободные города ничто для триумвирата, им плевать на наши беды и нашу боль. А теперь поставьте себя на мое место, как, по-вашему, я должен поступить? Должен ли я оставить город без того, кто уже больше года защищает его границы от любой напасти, отдав его вам?
Набата поднялась с табуретки, сохраняя бесстрастное выражение лица, вернула на голову шляпу.
– Моя работа не в том, чтобы ставить себя на ваше место, господин Блейк. Моя работа в том, чтобы преследовать и ловить остатки зла, что бродят по нашему миру. Этим злом и является Скряга. И я найду его, с вашей помощью или без. – она направилась к выходу, жестом поманив за собой Тео. Открыв дверь, инквизитор обернулась через плечо. – И лучше вам не стоять у меня на пути, если не желаете помогать.
– Не нужно мне угрожать, меня сложно напугать. – бросил ей в спину шериф. – Но советую вам подумать над тем, что мир меняется!
Ответом ему был грохот запертой двери.
***
Набата и Тео направились у салуну, у которого оставили своих лошадей.
– А мы ничего не должны сделать с ним? – удивился ученик, когда дверь в офис шерифа закрылась, и они уходили под пристальный взгляд старика на веранде.
– Согласно кодексу, мы обязаны призвать к ответу того, кто связался с одержимым. – Набата остановилась, потерла глаза, качая головой. – Но тогда Дентшир останется без защиты. Он не лгал, когда говорил, что многие защитники города погибли от нежити. – она подняла взгляд, словно хотела убедиться. На улицах Дентшира если и встречались мужчины, то угрожать они могли разве что бутылке виски. – А еще, это были последние его защитники. Уберем Скрягу и его банду, и тогда здесь останутся только два старика, умеющие стрелять. Это лучше, чем совсем ничего.
Ученик фыркнул.
– Я видел здесь и других мужчин. У них было оружие.
– Борода и усы еще не говорят о том, что их носитель умеет постоять за себя, а уж тем более за других. Я сообщу в ордене о шерифе Блейке, когда вернемся в Сантремир. Он получит наказание, просто не сейчас.
Тео удовлетворенно кивнул, такой ответ его вполне устраивал. Когда инквизитор и ученик приблизились к салуну, Тео, щурясь от закатного солнца, поднял глаза на вывеску.
– Они даже не потрудились написать название.
– В пустошах нечасто учатся грамоте, Тео. Пора бы тебе привыкнуть. – Набата проверила кобуру на бедре, поправила на груди тусклый знак инквизиции. – Напомнить, зачем мы здесь?
– Да помню я, помню. – ученик раздраженно отмахнулся от наставницы.
– Тогда будь тише воды, ниже травы. Я все сделаю. – она ткнула его пальцем в грудь так сильно, что Тео пришлось сделать шаг назад. – Ты – наблюдаешь. Ни больше, ни меньше. И держи руки подальше от кобуры, пока я не скажу.
– Хватит принимать меня за идиота. – буркнул Тео в ответ. – Сидеть тихо, руки держать так, чтоб ты видела. Я все понял еще утром.
– Я бы не принимала тебя за идиота, если бы не вел себя, как идиот. Подумай над этим. – инквизитор поправила шляпу, сильнее надвинув ее на глаза. – Идем.
Она распахнула двойные двери и вошла в салун, Тео плелся следом, став ее тенью. Несколько пар глаз привычно обратились к вошедшей Набате, но заметив знак инквизиции на груди, люди быстро отвернулись, не желая иметь с ней ничего общего – инквизитор видела эту реакцию тысячи раз: гаснущие улыбки, опущенные глаза, бледнеющие от страха лица. Инквизицию боялись в лучшие ее времена, а теперь, когда орден переживал упадок, Набата все чаще нарывалась на открытое презрение. Увы, это казалось естественным ходом вещей. С момента основания ордена прошло несколько веков, люди успели сменить щиты и доспехи на карабины и револьверы, демонов становилось все меньше, а те, кто остался, оказались достаточно умны, чтобы скрываться среди людей прямо под носом инквизиции. Набата и сама это ощущала – год от года все реже она нападала на след очередного одержимого, все меньше людей приходили к ним в орден, чтобы поступить в ученики. От одного из братьев она слышала историю о демоне, которого тот выслеживал, но не смог поймать – тварь давно работала юристом в Сантремире, и смогла защитить себя с помощью бюрократии, законов и влиятельных друзей. Звучит дико, но учитывая стремительно меняющийся мир, Набата готова была поверить и в это. Возможно, недалек тот день, когда инквизиция перестанет быть нужна людям, превратившись в еще один пережиток прошлого, о котором будут узнавать только со страниц учебников истории и старых газет. С одной стороны, Набата должна быть рада этому, ведь это значит, что ее цель достигнута, но с другой стороны, а что тогда делать ей самой? Охотиться на демонов это все, что она умела. Она не видела себя в роли фермерши, мирно кормящей птиц, или за печатной машинкой в душном офисе среди множества клерков. Что будет тогда с ней? Пополнит ли она армию бездомных, что снуют по улицам Сантремира, рассказывая истории о войнах, которые те прошли?
Шериф Блейк был прав, как бы ни горько это признавать – мир менялся. И инквизиции тоже предстояло измениться. Либо исчезнуть, став частью истории.
Пришлось отбросить тревожные мысли о будущем и сосредоточиться на настоящем.
Инквизитор сняла шляпу, смахнула волосы с лица, внимательно вглядываясь в каждого посетителя, неспешно шагая в узком проходе между столиками к бармену. Большинство гостей салуна предпочли не встречаться с ней взглядом, стыдливо опуская глаза, официантки, ярко-раскрашенные и едва одетые, прекращали улыбаться, ловя взгляд инквизитора. Может, Набате показалось, но даже голос певицы, что находилась сейчас на невысокой сцене, дрогнул и стал тише. Она не искала среди гостей заведения кого-то определенного, лишь оценивала обстановку, цепким, словно хватка бурееда, взглядом выхватывая важные или же тревожные детали. В будущем они могут ей помочь. Или даже спасти жизнь.
Посетители салуна в большинстве своем не представляли для инквизитора никакого интереса – пастухи в потертых чапах, кашляющие шахтеры, несколько лавочников, судя по чистой одежде и покрытой пятнами чернил рукам. Шериф не лгал, в Дентшире почти не осталось защитников.
Одна компания из пятерых мужчин привлекла ее внимание. Четверо о чем-то болтали, смеясь и живо жестикулируя, а пятый был единственным в салуне, кто не отвел от инквизитора взора – альв с платком на шее. Его янтарные глаза смотрели с нескрываемой враждебностью. Все пятеро в пыльной одежде, явно не местные, но не только это привлекало внимание Набаты. От них разило кровью и смертью, оружие они носили не для красоты. Никто в это не верил, но Набата привыкла полагаться на чутье, и сейчас запах крови от этой компании ощущался так густо, что, казалось, этой самой кровью наполнится рот, стоит его открыть. Среди дентширцев, имевших оружие, не было тех, кто носил бы подобный запах убийцы. Даже шериф, возможно, за свою жизнь стрелял только по монстрам и диким зверям, а это не то же самое, что стрелять в себе подобных.
Набата припоминала, что среди портретов банды был один альв.
Под ленивую партию пианино она приблизилась к стойке, оперлась на нее локтями, положив свою пыльную шляпу рядом. Повернув голову, встретилась глазами с двумя немолодыми мужчинами, и те недолго думая изволили отклеиться от стойки вместе со своей выпивкой, растворившись где-то в зале. Теодор встал с краю. Надо отдать парню должное, он действительно старался не привлекать внимание, а это было нетрудно, учитывая, что все внимание обратили на его наставницу.
Барменом оказался невысокий мужчина средних лет, с седеющей шевелюрой и такими же пышными седеющими усами. На нем даже передник был надет – редкость для свободного города.
– Я вас здесь раньше не видел. – бармен улыбался, но Набата уловила в его голосе нотки напряжения, которое тот пытался скрыть за фальшивой любезностью. – Впервые в Дентшире? Если да, то рекомендую виски. Пиво у нас только скисшее, таким уж привозят.
– И давно ли в такую даль братья Воллес стали возить пиво? – удивилась Набата, располагаясь за стойкой.
– Да уж пару лет как я с ними договорился. Но они все не могут добиться приличной консервации, чтобы пиво жило дольше.
– Давай свой виски. А моему другу воды. – инквизитор сняла перчатки и бросила их Тео. Ученик едва успел поймать их. – Значит, нечасто в ваших краях бывают незнакомцы? Должно быть, вам легко запомнить каждое новое лицо.
Мужчина на мгновение замер, услышав вопрос – всего на мгновение, но Набата все равно заметила это – и продолжил наливать виски в мутный стакан.
– Разве можно знать всех людей? – нервно улыбнулся он, протягивая инквизитору стакан и явно пытаясь уйти от неудобного разговора.
– Нельзя, разумеется. – Набата приняла стакан, дружелюбно оскалившись. Именно оскалившись, улыбаться по-настоящему ей приходилось редко. – Но ты, похоже, знаешь многих. – она поиграла жидкостью в тусклом стекле. Принюхалась. Скорее по привычке, чем из необходимости. Не отравлено. Сделала глоток, не отрывая взгляда от бармена.
– С моей работой сложно не знать, сами понимаете. Даже о тех, кто в моем заведении не бывает, я слышу со слов тех, кто здесь… – он покосился на вызывающе одетую и накрашенную альвийку с подносом, полным выпивки, проплывшую мимо, оставив за собой удушающий флер из дешевых духов и табака. – Отдыхает. – бармен улыбнулся, но уголок его губ нервно подрагивал.