Алекс Орлов
Острова
23
Реймонд предложил Джеку попробовать разворачивать пушки, и тот стал аккуратно включать подачу. Башня вращалась почти как на «греях», только помягче, без рывков. Во всем тут чувствовалась основательность и высокое качество исполнения.
– Здорово! Такие огромные пушки, а кабина ходит, как часики!
– Пострелять хочешь?
– Пострелять? А куда?
– Ну, просто так садануть в даль.
– Нет, просто так неинтересно. Тут ведь даже земли нет, нельзя увидеть подрыв или хотя бы пыль.
– Ладно, посмотрим, что можно сделать.
Реймонд дотронулся до лацкана кителя, активизируя передатчик.
– Але, Паскаль…
– Здравствуйте, сэр. Чего-то вас сегодня не было видно. Власик раскуривал классную траву, и мы…
– Я по делу, Паскаль.
– А… Понимаю.
– У тебя катапульта готова?
– Тридцать бочек.
– Мне нужно две или пять.
– Но, сэр, они же летчиками заказаны!
– Летчикам еще дозарядишь.
– Да я и так уже от пахоты валюсь, а тут еще новые бочки закладывать!
– А я скажу капитану, что если бы не ты, у нас бы дело не сдвинулось.
– Какое дело?
– Потом расскажу. Но все пряники тебе.
– Точно?
– Слово офицера.
– Хорошо, верю. Что нужно делать?
– Отстрели по правому борту бочку. Пока одну.
– Хорошо. Пять, четыре, три, два, один – залп!
На панели замигала синяя лампочка, а по экрану побежали волны, сходясь на захваченном объекте.
– Это мне?! – обрадовался Джек.
– Тебе.
– Автоматику отключить?
– А не промажешь?
– Стрелять с автоматикой неинтересно, только на гашетку жать.
– Ну, давай вручную, только она уже на трех тысячах метров… – заметил Реймонд, глядя на увеличивающийся показатель дистанции.
– Не уйдет, – сказал Джек, прилаживаясь к незнакомой механике. – Если все так хорошо подогнано, то…
И он сделал пристрелочный выстрел. Снаряд унесся в даль и прошел метрах в десяти от вращающейся бочки.
Джек взял поправку, и снова выстрел. На этот раз снаряд с бочкой разошлись на какой-то метр, и сразу новый выстрел, от которого бочка разлетелась вдребезги, а снаряд взорвался чуть дальше.
– Класс! Это глубинный взрыватель, да?
– Так точно. Прошибает борт и взрывается за броневой защитой.
– Машинка просто обалденная, Патрик! Я и не знал, что механика может быть такой гладкой! – продолжал восхищаться Джек, поглаживая рычаги.
– Тут иначе нельзя, за один раз эта пушка может отстучать до десяти тысяч снарядов.
– А потом?
– Замена ствольных вкладышей. Это примерно минут пятнадцать, и снова десять тысяч.
– Обалдеть! А ты ребятам это будешь показывать? Вот уж они оттянутся, они-то спецы – зенитчики!
– Нет, это слишком дорогое занятие, снаряды стоят денег, а капитан разрешил мне опробовать только тебя.
– Почему?
– Видишь ли, у нас большая недоукомплектация. Обслуга и механики почти по штатному расписанию, а вот стрелков не хватает. Здесь пятьдесят кабин, а у нас в наличии пятнадцать стрелков, которые стреляли лишь по бочкам.
– Ну так и наберите пилотов, у вас на борту три сотни роботов.
– Все это так. Но кого набирать, как это выяснить?
– Грееводов берите.
– Ну, их тридцать два человека.
– Почти комплект.
– Нет, друг мой. Если начнется атака на корабль, стрельба будет вестись в таком темпе, что человек больше пятнадцати минут не выдержит. При такой концентрации сил хватает только на четверть часа, а потом стрелок будет только даром переводить снаряды.
– Значит, на замену?
– Вот именно. И желательно на каждую кабину иметь хотя бы по три стрелка, только тогда оборона будет работать, как задумано.
– Да, мудрёно, – покачал головой Джек. – И все же, почему такая нагрузка?
– Скорости очень большие, к тому же отражать приходится не только авиацию противника, но и ракетные залпы, они ведь стрельбу начинают с дальних дистанций – сначала торпеды отцепляют, потом ракеты, а уже облегченные, с хорошим маневром, подходят на расстояние пушечного огня. Поэтому приходится попотеть.
– Я даже не представляю, как можно перехватить из пушки торпеду, – произнес озадаченный Джек.
– А вот для этого, приятель, и существует автоматика и толстенные световоды для обмена информацией с расчетным сервером, который стоит в бронированной кабине в самой середине корабля.
– А пэ-эр-зэ у вас не думали ставить?
– Вроде раньше такой вариант обдумывали, но то ли не могли сделать пэ-эр-зэ достаточной маневренности, то ли они на радаре мешались. Одним словом, нету у нас перехватчиков, кроме тех, что на подвесках сидят.
– Красивые, кстати, машины. Я раньше только атмосферники видел.
– Машины красивые. Дорогие и очень мощные, вот только пилоты там скороспелки.
– Почему?
– Не успели обучить по полному курсу. Операция готовилась в спешке, нас с ремонта сняли на две недели раньше с недоукомплектованным штатом. Однако хватит о грустном, ты еще стрельнуть хочешь?
– Ну, ты еще спрашиваешь, – улыбнулся Джек.
– Тогда скомандую еще четыре бочки веером, а ты переведи на зажигательные, сейчас такой салют увидишь, просто загляденье.
24
Вечером, после ужина, только и было разговоров, что про баню, и самым главным докладчиком, как всегда, выступал Шойбле.
– Ох, Джек, ты бы видел эту печь! Она раскалилась докрасна, и когда этот усатый боцман, или как там его называют, заливал туда воду, она просто взрывалась, как пэ-эр-зэ, и белый дым прямо по потолку, по стенам, так что я сразу пригибался и сидел возле пола, пока воздух остывал.
– Ну и какой смысл в таком поведении? – выговаривал ему Хирш, видимо, уже не первый раз.
– Да плечи жжет, я же тебе объяснял.
– Чего тогда в парилку полез?
– Все полезли, и я полез, я же не знал, чего от этого ожидать – я первый раз в бане! Джек, ты-то как попарился, тебе понравилось?
– Сначала не очень, – ответил Джек после паузы. – А когда вышел, почувствовал прилив сил. Наверное, так и должно быть, да, Тедди?
– Не знаю, я тоже не особенный специалист в этом деле. А ты чего такой заторможенный?
– А я разве заторможенный?
– Заторможенный, – подтвердил Шойбле. – Я это еще за обедом заметил, когда ты омлет съел, а потом сказал, что не брал второе.
– Меня Реймонд на ярусы водил, пушки показывать.
– Это утром, что ли?
– Да, после бани.
– И чего там было? – спросил Шойбле.
– Он показал мне целый ярус с башенными пушками. Сдвоенные, сто пятьдесят миллиметров, полная автоматика, самонаведение.
– Стрельнуть дали?
– Да, по бочкам.
– И в чем проблема? – спросил Хирш.
– А почему ты решил, что есть проблема?
– Ну ты сходил посмотреть и стал тормозить.
– Да, Джек, ты стал тормозить, – подтвердил Шойбле, вскрывая ключом банку со сгущенкой.
– Меня Реймонд информацией нагрузил, так что я до сих пор разбираюсь.
– Напугал? – уточнил Хирш.
– Да. Описал, как выглядит атака штурмовой авиации, в подробностях. Дал пострелять, так что я прямо погрузился в эту проблему целиком. Вас, грееводов, такими делами не удивишь, а я озадачился.
– Ну и с чего ты там озадачился? – уточнил Шойбле, поливая сгущенкой ванильную булочку.
– Меня беспокоит перехват торпед и ракет.
– Вот сказанул-то, а? – воскликнул Шойбле и облизал край банки, чтобы сгущенка не капнула на штаны. – Перехват ракеты кого угодно напряжет, да, Тедди?
– Да, Петер, но торпеда опаснее. Если ты ее не сбил, она тебя испарит до молекул.
– И чего вы эту мутотень завели, коллеги? Будет проблема, будем решать, чего заранее пугаться? Давайте пожрем лучше.
– Ты недавно с ужина, – напомнил Хирш.
– И что? Ужин уже в прошлом, а сгущенка здесь и сейчас. И булки, двадцать штук в упаковке – очень рекомендую. К тому же после ужина была еще баня. А баня забирает калории, господин лейтенант, оттого и хочется кушать.
– Но вчера не было никакой бани, но ты жрал точно так же.
– Была баня, не было бани, это все условности – есть жратва, можно покушать, нету – терпи до завтра. У нас она есть уже сегодня, Тедди, чего ты тут митинг устраиваешь?
– Реймонд сказал – пилоты перехватчиков у нас необстрелянные и плохо обученные… – сказал Джек, и воцарилась тишина, Шойбле даже жевать перестал.
– Это скверно, – произнес Хирш и взял из упаковки булку.
– Джек, ну что ты опять? Нам что, кто-то угрожает? – спросил Шойбле.
– Нет, это я в общем. Извини, Петер, ты прав, давай закусим.
25
Прошло еще десять суток. В баню больше не ходили, обходясь общественным душем, хотя Реймонд предлагал выкроить очередное «окно».
Хирш все время читал – на корабле оказалась большая библиотека.
Джек предавался раздумьям, а Шойбле замучил персонал пищеблока поиском еды, которой еще не пробовал.
Этим утром была задержка завтрака из-за аварийной ситуации – во время учебного полета разбился один из перехватчиков. Все, кто толпился у столовой, строили предположения, а один, якобы посвященный в эту тайну, рассказывал, что штурмовик влепился в борт десантного корабля и разбился вдребезги, но соседи из другого кубрика настаивали на легких повреждениях машины, всего-то сорвавшейся с подвесок.
Так, в неведении и легкой тревоге, Джек, Хирш и Шойбле заняли свой обычный столик, то и дело поглядывая в сторону панорамного иллюминатора.
– Как думаешь, Тедди, он влепился или слегка повредился? – спросил Джек, пододвигая тарелку с кашей.
– А я тебе доктор, что ли? Вот придет Реймонд, он и расскажет.
– А чего тебя это так парит? – с деланой легкостью поинтересовался Шойбле. – Это учения, приятель. В условиях, близких к боевым, всякое бывает.
Они еще не успели доесть кашу, когда в их зале появился новичок, которого прежде здесь не видели, – какой-то лейтенант в непонятном комбинезоне. То ли техник, то ли…
– Это летчик, – прошептал Джек и толкнул Хирша в бок.
– Ну и зачем ты меня под ребро ударил?
– Давай позовем его к нам.
– Зачем?
– Мы выдоим из него всю информацию.
И Джек снова ткнул Хирша под ребро.
– Блин, Стентон, ты мне весь прием пищи испортил… Эй, парень, давай сюда, у нас место свободное!
Новичок поднял голову и с радостью закивал, поспешив на приглашение.
Джек встал и отодвинул для гостя стул.
– Джек Стентон, капрал, – представился он.
– Реми Ренатто, лейтенант, авиационный отряд прикрытия.
Последние слова Реми произнес едва слышно и, улыбаясь через силу, пожал руки Хиршу и Шойбле.
Заметив прибавление, официант принес еще тарелку каши и два тоста с вареньем.
– А меду у тебя не найдется, приятель? – воспользовавшись случаем, спросил Шойбле.
– Господин сержант, вы весь мед у нас еще вчера вымели! Или забыли?
– Ну извини, – сказал Шойбле, и официант ушел.
– Так что там у вас приключилось, Реми? – спросил Джек. – Ничего, что я на «ты»?
– Ничего, Джек, – вздохнул летчик. – Видишь, где я завтракаю, из кают-компании меня поперли.
– То есть на тебя свалили всю вину? – попытался угадать Хирш.
– Так точно, сэр.
– Какой я тебе сэр, я тоже лейтенант.
– Извини, мне показалось, ты сказал «капитан Хирш»?
– Показалось, – отмахнулся Хирш.
– Ну, в общем, я лишь попробовал включить неучтенную панель, только включил – ничего больше, и то лишь на стыковке, пока замки срабатывали.
– И что?
– Включил, а она как саданет! Оказалось, что панели на «пуск» заточены! Оказывается, нужна специальная подготовка, а где у нас подготовка, если даже полковник Стоун про эти перехватчики ничего толком не знает?!
Джек, Хирш и Шойбле обменялись понимающими взглядами и временно прекратили расспросы, так много горечи было в словах их нового знакомого.
Они подождали, пока он успокоится и перейдет к тостам с вареньем.
– Так, значит, никто там у вас не разбился? – осторожно спросил Джек.
– Нет, конечно. Это я малость штангу погнул, только и всего. Зато теперь все знают, что будет, если включить джи-панель.
– То есть они благодаря тебе узнали про эту панель, а потом выгнали из кают-компании? – уточнил Хирш.
– Ну… не совсем так. Я сам ушел, потому что видел, как они на меня смотрят и вообще ни во что не ставят. Может, даже спишут скоро.
– Если и спишут, то не скоро, мы слишком далеко от баз, Реми, так что можешь не волноваться.
– А что еще интересного в этой джи-панели? – спросил Джек, заинтригованный проблемами летного отряда.
– Там есть «суперстарт», кнопка, включающая секретный блок двигателя.
– Секретный блок? – переспросил Джек и обменялся с приятелями многозначительными взглядами. – А в чем его сила, почему его засекретили?
– Засекречена его конструкция, а вообще он нужен как экстренный ускоритель. Включил его, и скорость увеличивается в сто раз.
Приятели снова замолчали, им требовалось обдумать услышанное.
«Наверное, он бредит», – предположил Хирш, улыбаясь.
«Неудивительно, что его поперли из кают-компании», – ухмыльнулся Шойбле. А Джек оставался внешне спокойным, и лишь когда Джозеф докушал тост с вареньем, спросил:
– А ты ничего не напутал, камрад? Может, скорость увеличивается в два или в три раза?
– Ну, или хотя бы в пять раз, – добавил Хирш.
– Нет, не напутал. Я инструкцию читал – инструкции нам показывали, а реальных навыков не привили, сказали, времени нет, сказали, не успеваем. Тосты, кстати, классные, нам только бутерброды с икрой дают. А добавку тут можно спросить?
– Возьми мой, – сказал Джек, кладя тост на блюдце Реми.
– И мой! – добавил тост Хирш.
– И мой, – с готовностью отозвался Шойбле, хотя на этот тост у него были планы.
– Откуда же такие скорости, Реми? Как при такой скорости рулить можно? – поразился Джек.
– У нас говорят – маневрировать, – поправил его Реми, принимаясь за дареное угощение. – Но маневрирование – это еще не все, самое интересное – это средства связи, которые используются при включении скорости «марш-два».
– И что же за средства?
– А хрен его знает, что там в коробочке находится. В инструкции говорилось про какие-то прерывания, обратные волны, стоячие волны… И это…
Джозеф перестал жевать, пытаясь вспомнить трудное название.
– Внепространственный импульс нелинейной формации!
– И все в этой коробочке? – уточнил Шойбле.
– Все в ней. И включается она, заметьте, тоже вместе с джи-панелью.
– Лейтенант Ренатто! – послышался вдруг строгий начальственный голос, и все повернулись в сторону выхода. За столиками воцарилась тишина, завтрак прервался.
– Это полковник Стоун… – прошептал Реми и стал торопливо вытирать руки салфеткой.
– Продолжайте трапезу, господа, все в порядке! – объявил майор, пришедший с командиром летного отряда. И все снова вернулись к своим тарелкам.
– Сэр, прошу прощения, я вспылил, – промямлил Реми, поднимаясь из-за стола.
– Мы принимаем ваши извинения, лейтенант. Можете возвращаться в кают-компанию, лейтенанту Скунлаку уже вынесено устное замечание. Он не имел права на такие обвинения.
– Благодарю вас, сэр.
Реми бросил прощальный взгляд на недоеденные тосты и направился к выходу. За ним, коротко взглянув на компанию за столом, направился и командир летчиков, а вот пришедший с ним майор с хитроватой физиономией подошел к столу и уселся на место Реми.
– Не возражаете?
– Возражаем, – сказал Джек, заставив Хирша покачать головой.
– А вы кто такой, капрал?
– Вы знаете, кто я такой, вы читали мое досье.
Майор на мгновение смутился, но лишь на мгновение.
– А с чего вы взяли?
– С того, майор Браун, что все досье с пометками вам необходимо читать по служебной необходимости. На корабле десять тысяч пассажиров, но досье с пометками имеют едва ли полторы сотни.
– А вы, Стентон, еще тот фрукт, – заметил майор.
– В досье и об этом написано, сэр.
– Ладно, дело не в этом. Что вам удалось выведать у лейтенанта Ренатто?
– Он боится, что его спишут, – вмешался Хирш, чтобы Джек не наговорил лишнего.
– И все?
– Не все, – сказал Шойбле, кладя локти на стол. – Он сообщил нам, сэр, что в летной столовой вместо тостов дают икру, я даже подозреваю, что черную.
– Это не тайна. Им это положено по тарифу снабжения. А больше вам сообщить нечего?
– Нечего, майор Браун, – сказал Джек все так же неприветливо.
– А откуда, позвольте узнать, мистер Стентон, вы узнали мое имя?
– А вам не приходило в голову, сэр, что когда вы читаете чье-то досье, кто-то читает ваше?
– Ага, – неопределенно произнес майор, поднимаясь. – Ну ладно, сейчас я уйду, но наш разговор не окончен.
И майор вышел из столовой, а Хирш промокнул салфеткой лоб и сказал:
– Ты всех нас подставляешь, Джек. Откуда ты узнал, кто он и как его зовут?
– Ну, ты же видел, какая у него самодовольная физиономия. И ботинки не от летной формы, а от той, в которой он ходил прежде, – растоптанные, удобные. Из-под штанины торчит тоненькая бирочка от химчистки – «Браун».
– Я тоже заметил, – обронил Шойбле, забирая свой нетронутый тост.
– Но он-то подумал… Страшно даже подумать, что он подумал, Джек!
– Ничего он нам не сделает, Тедди. Пока мы здесь, мы всем нужны, а Брауна мы крепко напугали, он теперь будет думать, что мы какие-нибудь параллельные агенты СГБ.
– Агенты СГБ столько не жрут, – заметил Хирш в адрес Шойбле, который торопливо дожевывал тост.
– Откуда ты знаешь? – возразил тот.
– Я пойду, – сказал Джек, поднимаясь.
– Подожди, сейчас чаек принесут! – сказал Шойбле. – Настоящий листовой, никакого порошка!
– За какие такие заслуги? – спросил Хирш.
– За двадцать ливров на весь рейс.
26
Поскольку большинство солдат все еще находились в столовых, в коридорах было относительно тихо. То там, то тут пробегал кто-то из опаздывающих к завтраку, и снова воцарялась тишина.
Последнее время Джеку нравилось бывать в одиночестве, скученность его угнетала. Десять тысяч человек в плотной застройке десантного корабля – это не шутки. И не важно, что они были распределены по жилым зонам, Джек ощущал присутствие всей этой людской массы, как будто они отбирали у него воздух.
Он часто отправлялся в столовую раньше всех, чтобы пройтись по опустевшим коридорам, не слушая бесконечной болтовни Шойбле.
Хирш – тот понимал подобные моменты, а Шойбле постоянно навязывался в провожатые, говорил – подожди нас, сейчас доедим и пойдем вместе.
Шойбле не понимал.
Решив посетить туалет, Джек сразу нацелился на серебристую дверь в конце яруса, но неожиданно с одного из кубриков вышел совершенно незнакомый ему человек, одетый в светло-серый обтягивающий комбинезон.
«Как педик», – подумал Джек, не одобрив такой наряд, а незнакомец бросил на него быстрый взгляд и поспешил к дверям туалета.
«И этот туда же», – недовольно подумал Джек и, войдя в туалет, попытался на глаз вычислить кабинку, в которой укрылся этот странный посетитель. Однако на всех шести дверцах горел зеленый огонек, а значит, замок изнутри закрыт не был.
«Извращенец?» – предположил Джек, еще не зная, откуда могли взяться посторонние извращенцы в обтягивающих костюмах.
Разумеется, нарушать интимный процесс было неприлично, но почему не закрываешь кабинку изнутри, если ты не извращенец?
И Джек, одну за другой, стал вышибать ногой дверцы, чтобы «извращенец» схлопотал по носу.
Но никто не схлопотал – все кабинки оказались пустыми.
– Ничего себе, – произнес Джек, занимая одно из мест. – А куда же он подевался?
Между тем в туалете было тихо, и, спокойно сделав все дела, Джек вышел помыть руки, заодно осмотрел помещение туалета и не нашел никаких скрытых ниш, незаметных дверей и даже съемных панелей второго потолка. Все было надежно закрыто, забито, завинчено.
– Не могло же мне это показаться, – сказал себе Джек, выходя из туалета.
Он еще раз оглянулся, вспомнил, как шел от лифта и увидел «педика» в сером трико. Все было наяву, никаких там галлюцинаций, и если рассказать Хиршу, тот неопределенно разведет руками и все, дескать, это к доктору. А если Шойбле… Нет, Шойбле лучше ни слова.
27
Ночью было немного душно и беспокойно, все время мерещились какие-то образы, посторонние звуки.
Накануне вечером Шойбле снова рассказывал старые анекдоты, но даже сам им уже не смеялся. Потом они пили чай, в пятый раз после ужина, а затем легли спать.
– Скорей бы уже на место, – сказал тогда Хирш.
– Я тоже так думаю, – ответил Шойбле.
– Я что, вслух это произнес?
– Вслух.
– Надо же.
«Странно как-то», – тогда еще подумал Джек, и когда коллеги уснули, он еще ворочался и посматривал на дверь кубрика – надо было пойти и отлить, чай просился наружу.
Он вылез из-под одеяла, сунул ноги в казенные тапки и, открыв дверь, оказался в коридоре.
На потолке, потрескивая, горел светильник дежурного освещения. Где-то играла приглушенная музыка – наверное, у механиков, они любили ночные посиделки.
Джек направился к туалету – в дальний конец коридора, но вдруг обнаружил стоящего на дороге незнакомца – того самого, в сером трико.
Еще не успев испугаться или удивиться, он увидел, что никого в коридоре нет и никто не мешает ему пройти до туалета, однако возникшее ощущение неудобства заставило Джека обернуться, и он снова увидел незнакомца уже возле лифтового холла. Тот также стоял посреди коридора, сложив руки за спиной, и глядел на Джека.
«Это все сон. Мне только снится, что я пошел в сортир, а на самом деле я все еще лежу на койке. Не сходить бы под себя, а то Шойбле с Хиршем засмеют».
В туалете было тихо. Капала вода в бачке, негромко шумел вентилятор, а за бортом корабля сотнями тысяч в секунду пролетали космические мили.
Иногда, представив себе такие масштабы, Джек чувствовал легкую тошноту, а иногда ничего такого не происходило.
Войдя в туалет, он вдруг забыл, зачем сюда явился, и даже не смог определить, где он.
«Присядьте, так вам будет удобнее…» – сказали ему, и Джек присел на какой-то топчан.
«А теперь прилягте, так будет лучше… Ножки вытяните – вот так, хорошо».
Джек почувствовал слабость в теле, его глаза почти закрылись, но что-то он еще видел из-под прикрытых век. Дышал ли он? Сказать однозначно было трудно, а попытки сделать глубокий вдох ни к чему не приводили.
«Не нервничайте, это не опасно», – сказали ему, причем этот голос он слышал не снаружи, а откуда-то изнутри себя, как если бы он сам это говорил.
Поняв, что не контролирует собственное тело, Джек попытался какими-то остатками сознания разобраться, где находится. Но ни потолка, ни стен разглядеть не смог, хотя снующие рядом тени он замечал и даже выхватывал фрагменты чужих неприветливых лиц.
Они были совсем никакими. Ни морщин, ни эмоций, ни усов, шрамов и каких-то других примет.
Меж собой тени как-то переговаривались, трелями, словно кузнечики, а сверху, из туманной мглы спускался многозвенный манипулятор – совсем как у боевого робота, только намного сложнее.
Он был черный и опасный, поскольку на его зажиме поблескивало острое лезвие.
«Трим-трим-трим», – сказал один из мутных силуэтов.
«Трим-трим-трим», – ответил другой, и манипулятор с лезвием стал опускаться быстрее.
Догадавшись, для чего предназначен этот инструмент Джек так перетрусил, что его начало трясти, как от разряда током.
«Трим-трим-трим», – зачирикали силуэты, а потом Джек снова услышал голос внутри себя:
«Лежите спокойно и не бойтесь, это не больно. Ну, разве что чуть-чуть…»
И в черном воздухе снова блеснуло лезвие, на которое упал луч от какого-то стробоскопа.
«Какой… ужас…» – подумал Джек, чувствуя, как тяжело поворачиваются его мысли. Он понимал, что сейчас случится, он вспомнил множество историй про похищения людей и опыты над ними. Но неужели это произойдет и с ним тоже?
Сопротивляться Джек не мог, его лишили этой возможности, тогда он вспомнил, как в детстве боролся с ночными кошмарами, когда прямо там, в страшном сне закрывал глаза, представлял себя силачом из комиксов и бил преследовавших его монстров огромной суковатой дубиной.
Случалось, ему это помогало, так почему не попробовать еще раз?
Но как сосредоточиться, если тело превратилось в кисель, а в носу постреливает от излучения стробоскопа? И, тем не менее, Джеку удалось мысленно накачать сказочного верзилу, однако тот оставался недвижим и вскоре растворился без должного применения.
«Ну все, – подумал Джек и, собрав остатки сил, мысленно закричал: – Оставьте меня, твари, оставьте!»
«Что вы сказали?» – склонился над ним один из силуэтов.
«А вот что…» – ответил Джек и мысленно дал ему в ухо. Силуэт вскрикнул, перелетел через кушетку и свалил еще одного. Они все разом закудахтали, затараторили и выбежали куда-то в соседнее помещение. После этого к Джеку вернулись какие-то силы, он приподнял голову и огляделся, но никаких стен, потолка и дверей не обнаружил. Манипулятор со страшным лезвием продолжал пощелкивать где-то высоко за копотным туманом, а стробоскоп и вовсе погас.
«Ну вот что это, сон или реальность?» – подумал Джек. Потом заметил на топчане, рядом с собой, какую-то серебристую вещицу – то ли ключ, то ли брелок. Это был подходящий объект, чтобы ощутить хоть что-то, и, преодолевая слабость, Джек дотянулся до артефакта и сомкнул на нем пальцы, однако ощущения были какими-то ватными.
«Тогда так…» – сказал он себе и чудовищным усилием сумел положить вещицу в карман брюк. И все, на этом силы оставили его, а потом рядом с топчаном снова появились силуэты. Но на этот раз всего пара.
«Это было совсем не умно. Совсем», – сказал голос, и «щелк!», ничего этого не стало.
