Алекс Орлов
Один в поле воин
14
В начале второго часа дня начальнику службы безопасности Генеральной компании города – майору Локхиду, позвонил свой человек из полиции. Он занимал там небольшую должность, однако был достаточно информированным, чтобы доносить обо всех важных мероприятиях городской полиции.
Разумеется, ему за это неплохо платили.
– Это я, сэр, Пересмешник.
– Привет, Пересмешник, давно тебя не было слышно. Я уж было подумал…
– Не было новостей, сэр. А вот сегодня всё Управление буквально бурлит. Сверху пришёл нагоняй, и Смоллет роет носом землю, будут проводить рейды для выявления нарушителей лицензионного права.
– О, так это прямо реальная для нас помощь, придётся выставить полковнику что-то дорогое покурить.
Агент вежливо хихикнул.
– На этом пока всё, сэр. Позже доложусь по результату акции со всеми подробностями.
– Ну, давай, не пропадай, Пересмешник.
Майор Локхид откинулся в кресле, обдумывая услышанное. Он прикидывал, что можно предпринять, чтобы эффект от полицейской операции был выше и Генеральная компания получила больше выгоды. А, стало быть, и он, начальник службы безопасности, не остался в накладе.
Неожиданно дверь его кабинета распахнулась и в неё влетел заместитель капитан Лозе. Его лицо было красным, глаза блестели.
– Док сказал – пациент очнулся!.. Что-то бормочет, но уже связно!..
– А почему он мне не позвонил? – воскликнул Локхид, вскакивая.
– Да он и мне бы ничего не сказал, если бы я его случайно на этаже не встретил. Он полагал, что нам нужен пациент с полной ясностью суждений, прикинь?
– Ладно, пойдём разбираться. Дока можно понять, он постоянно в каких-то своих фантазиях и экспериментах. С одной стороны, это хорошо, он на острие науки, а с другой… – Локхид выпустил заместителя, вышел сам и закрыл дверь кабинета. – А с другой стороны, нам с ним нужно быть внимательнее и правильно расшифровывать, что он имеет в виду.
В коридоре к Локхиду подбежал старший оперативник с планшетом в руках.
– Сэр, вы просили сведения по объекту «ноль-восемнадцать», я принёс самые свежие.
– Там что-то срочное?
– Нет, сэр.
– Тогда через час, у меня сейчас неотложное дело.
Они с заместителем спустились на минус второй ярус и почти бегом добрались до дверей медицинского бокса.
От того, что расскажет пациент, зависело очень много, ведь пока ещё Локхид не доложил о масштабе проблемы, сказав, что уровень нанесённого ущерба выясняется.
Разумеется, начальство его отчитало, были угрозы и требования, а также был поставлен крайний срок внесения ясности – трое суток. И хотя Локхид понимал, что начальство едва ли выполнит даже треть от озвученных угроз, узнавать, сколько и какие именно, он не хотел.
Он потянул за ручку двери, и они с капитаном Лозе вошли в небольшой шлюз. Едва дверь за ними закрылась, включились аэрационные фильтры и дезинфицирующие лампы. Процедура продлилась полминуты, и за это время Лозе успел дважды чихнуть.
– Аллергия на электроозон, – виновато пояснил он покосившемуся на него Локхиду.
Наконец, дверь в сам бокс была разблокирована, и они оказались в небольшом помещении с четырьмя кроватями вдоль стен с подведёнными к ним необходимыми магистралями, оптоволокном и защищённой электрошиной.
На одной кровати, обставленной приборами и утыканной проводами и трубками, лежал важный свидетель, а ещё одна кровать была смята – на ней чаще всего спал сам док, когда оставался в боксе на ночь, следя за пробирками и экспериментальными ёмкостями.
Сейчас он сидел на медицинской табуретке и листал блокнот, сверяясь с показаниями, снятыми с приборов ранее.
Док не любил планшеты, и если была такая возможность, доверял свои записи натуральной бумаге из гиперсинтетической целлюлозы.
– Доктор Бернс, у вас есть новости? – спросил Локхид и в первые мгновения не понял, слышит его док или нет.
– Да, некий позитив имеет место… – немного нараспев, ответил врач и лишь потом поднял глаза на начальника службы безопасности.
– Он может говорить?
– В обычном смысле – нет, не может. Был слишком сильный стресс, и его организм пока не может преодолеть его последствия.
– Но вы говорили о… – майор повернулся к заместителю.
– О бессвязной речи, – подсказал тот.
– Да, о бессвязной. Возможно, нам пригодится даже такая информация. Вы можете вывести его на такой контакт?
– Да, я могу его вывести на контакт с помощью вот этого электроинициатора. Всего один разряд – и он выйдет в состояние медикаментозного сознания второго рода.
– Давайте, док. У нас нет выхода.
– Как скажете, господа. Присаживайтесь, так вам удобней будет.
Локхид и Лозе, не сговариваясь, бросились к стоявшим у двери тяжёлым медицинским табуреткам и, подтащив их поближе к кровати свидетеля, сели, с интересом наблюдая за манипуляциями доктора.
– Так, я увеличиваю на полмиллилитра расход стимулятора… Даже лучше двух стимуляторов, – начал пояснять он свои действия.
– Обратите внимание, я подкрутил вентили и жидкость побежала быстрее. Синенькая и жёлтая. Теперь исследуем обратную реакцию вот по этому экрану. И мы видим, что появились максимумы, пока небольшие, мы будем дожидаться явного экстремума, чтобы подать разряд.
Казалось бы, пришедшие вовсе не затем Локхид и Лозе, зачарованно глядели на струящиеся по прозрачным трубкам разноцветные жидкости, на мигание на аппаратуре индикаторных огоньков и на «бегущие максимумы» на экране, которые, по мнению дока, всё ещё недотягивали до нужного экстремума.
– А вот и экстремум, дети! – торжественно объявил доктор, указывая на выскочившую на графике макушку. – Слегка убавляем подачу стимуляторов и производим разряд. Бац!
Тело пациента дёрнулось, и он открыл глаза.
– Он пришёл в себя! – обрадовался Лозе.
– Нет, господа, это так называемая медикаментозная бодрость, теперь вы можете задавать ему вопросы, но отвечать вам будет не сам пациент, а его подсознание. Итак, начинайте, у вас не более пяти минут.
– Как нам лучше к нему обращаться? – понизив голос, спросил Локхид.
– Просто задавайте вопрос, подсознание, в отличие от прямосознания, вас сразу поймёт.
– Как вас зовут… Э-э… Пациент?
– Кнут Анахайм… – еле слышно пролепетал тот, таращась в потолок. Предупредительный док тут же подкрутил настройки звука, чтобы было погромче.
– Но мальчишки в школе прозвали меня «Ахмед»… Со временем это стало моим новым именем…
– Чем вы занимаетесь, мистер Анахайм?
– Моя мамочка звала меня Кнутти… – пролепетал пациент.
– Мне повторить вопрос? – шёпотом спросил у доктора майор Локхид.
– Не нужно, просто он немного притормаживает.
– Я бизнесмен, у меня небольшая фасовочная фабрика на улице Лоуренс, двадцать четыре…
– Скажите, Анахайм, кто у вас занимался компьютерным обеспечением. Какая компания?
– Плохая компания… Мальчишки меня дразнили, кричали, что толстый… Плохая компания…
Локхид бросил взгляд на доктора, тот сделал успокаивающий жест, дескать, терпение, сейчас всё будет.
– Никто не занимался… Я купил ворованную технику… Недорого…
– Кто вёл бухгалтерские расчёты?
– Я вёл… Бухгалтерские расчёты…
– И больше никто не подходил к терминалу?
– Больше не подходил… Меньше подходил… – выдал пациент.
Локхид и Лозе переглянулись.
– Кто меньше подходил к терминалу? – уточнил вопрос Локхид.
– Мальчик подходил… Быстро считает мальчик… Я боялся, думал всё сломает… Сломает всё! За сервер двести чаков отдал!.. – начал беспокоиться пациент, и на экранах заплясали его параметры.
Док сейчас же прикрутил подачу стимуляторов и сказал:
– У вас полминуты.
– Скажи, любезный, как зовут мальчика, который считал? И кто он, откуда взялся?
– Мальчик-кадет… Марк…
Произнеся эти слова, пациент затрясся, и док стал срочно проводить какие-то аварийные мероприятия, а майор Локхид со своим заместителем покинули медбокс.
– Ну, это уже кое-что! – бодро произнёс Лозе.
– Да. Теперь нужно перевернуть все базы данных в городе, чтобы отыскать следы этого мальчика-кадета Марка.
Настроение Локхида улучшилось, ведь теперь он мог подать злодея одновременно с докладом о его преступлениях.
– Так, Сид, ты прямо сейчас поднимай наших киберов – пусть роют архивы. Через два часа у меня должна быть информация по этому парню. А я стану готовить операцию, нам ведь нужно будет как-то выдёргивать его из хайтауна.
– Думаешь, он окажет сопротивление?
– Не в этом дело. Ты видел схему этих муравейников? Там столько параллельных переходов и лестниц, что начни мы действовать, он утечёт, как вода между пальцев.
Они зашли в лифт, и кабина стала подниматься.
– Кейн, я вот подумал – а если он не просто одиночка? Если он…
– Сто барабанов, что не одиночка. Ты правда думаешь, что просто какой-то пацан обладает продуманной и сложной технологией щёлкающей спецметки, как сладкие капучильони?
Кабина остановилась, и они вышли, по очереди кивнув вытянувшемуся сержанту из отдела обеспечения.
– Кейн, ты полагаешь, это могут быть происки «Вуазье компани»?
– О чём ты говоришь, Сид? Они, конечно, могут нам подгадить и даже по-крупному, но тут другой уровень, понимаешь?
– А какой тут уровень? – робко спросил Лозе. Он немного не поспевал за происходящими событиями, и ему требовалось время для понимания и должного осмысления.
– Какой уровень, ты спрашиваешь? – произнёс Локхид, останавливаясь перед дверью их совместной приёмной. – Стратегический!
Они вошли в приёмную, и Локхид уже взялся за ручку двери своего кабинета, когда Лозе неожиданно спросил:
– Кейн, а вот эти спецметки в программных продуктах – они для чего?
– Это надсистема системы неявной статистики. Это когда сто терминалов с программным продуктом, оснащённым спецметками, не сообщают ни о чём, а вот тысяча – уже даёт кое-какие результаты. Ну, а десятки тысяч и сотни рисуют полную картину.
– Картину чего?
– Видимо, реальной ситуации. Неприукрашенной.
– Понятно, – сказал Лозе, хотя ничего не понял. Не понимал и сам начбез, он лишь повторял то, что втолковывалось им на семинарах, куда его и начбезов других регионов экономической зоны вывозили с целью повышения квалификации.
15
Ближе к обеду в гости к Фредди и Головину заглянул Изи Весёлый, занимавшийся доставкой таблеток, которые сам также потреблял в неизвестных количествах.
У него всегда блестели глаза, он всегда улыбался, и оттого его прозвали Весёлым.
Некогда Изи тоже был кадетом и даже ухитрился закончить навигаторскую школу, однако не получил назначения на службу, поскольку никакая медицинская комиссия не могла признать его нормальным.
Ему ничего не оставалось, как слегка изменить образ жизни и из чистого потребителя превратиться ещё и в поставщика. Однако вход в бизнес был делом нелёгким, и об этом периоде у Изи Весёлого в качестве напоминания остался «боксёрский нос», отчего он слегка гундосил.
– Чуваки, что у вас за дела в районе делаются? Легавых набежало, как на праздник! – сообщил он, пряча в карман деньги, которые получил за очередную партию таблеток для Фредди.
– Какие легавые, ты о чём? – уточнил Фредди.
– Я тут забегал к клиентам в первой башне, выбегаю, а там эти орки с автоматами и в латах! Прикиньте, чуваки, в латах, как в кино!..
Фредди с Головиным переглянулись. Они ещё не полностью отошли после вчерашнего, а тут такие новости.
– Я значеца к вам побежал, так мне под зад бампером чуть не въехала ещё одна телега с легавыми! Прямо к вам! Ну, я быстрее в лифт, и фьюить! Хорошо, что твоя партия, Фредди, последней была и теперь у меня с собой ничего нет. А то бы стрёмно было обратно пробираться.
Вывалив все новости, гость поднялся со стула и добавил:
– Пойду, у меня ещё сегодня стык с оптовиком. Большой человек не любит, когда опаздывают.
Попрощавшись, Изи направился к выходу, но едва открыл дверь в коридор, как тут же получил такой удар, что пролетел всю маленькую прихожую, распахнул дверь в комнату Головина и там же грохнулся на пол.
Фредди и Головин вскочили со стульев, не зная, какие ужасы и предполагать, когда в тесную комнатку Фредди ворвались два огромных полицейских в латах, и один для пущей острастки полоснул по стенам из автомата, отчего с них обрушились огромные куски пластобетона.
Оба кадета упали на пол, прикрыв головы руками, а полицейские стали орать, чтобы все сдавались и что все окружены.
– Мы сдаёмся! – подал голос Фредди.
– И мы тоже! – с готовностью поддержал его Головин.
Следом за двумя штурмовиками в комнату вошёл офицер в красивой форме и, оглядев присыпанных пылью лежавших на полу кадетов, спросил:
– Кто из вас Марк Джулиан Головин?
Фредди молчал, и Головин молчал тоже. Где-то в нём ещё теплилась надежда, что если он не признается, то они просто уйдут. Однако полицейские знали, за кем пришли.
– Эй, это ты Головин? – спросили у Фредди, и ближайший к нему штурмовик ткнул его железным сапогом в бок.
– Я Головин, только не бейте! – воскликнул Марк, потому что не хотел получить по рёбрам железным ботинком.
– Встать! – рявкнул офицер, и Головин резко вскочил.
– Берите его и на выход, – приказал офицер, и тут в проёме двери показался Изи с разбитой физиономией.
– Эх, братцы, но старика-то зачем ударили? – с укоризной в голосе произнёс офицер.
– Я не старик, – прогнусавил Изи, – просто я зрело выгляжу.
– Зрелый – перезрелый, – подвёл итог офицер и, потеснив Изи, вышел из комнаты, а за ним, волоча Головина, словно тряпичную куклу, бочком протиснулись оба штурмовика.
– На чём спалились? – спросил Изи и вытер с лица кровь.
– Пока не знаю, – ответил Фредди. Если бы взяли их двоих, это было бы понятно, но почему одного только Марка?
Между тем в коридоре снова раздался топот, Изи едва успел отпрыгнуть в сторону, когда дверь опять распахнулась и в комнату Фредди ворвались трое в штатском, но с пистолетами наготове.
– Ты Марк Головин? – строго спросил один из них, наводя на Фредди пистолет.
– Нет.
– А где он?
– Только что копы забрали…
– Я же говорил, надо было тормознуть их! – воскликнул другой из троицы.
– Заткнись, – буркнул первый. Потом выхватил тонкую рацию и скомандовал:
– Копов с арестантом перехватить!..
– Каких именно, сэр, они тут троих выволокли.
– Перехватывайте всех и выясняйте, кто там Марк Головин!
– Принято.
После этого трое в штатском быстро убрались, и Фредди перевёл дух, а Изи отклеился от стенки и сказал:
– Пойду, пока не поздно, а то и мне что-нибудь прилетит.
16
Головина подвели к микроавтобусу и, надев наручники, посадили между двумя другими задержанными – обоих Головин знал, и при встрече они здоровались.
Ему хотелось узнать, почему их арестовали, может быть, эти ребята знали больше, однако обстановка была такая, что не то что перекинуться парой слов – пошевелиться было невозможно.
Арестанты сидели на очень узком сиденье, спереди и позади них на ещё двух рядах сидений располагались по паре закованных в броню полицейских, а впереди – рядом с водителем, находился полицейский капитан в обычном мундире.
Помимо этого микроавтобуса, имелось охранение – один внедорожник, раскрашенный в цвета городской полиции, и небольшой броневик чёрного цвета.
Когда отъезжали от хайтауна, первым встал внедорожник, за ним микроавтобус и последним, прикрывая тылы, двигался броневик.
Окна в микроавтобусе были небольшими, и Головину мало что было видно. И едва он начал ориентироваться, в каком же направлении их везут, как неожиданно ехавший первым внедорожник полыхнул тормозными огнями, микроавтобус заскрипел тормозной кинематикой, а потом даже сработала гравитационная подушка, иначе бы они врезались в переднюю машину.
Оказалось, что улицу неожиданно перекрыли два чёрных внедорожника, из которых стали выпрыгивать бойцы в какой-то незнакомой Головину форме.
В свою очередь из полицейского внедорожника также стали выскакивать штурмовики в тяжёлой броне.
Они стали что-то кричать блокирующим проезд, кто-то выстрелил в воздух, и тогда у неизвестных в руках появились короткоствольные автоматы.
– Клинсман, что там за хрень?! – прокричал в рацию офицер.
– Коммерсанты, сэр! Требуют отдать какого-то Марка Головина!
Сидевшие рядом с Головиным арестанты удивлённо на него посмотрели, но сам он такой популярности не радовался.
– Так, Клинсман! Все по машинам и тараньте этих тварей, они нам не указ! У нас приказ начальника полиции всех арестантов доставить до места!..
Полицейские штурмовики погрузились обратно во внедорожник, и машина попыталась протаранить закрывавшие проезд машины.
Внедорожник ударил ещё раз, и Головин услышал скрежет автомобильных корпусов, однако преграда опять не поддалась, а противник забросил под днище полицейского внедорожника шумовую гранату.
Она так рванула, что видно было, как подпрыгнул атакованный автомобиль, и Головин невольно представил, как теперь чувствовали себя полицейские внутри него.
– Гольдштейн, разгони этих мерзавцев! – отдал по рации офицер новую команду.
Позади взревел парогенерами броневик и, обойдя микроавтобус справа по тротуару, с разгону отбросил один из закрывающих проезд автомобилей, а затем ударил по второму так, что тот завалился на бок.
Полицейский внедорожник тотчас рванулся сквозь образовавшуюся брешь, за ним поспешил микроавтобус с арестантами, и последним снова встал броневик.
Опозоренный противник открыл огонь по непробиваемым бортам броневика, чтобы показать, что тоже что-то может, в ответ из башенки броневика вылетело несколько гранат со слезоточивым газом, и они разорвались с громкими хлопками, залив всю улицу разноцветными облаками.
Противник бросился бежать, а следом – и самые любопытные из зевак, до этого момента терпеливо следивших за происходящим.
Больше полицейский конвой никто не преследовал, и спустя десять минут он прибыл к зданию Управления полиции города.
Проехал через охраняемые ворота и остановился на просторной площадке, где уже стояли несколько микроавтобусов.
Из некоторых ещё выводили арестантов в наручниках, другие уже были пусты.
Дошла очередь до Головина и двух других кадетов. Их вытащили из микроавтобуса и повели в один из отдельно стоящих корпусов. При этом Головин рассмотрел повреждения на полицейском внедорожнике и следы от пуль на боках броневика.
Не зная, чего ожидать дальше, он стал приглядываться к окружавшим его полицейским, надеясь увидеть приветливое лицо, чтобы поинтересоваться, за что его взяли.
Вскоре всех задержанных собрали в большом зале, где Головин насчитал около полусотни людей в наручниках.
Их рассадили с интервалом в пару кресел, видимо, чтобы они не общались. Между тем перед передними рядами за высокой кафедрой сидел человек в судейской мантии и с ним ещё несколько помощников и судейских секретарей.
Полицейские офицеры были неподалёку от них и время от времени негромко отвечали на какие-то возникшие у судейских секретарей вопросы. Кафедра была завалена документами и планшетами, подключёнными к множеству архивных баз.
Головин заметил, что сопровождавший их полицейский капитан подошёл к полному коллеге с золотыми погонами и стал доверительно, почти что на ухо докладывать о какой-то лаконичной проблеме.
– Сэр, мы столкнулись с большими трудностями, когда доставляли задержанных, – сообщил капитан, и полковник слегка отстранился.
– Чего ты мне на ухо шепчешь?
– Сэр, дело дошло до стрельбы…
– Какой ещё стрельбы? Было оказано сопротивление?
– «Коммерсанты», сэр. Они заблокировали нам проезд и с оружием в руках требовали отдать им Марка Головина.
– А кто это?
– Один из задержанных.
– Бред какой-то, – произнёс полковник, окидывая взглядом собранных в зале нарушителей лицензионного права.
Поскольку пострадавшей стороной являлась Генеральная компания, все задержанные после краткого судебного разбирательства передавались для доследования службе безопасности компании. Чего же ради они лезли раньше времени?
– Стрельба, говоришь?
– Так точно, сэр. Вначале наши дали выстрел в воздух, чтобы разблокировали нам дорогу. Я выполнял ваши приказы и не был готов к каким-то переговорам.
– Всё правильно, капитан. Что дальше?
– Они угрожали оружием, и я приказал таранить их машины. Пришлось пускать в ход тяжёлый броневик, он прекрасно справился, а они посбивали с его бортов краску – открыли огонь прямо по полицейскому транспортному средству.
– А вы что?
– Саданули напоследок газовыми гранатами.
– А вот это правильно. Я, конечно, узнаю у майора Локхида, чего они там все вместе нажрались, но пока что считаю ваши действия правильными.
– И ещё, сэр, они взорвали под головной машиной силовую шашку. Один сотрудник частично контужен.
– Вот уроды, – покачал головой полковник, – а что за арестант им потребовался так срочно? Как-то это странно всё выглядит.
– Марк Головин, сэр. Вон он сидит, в четвёртом ряду, растрёпанный такой.
– А чего он какой-то пыльный?
– Ах это… У него в комнате было очень пыльно. Возможно, делают ремонт, – слегка запинаясь, начал придумывать капитан, которому не хотелось сообщать, что стрельбу они начали ещё в кадетском общежитии, ведь это выглядело не совсем профессионально.
– Послушай, капитан, а тебе не кажется, что он немного похож на государственного представителя Джорджа Липмана, а?
– Ну, так-то вроде что-то есть. А у представителя есть сын?
– У него есть племянник. И он где-то учится. Не хотелось бы вляпаться в такую историю, ведь госпредставитель – это… Сам понимаешь.
– Могу быстро выяснить, сэр. Сейчас метнусь в архивный центр и получу по Липману всю информацию.
– Прошу тишины! – громко произнёс один из судейских секретарей, и гул в зале начал стихать. Полицейские встали у стен ровнее, а арестанты перестали дремать.
– Погоди, – пониженным голосом произнёс полковник, – может, и не на Липмана он похож, а на кого-то другого. Мы так можем все варианты перепроверить, а всё равно окажется сынком какого-то ответственного лица, и нам прилетит по заднице. Давай вот что, после суда всех повезут в управление к «коммерсантам» – передавать согласно договорённости, так вы этого отвезите обратно в общежитие. Штраф ему вставят, ну и будет с него, тогда это станет ответственностью судейских.
– Отличная мысль, сэр, я так и сделаю.
