Алекс Кноллис
Долог путь до Вуллонгонга

– Вот вы смеетесь, – выпалил Терри, вскакивая со скамейки, – но посмотрим, удастся ли вам обнаружить то, что обнаружил я! Сомневаюсь!.. – он громко фыркнул и побежал прочь.

Алиса, пожав плечами, направилась к замку разыскивать сестру.

Глава 7
Дама с желудями

Тоня выглядела рассеянной. Сообщив, что от мисс Клей ей удалось узнать множество всяких скандальных подробностей из жизни богемы – самые свежие поступления! – и другую «звездную» информацию, с которой совершенно непонятно что делать, Тоня погрузилась в глубокие раздумья, и Алисе следующий свой вопрос пришлось повторять трижды.

– Нет, ни о каких странных происшествиях она не знает, – наконец ответила девушка, – или делает вид, что не знает. Ты не представляешь, чего мне стоило перевести экспресс «Кассандра» на нужные рельсы! Вот это болтушка! Стоит только произнести «а», как она подхватывает: «б-в-г-д, е-ё-ж-з, и-й-к-л-м-н, о-п-р-с-т!» – и остановить ее практически невозможно.

– О чем ты задумалась тогда, я не понимаю, – недовольно проворчала Алиса.

– Да так, пустяки… стихи сочиняю.

– Какой-нибудь «памфлет о болтливости», всё ясно. Но это подождет, ты лучше послушай, что мне поведал Терри. История действительно странная, я даже не знаю, что и подумать…

– Так кабинет мистера Камминга, оказывается, крайне подозрительное место! – воскликнула Тоня, когда Алиса закончила свой рассказ. – Вернее, не только сам кабинет, но и всё, что его окружает. Забавно, что именно там…

– По-моему, Терри намекал, что главные улики следует искать в библиотеке, – перебила ее Алиса, – и что старые приятели, дотошно осматривавшие галерею, были не правы. А кабинет мистера Камминга тут и вовсе ни при чем.

– Я бы всё осмотрела, – задумчиво произнесла Тоня. – Только я здесь еще плохо ориентируюсь, надо бы взглянуть на план замка сначала. Кажется, недалеко от входа висит какой-то…

В холле на стене действительно висел под стеклом план замка, где были обозначены все внутренние помещения, а также прилегающие строения: конюшни, домик привратника и прочие службы. Выцветшие чернила и затейливая вязь многочисленных завитушек, украшавших надписи и пояснения, свидетельствовали о том, что план был вычерчен давно, – возможно, еще во времена королевы Виктории.

– Смотри, вот галерея, а напротив – библиотека, – сказала Алиса, – и кабинет рядом с библиотекой, всё правильно… А! – вдруг воскликнула она. – Теперь понятно, почему Терри усмотрел противоречие в показаниях мистера Кеннера. Ведь, по словам этого джентльмена, подозрительный субъект направлялся к холлу, когда мистер Кеннер спугнул его, выйдя из кабинета. Чтобы выпрыгнуть в окно, воришка должен был развернуться и броситься в обратную сторону. Но до этого он шел навстречу Дермоту Кеннеру. А значит, сей достойный джентльмен лгал, когда утверждал, что видел предполагаемого грабителя только со спины.

– Это свидетельство из третьих рук, – отмахнулась Тоня, – и могло исказиться до неузнаваемости. Я бы не стала придавать всем этим противоречиям такое уж большое значение.

– У Терри отличная память, – вступилась за мальчика Алиса. – Я не сомневаюсь, что он передал слова мистера Кеннера как нельзя более точно, ничего не перепутав.

– А уверена ли ты в том, что сам мистер Кеннер ничего не перепутал? Ладно, шучу. Пойдем лучше осмотрим место происшествия. Знаешь, эта галерея, став привлекательной именно с детективной точки зрения, меня сейчас интересует даже больше, чем тогда, утром. Всякий профессиональный интерес меркнет в сравнении с любознательностью дилетанта, оседлавшего свой конек. И я одобряю то, что в Англии дилетант зачастую ценится выше профессионала. Так и должно быть. А вообще забавно: именно в той области, в коей мне разбираться полагается, просто как дипломированному специалисту, я и чувствую себя неувереннее всего!

– Только на работе этого не говори, – посоветовала Алиса.

Тоня рассмеялась.

– А я ведь полагала, что прекрасно разбираюсь в живописи, пока не стала профессиональным ее знатоком, – весело сказала она. – Ой… вот досада-то!

Последние слова относились уже к тому факту, что двери в галерею неожиданно оказались закрытыми. Тоня еще раз подергала ручку. Тщетно.

– Естественно, мистер Камминг обеспокоен тем, что случилось ночью, – заметила Алиса. – Даже частного детектива нанял. Не исключено, что одну из картин все-таки украли, только владелец не желает огласки.

– Не слишком-то любезно с его стороны, – отозвалась Тоня. – Как нам проводить расследование в таких нечеловеческих условиях, когда все поголовно только и делают, что самозабвенно лгут? Давай еще подоконник осмотрим.

Девушки подошли к высокому окну, которое по случаю хорошей погоды было открыто. Здесь не было свинцовых решеток, как у оконных амбразур в холле, так что любой желающий, взобравшись на подоконник, мог беспрепятственно сигануть вниз. Но только крайняя нужда могла подвигнуть человека на такой отчаянный поступок, ибо внизу гостеприимно разверз свою пасть великолепный ров почти пятнадцатиметровой глубины. Грязь на подоконнике вполне могла на поверку оказаться комьями земли, отделившимися от подошв ботинок ночного вора-прыгуна, но, поскольку четких отпечатков не обнаружилось, ничего нельзя было утверждать с уверенностью. Решив, что дальнейший поиск улик здесь ни к чему не приведет, сестры направились в библиотеку. И здесь им повезло – двери оказались не заперты.

В библиотеке стояли старинные книжные шкафы высотой до потолка, черные кожаные кресла и огромный письменный стол, крышку которого украшали великолепные инкрустации в виде роз, чертополоха и трилистника, переплетенных друг с другом в затейливом узоре. На столе лежали стопками книги, бумаги, здесь же стоял новенький компьютер. А выше, на стене висела картина, единственная в библиотеке, и Тоня, увидев ее, замерла в недоверчивом изумлении.

– Как странно! – проговорила она. – Этого, конечно, не может быть, но…

Это был портрет молодой рыжеволосой девушки в красном платье, чьи волосы подсвечивало яркое полуденное солнце. Счастливо улыбаясь, красавица восхищенными глазами смотрела на свою раскрытую ладонь, где лежала связка из трех желудей. За спиной девушки виднелась густо поросшая зеленью скала причудливой формы, за которой расстилалась бескрайняя гладь лазурного моря, испещренная яркими солнечными бликами. На скале возвышался старый маяк, а над морем, расправив крылья, парили чайки. Глядя на картину, неудержимо хотелось радоваться, ибо каким-то непостижимым образом художнику удалось передать своему творению мощный жизнеутверждающий импульс.

– Я могла бы поклясться, что эта картина принадлежит кисти того же «неизвестного художника», что и наша «Иоанна Палачиди», – удивленно заметила Тоня, пристально разглядывая картину. – Они довольно разные по настроению, но есть много общего в самой технике, цветопередаче… в общем, почерк очень похож.

– Ах, вот что тебя так поразило! – отозвалась Алиса. – А я-то думала, что всё дело в скале.

– В чем? – не поняла Тоня.

– Разве ты не заметила? Форма скалы мне живо напомнила прическу Ирен. Вот где странность-то!

– Ну да, сходство есть, – присмотревшись к скале, согласилась Тоня. – И всё же меня больше другое интересует: тот самый это художник или не тот?

– Ты же только что клялась, что тот!

– Интересно, как называется эта картина? – продолжала Тоня, не обращая внимания на реплику сестры. – «Иоанну» мы привыкли величать «Дамой с виноградом», а здесь «Дама с желудями», значит. А еще, обрати внимание, как тщательно прорисованы желуди. С точно таким же усердием художник выписывал каждую ягодку в грозди винограда, что держала в руках Иоанна. И это наводит на мысль, что данным атрибутам придавалось особое значение.

– Вероятно, это символы, – предположила Алиса. – Плодородие, процветание и всё такое.

– Возможно, – сказала Тоня, продолжая рассматривать картину. – Интересно, что взгляд девушки не сфокусирован на желудях, она смотрит как будто сквозь них…

И только тут, проследив за взглядом белокурой красавицы, Тоня увидела подпись в углу картины, выполненную очень маленькими буковками, и потому далеко не сразу бросающуюся в глаза.

– Енох Арден, – прочитала Тоня. – Чудное какое имя. Неужели вот так и звали художника?

– Енох Арден? – удивилась Алиса. – Да это же герой одноименной поэмы Теннисона!

– В каком году была написана поэма? – осведомилась Тоня.

– Дай подумать… в шестидесятых годах девятнадцатого века… где-то так.

– И картина принадлежит той же эпохе. Примерно вторая половина девятнадцатого века. Точнее сказать не могу, тут нужно проводить специальное обследование. У тебя есть лупа?

– Да, – Алиса раскрыла сумочку и извлекла лупу, приобретенную в магазине сувениров Музея Шерлока Холмса. – Вот она и пригодилась!

Тоня взяла лупу, внимательно изучила подпись и пришла к выводу, что крохотные буковки были добавлены к картине совсем недавно.

– Я должна как можно скорее разыскать мистера Камминга и расспросить его об этой картине, – заявила она. – Так или иначе, но всё крутится вокруг этих загадочных полотен предположительно кисти одного и того же художника. В чем же тут дело? Я просто сгораю от любопытства!

– Подожди, – остановила ее Алиса. – Раз уж мы здесь, посмотрим на книги. Я слишком долго ждала этой минуты!

Алиса подошла к книжному шкафу и с тоской посмотрела на редкие и роскошные издания в дорогих переплетах. Здесь было собрание сочинений Шекспира, Диккенса, Даниеля Дефо, Уилки Коллинза, Джонатана Свифта. Вот и «Потерянный рай» Мильтона, вот «Смерть Артура» Томаса Мэлори, а вот…

Алиса на мгновение застыла, а потом рука ее сама собой потянулась к пухлому томику Теннисона, озаглавленному «Енох Арден». Что она рассчитывала в нем найти, девушка и сама не знала. Тем не менее Алиса взяла книгу и принялась нетерпеливо перелистывать страницы. Это был один из томов собрания сочинений, и кроме поэмы «Енох Арден», сюда входили некоторые избранные стихотворения. «Aylmer's Field», «Sea Dreams»…

– Всё! Теперь мы застрянем тут надолго, – констатировала Тоня. – Еще бы! Алиса дорвалась до книг!

– Тоня! – страшным шепотом проговорила Алиса. – Ты только взгляни на это!

И она, громко фыркнув от возмущения, вручила кузине томик Теннисона. В стихотворении «The Voyage» чьей-то безжалостной рукой, красными чернилами были подчеркнуты некоторые слова:

We left behind the painted buoy…

…On open main or winding shore!

…The Lady's-head upon the prow

…And sleep beneath his pillar'd light!

…Of twilight slowly downward drawn,

…New stars all night above the brim…

…And dewy Northern meadows green.

…Of mighty mouth, we scudded fast,

…Down the waste waters day and night,

…In hope to gain upon her flight.⁵

– Это варварство! – заявила Алиса.

– А может быть, шифр? – засомневалась Тоня.

– Прежде всего – варварство! – упрямо повторила кузина. – А так вообще-то шифр, конечно.

– Так давай расшифруем!

Алиса не успела ничего ответить, ибо в этот момент прозвенел гонг, созывая гостей к обеду. Не желая терять понапрасну времени, Тоня сфотографировала исчерканную страницу книги, портрет и даже таинственную подпись в углу картины. Теперь можно будет вернуться к разгадке таинственного шифра, когда представится такая возможность.

Для Алисы обед в английском замке превратился в утомительный практикум по правилам столового этикета, а Тоня, не желавшая заморачиваться по пустякам, напротив, неплохо провела время, обмениваясь туристическими впечатлениями с Ричардом Бэконом и Дермотом Кеннером, с которыми ей посчастливилось оказаться соседями. С другой стороны стола беззаботно трещала Кассандра и надменно хмурила брови капризная Ирен, которую, казалось, забавляли неловкие попытки Алисы выглядеть достойно. Роджер Камминг, сидевший во главе стола, был рассеян и молчалив.

Когда подали второе, за столом неожиданно воцарилась зловещая тишина. Алиса, уверенная, что это из-за нее и ее неправильного выбора столового прибора, от волнения выронила злосчастную вилку и густо покраснела. Никто, впрочем, этого не заметил, даже Ирен, поскольку взоры всех присутствующих были обращены на двери, ведущие в столовую, где маячила хрупкая, призрачная фигурка молодой девушки.

Странная гостья была облачена в старомодное шелковое платье пестрой расцветки, длиной почти до пят, а голову ее украшала подобранная совершенно не в тон к платью шляпка фиолетового оттенка. Не обращая ни малейшего внимания на присутствующих, даже не взглянув ни на кого, девушка подплыла к столу, остановилась, с интересом изучая содержимое тарелок гостей, затем подошла к Дермоту Кеннеру и, выудив у него из тарелки приличный кусок жареного лосося, торжественно прошествовала обратно к дверям, зажав в тонких пальцах триумфально вздернутой руки свой трофей.

– Ах, рыба, рыба, я к тебе неравнодушна! – донеслось уже из коридора. Голос девушки казался необычно гулким и больше всего напоминал завывания привидения.

Вышколенный слуга, не поведя и бровью, вновь наполнил тарелку мистера Кеннера. Алиса, несколько приободрившись, взяла заведомо «неправильную» вилку и спокойно продолжила трапезу.

– Это вот была она, – украдкой шепнул Тоне Ричард Бэкон. – Элеонора. Помните, я вам рассказывал? Видимо, у нее сейчас прилив вдохновения, поэтому она почтила нас своим присутствием только на минутку.

– Ах, да! – кивнула Тоня. – Но как жаль, что она не изрекла какого-нибудь пророчества!

– Изречет еще – не обрадуетесь, – мрачно отозвался Дермот Кеннер, с подозрением вглядываясь в свою порцию, как будто желая на глаз определить, не отравлена ли она. – Теперь можно сказать, что я «отмечен» ею. Ведь почему-то же она подошла именно ко мне? Хотя я лично не придаю значения любым предсказаниям. Не верю я в них.

– Я тоже не верю! – с горячностью поспешила заверить джентльменов Тоня и для пущей убедительности помотала головой.

– И тем самым, значит, не оставляете ни малейшего шанса для их материализации, – улыбнулся Ричард. – А к вам, мистер Кеннер, наша гостья-поэтесса подошла, вероятно, лишь потому, что в вашей тарелке лежал самый аппетитный кусок лосося! Вполне прозаическое объяснение. Попробуйте вот этот соус к рыбе, мисс Тонья, он восхитителен, я вас уверяю…

После показавшегося чрезмерно долгим и церемонным обеда Тоня с Алисой вновь вышли в сад.

– В кои-то веки у нас наметилось что-то вроде детективного расследования, а мы даже не знаем толком, что делать, – сокрушалась Тоня. – Хотя сколько детективов я за свою жизнь прочитала, пора бы уже и опыт какой-никакой иметь, а вот же…

– Вон идет мистер Камминг, – заметила Алиса. – Может, попробуем осторожно расспросить его о картинах? Не забывай, Кассандра пригласила нас в замок как ценителей живописи, а мы из всей богатейшей коллекции Камминга пока видели лишь одну картину…

– Зато какую! – встряхнулась Тоня. И, подойдя к владельцу замка, восторженно защебетала: – Ах, мистер Камминг, я наслышана о вашей замечательной коллекции картин! Надеюсь, нам с кузиной в этот уик-энд представится случай на нее взглянуть? Мы обе увлекаемся живописью; более того, я работаю в художественной галерее и без ложной скромности могу назвать себя специалистом в этой области…

– Да, мисс Клей говорила мне, – нахмурился Роджер Камминг. – Я вынужден попросить у вас прощения, но сегодня галерея закрыта, на то есть основания. А завтра я с удовольствием проведу для вас импровизированную экскурсию, – и он натянуто улыбнулся. Похоже, мысль о подобной экскурсии не вызывала у него энтузиазма, и предложение было продиктовано исключительно законами гостеприимства.

– Надеюсь, в результате ночного происшествия ни одна из картин не пострадала? – непринужденно осведомилась Тоня.

– Это было просто недоразумение, – быстро произнес Роджер, явно желая поскорее закончить разговор с докучливыми российскими туристками.

– Ходят слухи, что была попытка ограбления…

– Не верьте слухам, – невесело усмехнулся мистер Камминг. – И не думайте, пожалуйста, что мой замок – какая-то ветхая средневековая развалина. Прогресс не чужд нам, и к галерее, разумеется, проведена самая современная сигнализация. Любая попытка ограбления закончилась бы крахом. Но чего не было, того не было…

– Впрочем, одну картину из вашей коллекции нам всё же посчастливилось увидеть, – заметила Алиса. – Тот портрет, что висит в библиотеке. Он произвел на нас просто неизгладимое впечатление! Могу я полюбопытствовать, как он оказался в вашей коллекции?

– Портрет в библиотеке? – переспросил Роджер Камминг. Он выглядел озадаченным. – Но почему вы спрашиваете? – он посмотрел на Алису, и взгляд его, обыкновенно рассеянный и отрешенный, стал неожиданно столь пронзительным, что девушка невольно поежилась. Казалось, мистер Камминг видит ее насквозь… неприятное ощущение!

– Девушка на картине так похожа на одну мою знакомую, – как можно беззаботнее ответила Алиса. – Просто поразительно!

– Едва ли натурщица могла быть в числе ваших знакомых, – слабо улыбнулся Роджер Камминг, не сводя с Алисы пристального взгляда. – Она жила в конце девятнадцатого века. Это «Портрет Марии Реджини»… э-э-э…

– Кисти неизвестного художника? – подсказала Тоня.

Алиса исподтишка показала ей кулак, а мистер Камминг, отвернувшись от своей предыдущей собеседницы, принялся буравить взглядом ее сестру.

– Да, – медленно произнес Роджер Камминг. – Но откуда вы это знаете?

– Просто предположила, – деланно рассмеялась Тоня, которой в эту минуту тоже стало не по себе. – В углу картины стоит подпись: «Енох Арден», но это же не имя художника, это…

– Что?! – вскричал Роджер Камминг, резко меняясь в лице. С минуту он стоял неподвижно, переводя взгляд с одной сестры на другую, а затем, не сказав ни слова, сорвался с места и опрометью бросился к замку.

– Я сделала что-то не так? – слабым голосом произнесла Тоня.

– Не знаю, – покачала головой Алиса. – Ой, не знаю…

– Хорошо еще, что мы пытаемся расследовать дело о неудавшейся попытке ограбления, а не об убийстве, – заметила Тоня. – Иначе я с уверенностью могла бы сказать, кто станет следующей жертвой преступника. Тот, кто слишком много болтает! Боюсь, это мы…

– Почему… Терри еще… – рассеянно произнесла Алиса. И, ощутив смутную тревогу, спросила: – Где он сейчас может быть, не знаешь?

Глава 8
Сбывшееся пророчество

Терри вновь сидел на скамейке у искусственного водоема и при виде гостей из России уже не скрывал своего разочарования. Было очевидно, что он ожидал здесь увидеть кого-то другого.

– Элеонору я подкарауливаю, – нехотя ответил он на вопрос Алисы. – Она совершенно неуловима, поэтому я счел за лучшее терпеливо дождаться ее здесь, ведь это одно из ее излюбленных местечек.

– А что тебе Элеонора?

– Она единственная из всех гостей в замке, с кем мне так и не удалось поговорить. А ведь она наверняка что-то видела прошлой ночью. У нее, знаете, странная привычка – бродить по ночам. Сом-нам-бу-лизм – вот как это называется, – с удовольствием произнес Терри по слогам это длинное слово, которое ему явно нравилось.

Тут они услышали монотонное бормотание где-то неподалеку. Казалось, кто-то нараспев читал молитвы или что-то в этом духе.

– Это уж наверняка она! – радостно зашептал Терри. – Прячьтесь скорее!

Сестры поспешили скрыться за ближайшим розовым кустом, предварительно удостоверившись, что это укрытие не оккупировано их блистательным конкурентом. И тут на площадке перед водоемом появилась Элеонора, на сей раз без шляпы. Ее темно-русые вьющиеся волосы были слегка взлохмачены, как если бы поэтесса недавно запускала в них пятерню в поисках вдохновения. С минуту Элеонора стояла, слегка покачиваясь, уставившись отрешенным взглядом на воду, а затем принялась ходить кругами вокруг пруда, не переставая бубнить что-то себе под нос.

– Мисс Элеонора! – позвал ее Терри.

Никакой реакции.

– Караул! Убивают! – замогильным голосом выдохнул Терри, и на этот раз был наконец удостоен вниманием.

– Да-а? – протянула Элеонора, обернувшись к мальчику.

Терри растерялся. Он, по всей видимости, и не представлял себе, как вести разговор с этой странной особой.

– Э-э-э… С этой скамейки отлично видно луну! – выпалил он, очевидно, первое, что пришло в голову.

Никакой луны на небе не было, и в ближайшее время не ожидалось, но ни Терри, ни тем более Элеонору сей факт нисколько не смущал. Поэтесса в мгновение ока подлетела к скамейке и, театрально взмахнув руками, грациозно опустилась на сиденье.

– Скажите, вы вчера вечером не заметили ничего странного? – поинтересовался Терри. Не самая удачная формулировка вопроса, но, как выяснилось, слов «вчера вечером» было довольно, чтобы подтолкнуть мысль поэтессы в нужном направлении.

– В замке, где шныряют привиденья, я бродила в полуночный час, – со зловещим подвыванием сообщила Элеонора.

– А, так вы все-таки шныряли… то есть бродили по замку в то самое время, когда я спустился в библиотеку за книгой, – сказал Терри. – Может быть, вы даже меня видели?

– Ты был так бледен, что любой мертвец в сравнении с тобой казался полным жизни! – взвыла Элеонора, неожиданно переходя на другой стихотворный размер.

– Ничего подобного! – возмутился Терри. – Сами вы… Вы что-то путаете.

– Неумолимо шел по коридору мне навстречу, неся под мышкой фотоаппарат… – надрывалась Элеонора, по-прежнему выказывая пренебрежение как к рифме, так и к размеру.

– Фотоаппарат? Вы уверены? – отчего-то заволновался Терри. И, поскольку ответа не последовало, решил зайти с другой стороны: – А как он… то есть я выглядел?

Элеонора добросовестно повторила строчки про необычайную бледность и присовокупила к ним другие леденящие душу подробности:

– Твои глаза горели демоническим огнем, и в их зловещей глубине я с легкостью прочла свой смертный приговор! – последние слова поэтесса выкрикнула, задыхаясь от ужаса, и Терри, с опаской покосившись на нее, на всякий случай отодвинулся на дальний конец скамейки.

И тут Элеонора внезапно вскочила, подошла к краю водоема и пристально воззрилась на упитанную золотую рыбку, которая подплыла к поверхности воды в надежде получить свою порцию хлебных крошек. Напрасная надежда! Вместо этого Элеонора одарила бедную рыбку страстным монологом, подкрепляя каждую строчку выразительными жестами и красноречивой мимикой:

Предупреждаю я тебя: остерегайся

Бродить, мой друг, вблизи открытых ям, –

В них дух живет, чье имя под запретом,

И вмиг тебя утащит он на дно,

Где дело за расправою не станет.

Не слушай песен ты его зазывных,

И, как бы ни был голос его сладок,

Не верь его речам! Не верь… Не верь…

Произнеся заключительное «не верь», Элеонора запрокинула лицо к небу и зашаталась так, что Тоня поспешно оставила свое укрытие и бросилась к ней, опасаясь, что гениальная и рассеянная поэтесса вот-вот рухнет прямо в воду. Но Терри опередил Тоню. Издав воинственный индейский клич, он подлетел к Элеоноре и резко – немного более резко, чем это было необходимо, – дернул ее за пестрый шелковый пояс. В результате девица, смешно дрыгнув ногами, благополучно приземлилась на зеленый газон, окружавший бассейн, а затем уселась, опершись на руки, и растерянно уставилась на Терри.

– Не надо меня благодарить, – скромно сказал Терри. – На моем месте так поступил бы каждый.

– Зачем ты, отрок, перебил меня? – разъярившись, вскричала Элеонора. – Ты оборвал меня на полуслове!

– Да? – искренне удивился Терри. – А мне казалось, что вы закончили. Ну, для логичного завершения этой жуткой поэмы, конечно, можно было бы и в воду плюхнуться, но я счел, что это не слишком удачная идея. У Бобби мог бы получиться стресс, он такой пугливый. Извините, я в поэзии мало что смыслю…

– Ушло вдохновенье! Ушло, словно призрак, в чернильной ночи навсегда растворясь! – сокрушалась Элеонора.

– Зато, может, мы хотя бы теперь узнаем, кто это бегал по коридорам с фотоаппаратом, бледный как мертвец? – высказал оптимистическое предположение Терри. – Хотелось бы услышать об этом нормальный прозаический рассказ, но я согласен и на стихотворную версию, если в ней все-таки прозвучит имя этой подозрительной особы. С описанием-то дела совсем плохи, я понимаю…

Элеонора медленно поднялась; глаза ее гневно сверкали. Вытянув руку, она указала на Терри и торжественно изрекла:

Едва услышишь имя ты его,

Или увидишь лик его ужасный,

Как в тот же миг собою ты пополнишь

Сонм привидений, что вздыхает тяжко.

Коль жизнью дорожишь, будь осторожен,

Разгадки тайны лучше не ищи!

Элеонора энергично кивнула, развернулась и зашагала прочь, гордо вскинув голову.

– Оригинальная угроза, – промолвил Терри, растерянно глядя ей вслед. – Мне еще никто и никогда не угрожал в стихах!

– А по-моему, это было похоже на зловещее предсказание, – поежившись, сказала Тоня. – Мне даже как-то не по себе стало…

– Знаете, в чем тут дело? – подумав, заявил Терри. – Соответствующая семантика плюс обилие шипящих звуков – и вот вам устрашающий эффект во всей красе! Уж эти мне психологические приемчики! Именно так и насылаются всякие проклятья, но действуют они, разумеется, только на тех, кто в них по-настоящему верит. Не обращайте внимания.

– Интересно, – удивленно пробормотала Тоня. – И откуда ты столько всего знаешь?

– А книги на что? – пожал плечами Терри.

– Беседа у вас с Элеонорой довольно милая получилась, – смеясь, заметила Алиса.

– Мне не привыкать вести подобные беседы, – поморщился Терренс. – Элеонора еще, можно сказать, смирная, среднестатистический дядюшкин гость куда как более замысловатые фортели выкидывает. То буянят и ругаются на чем свет стоит, то со смотровой площадки норовят сигануть… Хорошо, что я не наделен артистическим даром, – должен же быть хоть один здравомыслящий человек в этом замке! Только подумайте, дядя Роджер собирается отправить меня обучаться живописи! Ну ничего, я знаю, как убедить его в том, что я и картины абсолютно несовместимы, – тут Терри самодовольно ухмыльнулся, и у Тони невольно зародились подозрения на его счет.

– Это ведь ты подпортил картину в библиотеке? – нахмурившись, спросила она.

– «Девчонку, уставившуюся на желуди»? – уточнил Терри и с уважением взглянул на обеих сестер. – Так вы нашли эту улику – подпись в углу? Уже хорошо. Но с дедукцией у вас по-прежнему неважно. Не трогал я ее!

– Вот в это мне трудно поверить, – покачала головой Тоня.

– Терри! – раздался неподалеку от них пронзительный окрик мистера Камминга. – Ты где, паршивец?

– Что уж говорить о дедукции моего дядюшки, – вздохнул Терри. – Конечно, обратиться в бегство – значит, признать свою вину, – рассуждал он, – но иногда это всего лишь единственный способ избежать взбучки. Пока! – и, махнув рукой, мальчик пустился бежать со всех ног.

Через несколько мгновений на площадке перед водоемом появился Роджер Камминг. При виде сестер он приветливо улыбнулся и вежливо поинтересовался, не скучают ли они.

– У вас такие восхитительные розы, мистер Камминг, – светским тоном сказала Тоня, чтобы отвлечь внимание владельца замка от погони за нашкодившим племянником. – Особенно мне нравятся вот эти, без шипов…

– Зефирин Дроуин хорош, но слишком уж обыден. А видели вы сорт Маргарет Меррил? – живо откликнулся Роджер Камминг, вмиг позабыв о своем непослушном племяннике. – Наверняка не видели! Они растут во внутреннем дворе. Пойдемте со мной!

По пути к ним присоединилась и Кассандра Клей, восторженно заявившая, что на розы сорта Маргарет Меррил она готова смотреть до бесконечности, поскольку это, безусловно, ее любимые цветы.

– Они пробуждают во мне столько воспоминаний! Помню, как я снималась в фильме «Тайна розового куста»… там как раз орудовал серийный убийца, и его жертв неизменно находили под розовыми кустами разных сортов, причем название сорта напрямую пересекалось с именем жертвы. Разумеется, под розами сорта Маргарет Меррил нашли девушку по имени Мэгги…

– Прошу вас, мисс Клей, – устало промолвил Роджер Камминг. – В моем замке никаких убийств быть не должно, даже гипотетических и в ретроспективе.

– Мне-то сначала хотели дать роль этой самой Мэгги, – доверительно сообщила Кассандра, не обращая внимания на Роджера. – Но я возмутилась: не люблю играть тех, кто так крупно проигрывает, – я слишком суеверна!

– Кого же вы играли, в таком случае? – полюбопытствовала Тоня.

– Как это кого? Женщину, ведущую расследование, разумеется! Она была необычайно разговорчива, и это обстоятельство сослужило ей дурную службу: преступник открыл на нее настоящую охоту. Но моей героине невероятно везло, убийца всё время что-то путал и по ошибке расправлялся с другими…

– Хорошенькое везение, ничего не скажешь, – пробормотала Тоня и невольно подумала, что для Кассандры более подходящей роли и подобрать трудно.

Внутренний двор замка Даркуотер оказался небольшим, но достаточно просторным, чтобы устраивать здесь представления театра, например. У западной стены росли розы, отгороженные невысокой, коротко подстриженной живой изгородью, остальная площадка была покрыта сочной зеленой травой.

– Вот они, мои розы, – с гордостью произнес Роджер Камминг. – Их довольно трудно заставить цвести в это время года. Если хотите, могу дать вам совет…

Он осекся и насторожился. В наступившей тишине можно было отчетливо расслышать странный металлический лязг, идущий откуда-то сверху. Казалось, это клацает стальными челюстями огромный механический монстр.

– Что это? – удивилась Кассандра Клей.

– Это… это… нет, не может быть, – растерянно пробормотал Роджер Камминг.

Лязг прекратился внезапно, а через несколько мгновений распахнулась дверь черного хода, ведущего во двор из прачечной, и на крыльцо вышел Дермот Кеннер. Вид у него был встревоженный. Его взгляд, беспокойно метавшийся по окнам второго этажа, остановился на одном из них, и лицо почтенного джентльмена исказила гримаса неподдельного ужаса. Алиса попыталась проследить за его взглядом, но не увидела ничего особенного. Окно с выходом на балкончик, окруженный белоснежными резными балясинами и такими же белыми перилами. На окне – большая мягкая игрушка, совсем не страшная с виду, – наверное, Терри играл, когда был маленьким.

– Дермот! – окликнул мистер Камминг своего приятеля.

Мистер Кеннер, казалось, ничего не слышал. Он торопливо сбежал по ступенькам крыльца и, не отводя взгляда от окна, быстрым, решительным шагом направился к восточной стене. Но, немного не дойдя до стены, он запнулся, взмахнул руками, и, к ужасу наблюдавших за ним зрителей, рухнул куда-то вниз, издав громкий, отчаянный крик. Раздался глухой стук, легкий всплеск, – и всё стихло.

– Колодец! – простонал Роджер Камминг. – Там же колодец…

Он опрометью бросился к заброшенному колодцу, стенки которого, полуразрушенные, покрытые плесенью, лишь на полфута возвышались над землей, так что заметить колодец на таком расстоянии мог только человек, хорошо знающий замок Даркуотер. Тоня, Алиса и Кассандра, испуганно переглянувшись, побежали следом за Роджером.