Алекс Кардиган
Брокингемская история. Том 15
– Может быть, продавец квартиры просто любит во всём предельную точность? – высказал предположение Маклуски, – На мой взгляд, какого-либо тайного замысла в его действиях пока не прослеживается…
– Я тоже не нахожу в его действиях никакого корыстного подтекста. Но это как раз и настораживает меня больше всего! – признался Уэйв, – Похоже, его замысел настолько изощрён и хитроумен, что даже профессиональный риэлтор неспособен его раскусить… Но пойдём дальше: В прошлый раз Рифкин принёс мне своё свидетельство о собственности на квартиру. Оно было помечено датой восьмилетней давности… На вид с ним всё было в порядке. Мы сняли с него копию, а оригинал вернули этому типу. Но заодно он попытался подсунуть нам устаревшую справку из своего паспортного стола, на которой стояла позапрошлогодняя дата… Я объяснил ему, что подобные справки действительны лишь в течение месяца, и снова отправил его в паспортный стол. Вчера он наконец притащил нам новую справку – и вот тут…
– И что же вышло с этой новой справкой? – заволновался Кристи, – Она была подделана?
– Нет, следов подделки я на ней не обнаружил, – продолжал риэлтор, – Но тут не обошлось без одной странной истории… Когда Рифкин доставал эту бумажку из своей сумки, он случайно уронил мне на стол ещё один любопытный документ. Я, в силу профессионального любопытства, просто не мог с ним не ознакомиться… Ну так вот: Это оказался черновик заявления Рифкина в государственную регистрационную палату, ведающую выдачей свидетельств о собственности на жилище; под ним стояла дата двухгодичной давности. В заявлении сказано, что Рифкин якобы потерял своё старое свидетельство о собственности (то самое, восьмилетней давности) и просит выдать ему взамен новое… Увидев, что я заинтересовался этой бумажкой, Рифкин смутился и пришёл в замешательство. Он сбивчиво объяснил, что дело было так: Два года назад он неожиданно обнаружил исчезновение своего свидетельства о собственности на квартиру. Он уже собирался написать заявление в регистрационную палату и даже накатал по этому поводу черновик – но в последний момент вдруг заподозрил, что это свидетельство у него спёрла его родная сестра, проживающая в Гамбурге… Отправившись в Гамбург, он спёр это свидетельство обратно, после чего необходимость обращаться в регистрационную палату отпала сама собой… Не скрою: Его рассказ меня порядком насторожил. Я потребовал у Рифкина объяснений по поводу того, с какой целью он полтора года назад взял справку из паспортного стола. Он смущённо захихикал и ответил так: В то время у него тоже возникла мысль продать свою квартиру. Он уже нашёл на неё покупателя и начал собирать необходимые документы. К счастью, в самую последнюю минуту он передумал, и сделка не состоялась… Когда я заявил, что мы должны внимательно изучить представленные им нам документы, Рифкин заметно занервничал. Он дошёл до того, что обвинил меня в умышленной затяжке времени. Он впал в истерику и потребовал, чтобы мы немедленно купили у него квартиру – не то он якобы передумает. Конечно, идти у него на поводу я не собирался… Когда он ушёл, я тщательно обмозговал это дело со всех сторон. Меня не покидало ощущение, что Рифкин в чём-то темнит… Я поделился своими подозрениями с нашим юристом, Кэттлом. Тот внимательно меня выслушал и высказал своё мнение насчёт замыслов Рифкина. Похоже, Кэттлу удалось догадаться, каким образом этот хитрый тип пытается нас обдурить…
– Мы все обратились в слух! – заверил заинтригованный Доддс.
– Допустим, дело было так, – продолжал Уэйв, – Два года назад Рифкин делает вид, будто потерял свидетельство о собственности на квартиру. Он обращается в регистрационную палату и получает оттуда новое свидетельство взамен якобы утерянного – а потом, воспользовавшись новым свидетельством, продаёт квартиру какому-то третьему лицу. (Вот для чего он полтора года назад брал из паспортного стола справку!) Затем наступает нынешний февраль. Рифкин достаёт из тайника своё старое, якобы утерянное свидетельство и пытается вторично продать ту же самую квартиру, которая ему теперь уже не принадлежит… Представляете, в какую лужу сядем мы с вами, если вздумаем купить эту квартиру? Не успеет Кристи в неё вселиться и сделать ремонт, как откуда-то из-под земли вдруг выскочит настоящий собственник квартиры, которому Рифкин продал её полтора года назад. Поскольку его права неоспоримы, Кристи придётся освободить незаконно занимаемую жилплощадь – а Рифкин с деньгами тем временем благополучно исчезнет в неизвестном направлении. В итоге Кристи останется и без денег, и без квартиры… Нравится ли вам этот вариант?
– Совершенно не нравится! – согласился встревоженный Кристи.
– Но подождите! – снова взял слово Маклуски, – Давайте рассуждать логически: Если Рифкин продал эту квартиру полтора года назад, тогда с какой стати он до сих пор продолжает в ней проживать?
– Да мало ли с какой, – пожал плечами Уэйв, – Допустим, новый собственник квартиры не стал настаивать, чтобы он из неё выписывался… К тому же, не исключён и самый прозаический вариант: Рифкин сговорился с кем-то из своих близких знакомых, чтобы провернуть с их помощью эту афёру. Например, его квартиру могла купить та самая «сестра из Гамбурга»… Если им удастся втянуть Кристи в свои махинации, они получат от него полную стоимость своей квартиры; при этом сама квартира по-прежнему останется в собственности «сестры из Гамбурга»… Кэттл уверен, что подобное развитие событий в наше смутное беспокойное время выглядит вполне реальным, – вынужден был признать он.
– Стоп! – поспешил вмешаться Доддс, – Но ведь в самой свежей справке из паспортного стола указано, что в квартире в настоящий момент проживает один Рифкин; не так ли?
– Ну, допустим, так, – согласился Уэйв, – Однако справка из паспортного стола – далеко не самый важный документ на свете… Кто знает: А вдруг в этом паспортном столе работают близкие знакомые Рифкина? По его просьбе они могли выдать ему какую угодно справку… Гораздо более серьёзным документом является свидетельство о собственности на квартиру. Мы с Кэттлом пришли к выводу, что его подлинность следует проверить с особой тщательностью… Мы решили так: Сегодня с утра Кэттл должен был наведаться в регистрационную палату и заглянуть в архивные материалы. (Мы хотим точно выяснить, кому и когда выдавались свидетельства о собственности на интересующую нас квартиру.) Кэттл пообещал сразу по возвращении заглянуть ко мне и доложить о результатах… Как ни странно, он до сих пор так и не объявился. Боюсь, в этом архиве у него возникли какие-то непредвиденные сложности…
– Стало быть, этот Кэттл работает в вашей конторе юристом? – догадался Маклуски, – Наверно, его рабочее место находится в комнате с табличкой «Юрист», наискосок по коридору от вас?
– Да, именно там он обычно сидит, – подтвердил Уэйв.
– Но вы уверены, что он до сих пор не вернулся? – выразил сомнение Доддс, – Когда мы шли к вам, мы как раз проходили мимо этой комнаты – и из неё отчётливо доносились чьи-то размеренные шаги…
– Как это понимать? – удивился Уэйв, – Кэттл уже вернулся, но не удосужился зайти ко мне? Как-то странно с его стороны…
– Давайте сами к нему зайдём – а заодно и проясним все странности! – предложил Маклуски.
Когда четверо решительных спутников стремительно пересекли наискосок коридор и с напором вторглись в кабинет под табличкой «Юрист», тот действительно не пустовал – по нему размеренно расхаживал некий задумчивый джентльмен, чьи шаги были отчётливо слышны даже из коридора. Обитатель кабинета оказался джентльменом чуть моложе среднего возраста, невысоким, щупловатым и коротко стриженным. Он выглядел бы ещё моложе, если бы не его совершенно седая шевелюра…
– Кэттл, так вы уже вернулись из регистрационной палаты? – удивился Уэйв, первым заходя в кабинет.
– Как видите, – подтвердил юрист, приветственно кивнув вошедшим, – А вы, стало быть, уже вернулись из Саутгемптона?
– Какого ещё Саутгемптона? – машинально переспросил Уэйв.
– Отпираться вам бесполезно! Мне уже всё известно, – предупредил Кэттл, – Я нахожусь в этом кабинете с десяти утра. Не успел я отпереть дверь, как вы позвонили мне по междугородней связи и сообщили, что находитесь в Саутгемптоне…
Уэйв широко раскрыл глаза и в недоумении переглянулся со своими спутниками.
– Кэттл, что с вами? – воскликнул он, – Я с самого утра сижу в рабочей комнате и дожидаюсь, пока вы изволите объявиться! Разумеется, сегодня я не был ни в каком Саутгемптоне – и к вам в кабинет в десять утра тоже не звонил… Мы с нашими уважаемыми клиентами целый час пытались догадаться, куда же вы вдруг запропастились – а вы, оказывается, спокойно бродите по своему кабинету! Странно, что вы не догадались пройти несколько шагов по коридору и меня проведать…
– Но я был уверен, что вы находитесь в Саутгемптоне! – возразил юрист; он был озадачен ничуть не меньше своего коллеги-риэлтора, – Вы хотите сказать, что оттуда звонили не вы, а кто-то другой? Значит, я разговаривал не с вами, а с кем-то ещё? Вот чудеса-то! – он в задумчивости взъерошил свою седую шевелюру, – А ведь я первым делом специально у вас уточнил: «Это – вы?» И вы ответили: «Да-да, это – я. Ну, рассказывайте: Что у вас новенького?» И я подробно изложил вам итоги своей поездки в регистрационную палату… Вы внимательно меня выслушали и сказали: «Да, тут найдётся, над чем поразмыслить…» Ваш голос показался мне чересчур хрипловатым. Я на всякий случай поинтересовался: «Вы часом не простудились?» И вы ответили: «Есть немного…» Или это тоже были не вы?
– Кэттл, ну какой же вы непонятливый! – потерял терпение Доддс, – Уэйв вам ясно сказал: Сегодня он к вам в кабинет не звонил!
– Да что ж это такое? – юрист в отчаянии схватился за голову, – Я полчаса разговариваю с вами по телефону – а потом выясняется, что вы мне не звонили! Похоже, мои дела совсем плохи… Не пора ли мне переселяться отсюда в дурдом?
– Потом будете переселяться! (Фирма «Лондон-Риэлт» поможет вам с переездом.) – прервал его Маклуски, – Кэттл, мы ждём подробного отчёта о вашей поездке в регистрационную палату!
– Я ничего не могу прибавить к своему первому рассказу. Я отчитался о своей поездке в самых мельчайших подробностях, – ответил Кэттл, – Ах да, ведь я рассказывал не вам, а кому-то другому! – сообразил наконец он, – Тогда повторю: Итоги моей поездки оказались крайне неутешительными…
– Что вы под этим подразумеваете? – воскликнул в волнении риэлтор.
– Я прошу вас только об одном: Не нужно раньше времени впадать в панику! – Кэттл снова начал методично бродить по комнате; его собеседникам пришлось так же методично поворачивать свои головы ему вослед, – У нас ещё остаётся надежда благополучно выпутаться из этой истории…
– Никто и не думает паниковать! – нервно вскричал Уэйв, – Давайте ближе к делу: Что вам удалось выяснить в этом архиве? Кто является настоящим собственником квартиры Рифкина?
– Он же сам и является, – замогильным голосом ответил юридический работник, – На его квартиру за всё время было выдано лишь одно свидетельство – то самое, восьмилетней давности, которое он показывал нам. Никаких других свидетельств о собственности на эту квартиру регистрационная палата больше не выдавала – ни самому Рифкину, ни кому другому.
На какое-то время в комнате повисла напряжённая тишина. Её прервал недоумевающий голос Кристи:
– Но если квартира действительно принадлежит Рифкину, тогда какие причины для волнений у нас могут быть?
– Как я погляжу, вы до сих пор ничего не поняли! – с горькой усмешкой констатировал Кэттл, – Очевидно, что Рифкин задумал провернуть с этой квартирой какую-то афёру. Мы предположили, что он использует хорошо известную схему с двумя свидетельствами о собственности… Мы проверили эту версию – и поняли, что ошибались. Это означает, что он действует по какой-то другой, более изощрённой и пока не известной нам схеме… Но если мы не успеем разоблачить его в течение ближайших суток, нам придётся подписывать с ним окончательный договор о купле-продаже. После этого все мосты окажутся сожжены, и мы уже не сможем выбраться из ловушки, которую он нам подстроил… А вы ещё спрашиваете: Какие причины для волнений у нас могут быть? – поиронизировал он.
– Но уверены ли вы, что речь и впрямь идёт о какой-то афёре? – поставил вопрос ребром Доддс.
– Никаких сомнений в этом у меня нет! – подтвердил юрист, – Рифкин ведёт себя как типичный аферист: мутит воду и пытается выловить из неё рыбку… Скажите, пожалуйста: Для чего он два года назад писал заявление об утере свидетельства? А для чего он полтора года назад брал справку из паспортного стола? Свою квартиру он так до сих пор не продал – значит, все его действия имели какой-то особый смысл, который мы пока постичь не можем… Сдаётся мне, он что-то темнит! Если бы он хотел честно и открыто продать свою квартиру, он бы не стал прибегать ко всяким мелким хитростям. Возможно, он специально подсовывает нам кучу посторонних документов, чтобы отвлечь наше внимание от самого главного… Но от чего именно? Пока мы не получим ответ на этот вопрос, мы не сможем спать спокойно…
– Постойте! – поспешил вмешаться Маклуски, – Давайте рассуждать последовательно: Вы подозреваете, что Рифкин задумал какую-то махинацию. Ваши подозрения основаны на том, что он когда-то давно написал какое-то заявление и взял откуда-то какую-то справку… А теперь давайте подумаем: Если бы эти два документа являлись частью его хитрого замысла, ему следовало бы всячески скрывать их от посторонних – а тем более от вас. Но вместо этого Рифкин зачем-то приносит оба документа к вам в контору и едва ли не открыто суёт их вам под нос… Ну не абсурд ли это? Ему было бы достаточно просто запереть их в какой-нибудь ящик у себя дома – и на фирме «Лондон-Риэлт» никто бы и не догадался о существовании этих документов! Поэтому я скажу так: Если этот Рифкин и аферист, то какой-то чересчур странный…
– Что он со странностями – с этим никто и не спорит, – подтвердил Уэйв, – Но сути дела это не меняет! Афёра всегда остаётся афёрой, даже если её проворачивают странные аферисты. Поведение Рифкина не оставляет места для сомнений: Либо он подсунул нам какие-то неправильные документы; либо…
Он сделал длительную паузу, как бы призывая собеседников закончить свою мысль. На его призыв неожиданно откликнулся Кристи:
– …либо он – идиот.
– Вы в самую точку попали! – воскликнул Кэттл, – В самом деле: А вдруг у этого типа не всё в порядке с головой? Вдруг он состоит на учёте в психдиспансере? Но в этом случае он вообще не имеет права совершать сделки с недвижимостью… Вы только представьте, в какую лужу сядем мы с вами, если наши подозрения подтвердятся уже после заключения сделки по купле-продаже! Рифкин получит от Кристи деньги за квартиру, перешлёт их куда-нибудь в Гамбург и тут же достанет из кармана справку от психиатра: «Вот, прочитайте: Я – шизофреник и за свои поступки ответственности не несу!» Сделка будет немедленно признана недействительной, и квартира опять вернётся к Рифкину. А вот вернутся ли деньги к Кристи – это ещё большой вопрос…
– А что, если нам попробовать напрямую спросить у Рифкина, состоит ли он на учёте в психдиспансере? – высказал очевидное соображение Доддс.
– Я уже спрашивал, – устало вздохнул Уэйв, – и он дал мне честное слово, что не состоит… Но после этого он от души хихикнул и добавил, что в наше смутное беспокойное время честное слово уже давно потеряло своё первоначальное значение.
– У нас остаётся только один путь – обратиться за информацией в психдиспансер, – сделал вывод Кэттл, – Мне очень жаль, Уэйв, что вам это предложение пришлось не по душе…
– Почему вы так решили? – удивился риэлтор, – Нет, я и сам считаю, что другого пути у нас нет!
– Значит, вы опять поменяли своё мнение? – догадался Кэттл, – А вот когда вы позвонили мне из Саутгемптона, вы сказали, что не станете обращаться в психдиспансер… Ах да, ведь это же были не вы! – хлопнул он себя по лбу, – Я прямо так у вас и спросил… то есть, не у вас, а у того, с кем разговаривал: «А не стоит ли вам наведаться в психдиспансер?» Вы немного подумали и ответили: «Нет, не вижу в этом особой надобности!» И я тогда возразил, что, по моему мнению, вам непременно следует туда обратиться… то есть, не вам, а тому, с кем я разговаривал.
– Я и без вас знаю, куда мне следует обращаться, – ответил Уэйв, – В главном лондонском психдиспансере работает один мой знакомый, Причард; в случае необходимости он может заглянуть в личные дела пациентов и точно узнать, кто и по какой причине был поставлен туда на учёт. Сегодня я с самого утра пытаюсь отловить этого Причарда на рабочем месте, но всё никак не могу… Как назло, нынче на все звонки в диспансере отвечает очень грубая секретарша, миссис Спелбос. Она сразу меня отшила и послала на все четыре стороны…
– В это невозможно поверить! – вступился за секретаршу Кристи, – Обычно в психиатрических учреждениях работает очень вежливый персонал. Если секретарша диспансера вдруг грубо ответила вам по телефону – значит, вы сами её рассердили…
– Ах, я же ещё и виноват! – возмутился Уэйв, – Между прочим, я был с ней предельно учтив. Я выразился примерно так: «Не будете ли вы так любезны, миссис Спелбос, подсказать мне, где сейчас находится Причард?» А она в ответ: «Пошёл в баню!» – и бросила трубку. Звонить ей ещё раз я не рискнул. Придётся мне дожидаться, пока эта миссис Спелбос уйдёт на обед и сменится другой секретаршей…
– Погодите! – поспешил вмешаться Маклуски, – А почему вы решили, что секретарша вам грубо ответила? Возможно, её ответ следует понимать не в переносном, а в прямом смысле – то есть, не как пожелание лично вам отправиться в баню, а как информацию о том, что в баню отправился ваш Причард…
Немного подумав, Уэйв признал:
– Да, эта мысль почему-то не приходила мне в голову… Как же всё-таки тяжело работать риэлтором! В любом самом простом ответе так и норовишь отыскать скрытый смысл, – посетовал он, – Пожалуй, было бы неплохо ещё раз позвонить в диспансер и уточнить информацию о местонахождении Причарда – но повторно беседовать с миссис Спелбос мне всё равно не хочется… Кристи, не желаете ли вы мне помочь? – он с надеждой посмотрел на своего клиента, – От вас требуется самая малость: набрать под мою диктовку номер и попросить подозвать к телефону Причарда. Если он подойдёт, я сам с ним побеседую; если его до сих пор нет не месте, вы спросите у секретарши, в какое время он должен появиться… Надеюсь, моя просьба вас не сильно затруднит?
– Я всегда рад вам помочь! – проявил сознательность Кристи, – Вы хотите позвонить прямо отсюда?
– Пожалуй, столь деликатные переговоры не следует вести на виду у посторонних, – Уэйв покосился на Доддса и Маклуски, – Я предлагаю вернуться в рабочую комнату и воспользоваться тем аппаратом! Таким образом, мы соблюдём предельную конфиденциальность…
– Да-да, мы вас отлично понимаем! – проявил присущий ему такт Доддс, – Нам с коллегой совсем ни к чему знать, в каких отношениях кто состоит с секретаршей главного городского психдиспансера… (Забивать себе голову ненужной информацией мы не собираемся.) Мы охотно посидим здесь, пока Кристи будет беседовать с миссис Спелбос – а потом с радостью присоединимся к вам в рабочей комнате… Надеюсь, вам хватит пятнадцати минут на этот деликатный разговор?
– Я думаю, что вполне, – прикинул Уэйв.
– Доддс, засеките секундомер! – напомнил Маклуски.
Уэйв и Кристи отправились звонить в психдиспансер, а в кабинете юриста сразу стало попросторнее… Два прославленных детектива, заполняя непредвиденную пятнадцатиминутную паузу, углубились в напряжённые размышления над создавшейся ситуацией… У хозяина кабинета тоже нашлись темы для размышлений. Возобновив свои методичные хождения, он озабоченно покачивал на ходу головой и бормотал себе под нос: «Нет, как вам такое понравится: Не поймёшь кто звонит по телефону – а я полчаса болтаю с ним о служебных делах! Скоро меня самого пора будет принимать на учёт в психдиспансер…»
– Кэттл, не переживайте! – попытался обнадёжить его Доддс, – Не так уж и плохи ваши дела! У некоторых других они сейчас гораздо хуже… Да, вы с этим дурацким звонком из Саутгемптона угодили в очень интересную историю – но ваш неведомый телефонный собеседник попал в ещё более двусмысленное положение! Вы перепутали его с Уэйвом – а он, надо полагать, принял вас за какого-то своего коллегу по работе. Возможно, он до сих пор в задумчивости бродит по своему Саутгемптону и безуспешно гадает, с какой стати вы вдруг заговорили про какого-то Рифкина и его однокомнатную квартиру, и для чего вы напоследок порекомендовали ему обратиться в психдиспансер…
– Согласен: Каждый сходит с ума по-своему, – не стал спорить Кэттл, – В нашей замечательной конторе это можно сделать быстро и безо всяких усилий – достаточно просто сюда устроиться и немного здесь поработать. Пообщаешься с этими клиентами – и словно в дурдоме побывал… Вы, наверно, думаете, что Рифкин у нас такой один? Как бы не так: Половина всех прочих наших клиентов ничуть его не лучше! У «Лондон-Риэлта» на одну успешную сделку приходится по пять скандальных… То покупатель квартиры вдруг удерёт со всеми деньгами и откажется от сделки; то продавец передумает в самый последний момент, уже в регистрационной палате, и разорвёт подписанный договор на глазах у всех риэлторов, покупателей и регистраторов. А то мы и в самом деле наткнёмся на какого-нибудь афериста…
– Ну а вы-то здесь для чего сидите? – напомнил Маклуски, – Задача юриста в том и состоит, чтобы выявлять квартирных аферистов и выводить их на чистую воду!
– Легко сказать! – вздохнул юрист, – К сожалению, у афериста на лбу не написано, что именно у него на уме… Вы, наверно, полагаете, что раз у меня имеется юридический диплом, то никакие афёры мимо меня незамеченными не пройдут? Увы, иногда и юристы оказываются бессильны! Между прочим, недавно я сам на ровном месте лишился квартиры, дачи и машины… Мои родители не зря говорили: Если нет ума, то никакое высшее образование не поможет! – самокритично высказался он.
– И как же вы умудрились прошляпить собственную квартиру? – заинтересовался Доддс.
– Я сморозил такую глупость, что даже вспоминать не хочется! – охотно поделился наболевшим Кэттл, – Во всём была виновата моя «любимая» (в кавычках) вторая жена… Как-то раз я взял в банке кредит, и жена сразу попросила у меня семьдесят четыре тысячи фунтов стерлингов – якобы всего на недельку. Я свалял дурака и отдал ей деньги… А через неделю она с невинным видом сообщила, что не может мне их вернуть. Оказывается, она одолжила их своему «любимому» (в кавычках) племяннику Флоппу, но забыла взять с него расписку. Разумеется, он и не подумал ничего ей возвращать… Вот до чего может дойти женская доверчивость! – вскричал он в разоблачительном задоре, – Ей даже в голову не пришло, что с близкого родственника нужно потребовать расписку в получении денег! Как известно, женщины туговато смыслят в финансовых тонкостях…
– А вы сами взяли с неё расписку, когда выдавали ей эти семьдесят четыре тысячи? – уточнил Маклуски.
– Ничего я с неё не взял! – признал безутешный юрист, – Я решил проявить благородство – и сам же от этого пострадал… И вот остался я без денег – а вскоре пришёл срок возвращать банку этот дурацкий кредит. Для меня наступили тяжёлые времена. (Я до того испереживался, что окончательно поседел.) Чтобы расплатиться по кредиту, мне пришлось продать квартиру, дачу и машину… В итоге я остался без денег, без всего движимого и недвижимого имущества – да ещё и без «любимой» (в кавычках) жены. (Она сама подала на развод, услышав, как я отзываюсь о её «любимом» (в кавычках) племяннике.) Чтобы хоть немного поправить свои дела, я попробовал совершить наезд на этого Флоппа и выбить из него хотя бы часть этих семидесяти четырёх тысяч… Действовать законными методами я не мог, поскольку не имел на руках расписки с его подписью. Мне оставалось лишь одно – обратиться за помощью к бандитам… Я пообещал им тридцать процентов от всей суммы. На этом мы и договорились… (Обычно они в таких случаях берут не тридцать, а пятьдесят процентов – но мне по хорошему знакомству была предоставлена скидка.) И вот бандиты занялись этим Флоппом. Для начала они закинули ему в квартиру взрывное устройство, потом несколько раз выстрелили в окно из винтовки. (К счастью, он жил невысоко – всего лишь на втором этаже.) В конце концов они сломили его упорство, и он пошёл на попятный. Он признался, что уже куда-то истратил все семьдесят четыре тысячи – но пообещал, что продаст свою квартиру (ту самую, на втором этаже) и полностью со мной расплатится. Мне пришлось снова поверить ему на слово… Флопп действительно продал свою квартиру и получил за неё кучу денег – но после этого он бесследно исчез со всеми деньгами, не заплатив мне ни ломаного пенса. И остался я опять у разбитого корыта… А ведь во всём виноват этот толстомордый крокодил с куриными мозгами! – вскричал Кэттл в порыве нахлынувших чувств, – Вы понимаете, о ком я говорю? Да, о своей «любимой» (в кавычках) второй жене! – (детективы понимающе закивали головами), – Нет, больше я вам про неё ни слова не скажу! Я хорошо знаю закон об ответственности за публичные словесные оскорбления; да и не в моих правилах дурно отзываться о женщинах… Об этой безмозглой мартышке я лучше промолчу, – Кэттл мужественно сдержал свой эмоциональный порыв, – Мне всё равно не хватит никакого словарного запаса…
– И всё-таки вам не стоит терять оптимизма, – дал ему дружеский совет Доддс, – Дачи, жёны, квартиры и машины – далеко не самое важное в жизни! Главное – что вы в конечном итоге остались живы… Вы пребываете в самом расцвете физических сил и интеллектуальных способностей. Вы ещё успеете заработать на новую квартиру и на новую жену. Ваша работа на фирме «Лондон-Риэлт» наверняка приносит вам неплохой доход…
– Если бы неплохой! – усмехнулся Кэттл, – На один оклад в наше время не проживёшь… Разумеется, мне приходится крутиться и подрабатывать налево. Иногда я в этом же самом кабинете даю частные консультации собственным клиентам… Да, кстати! – он с интересом посмотрел на собеседников, словно только сейчас разглядев в них своих потенциальных клиентов, – А вам случайно не требуется проконсультироваться по какому-нибудь щекотливому юридическому вопросу? А исковое заявление в суд вам составить не нужно? Если что, имейте в виду – я всегда к вашим услугам! Приходите в любое время, приводите с собой друзей и знакомых, рекомендуйте меня всем желающим – я буду рад помочь! (За свои услуги я беру весьма умеренную плату.) Лишние деньги никогда не помешают – особенно мне… Впрочем, деньги для меня – не самоцель! – спохватился он, – Главное для меня – благополучие клиента… Итак, вы поняли: Я сижу в этом кабинете с раннего утра до позднего вечера, если только не мотаюсь туда-сюда по делам фирмы. Вы можете застать меня здесь в любое удобное для вас время… Но лучше всё-таки приходить в выходные где-нибудь после обеда – тогда у нас в офисе гораздо спокойнее. В будние дни тут порой вообще невозможно протолкнуться – по коридору так и шастают всякие гаврики! – Кэттл поморщился от раздражения, – К нам то и дело заглядывают какие-то охранники и сменные дежурные с других этажей. Всем интересно узнать, не пришёл ли ко мне очередной клиент… Только посетитель зайдёт в мой кабинет, как в коридоре уже выстраивается почётный караул. Стоит клиенту уйти – и все эти бездельники тут же берут меня в оборот: «Кэттл, он вам наверняка что-то заплатил! А ну-ка поделитесь с нами!» И ведь не отстанут, пока не сунешь каждому по бумажке! Так что лучше всего приходить ко мне в субботу или воскресенье, во второй половине дня…
– Мы обязательно учтём ваши рекомендации! – заверил Маклуски, – Доддс, ну-ка взгляните: Сколько там натикало на вашем секундомере?
– Пятнадцать минут уже истекли! – доложил Доддс, поглядев на свой верный циферблат со стрелками.
Покинув юриста с его многочисленными проблемами, два прославленных детектива поспешили в комнату риэлторов, расположенную наискосок по коридору. Они застали Уэйва и Кристи в ещё более неоднозначном умонастроении, чем четверть часа назад: Теперь те уже вдвоём бродили по комнате с чрезвычайно озабоченными выражениями на задумчивых лицах…
– Ну как, поговорили с диспансером? – полюбопытствовал Маклуски.
– Да, разговор состоялся, – кивнул головой Уэйв, – Миссис Спелбос сообщила, что Причард вернётся на рабочее место лишь в десять часов вечера.
– В десять вечера? – переспросил Доддс, – Ничего удивительного: Из бани принято возвращаться без особой спешки… Стало быть, побеседовать с Причардом вы теперь сможете лишь завтра утром?
– Нет, не завтра, – опроверг Уэйв, – К сожалению, время нас поджимает: Мне придётся отправиться в диспансер прямо сегодня, ровно к двадцати двум ноль-ноль. Дело тут вот в чём: После диспансера мы заодно позвонили Рифкину домой. Я поставил его в известность, что мы по ряду причин ещё не готовы подписать с ним окончательный договор. Якобы нам сперва требуется навести кое-какие справки в кое-каком архиве… Конечно, я не стал уточнять, что речь идёт о городском психдиспансере – но этот тип, похоже, сам обо всём догадался. Он опять ударился в истерику; он кричал, что мы специально тянем время и водим его за нос; он требовал, чтобы подписание договора состоялось немедленно, безо всяких затяжек и проволочек. (Возможно, он всерьёз опасается, как бы мы не наткнулись в архиве психдиспансера на кое-какие интересные материалы про него самого.) Короче говоря, я велел ему приходить к нам в офис на подписание договора сегодня ровно к двадцати трём ноль-ноль! – сообщил Уэйв с видом полководца, принявшего важное стратегическое решение, – Кристи тоже придёт сюда в это же время, – добавил он; следователь УБОПЭПа, храня сосредоточенное молчание, согласно кивнул головой.
– На наш взгляд, время выбрано не самое удачное, – высказал опасение Маклуски, – Не слишком ли это поздний час для подписания такого важного документа?
– К сожалению, другого выбора у нас не остаётся, – объяснил Уэйв, – Прежде, чем подписывать договор с Рифкином, мы должны точно выяснить, состоит ли этот идиот на учёте в психдиспансере – а из диспансера я смогу вернуться никак не раньше одиннадцати вечера. С другой стороны, откладывать подписание договора на завтра тоже нельзя… На то имеются причины бюрократического характера: Предварительный договор о намерениях мы заключили с Рифкином в прошлую среду; срок его действия составляет ровно неделю – то есть, по сегодняшний день включительно. Если мы не успеем подписать окончательный договор до завтрашнего дня, мы будем вынуждены продлевать предварительный договор. Эта процедура отнимет у нас ещё полчаса времени и потребует заполнения ещё двух больших листов. (И ещё неизвестно, с какой попытки Рифкин сумеет правильно заполнить оба этих листа! В прошлый раз он испортил нам листов пять, если не шесть…) Вот потому-то я и пригласил этого типа к нам в одиннадцать часов вечера… К тому моменту мы уже успеем навести справки в психдиспансере. Если окажется, что Рифкин не состоит там на учёте, мы со спокойной душой подпишем с ним окончательный договор; если же выяснится, что он там состоит, мы документально уличим его во лжи и разорвём наш договор на совершенно законных основаниях… Вот таким образом на данный момент обстоят наши дела! – подытожил он.
