Алекс Каменев
Странствия алхимика
Глава 3
Первые два дня плавания прошли в тумане невыносимых мучений. Никогда не замечал за собой склонности к морской болезни и не подозревал, что буду реагировать на качку ТАКИМ образом.
Меня безостановочно рвало, пока в животе кроме желудочного сока ничего не осталось. Страшно мутило, вызывая головокружение. Трясло в ознобе, как в лихорадке. Мышцы налились свинцом, и каждое движение отзывалось ломотой в суставах.
В какой-то момент стало так хреново, что появились мысли о смерти. Единственное, чего хотелось – сдохнуть, лишь бы страдания поскорее закончились. Желание сигануть за борт проявилось так сильно, что едва удержался, чтобы не осуществить задуманное на деле.
Спасла доставшаяся от Эри половинка. Бывший уличный бродяжка цеплялся за жизнь, как кошка, яростно сопротивлялся, не желая сдаваться, пинками заталкивая сущность изнеженного горожанина двадцать первого века Земли куда-то в глубины сознания, чтобы и думать не смела заканчивать путь таким образом.
Помогло. Дурацкие мысли отступили, заменившись яростным стимулом сцепить зубы и не дать недугу свалить с ног, сделав безвольной куклой. Пусть само недомогание никуда сразу и не исчезло.
Если серьезно, морская болезнь – это самая изощренная пытка, какую только можно применять к человеческому организму.
Мне никогда в жизни не было так плохо, в отличие от других, переносивших путешествие нормально. Особенно капитан, тот всегда выглядел бодрячком. На лице постоянно гуляла жизнерадостная улыбка, сам он лучился здоровьем, плавание доставляло ему необыкновенное удовольствие.
Не знаю, может, так оно и было.
Лично я смотрел на хозяина «Незабудки» с отвращением. Больно уж хорошо он себя чувствовал, что мне, едва не умирающему от качки, казалось полной несправедливостью. Что, разумеется, полная глупость. Ненавидеть человека лишь за то, что он лучше тебя переносит болтанку, явный перебор, не влезающий ни в какие морально-этические рамки. Но что поделать, такова уж человеческая натура.
Когда ты валяешься обессилевшей тушкой на палубе, только что вволю поблевав за борт, а рядом проходит, улыбаясь во весь рот, человек, да еще что-то насвистывая, любить ты его однозначно не будешь.
Впрочем, муки длились недолго. То ли организм адаптировался, то ли помог кусочек сырой кожи, пропитанный мятной настойкой, который мне вручили матросы с советом держать во рту на манер жвачки. Может, сыграло роль уменьшение высоты волн и, как следствие, общей амплитуды качки корабля. Или, скорее всего, сработали все три фактора, наконец-то позволив чувствовать себя более или менее прилично – ходить и двигаться, а не лежать пластом, то на палубе, то в каморке каюты.
Кстати о каютах. Во время размещения на корабле выяснилась довольно любопытная деталь. «Незабудка» хоть и относилась к классу так называемых торговых шхун, по конструкции сильно от них отличалась.
Махани провел модернизацию, сделал апгрейд, так сказать. Надстройка стала более вытянутой, и внутренние помещения захватили часть трюма, таким образом удалось разместить на борту аж шесть вполне себе самостоятельных кают.
Правда очень маленьких и с минимумом удобств, однако все же в виде отдельных изолированных комнат. Что, ясное дело, радовало пассажиров. Ночевать в них далеко не то же самое, что ютиться в плохо огороженном пространстве нижней палубы в подвесных гамаках вместе с матросами.
Теперь касательно пассажиров. Кроме меня и основного груза на корабле в Хорс ехали люди. Семеро, если быть точным.
Купец с двумя приказчиками (сопровождал свои товары), девушка слегка за двадцать (одетая в мужской костюм, с клинком, похожим на палаш, на боку), жрец в коричневых одеяниях (тот самый толстяк, в которого мне не повезло врезаться на пристани) и некая благородная дама в летах (с труднопроизносимым именем и фамилией – язык сломаешь, пока выговоришь) в сопровождении гувернантки.
И я, ученик мага. Такая вот разношерстная компания, собранная в одном месте по воле случая. Или, что более вероятно, благодаря репутации капитана Махани, сделавшего ставку на перевозку отдельных пассажиров вместо габаритного груза. Это выгодно отличало его корабль от других корыт. Здесь хоть присутствовал, пусть и относительный, но комфорт.
Интересный момент, когда я в очередной раз выполз из каюты, распугивая народ позеленевшим лицом, оказавшийся поблизости купец между делом обронил крайне любопытную ремарку по поводу особого неприятия морских путешествий. В том смысле, что если вы, мол, плохо переносите волны, то вам, возможно, стоило воспользоваться услугами воздушных судов Хорса.
Я не сразу сообразил, о чем идет речь, больно уж мутило рассудок. А как сообразил, то натуральным образом застыл, раскрыв от изумления рот.
Торгаш говорил, ни много ни мало, о самых что ни на есть настоящих дирижаблях.
Дирижаблях!!! Чтоб им пусто было!!! Тех самых огромных пузатых штуковинах, которые поднимаются в воздух и умеют летать.
Сказать, что я охренел, это ничего не сказать. В голове сразу мелькнула грустная мысль осознания, насколько я все-таки до сих пор мало знаю об этом мире. И как это сильно выдает во мне чужака.
Да чего там, почти ничего и не знаю. Нахватался по верхам и все.
С другой стороны, а откуда мне об этом знать? Книга, что дал старый алхимик, не содержала подробностей. Хорс упоминался, его устройство, как города-государства торговцев тоже. О других более мелких вольных полисах в заливе также писалось (кстати, их там несколько, просто Хорс самый крупный и богатый, отсюда и единое название для всех поселений, где заправляли купцы). А вот про то, что там делают технологические механизмы – ни полсловечка.
Самое поразительное, что это не просто какой-то отдельный прототип, негоцианты уже давно наладили серийное производство летающих аппаратов по принципу легче воздуха. А двигали их по горизонтали специальные алхимические движители.
Представляете мой шок? Эффект почище, чем если узнать о существовании магии.
– Скоро будет Кровавый риф, – Махани встал рядом, указывая рукой на северо-запад.
На третий день плавания мне полегчало настолько, что мог уже стоять на палубе прямо, не обращая внимания на то и дело изменяющий угол наклона горизонт. Чувство постоянной тошноты ушло, сменившись приятной расслабленностью.
Висящее в зените солнце щедро делилось теплом, дул освежающий бриз, а небо могло похвастать удивительной чистотой голубого свода.
– Кровавый риф? – я покосился на капитана.
Местная достопримечательность? Признаться честно, разговаривать совсем не хотелось.
– Да. Удивительное зрелище, вам должно понравиться, – мозолистые руки кэпа опустились на широкий ремень. Посреди черной полосы выделанной кожи ярко сияла начищенная до блеска металлическая бляшка.
Я промычал нечто невразумительное в ответ, мысленно надеясь, что собеседник поймет беззвучный намек и оставит меня одного созерцать морские пейзажи.
Не понял. Или не захотел понять. Вместо этого чуть повернулся, становясь ко мне боком, одной рукой опираясь на деревянный бортик невысоких перил ограждения верхней палубы. Где-то высоко над головой хлопали паруса, когда-то давно, возможно, и бывшие белоснежными, но сейчас превратившиеся в грязно-серые огромные простыни.
Скрипели канаты оснастки, шелестели крутящие блоки, едва заметно покачивались длинные мачты. Корабль производил впечатление живого существа, скользящего над водной поверхностью.
По длинным реям на манер обезьянок лазили двое матросов, из-под коротких штанин из грубой парусины выглядывали бронзовые ноги, чья огрубевшая кожа на ступнях по жесткости не уступала подошве иных кожаных сапог.
Блин, и как они это делают? Наверху качка еще больше, а этим хоть бы хны. Ржут, переговариваются, ловко перебрасывая канаты, завязывая сложные узлы и поправляя ткань парусов.
Я почувствовал острый укол зависти. Пока я лежал двое суток в обнимку с ведром (находясь в каюте) или перевалившись через борт, изрыгая скудный обед, данные товарищи, похоже, искренне наслаждались плаванием. И работа им в кайф, веселые до невозможности.
У-у-у, ненавижу…
– По традиции сделаем там остановку, – добавил капитан, что-то коротко гаркнув парням на реях.
Накосячили, что ли? Фарх его знает, я в морской тематике дуб дубом. Знаю, где нос, где корма на корабле, и собственно все, на этом познания заканчивались.
– Зачем? – мысль о задержке отдалась в животе предательским бурчанием.
Опять стало плохо, замутило. Да что за…
– Капитан, я уже, кажется, говорил, что мне бы хотелось прибыть в Хорс как можно скорее, – предельно вежливо сказал я. – Уверен, остальные пассажиры согласятся со мной, что непредвиденные задержки нежелательны.
Я вдруг почему-то подумал о Торке. Вот кому точно все неудобства путешествия на шхуне до одного известного места. Завалился в трюме рядом с грузом при отплытии и с тех пор предавался своему любимому времяпрепровождению – дреме, изредка отвлекаясь на перекус и нужник.
Стоило отдать ему должное, охранник из бывшего крестьянина получился отменный. Он одним своим звероватым видом отпугивал от моих вещей любопытствующих матросов. В каждой черточке свирепого лица виднелась неприкрытая угроза и предупреждение: не подходи – убьет!
Черт, да я и сам иногда боялся на него смотреть. Густые нависающие брови, мясистый нос, желтоватые крепкие зубы с двумя острыми отчетливо выступающими резцами и темные, глубоко посаженные глаза, похожие на два глубоких омута, где хрен знает что может водиться, а снизу густая черная борода – подобная внешность больше подходила разбойнику с большой дороги, чем законопослушному землепашцу.
И это не упоминая огромного роста и крупной фигуры тяжелоатлета, которая скрывала чудовищную физическую силу.
В последнем пункте мне, кстати, удалось убедиться лично. Когда ехали в город, телега застряла, увязнув в глубокой луже. Так Торк ее вытащил одним рывком, причем мне даже не пришлось слезать на землю. Подошел, уперся плечом и толкнул. От неожиданности я чуть кубарем не покатился вниз, не ожидал, что мой спутник провернет такой фокус.
– Не беспокойтесь, надолго мы не задержимся, – уверил капитан Махани, ловко взбираясь на бортик. Одна рука его по привычке ухватилась за ближайшую стропу, не давая упасть.
В первое утро после ухода из Саграсы я едва не свалился в море, мучимый дикой качкой. Меня едва успели поймать, схватив за лодыжку. Тогда один матрос высказал очень мудрую мысль: находясь на борту, помни, что тебе принадлежит лишь одна рука, а вторая всегда кораблю.
Полезный совет, коим я не замедлил воспользоваться.
– Тогда зачем останавливаться? – идея с задержкой меня совершенно не радовала.
И так мало времени, а тут еще непонятные танцы с бубном в чистом море.
– Традиция, – повторил капитан, жизнерадостно улыбаясь.
Какая еще в жопу традиция? Я тут подыхаю, а он о каких-то своих морских заморочках. Совсем с дуба рухнул, весельчак?
– Послушайте, – стараясь сохранить спокойствие, начал я. Понимал, что криком делу не поможешь. – Возможно, в этот раз можно обойтись без посещения этого вашего…
Я замолк, так как забыл, о чем, собственно, шла речь.
– Кровавого рифа, – любезно подсказал Махани.
– Да-да, Кровавого рифа, – закивал я. – Так, может, в этот раз сделаем небольшое исключение? Полагаю, вы уже не один раз видели его, и уверен…
– А вот, собственно, и он, – капитан приподнял руку, указывая куда-то вбок.
Я автоматически прищурился, обшаривая взглядом тонкую линию, отделяющую водную гладь от голубоватого небосвода. Небольшое скопление скал заметил не сразу, а как пригляделся, охнул от удивления.
– Почему они красные?
Камни и впрямь выглядели так, будто их щедро полили свежей кровью. Причем только что. Насыщенно-красная, сочная, яркая – каменная гряда, выглядывающая из-под воды, бросалась в глаза своей неестественностью. Она совершенно не вписывалась в пейзаж и оттого выглядела едва ли не сверхъестественно. Этой штуке определенно здесь совершенно не место.
Что занятно, я ее почему-то заметил не сразу. Пока Махани не показал, куда смотреть.
– Водоросли, – лаконично ответил капитан «Незабудки».
Я пригляделся. И правда, необычный цвет давали не сами камни, а какое-то неравномерное полотно. То тут, то там виднелись прорехи, из-под которых уже выглядывали вполне нормальные серые скалы.
– И зачем нам туда?
Выглядел риф, конечно, не совсем обычно. Этакая диковинка. Но причина для остановки все еще непонятна. Ну проплыли бы мимо, полюбовались на алый покров, облепляющий скалы. Зачем полноценная стоянка? Что там делать? Водоросли эти собирать? Суп из них варить?
Как оказалось, я почти угадал. Моряки заплывали к Кровавому рифу не из чисто эстетического удовольствия и не для развлечения скучающих пассажиров. Имелось более приземленное объяснение посещения местной достопримечательности.
– Там можно набрать моллюсков, чей вкус сильно отличается от обычных, – сказал капитан Махани и с аппетитом облизнулся.
На что я лишь недоверчиво хмыкнул.
– Если моллюски так экзотичны, почему их всех давно не ободрали и не продали? – сохраняя на лице скептичную мину неверия в человеческое великодушие, осведомился я.
Нет, и правда, если здешние мидии (устрицы или чего там еще есть?) настолько эксклюзивны, то неужели не нашелся предприимчивый делец, организовавший доставку деликатеса на рынок, например, все того же Хорса? Уверен, среди купцов хватает гурманов, готовых платить чистым золотом за необычный морепродукт.
Приплыл, набил трюм, уплыл – продал на базаре за сумасшедшие деньги. Чем не бизнес?
– Факторов много. Тут и время созревания, восполняются они очень медленно, так что ни о какой добыче в больших масштабах говорить нельзя. Плюс пираты будут только рады, что вы сделаете за них всю черную работу. Ну и есть негласное правило: на один корабль – не больше трех стандартных ведер, – Махани помолчал и задумчивым тоном закончил: – А еще кое-кто считает, что если Кровавый риф ободрать полностью, то море накроет череда непрекращающихся штормов чудовищной силы. Правда это или нет, не знаю, но многие предпочитают не рисковать.
Понятно, морские суеверия, уже ближе к правде. Хотя какая на самом деле разница?
Между тем на палубу высыпали остальные путешественники. Сразу стало шумно и тесно.
Девушка неопределенной сферы деятельности (вооружена, мужская одежда – может наемница? черт его знает, плохой из меня «чтец людей») скользнула по багрово-алым нагромождениям камня равнодушным взглядом (уже видела, и не раз, судя по реакции), оглядела пустой горизонт на предмет парусов других кораблей и, так ничего не сказав, нырнула обратно в надстройку.
Интересный у нее на поясе клинок. Палаш-мачете. Выглядит тяжеловато для стройной фигурки, не отличающейся особыми физическими кондициями. Чужое оружие? Возможно. А так симпатичная. Темные как смоль волосы, правильные черты лица, слегка заостренные, кожа белая, чистая. Явно не кухарка и не крестьянка. Да и на воина не тянула, если уж на то пошло. Больно хрупкое телосложение для профи-бойца на мечах.
В любом случае она, несомненно, видела Кровавый риф раньше, для нее он совсем не диковинка. А следовательно, плавала здесь, как минимум по маршруту Саграса – Хорс.
Надо сделать зарубку на память, на всякий случай.
Благородная дама в летах (считай старушка) тоже не высказала особых восторгов. Что-то пробурчала под нос и скрылась в дверном проеме, ведущем на вторую палубу. Ее гувернантка, смешливая девица лет двадцати, с явной неохотой последовала за хозяйкой. Судя по всему, ей риф в новинку.
Купец повел себя предсказуемо. Поглядел, покряхтел, осведомился у капитана насчет пополнения запасов еды (прямой намек на моллюски) и преспокойно отправился проверять груз.
Второй приказчик, сухопарый мужик неопределенных лет, потопал за господином. Другой, тот, что помоложе, остался на палубе, пялясь на покрытые красным ковром растений скалы с детским изумлением, едва не открыв рот.
Толстобрюхий жрец вылез наружу последним. Бочком протиснулся к борту, старательно обходя меня по широкой дуге.
Непонятно, и чего боится? В заплывших жиром поросячьих глазках так и светится некое опасение при каждом взгляде на мою невеликую фигуру.
– Долго простоим, капитан? – грудным басом, что отличает людей в теле, спросил священнослужитель неизвестного мне божества и уже в который раз покосился на меня.
Я почувствовал раздражение. Захотелось рявкнуть что-нибудь вроде: чего уставился, толстый? Не в Третьяковской галерее, шагай мимо!
– Недолго, – успокоил Махани.
Рулевой по его знаку принялся крутить штурвал, маневрируя. Матросы полезли наверх сворачивать паруса.
Жрец степенно кивнул, оглядел ловких моряков, бросил в мою сторону быстрый взгляд и, больше ничего не сказав, отправился на другую сторону палубы к бочонку с пресной водой.
– Чего это он на вас так косится? – капитан опять подошел ко мне ближе. Вместо него командовать встал боцман с пиратской повязкой на голове и огромной саблей на боку.
– Не знаю, – честно ответил я. – Самого уже напрягает. Может, его бог не любит магов?
– Богиня, – поправил меня Махани и пояснил: – Брат Фабио поклоняется Унаре, богине домашнего очага и милосердия.
Я неопределенно хмыкнул и качнул головой. Типа принял к сведению. На самом деле пухлый священник меня не особо заботил. Не нравлюсь? Боится? Плевать! И без того проблем хватает.
В отличие от меня, капитана Махани явно заинтересовала неприязнь между пассажирами его лохани, он уже открыл рот, намереваясь развить тему, но тут его прервал рулевой:
– Капитан, подойдите сюда.
Ну и отлично. Чувствовал я себя уже значительно лучше, однако никакого желания вести пространные беседы не испытывал. Тем более говорить с едва знакомым человеком.
Не буду утомлять подробностями дальнейших событий. «Незабудка» бросила якорь неподалеку от Кровавого рифа. На воду спустили небольшую шлюпку, к группе алых скал отправилось несколько матросов во главе с боцманом.
Управились парни быстро, вернулись буквально через полчаса, в качестве добычи привезя с собой три вместительные емкости, полные довольно крупных моллюсков красноватого оттенка.
Мне привезли кое-что отдельно. Те самые пресловутые водоросли необычного цвета. За пару медных монеток один из матросов нарвал их мне целую охапку.
Я рассудил так: раз растение редкое, то скорее всего обладает редкими качествами. Кто знает, может, еще пригодится в будущем при варке алхимических зелий. Так что аккуратно принял неопрятный комок влажных водорослей и заботливо упаковал их вместе с остальным своим грузом.
Торк равнодушно отнесся к моим манипуляциям, продолжая валяться в полутемном трюме с видом туриста, отдыхающего на солнечном побережье. Кому-то очень мало надо для счастья.
По простоте душевной я думал, что, забрав дурацкие устрицы, мы тотчас вернемся к прерванному путешествию. Но оказалось, что идиотская традиция кроме всего прочего подразумевала ночевку у пресловутого рифа. С посиделками, застольем и всем чем полагается, дабы употребить собранных моллюсков. А иначе плавание будет неудачным.
Чертовы моряки с их чертовыми суевериями…
Пришлось соглашаться, скрипя зубами, костеря всех и вся, кроя (мысленно) трехэтажным матом идиотов, кому делать больше нечего, как верить во всякую чертовщину.
Вечером на палубе собрались все. Экипаж и пассажиры устроили совместную трапезу, главным блюдом на пирушке, как уже понятно, выступили бордово-красные моллюскообразные.
Ели их двумя способами. Первый, мне он, кстати, понравился больше всего, был очень простой. Берешь нож, открываешь раковину моллюска, сверху щедро поливаешь уксусом и жрешь прямо сырым.
Невероятно вкусно! Сам не ожидал, что мне понравится жевать эту белесую слизь, выковыривая ее из плотных створок.
По вкусу – божественно. Душа Эри находилась в экстазе. Для уличного пацана угощение казалось верхом гастрономических изысков. И в этот раз я полностью разделял его мнение.
Второй способ выглядел более традиционным. Повар (да-да, знаю, на кораблях его называют коком, а еще суда не плавают, а ходят по морям, но чего вы хотите от «сухопутной крысы», до этого только плавающей на паромах и один раз на гигантском круизном лайнере?) отварил моллюски, сделал какой-то хитрый соус на белом вине и подал все это под крайне немногочисленной зеленью.
Не знаю, кому как, а мне понравилось меньше. Может, из-за того, что уже неплохо наелся, может, из-за вина. Хотя в целом тоже довольно недурно. Поужинать получилось от души. Да к тому же чувствовал себя уже хорошо, что позволяло нормально наслаждаться пищей.
Разошлись ближе к полуночи. Засыпал сытым и довольным, без спазмов в желудке, без тошноты и без ощущения постоянного головокружения.
Казалось, все пришло в норму. Половина пути позади, и будущее уже не выглядело мрачным и безнадежным, как совсем недавно.
Но, как это обычно и бывает, все пошло наперекосяк.
Я проснулся ночью от жуткой болтанки, корабль качало так, что меня швыряло по каюте из стороны в сторону, на манер брошенного мячика.
Качка? Ха. Да это какой-то дурдом. Ощущение, словно «Незабудку» взял в руки великан и принялся трясти, желая вытряхнуть наружу всех находящихся внутри.
Дальше становилось только хуже. Шум, плеск волн, противный скрип дерева. И под конец громкий треск, отдающийся в ушах сигнальным набатом.
Корпус пробило – промелькнула паническая мысль, перед тем, как, истратив остатки везения, я наконец ударился головой о выступающий угол приколоченного к полу столика и благополучно потерял сознание.
Дальше темнота и раздраженно-прощальное: поплавали, блин, чтоб капитану эти устрицы на том свете икались.
