Алекс Каменев
Сила крови IV
– Чертовы географические открытия, – буркнул я, сам не зная почему. Причем здесь географические открытия? Скорее географический кретинизм разных миров. Хотя нет, это тоже не в тему… проклятье.
Карл слегка удивленно покосился на меня, но промолчал, вместо этого осторожно указав:
– Через десять километров будет поселок.
Я снова обратился к карте.
– Сакаджава, – найти указанное поселение удалось сразу, благо навигационный передатчик работал отлично. – Судя по поясняющей ссылке, название на каком-то местном исковерканном диалекте. Переводится как «город в долине».
– В какой долине? – не понял Карл.
Я пожал плечами. Судя по карте, никаких долин поблизости не наблюдалось. Поселок находился на самой что ни на есть заурядной равнине. Точнее посреди очищенной от джунглей площадки. Кстати об этом, кому-то пришлось здорово постараться чтобы расчистить такие участки. Выжигали напалмом что ли? Получался ровный квадрат, если смотреть с высоты.
– Понятия не имею, похоже у аборигенов свои понятия о значении слова «долина».
– Я так понимаю, эта Сакаджава что-то вроде мелкого административного центра? – уточнил Карл.
С моей стороны с задержкой последовал небрежный кивок. Глаза в это время быстро пробегали поясняющую статью.
– Что-то вроде того. Хотя если судить по размерам – на центр не тянет. Даже на столицу микроскопической провинции. В поселке проживает чуть больше двух тысяч человек.
– Под чьим они протекторатом?
– Ни под чьим. Судя по всему, у них одна из форм местного самоуправления, – ответил я.
– Никто не захотел брать на себя ответственность? – понимающе усмехнулся Карл.
Я снова кивнул.
– Похоже на то.
И небрежно огляделся. В очередной раз. Пока мы вели неспешный разговор, ни я, ни Карл не теряли бдительности, цепко оглядывая окрестности.
Обработанные поля, на границе которых остановилась багги, вовсе не являлись гарантией безопасности. Наоборот, в какой-то степени, здесь могло быть даже опаснее чем в джунглях. Ведь поля кому-то принадлежали. А значит могли охраняться.
Угадав, о чем думаю, гвардеец качнул головой.
– Не похоже на корпоративную собственность. Скорее местные сельхозугодия.
Да, владение корпорантов нас бы встретило колючей проволокой, пулеметными вышками и злыми охранниками, сторожившими хозяйское добро в виде пока еще не собранного урожая.
– Там дальше, находятся земли крупных агрокомплексов, которые точно принадлежат корпорациям, – сообщил я, в очередной раз сверившись с информацией из планшета. – Все что за ними формально имеет статус ничейных территорий.
– И никому не нужных, – проницательно вставил Карл. – Вот если бы обнаружили месторождение полезных ископаемых, то владельцы бы сразу нашлись.
И усмехнулся. Привычные порядки для Спорных территорий. Если находится что-нибудь ценное, то его сразу подгребает под себя более сильный игрок.
– Работники с ближайших деревень. Минимальная оплата. Работают на полях круглый год. Получают живые деньги, но очень мало, – я помедлил. – Очень удобно для корпораций. Никаких медстраховок, минимальный размер оплаты труда. Больницы и школы если и строят, то исключительно в качестве пиар-акций.
В чем-то напоминало наш мир. Со своими особенностями конечно, но все же похоже. Где во главе угла жестокая рациональность. Идеальная экономическая модель по извлечению прибыли. Потому земли и ничейные, а у туземцев иллюзия независимости в форме местного самоуправления. Никто не хотел брать ответственность за людей, но с удовольствием пользовался дешевой рабочей силой. Ведь если объявить земли своими, то придется их защищать, и хотя бы по минимуму заботиться о населении. Зачем взваливать на себя трудности, если есть возможность поступить проще?
– Почему не используют технику? – я посмотрел на фотографию одного из агрокомплексов – почти все ссылки сопровождались соответствующими иллюстрациями.
– Тут паршивый климат – высокая влажность, сезон дождей. Обслуживание обойдется дорого. Дешевле загнать крестьян в поля, – ответил Карл, подумал и добавил: – Я однажды видел бескрайние поля в африканской саване, засеянные измененными сортами пшеницы. Одна из корпораций использовала то место в качестве испытательного полигона, чтобы опробовать новые типы семян.
– Генетическая модификация? – припомнил я практику вмешательства в естественное состояние растений в своем мире.
– Да, – нисколько не удивился подобной осведомленности гвардеец. – Они хотели увеличить урожайность, повысить устойчивость к вредителям и улучшить переносимость к засушливым климатам.
– Модифицированные гибриды, – задумчиво проронил я. – Любопытно, но не очень. Корпоранты загоняли местных негров в поля собирать урожай?
Осведомился и поправил стоящий между ногами автомат. Мы не только цепко оглядывались, но и держали оружие под рукой. Компактное, скорострельное, снаряженное усиленными боеприпасами – идеальный вариант для ведения боя в условиях плотной растительности.
Карл покачал головой.
– В том-то и дело что нет. На той экспериментальной ферме полностью использовался автоматизированный подход. Почти ни одного человека. Все делали машины: беспилотные комбайны, трактора и другая техника управлялись компьютерами. Похоже корпы испытывали новую сельскохозяйственную модель, полностью независимую от человеческого присутствия. Машины сеяли, ухаживали, обрабатывали поля пестицидами, а затем убирали урожай в автоматическом режиме. День и ночь, невзирая на время суток.
– Вряд ли корпоранты распространят подобный опыт на другие сельхозпредприятия, слишком накладно, – с сомнением протянул я, помедлил и закрыл планшет. – Ладно, поехали. Хочу взглянуть на этот «административный центр».
Карл кивнул, багги рыкнул мотором и бодро покатил по грунтовой дороге. Пару раз навстречу попадались крестьяне из местных. В соломенных шляпах, в простой домотканой одежде, они застывали на обочине, настороженным взглядами провожая проезжающую машину, и особенно едущих внутри людей – двоих крепко слаженных незнакомцев в непривычных для местных военных комбезах.
Через несколько минут показался поселок – в центре четыре здания из грязно-коричневого кирпича, вокруг тростниковые хижины с камышовыми крышами. Ничего особенного – типичная туземная деревня.
Кирпичные постройки привлекали внимание простотой формы – каменная коробка покрытая наклонной крышей. Наверху –спутниковая тарелка. Смотрится сюрреалистично, учитывая тростниковые лачуги вокруг.
У главного здания современные пластиковые окна, вполне приличная дверь и небольшое крыльцо. Видно, что выполняет роль ратуши или мэрии. На импровизированной парковке четырехколесная развалюха, когда-то если и носившая титул автомобиля, то давно и безвозвратно потерявшая свое былое величие.
Интересные момент – на торце крыши мэрии свисающий кабель, уходящий к панели солнечной батареи. Хмм… все-таки не полная дикость, какие-то элементы технологий у местных имелись.
– К главному зданию? – осведомился Карл, сбрасывая скорость перед въездом на территорию поселка.
Местные жители если и удивились появлению гостей, то не подали вида, продолжая заниматься своими делами. Одеты они были в большинстве, как встреченные на дороге крестьяне.
– Нет, давай вон туда, – я указал на тростниковую хижину, отличающуюся от соседних товарок. Больший размер, растянутый тент, образующий подобие навеса, грубо сколоченные столы и стулья, ошибиться невозможно – местный трактир. Или таверна, или кабак на открытом воздухе. Короче место, где туземцы любят собираться и отдыхать.
Владелец туземной харчевни готовил еду прямо на улице, используя стоящую под навесом жаровню. Судя по разлетающимся по округе ароматам, жарил что-то мясное, приправленное овощами.
Багги плавно притормозил у обочины. Трактирщик бросил быстрый взгляд, но тут же вернулся к готовке.
Мы с Карлом не торопясь выбрались из машины, демонстративно огляделись и лишь после этого двинулись к тенту, не забыв прихватить из багги автоматы. Впрочем, повесили их в походное положение, чтобы местные не приняли за агрессию. Лишний шум пока ни к чему.
– Ола, амигос, – приветствовал нас хозяин трактира, взмахнув рукой.
Карл хмыкнул и ответил небрежным кивком.
– Холодного пива? Горячего эспинада? Уже готовится, – повар указал на жаровню.
Карл с подозрением покосился на скворчащую железную емкость, судя по названию чересчур заправленную жгучими специями, и отрицательно мотнул головой.
– Только пиво.
Я тоже не стал рисковать, пробуя шедевры туземной кухни. Две запотевшие бутылки появились из портативного холодильника, спрятанного под досками, выполнявшие роль стола.
– Прошу, сеньоры.
Забавно, несмотря на обращение на латиноамериканский манер, трактирщик выглядел абсолютным представителем местного населения – смуглокожий, с узким разрезом глаз, коренастый, с прямыми и черными, как смоль, волосами. В отличие от прочих деревенских, услужливый трактирщик носил цветастую футболку и шорты. На ногах болтались дешевые шлепанцы из пластика.
Обращение на испанский манер не слишком удивило. В Колониях все так переплелось и перепуталось, что отдельные регионы запросто заимствовали привычки и обычаи из других краев, зачастую весьма отдаленных.
Кстати, говорил на общем туземец вполне прилично, лишь слегка тянул гласные и глотал окончания. Значит все-таки не такая дыра, иначе общение велось бы на местном наречии.
– Как идет торговля? – спросил я, кивнув на основное помещение трактира.
– О-о, очень хорошо, сеньор. Просто отлично.
– Много посетителей?
На секунду мужик замялся, глаза быстро стрельнули в другой конец поселка, противоположный из которого мы прибыли. Только на местных харчевня держаться не могла, значит ее регулярно посещали другие клиенты. Например, проезжая мимо или наведываясь из соседних деревень, поселков или других мест, где есть люди.
– А вы приехали со стороны побережья? – попытался увильнуть трактирщик.
Не заметивший заминки Карл кивнул.
– От старого заброшенного химкомбината.
Туземец затряс головой.
– Плохое место, очень плохое. Кто там ходит потом долго болеет, сеньоры. Не надо вам туда.
Я хмыкнул. Правильно, надышаться токсичной дрянью, а потом удивляются.
– А зачем туда ходят? – поинтересовался я.
Абориген отвел взгляд.
Понятно, разбирали остатки оборудования. А скорее растаскивали, что осталось. Доморощенные добытчики цветного металла и другого плохо приколоченного добра. Не удивлюсь, если выяснится, что даже кирпичи и бетонные блоки оттуда таскали. А то что все это давно пропиталось токсичной дрянью наверняка даже не вспомнили. Точнее вспомнили, но потом. И умирали, от неизвестных болезней.
– Может девочек? У нас есть очаровательные сеньориты, готовые скрасить досуг усталых мужчин, – предложил хозяин таверны.
Его мексиканская манера общения слегка сбивала с толку, учитывая, типично азиатскую внешность. Все равно, если бы белый заговорил на африкаанс, используя специфические обороты, известные только неграм.
– Может позже, – дипломатично ушел я от прямого ответа.
В этот момент Карл вздрогнул и резко развернулся. За пределами поселка послышался тяжелый лязг гусеничной техники. Звук нарастал, пока в конце улицы не показался источник. Не веря глазам своим, я вытаращился на въезжающий в поселок массивный танк.
4.
Первоначальное удивление быстро прошло, сменившись цепкой сосредоточенностью. Приближающийся танк подвергся тщательному, но быстрому изучению. Спустя пару секунд Карл вынес вердикт:
– Дребезжащее старье.
С моей стороны последовал неспешный кивок. И правда – дребезжащее старье, очень точное и емкое определение для въезжающей в поселок машины. Иного она не заслуживала.
Возможно когда-то танк и выглядел грозным орудием войны, способным нести смерть и разрушение, но его лучшие времена давно прошли. Теперь он представлял собой жалкое зрелище, способное напугать лишь суеверных селян, ни разу не видевших современной боевой техники.
Чем-то он напоминал танки пятидесятых годов, когда еще считалось, что количество может решит исход почти любого сражения. Никакой активной защиты, никакой сложной композитной многослойной брони, никаких систем разведки, радаров и дронов сопровождения, никаких ракетных установок и комплексов ближних систем обороны, способных сбивать реактивный гранатометный заряд на лету. Ничего из современного вооружения. Только покатая башня и пушка, да наверху торчал пулемет, по виду тоже из времен, что сам танк.
Лязгающее гусеницами чудовище ехало по улице поселка, мы спокойно на него смотрели, ожидая, когда оно проедет мимо или остановится рядом с навесом, игравшем роль своеобразного места сбора для аборигенов.
– Я знаю эту символику, – неожиданно сказал Карл.
– Ты про эмблему на борту?
Не заметить знак на корпусе громыхающего танка было невозможно. Намалеванное чей-то не очень умелой рукой, он белым пятном выделялся на грязных разводах самостоятельно нанесенного камуфляжа. Что еще раз подтверждало низкое значение ТТХ приближающегося старичка. Никаких машинных способов нанесения средств маскировки, никаких специальных материалов, поглощающих тепло и снижающих излучения для обнаружения наземными станциями разведки. Спорю на что угодно – краска самая что ни на есть обычная, купленная в ближайшем хозяйственном магазине, а не произведение искусства кудесников из военных лабораторий.
– Да, про эмблему. Странно, что их люди ездят на таком старье. Слишком несерьезно для столь серьезной организации, – пошутил Карл.
– Какой организации? – я позволил себе на секунду отвлечься.
Несмотря на то, что приближающаяся машина не воспринималась угрозой, два заклинания висело в полной готовности – одно для защиты от потенциального выстрела (не только от очереди из пулемета на башне, но и от главного орудия, чье дуло пусть и смотрело вперед, в любой момент могло довернуть, нацелившись на тент, под которым мы находились) и второе – боевой аркан, способный прожечь танк насквозь, уничтожив экипаж до того, как он успеет понять, что вообще происходит.
Собранная энергия подрагивала на кончиках пальцев, в любой момент готовая выплеснуться в форме нужных заклятий. Ощущение мощи вызвало восторг, нашептывая пустить в ход магические оружие.
Пришлось брать себя в руки и сбрасывать наваждение. Не время. И не место.
– Так что за организация? – повторил я вопрос.
– «Эль-Синдикат», – ответил Карл.
Теперь понятна шутка про несерьезное старье для слишком серьезной конторы. Эль-Синдикат считался одной из крупнейших преступных организованных группировок в мире Колоний. Многие ему даже прочили первое место среди остальных, наделяя небывалым влиянием. Некоторые мелкие картели и банды платили Синдикату дань за защиту и право представляться от его имени.
Боевики Эль-Синдиката были хорошо экипированы, тренированы и во многом не уступали бойцам частных корпоративных армий. А по агрессивности и жестокости превосходили в несколько раз.
И видеть знак столь могущественной организации на дребезжащей гусеницами стариной развалине, которой давно место в музее, было по меньше мере странно.
– Возможно какая-то из мелких банд купила у них право на знак, – предположил я. – Или вообще получила статус регионального представительства. Нужной техникой обзавестись не успели, вот и пользуются тем, что сумели достать.
Карл покачал головой, он не верил в подобный вариант.
– Они слишком дорожат репутацией, чтобы позволять такое. Перед заключением соглашения с независимым картелем или другой группировкой, согласившейся перейти под их руку, люди Синдиката тщательно проверяют претендента, просчитывая, как можно будет использовать его в будущем и чем он сможет оказаться полезен организации. Неудачников, ездящих на таком дерьме, никогда бы не взяли.
– Может придурки нанесли знак без спроса, – выдвинул я второе предположение, появившееся почти сразу после первого.
Гвардеец хмыкнул.
– Тогда они действительно придурки, – он помедлил и уже тише добавил: – Или самоубийцы, желающие умереть особо жестоким способом. За подобное самоуправство их легко могут сварить в кислоте или казнить другим мучительным способом. За использование своего имени Синдикат жестко спрашивает.
Как и Кланы, как и другие структуры, дорожащие репутацией, – мысленно закончил я. Аристократы за оскорбление родового имени вообще могли устроить бойню, вырезав под корень всех причастных и непричастных. Единственные кто более или менее относится к такому спокойно – корпорации. Там вместо отступных можно заплатить деньгами, прикрыв сделку официальной лицензией.
– Если это и правда танк Эль-Синдиката, то что он тут делает? – я мазнул быстрым взглядом по трактирщику, несмотря на приближающийся лязг гусениц, звук которых уже невозможно было не заметить, никаких признаков тревоги тот не испытывал, продолжая жарить мясо в покатой жаровне.
– Возможно у них неподалеку объект? – пожал плечами Карл. Деятельность туземных бандитов его волновала мало.
А вот меня заботила. В конце концом мы могли оказаться соседями, и кто знает не придется ли потом выжигать данный очаг криминальной активности свинцом и боевыми заклятьями.
– Химкомбинат, – медленно проронил я. – Синдикатовцы узнали о техногенной аварии, послали разведку, рассчитывая использовать в своих целях, поняли, что заражение слишком большое и отступили.
– Но полностью не ушли, – продолжил мысль Карл.
Я кивнул.
– Да, не ушли. Поняли, что неподалеку можно создать химическую лабораторию или что-то похожее. Скорее всего для производства синтетических наркотиков. Большие города на побережье неподалеку – идеальные рынки сбыта. Плюс Скайфолл, где тоже привечают наркотики. По крайней мере в развлекательных зонах, – я строил догадки наугад, но почти не сомневался, что попал в цель. Судя по реакции, Карл думал схожим образом.
– Это может нам помешать, – хмуро буркнул он.
Я пожал плечами, но вынужденно согласился.
– Возможно.
Гвардеец покосился на меня.
– Каковы ваши приказания, милорд?
И он и я говорили приглушенно, не для лишних ушей, но на последнем слове, жарящий мясо трактирщик чуть вздрогнул и бросил в нашу сторону украдкой взгляд. Молниеносный, почти незаметный, но различимый для тех, кто привык все вокруг подмечать.
Ушлый трактирщик имел слишком хороший слух для своей профессии, где не рекомендовалось прислушиваться к чужим разговорам. Глаза аборигена на мгновение расширились в изумлении, но тут же стали обычными. Мгновенно притворился, что ничего не услышал.
Не дурак, сложил два и два, понял кто в его халупу пожаловал. Аристо. И не просто аристо, а судя по отсутствию внушительного сопровождения в виде вооруженного до зубов эскорта, аристо не боящийся путешествовать даже по джунглям в одиночку. Одаренный большой силы. Выходец из Старых семей. Про которых ходило так много зловещих слухов среди обывателей.
На секунду перед глазами возникла картина, как из моих рук вырывается «стрела тьмы», убивают чересчур любопытного трактирщика, а затем поражают навес и стоящую за ним тростниковую хижину. Материя обращается в прах. Мелкая зернистая пыль перелетает на соседние постройки, добирается до центральных зданий, каждая крупица несет в себе элемент распада. Дома не выдерживают и рушатся, погребая под собой обитателей. Серая пыль не останавливается и летит дальше, дотягиваясь до крестьянских полей и убивая по пути все живое. Сама земля превращается в прах. Проходит несколько минут и от поселка и прилегающие территорий ничего не остается. Только выжженное черное пятно посреди зеленого буйства джунглей.
– Смерть и прах, – тихо вымолвил я.
И дернулся. На этот раз видение захлестнуло разум по-настоящему.
«…конная лава растекается, захватывая кочевье в стальное кольцо. Слышатся азартные крики всадников, резкими щелчками звучат выстрелы луков. Прямо с седла воины пускают тяжелые стрелы, с легкостью пробивающие кожаные доспехи. Застигнутые врасплох степняки падают. Часть всадников уходит направо, в загон, где держат полоняников. Остальные врываются в стойбище, выхватывая клинки.
Яростная рубка длится секунды. Не ожидавшие нападения кочевники падают в пыль, проткнутые стрелами и изрубленные клинками. Предводитель конных воинов спокойно ждет окончания боя. Вскоре к нему подводят увешенного костяными амулетами старика. Это шаман, он руководил недавним набегом, а значит должен умереть особенно мучительной смертью.
Раскосые глаза старика смотрят на русоволосого воина и видят в его голубых глазах, похожих на таинственные ледники далекого севере, о которых рассказывали торговцы, свою участь. И шаман начинает дрожать. Он никогда и никого не боялся, но здесь и сейчас, заглянув в синие льдинки глаз пришлого русича начинает испытывать страх.
Тщедушное тело поднимают и насаживают на длинную пику. Оттуда с высоты, он видит, как стойбище начинает гореть, как остатки степняков безжалостно добивают, не делая различий между взрослыми и детьми. Как освобожденных полоняников уводят в сторону, и как конный отряд вновь выстраивается в походный порядок.
В последнем набеге степняки разорили три деревни, а значит девять стойбищ должно сгореть. И Светлояр, старший сын князя, намеревается выполнить повеление своего отца.
Таково правило рода Мещерских – трое за одного убитого русича. Неважно, степняки, ляхи, немцы или норды – всегда один к трем, только такой размен устраивал князя, и молодой княжич не собирался отступать…»
Я вздрогнул, в голове слегка гудело, перед глазами плавали темные круги. Казалось прошла целая вечность, но судя по слегка изменившемуся положению Карла, с последней фразы минуло не больше пары секунд.
– С вами все в порядке, милорд? – повернулся гвардеец, машинально отметив мой затуманенный взгляд.
Я кивнул, помотал головой приходя в себя. Желание уничтожить любопытного трактирщика, а вместе с ним и весь туземный поселок, растворилось призрачной дымкой.
Проклятье. Сила крови Мещерских все сильнее говорила во мне.
– Нормально, – я махнул рукой, ощущая, как голос прозвучал слегка хрипло.
Тем временем танк остановился напротив харчевни. С лязганьем откинулся люк, показалась смуглокожая голова танкиста. Блестящие глаза быстро оббежали хозяина питейного заведения у жаровни, припаркованный у обочины багги и нас – двоих в слишком крутых военных комбезах для этих мест, с автоматами, демонстративно закинутыми за плечи.
Карл неспешно сделала глоток из запотевшей бутылки, равнодушно скользнул глазами по железной громаде, от которой исходило тепло. Листы старой брони ощутимо нагрелись на солнце, вместе с плохо изолированным двигателем, сыгравшим роль дополнительного источника нагрева машины.
По лицу туземного вояки скользнуло недоумение. Он отметил хорошее снаряжение незнакомцев и поэтому насторожился, но заглянув в наши холодные глаза, растянул губы в притворной улыбке, скрывая нервозность.
– Ола, амигос! – почти весело помахал он рукой.
Эти латиноамериканские страсти в азиатском регионе уже начали напрягать. Лицо танкиста, как и содержателя трактира, являлось типичным для здешних краев, но общался он, используя выражения, бывшие в ходу в совсем другом регионе планеты.
Все-таки Колонии и правда здорово перемешали между собой множество обычаев и привычек. Отсутствие по-настоящему независимых государств национального уровня сыграло свою роль, став естественной средой для «котла», где давно перемешалось все и вся.
– Где твои знойные чикитос, амиго? – не дождавшись от нас ответа или какой-либо реакции, танкист обратился к трактирщику. – Где Мариана и Сильвия? Я просто изнываю от жажды погрузиться в их лоно.
Радостный тон, притворная улыбка и напряженный взгляд в нашу сторону. Мы продолжали молчать, равнодушно сделав еще по одному глотку из запотевших бутылок с пивом.
По резкому крику хозяина трактира откуда-то выпорхнули две нимфы, должно быть работающие официантками в заведении, а в свободное время подрабатывающие другим местом, обслуживая все тех же клиентов, но уже стоя на коленях или в горизонтальном положении за ближайшим углом. Одежда девушек прямо намекала на это – мини юбочки с трудом скрывающие тоненькие трусики и обтягивающие микроскопические топики, на лицах слишком много косметики.
И только после появления девушек танкист наконец-то осмелился полностью вылезти из танка. Смотрел он при этом на нас.
– Второй внутри танка, – негромко заметил я, перейдя с общего на чисто русский.
Карл небрежно кивнул.
– И третий, – добавил он.
Он тоже просветил насквозь танк, заметив за броней силуэт ауры второго человека. Третий сидел позади, выполняя роль башнера.
– Похоже я знаю зачем эта развалюха нужна, – проронил я, не отрывая взора от первого танкиста, успевшего выбраться из танка и уже вовсю лапавшего услужливых девчонок, не забывая бросать в нашу сторону настороженные взгляды.
– Зачем? – гвардеец все еще не понимал причин из-за чего столь серьезной конторе, как Эль-Синдикат (Эль-Синдикато на оригинале), могла понадобится дребезжащая железная развалюха.
– Обманка, ложная цель для отвлечения внимания. Вот и посадили туда такое отребье, – не скрывая презрения я кивнул на ухмыляющегося танкиста несмотря на присутствие незнакомых (вооруженных!) людей, вылезшего из-под прикрытия брони.
– Пока уничтожают эту развалюху, где-то поблизости в джунглях прячется настоящая сила, например пара «Осирисов-Т» – двух средних мехов, идеально подходящих для войны в условиях джунглей, – понятливо кивнул Карл. – Умно.
– Дураки бы не смогли создать столь серьезную организацию, – заметил я, помедлил и бросил недопитую бутылку с пивом в стоящий недалеко мусорный бак. – Ладно поехали, я увидел все что хотел.
Карл последовал моему примеру. Трактирщику в качестве платы полетела на стойку купюра в пять кредов. Мы прошлись к багги, сели и направились в сторону выезда из поселка. Нас никто не пытался остановить.
5.
– Вещь, – наемник одобрительно похлопал по металлическому боку и поднял вверх большой палец.
– Настройка закончена? – уточнил я.
Солдат удачи кивнул.
– Все в порядке, сэр. Диагностика система проведена, механизм работает, как часы.
Автоматическая турель «Часовой КЛ-МК» пряталась в небольшой ложбине, большую часть скрывали две насыпи земли, снаружи торчала лишь башенка с пулеметной спаркой, создавая сектор обстрела на сто восемьдесят градусов.
Правый бок механического стража закрывал кожух, там прятался охлаждающий блок. При повышении темпа стрельбы и увеличении интенсивности использования, стволы превращались в раскаленные жерла, требуя дополнительных систем охлаждения.
На левой выпирающей стороне выдвижной контейнер для боеприпасов – на две, три или пять тысяч патронов, в зависимости от типа. Последний вариант требовал небольшой модификации в виде еще одного ящика, крепившегося на специальных шарнирах.
Сам компьютерный модуль, управляющей стрельбой, глубоко внутри корпуса, спрятанный за бронепластиной. Слабенький процессор не обладал выдающимися вычислительными мощностями и скорее напоминал обычный электронный чип, но его хватало для ведения боя.
Оптический визор с ночным и тепловым режимом наверху, закрытый решетчатой конструкцией от осколочных попаданий. Прямой выстрел из крупнокалиберного винтовки он не выдержит, поэтому сбоку еще два сенсора, отвечавших за визуальное наблюдение.
А так все по стандарту: ленточная подача, крупнокалиберные патроны, электрический привод. Кабель энергопитания проложен в земле. Имелась батарея, если питание прекратится, хватит на двадцать минут активной стрельбы. Более чем достаточно в условиях боя.
Особая функция – возможность создавать «стальную завесу» – заградительный огонь высокой плотности. Боеприпасы при этом тратятся, как сумасшедшие, зато гарантированно никто не пройдет.
– Остальные уже установили? – спросил я наемника.
Нанятый Карлом боец покачал головой.
– Почти заканчивают, сэр. Из тридцати малышек осталось только две неподключенные, – и предвосхищая вопросы пояснил: – На северо-западе рельеф неудобный, парням пришлось рыть траншеи и укреплять укрытия.
Да, просто так ставить турели на открытой местности нельзя. Точнее можно, но это будет полная глупость. Легкая мишень для любого снайпера, обладающего должными навыками по выведению из строя механических средств обороны. Если точно знать куда стрелять, то вполне реально превратить грозные с виду машины в груду бесполезного металлолома буквально за пару минут. Поэтому основной корпус турелей старались убрать с открытого воздуха.
– Продолжайте, – я кивнул наемнику и поднялся на возвышенность, откуда открывался вид на охранный периметр.
Сетчатый забор заканчивали монтировать. За ним виднелась полоса джунглей, с той стороны прилетал стук топоров и редкие завывания бензопил. Последних имелось всего пару штук, но туземцы и без них прекрасно справлялись.
Шла вырубка леса. Приличная часть уже была от растительности освобождена. Срубленные деревья тут же обжигались особым образом в яме, полной угля. Как мне пояснили, из них получится неплохие стройматериалы, из которых потом в местных деревнях будут строить хижины, лабазы для хранения урожая и другие полезные для хозяйства постройки.
Нанять несколько десятков туземцев для очистки прилегающей к границам владения территории оказалось просто. Достаточно было запустить слух, что платить будут живыми деньгами, как к воротам бывшего химкомбината выстроилась огромная очередь. Пришлось даже ограничивать набор желающих, рубить джунгли на всем острове я не собирался.
Но это все что касается периметра. Внутрь заброшенного химкомбината, где находились основные очаги заражения, пока никто не заходил. Ни нанятые для вырубки туземцы, ни начавшие прибывать наемники Карла.
Кстати о наемниках. Я развернулся в сторону побережья. На расчищенном под временный лагерь участке берега вовсю шла суета. Издалека место высадки и размещения походило на разворошенный муравейник. Сновали рабочие, помогавшие с выгрузкой морских транспортных барж. Пробегали солдаты, разбирая контейнеры с оборудованием и снаряжением.
В отдалении возводились надувные палатки армейского образца и жилмодули из легких металлоконструкций. Делались навесы для защиты от дождя, сборно-разборные каркасы обтягивались непромокаемой тканью.
Слегка в стороне стоял оборудованный временный командный пункт. С выдвижными бронещитами, с портативными зенитными установками на поворачивающихся платформах, с подключенным мобильным реактором, с мониторами, на которые уже выводилась информация с разбросанных по округе датчиков и сенсоров, настроенных на выявление активности в пределах охраняемого периметра.
Приобретенный у скупщика краденного полевой лагерь начал приобретать законченные очертания. А ведь прошло меньше дня. Быстрота размещения могла бы поразить стороннего наблюдателя, не знай он что такое Спорные территории и с какой интенсивностью здесь любят повоевать. А любая война это в первую очередь переброска военных частей с места на место. Хотя бы с минимальными удобствами солдат надо разместить, накормить, дать время для отдыха. А значит умение быстро возводить такие лагеря для любой армии являлось жизненно важной необходимостью, а не прихотью.
