Алекс Кама
Я – Человек! Часть 1. Фашист
Глава 5. Астрал.
Что ж, если не удается контролировать реакцию физического тела на информацию, то может тогда надо сделать так, чтобы оно не получило ее? Оба тела как-то связаны, что будет, если эту связь разорвать? Генрих долго медитировал, размышлял, и пришел к выводу, что если связь между физическим и астральным телами нарушить, то человек умрет. Люди издревле заметили, что жизнь утекает из тела через раны вместе с кровью. Смерть заключается в том, что астральное тело покидает физическое тело и рвет с ним связи. Случается обрыв связей по разным причинам. Например, физическое тело выработало свой ресурс и не может больше быть хорошей оболочкой, тогда душа покидает его – человек умирает от старости. А может физическое тело разрушить болезнь или травма, оно не удерживает астральное тело и связи рвутся.
Генрих понял, что этот закон ему не изменить, а, значит, надо обмануть свое тело. Он решил на время выхода из тела попробовать «забыть», что у него есть еще и тело физическое, попробовать «зациклить» получаемую информацию, чтобы она не уходила дальше астрального тела. Пусть накапливается, пусть крутится внутри астрального тела, а ввести ее и обработать можно и потом, когда выход закончится. Техника выхода Генриха подразумевала сначала медитацию, затем, уже в медитативном состоянии, он начинал следующий этап медитации – расслабление тела и вызов вибраций для выхода из тела. Теперь он решил добавить третий этап. После того, как он выйдет из тела, он решил начать еще одну медитацию, теперь уже настроенную на отречение от своего физического тела. Постараться настроиться на «зажимание» передачи информации от астрального тела – физическому. Он был уверен, что это безопасно, что обрыва связи между телами – смерти, не допустит подсознание, так как инстинкт самосохранения все равно сильнее. А вот «забыть» про физическое тело у него может получиться.
Генрих переместился на середину озера и завис в метре над темным зеркалом воды. В этом спокойном, безмолвном месте, он начал новую для себя медитацию. Генрих как бы «закрыл глаза» астрального тела – отбросил от себя всю окружающую информацию. В сознании образовалась удивительная тишина, а само тело, как будто растворилось в окружающем воздухе, и Генрих перестал чувствовать его границы. Он представлял себя частью пространства, маленькой, эфемерной частицей, вплетенной в ткань мироздания, бесконечного и многомерного. Он чувствовал, что окружающий его эфир не стоял на месте. Он жил, видоизменялся, колыхался, и вместе с ним жил Генрих, маленькая, незримая часть огромного астрального моря, существующего по своим, неподвластным человеческому разуму законам. Пространство вокруг Генриха безостановочно менялось. Его глубина раздвинулась до бесконечности, и из абсолютно черного мрака горизонтов на него брызнул холодный блеск далеких звезд. Звезды тоже не стояли на месте, они перемещались, двигались внутри бесконечно большой черной сферы, в центре которой находился Генрих. Маленькая астральная точка посреди огромного реликтового океана. Из ярких звезд, со всех сторон окружающих Генриха выросли тонкие лучи света, которые сошлись на точке его астрального тела, пересеклись и умчались вдаль, к противоположным краям бескрайнего мира. Точка астрального тела Генриха вывернулась на изнанку, концы лучей стали их началом, а звезды, породившие их, медленно угасли. Так же неторопливо возродились снова с другой стороны, испустили новые лучи, и все повторилось.
Это была нирвана. Контраст бесконечного мрака и блеска звезд. Абсолютный покой. Никаких эмоций, никаких раздражителей, никаких мыслей, ничего. Только чистое сознание. Вечность впереди, вечность позади, вечность вокруг… Тишина.
Вдруг появилось что-то. Это что-то было везде и нигде одновременно. Оно существовало, но было неосязаемо и непонятно. Оно крепло, нарастало и вдруг прошло по точке эфирного тела Генриха какой-то упругой волной. Прокатилось, ушло в бесконечность и вернулось обратно в виде новой волны. Генрих ощутил, как бесконечная сфера вокруг него теряет свой черный мрак, он постепенно растворялся, и сквозь него проступили контуры деревьев, в которых он узнал клены, растущие на берегу озера. В тот же миг он услышал всхлипывания. Человек плакал, и в этом плаче слышалось безмерное горе мужчины, потерявшего единственного сына.
Генрих ощутил толчок возвращения, открыл глаза, успел заметить отца, сидящего на краю кровати, и тут же захлебнулся в нахлынувшем на него море ощущений. Это был как взрыв в голове, как селевой поток эмоций, сметающий все на своем пути. Тело его задрожало, напряглось, каждая клетка организма, получая свою порцию накопившихся ощущений, кричала и буйствовала. Генрих застонал, задыхаясь и хватая воздух ртом, как рыба, вытащенная из воды. Отец бросился к нему и схватил его за руки:
– Сынок! Мальчик мой! Ты очнулся! Доктора сюда, быстрее!
В комнату вошли несколько незнакомых людей и заплаканная фрау Марта. Один из докторов вытащил из саквояжа склянку с какой-то жидкостью, смочил кусок ваты и помазал виски Генриху. В воздухе резко пахло камфарой и еще какими-то лекарствами и травами. В голове и теле Генриха все бурлило и тряслось в ознобе. По телу прокатывались волны дрожи, казалось, волосы на голове шевелятся, зубы стучат, а все тело покрыто мурашками. Первую минуту Генрих не мог даже говорить. Постепенно это возбуждение начало спадать, дрожь утихала, а мысли начали упорядочиваться. Генрих, не поднимаясь, несколько раз глубоко вздохнул и сумел выговорить:
– Что произошло?
Отец держал его за руку. Он был небрит, волосы были растрепаны, а глаза красные:
– Я знал, что ты очнешься. Ты не можешь так просто взять и умереть, так ведь, мой мальчик? Ты напугал нас. Ты уже три дня лежишь без движения. Генрих поднялся и сел на кровати, потирая ослабшие и затекшие руки. Он посмотрел на отца и поспешил успокоить его:
– Все, все папа, я вернулся, я в порядке. Теперь со мной будет все хорошо. Я больше не заставлю вас волноваться. Отпусти докторов, я здоров, все нормально.
– Генрих! Что с тобой было? Ты спал так крепко, что мы с господином бароном не могли тебя разбудить! – фрау Марта все еще была встревожена – Мы не отходили от тебя все это время, а ты все спишь и спишь, мы просто не знали что делать! Что с тобой?
– Простите, ма, уверяю, этого больше не повториться. Спасибо вам за заботу, а сейчас мне нужно побыть одному, мне нужно подумать над тем, что случилось.
– Сынок, если ты сделал это намеренно, то прошу тебя, не делай так больше! Мы переживаем за тебя. – Отец обнял Генриха за голову и прижал к груди. Генрих чувствовал себя отвратительно, ему было стыдно перед близкими за то волнение, которое он причинил. Нельзя так обходиться с любящими людьми! И вдруг он понял. Понял, чем была та волна, которая накатилась и вернула его на этап, где он смог услышать свое тело. Эта волна была эмоциями убитого горем отца, которые проникли сквозь бесконечность и позвали его обратно. Только душа близкого, любящего человека смогла проникнуть в тот реликтовый мир, найти там астральное тело своего любимого сына и дать знать ему, что его ждут, что он нужен здесь. Генрих понял, любовь отца спасла ему жизнь. Если б у него не было в этом мире никого, кто смог бы его позвать, он так и остался бы в той черной бесконечности. Времени там не существовало, а так как связью с физическим телом он пренебрег, то он мог находиться в той нирване вечно. А физическое тело, оставшееся в этом мире постепенно бы угасло, связь, о которой Генрих так опрометчиво забыл, постепенно истлела и оборвалась, и Генрих бы умер в обывательском понимании. Хотя в его бы понимании ничего бы уже не случилось, он уже был в вечности. То, что пережил Генрих в этом выходе – была смерть. Генрих встретился с ней, взглянул ей в глаза, ощутил все ее величие и чудом сумел ее избежать. Этим чудом была отцовская любовь.
Любовь вообще была для Генриха загадочным чувством. Он много читал про нее, но она пока была ему недоступна и непонятна. Чувство мужчины к женщине, ребенка к матери, отца к сыну, все это обошло Генриха в жизни. Но он не сомневался, что со временем он сможет его испытать. Чувство, которое может победить саму смерть.
Генриху предстояло много обдумать, но погружаться даже в медитацию для размышлений ему, после происшедшего, не хотелось. Он вышел на улицу и пошел бродить по парку. Надо было размять тело, пролежавшее без движения трое суток. Вызванные фрау Мартой врачи, все эти три дня, пока он лежал без сознания, периодически делали ему массаж, чтобы не затекали конечности. После такого ухода Генрих смог свободно встать и идти. Нужно было привести в порядок ослабшее тело, и он занялся спортом. Пробежки вокруг озера, физические упражнения на свежем воздухе быстро вернули Генриху его форму и дали возможность поразмышлять над тем, что произошло во время последнего выхода. Он понял, как он рисковал, отказавшись от связи с физическим телом. По сути, он сам себя чуть не убил. Впредь этого нельзя было допустить, второй раз чуда может не произойти. Тогда как?
Глава 6. Таймер.
Еще Генриха очень заинтересовало место, в котором он побывал. Это было что-то не похожее на наш, земной мир. Что это было? Космос? Но за пределами Земли тоже есть время, а там где был Генрих, он его не чувствовал. Время как будто отсутствовало как измерение. И тут он понял… Так выглядит вечность! Если у вечности нет начала и конца, то, соответственно, нет и самого измерения, бесконечность нельзя измерить. Следовательно, два любых отрезка времени там будут равны. Минута может тянуться как год, а год мелькнет за секунду, в зависимости от того, как настроен сам наблюдатель, и для наблюдателя любые временные промежутки покажутся одинаковыми. Как и получилось для Генриха. Звезды, блеснув во мраке, забрали три дня времени реального мира, а если бы его не позвали, могли пройти тысячелетия, и Генрих этого бы даже не заметил. Опасное место. Что это и как его определить?
Генрих опять закрылся в комнате и погрузился в медитацию размышлять над информацией, которую ему дал последний выход.
Сложив в голове мозаику полученного знания, Генрих пришел к выводу, что идти на следующий уровень астрала можно, нужно только, чтобы через определенное время связь между астральным и физическим телом возобновилась. Как связь восстановится, физическое тело вернет его обратно в реальный мир. Сам восстановить эту связь Генрих не мог, так как собирался туда, где времени нет, и понятия «через определенное время» там не существовало. Значит, связь нужно было восстановить из реального мира. Требовался своеобразный будильник, таймер, который, отсчитав положенное время, дал бы физическому телу команду восстановить связь. Над этим нужно было работать и тренироваться.
Сначала Генрих приучил себя просыпаться в заданное время. Еще в детстве он заметил у себя эту особенность организма, когда нужно было утром просыпаться на рыбалку. Все самые яркие впечатления детства у Генриха были связаны с озером, раскинувшимся у подножия фамильного замка. Ослепительно белые лилии, свежесть и резкий запах тины, щучьи всплески, мальки, спасаясь от хищника, веером разлетаются по воде, и пары белых лебедей, величаво скользят по черному зеркалу озера. Хельмуту стоило только позвать Генриха, и они с радостью, наперегонки, бежали к берегу, раздеваясь на ходу, чтобы, пробежав по мосткам, с разбегу нырнуть в теплую, приветливую воду. Мальчишки купались, загорали, часами валяясь на нагретых солнцем, бревенчатых мостках. По утрам они часто ходили на рыбалку, это было их любимое увлечение. Просыпались до восхода солнца, еще затемно, собирались и шли по утренней росе на начинавшее пробуждаться озеро. Там проводили время до завтрака, выдергивая из черной воды, крепких, серебристых карасей и разноцветных, как радуга, гольянов. Это было счастливое, беззаботное время. Еще тогда Генрих отметил у себя способность, когда нужно было идти на рыбалку, проснуться за минуту до того, как начнет дребезжать будильник. Он соскакивал с постели, выключал будильник, и почти не было случаев, когда звон помешал бы постояльцам спать. Ему нужно было лишь, когда ложился спать, думать о том, как проснется и пойдет на рыбалку, очень хотеть этого и с нетерпением ждать.
Вот и сейчас Генрих решил применить этот механизм для возбуждения в нужное время физического тела. Просыпаться он научился довольно быстро, в медитативном состоянии он давал себе установку на определенное время, затем прекращал медитацию и спокойно ложился спать. В определенное время таймер срабатывал, и Генрих просыпался. Причем, проснувшись, он несколько первых секунд не мог понять, почему он проснулся. Это означало, что он на верном пути, таймер работал на уровне подсознания и сработает, даже если Генрих перейдет на следующий уровень астрала. Но это все была теория, применить новое умение на практике Генрих опасался и все тренировался и шлифовал свой таймер, доводя его до совершенства. Он выходил из тела, путешествовал по окрестностям и по «будильнику» возвращался обратно. Нужно было привить себе эту способность на уровень рефлекса, это было жизненно необходимо, да и очень удобно.
Еще один важный момент, на который Генрих сразу обратил внимание – было мгновенное возвращение астрального тела обратно в оболочку, если физическое тело возбуждалось. И это не зависело от расстояния, астральное тело перемещалось в долю секунды. Если на подъем за облака Генрих тратил минуту, поднимаясь, он обозревал окрестности, то возвращение было в миг, за который ничего заметить было невозможно. Генрих сделал логичный вывод, что если астральное тело может двигаться обратно с такой огромной скоростью, то значит, эта скорость может быть доступна при движении в любых направлениях? Нужно было тренироваться и тренироваться.
Через некоторое время он освоил перемещение астрального тела со скоростью близкой к той, с которой его втягивало физическое тело. Но получалось ее развивать только в пределах видимости. Генрих, оставив оболочку в кресле, вылетал из дома и, зависнув, намечал себе видимую цель, конечную точку, в которую он хотел переместиться. Затем концентрировался и «вбрасывал» себя в нее. Перемещение происходило почти мгновенно, но все равно не так, как возвращение. В долгих размышлениях на эту тему Генрих сделал вывод, что эти перемещения разные по природе. Когда он сам хотел перелететь из места в место, то он именно перелетал, покрывал это расстояние, перемещался, хоть и очень быстро. А когда его втягивало физическое тело, тут перемещение было другое. Он как бы исчезал в одном месте и тут же появлялся в теле, не пролетая это расстояние. Механизм этого явления он понял как проход через другое измерение.
Известно, что мир человека четырехмерен. Он имеет три измерения – объем и четвертое – время, в котором этот объем перемещается. Так, астральное тело имело объем только как визуальное представление наблюдателя о нем. То есть, если Генрих, представлял себя облачком, размером с мяч, то он видел это облачко, но больше никто, кроме Генриха облачка не видел. Это было лишь его представлением, картинкой, которую генерировало сознание для удобства восприятия. Природа же самого астрального тела была Генриху непонятна. Он был уверен, что астральное тело не имеет измерений: «высота», «длина», «ширина», но имеет какие-то другие измерения, что позволяет ему игнорировать физику человеческого мира. Когда Генрих пытался быстро летать, он просто быстро летал. А когда физическое тело втягивало астральное, тут происходил прыжок астрального тела вне наших измерений. Оно как будто проваливалось в другое измерение, в котором нет времени и расстояний и выныривало уже в оболочке. А если точнее, то даже не уходило в другое измерение, а лишь, игнорируя все физические законы нашего мира, просто занимало свою оболочку, где бы она ни находилась. Постичь такое перемещение в пространстве Генрих так и не смог, все-таки его сознание было рождено в четырехмерном мире, и ему были непостижимы каноны других измерений. Его поразило само это открытие.
Удивительное существо – человек. Астральное тело, многомерное, чистое сознание, и вдруг запечатано в бренной трехмерной коробке физического тела! Причем главенствующая часть в этом симбиозе – примитивная, материальная оболочка! Но, поразмышляв еще, он понял, нет, это просто неправильное понимание сути вещей людьми, перевернули природу с ног на голову. Человеку с детства внушается, что человек это, прежде всего тело – голубые глаза, русые волосы, рельефные мышцы. Человек сам понимает, что все, что у него есть в этой жизни, все связано и получается благодаря физическому телу. Звуки, зрительные образы, ощущения, эмоции, это все дает тело, и человек посвящает свою жизнь служению бренной трехмерной оболочке, отодвигая душу на второй план в угоду плотским удовольствиям. Он просто не подозревает, как много он мог бы получить, если бы главенствующим в себе признал бессмертное, астральное тело. Хотя, оболочка бренна, и умерев, наверное, люди сознают это. Глупцы.
Таймер работал безотказно, Генриху даже уже не нужно было медитировать, чтобы его настроить, он задавал себе нужное время и улетал путешествовать. Таймер срабатывал точно в срок и возвращал его обратно в тело. Даже если Генрих заранее забывал настроить его на нужное время, он все равно срабатывал через промежуток, определенный для предыдущего выхода. Генриху это очень нравилось, ведь он сам придумал, разработал и внедрил в свое тело нужный механизм, а значит, он еще сможет совершенствовать себя! Откладывать поход на другой уровень больше не было смысла. Генрих надеялся, что даже если таймер вдруг окажется бесполезным, то все равно произойдет что-нибудь, что не даст ему пропасть. Рано еще ему умирать, он еще очень многого не сделал в этом мире!
Генрих, как и в прошлый раз, завис над озером, отметил для себя временной промежуток – пять минут реального времени, и постарался ментально повторить то, что в прошлый раз привело его в бездну. Он отбросил все внешние раздражители, ментально «закрыл» глаза и погрузился в тишину. Окружающий мир поблек, сделался прозрачным, задрожал и медленно растворился. Вокруг образовалась серая, прозрачная пелена. Генрих висел в этой пелене в полной тишине, ни звезд, никаких источников света, никаких краев у этого серого пространства видно не было. Генрих попробовал переместиться и не понял, двигается он или нет, вокруг не было никаких ориентиров, которые можно было бы использовать для определения движения. Возможно, он несся сквозь эту серую пелену, а может и нет, может, и висел без движения. Не было ни верха, ни низа, ни расстояния, ничего.
Генрих почувствовал едва заметный толчок, и нахлынули эмоции, это сработал таймер, и тело вернуло его обратно в реальность. Генрих понял, что ему опять довелось побывать в мире, где нет привычных измерений, и еще он понял, что теперь он может ходить туда свободно – таймер работает!
Место, куда он попал на этот раз, было совсем не таким как в первое путешествие. Хотя тоже не имело привычных измерений, возможно, и время там отсутствовало тоже, за пять минут понять этого было нельзя. Генрих настроил таймер на час реального времени и повторил выход.
На этот раз окружающее пространство было потрясающе красиво. Правда, что оно красиво, Генрих понял по возвращению, а там он вместо серой пелены увидел на этот раз совсем другое. Это была плоскость, которая делила пространство на две равных части. Как очень тонкое, бесконечно большое и абсолютно ровное стекло, пересекающее мир ровно пополам. Генрих был точкой и находился в центре этого пространства. От него во все стороны по этой плоскости разбегались радужные переливы, как от капли смолы на пленке воды. Эти переливы с огромной скоростью разрастались огромными разноцветными фракталами, разбегались и исчезали на горизонте в бесконечности пространства. Фракталы жили, рождались, неимоверно быстро вырастали до бесконечных размеров и умирали где-то вдали, освобождая место следующим, бегущим за ними радужным переливам. Генрих попробовал переместиться. Весь разноцветный, окружающий его мир вздрогнул, его корни, колыхнувшись, переместились вместе с точкой Генриха, и весь бесконечно растущий веер фракталов изменил свои траектории. Разноцветные веера побежали новыми петлями, и вокруг выросли новые причудливые завихрения.
Генрих вдруг почувствовал безудержное восхищение этим невероятно красивым миром и понял – сработал таймер, он лежал в кресле в своей комнате, и его просто будоражило от красоты увиденного. Нужно было успокоиться и обдумать то, что увидел, упорядочить то, что он узнал.
Все три мира, в которых он побывал, отличались друг от друга по восприятию, были ли это разные миры? Скорее всего – да, потому что время во всех трех мирах текло по-разному. В реальном мире прошел час, а там, где он сейчас побывал, он чувствовал, что разглядывал разноцветные фракталы не больше минуты. Генрих раньше уже размышлял по поводу времени. Он уже понял, что время это величина относительная. Оно, как и все в этом мире, может сжиматься и растягиваться, бежать и почти останавливаться. А значит, если оно имеет такие свойства, то, может, можно по нему перемещаться? Как мало все-таки он еще знает! Как много еще предстояло понять и попробовать! Генрих был в восторге от открывающихся перспектив.