Алекс Джонс
Великая перезагрузка. Война за мировое господство

Наши противники – такие же люди и не превосходят нас силой или умом. Да, они облечены властью: государственной, информационной (в случае СМИ), финансовой, но в конечном счете они должны ответить перед народом.

Вам решать, ждет ли нас в будущем свобода и достаток или оковы и страдания.

Власть в ваших руках.

Глава вторая
Строим систему контроля

Клаус Шваб опубликовал свою первую книгу «Четвертая промышленная революция» в 2016 году, ожидая, что на выборах американского президента победит Хиллари Клинтон. Однако президентом стал Дональд Трамп, и, возможно, поэтому книгой и изложенными в ней идеями в мире особо не заинтересовались.

Может быть, именно поэтому в 2018 году Шваб опубликовал вторую книгу – «Создаем будущее четвертой промышленной революции»^[5] в надежде на более широкую популярность. Похожая история произошла с «Унесенными ветром» Маргарет Митчелл. Книга, вышедшая в 1936 году, не стала мировым бестселлером, однако продолжение «Действительно унесенные ветром», выпущенное несколькими годами позже, принесло успех^[6].

Я так и вижу, как Шваб в кругу богатых друзей в Давосе чешет затылок и удивляется: «Почему же Хиллари не победила на выборах?» или «Я не знаю ни единого человека, проголосовавшего за Трампа». А может быть, Шваб сказал себе: «Ну что ж, попробуем еще раз» так же, как, наверное, сделала сама Хиллари Клинтон в 2008 году, проиграв выборы Бараку Обаме.

«А может быть, все дело в предисловии Марка Бениоффа, – продолжает размышлять Шваб. – Конечно, Salesforce – крупная компания из Сан-Франциско и все в Кремниевой долине о ней знают, но, может быть, нужен кто-то покрупнее? Подумаем… О, точно! Как насчет корпорации Microsoft? Надо попросить написать отзыв их генерального директора Сатью Наделлу. Это заставит людей обратить внимание на книгу. Билл Гейтс создал Microsoft, все любят Гейтса».

Однако предисловие, написанное Сатьей Наделлой, оказалось не сильно эффективнее труда Бениоффа. Наделла начинает свой текст с поклонения алтарю Шваба и Всемирного экономического форума вот такими словами, от которых невольно краснеешь:

Познавательными встречами и публикациями Всемирный экономический форум и его основатель Клаус Шваб продолжают проливать свет как на возможности, так и на вызовы Четвертой промышленной революции. Они с полным правом ополчились на мышление тех, кто привык везде видеть игру с нулевой суммой и так же относится к новым технологиям. Автор справедливо указывает на то, что таким людям вполне под силу измениться⁹.

Если вам интересно, кто такой Сатья Наделла, то немного о нем можно прочесть на первой же странице: Сатья Наделла, исполнительный председатель и генеральный директор компании Microsoft, автор книги «Нажми “Обновить”: Заново открываем душу Microsoft и представляем лучшее будущее для всех»¹⁰. Вы никогда не задумывались, почему лидеры технологических компаний так часто используют религиозные термины и язык в своих работах, хотя сами не отличаются особой религиозностью? Не поймите меня неправильно. Я согласен, что о бизнесе должны писать успешные бизнесмены. Только вот пусть они и пишут на языке бизнеса.

Когда я читаю подобные книги, мне кажется, что многие из этих так называемых капитанов бизнеса представляют из себя не что иное, как школьных отличников, которые пытаются доказать директору школы, насколько лучше они понимают школьную программу и жизнь, чем остальные. Если заметно, что директор должным образом впечатлился, они предлагают назначить себя председателем совета учеников и просят, чтобы это сделал директор напрямую, без утомительного процесса выборов, в котором их будут оценивать простые ученики. Вот вам пример хода мыслей Наделлы:

Слияние данных и крупных вычислительных хранилищ с когнитивной мощью преобразует промышленность и общество на всех уровнях и создаст возможности, которые раньше трудно было вообразить, во всех областях от здравоохранения и образования до сельского хозяйства, машиностроения и сферы обслуживания. Наша компания и подобные ей рассчитывают на совместный эффект нескольких важных технологических сдвигов: смешанной реальности, искусственного интеллекта и квантовых вычислений. С помощью смешанной реальности мы дадим людям непревзойденный цифровой опыт – все, что вы видите, станет виртуальным компьютером, цифровой и физический мир сольются воедино. Данные, приложения, даже друзья и коллеги будут моментально доступны с помощью телефона или планшета в любой момент и где угодно, будь вы в офисе, на встрече с клиентом или на совещании¹¹.

Я ни в коем случае не собираюсь принижать достижения технологических компаний типа Microsoft, но мне кажется, они преувеличивают свою ценность для среднестатистического человека. Взять, например, идею о том, что куда бы вы ни пошли, все приложения есть у вас под рукой на телефоне или ноутбуке.

Это прекрасно.

Может быть, отправляясь на конференцию, я встану пораньше на пару часов, немного поработаю за ноутбуком, проверю электронную почту на телефоне. Но все равно я, скорее всего, захочу сходить в спортзал, принять душ, выпить кофе и перекусить прежде, чем в девять часов на трибуну поднимется первый докладчик. Благодаря высоким технологиям в этот день я смогу поработать немного больше.

Но мне не кажется, что для этого нужно полностью реорганизовать общество. Если я хочу оставаться хоть немного в форме, все равно придется тащиться в спортзал и наматывать километры на велотренажере. Ну а если мне сильно повезло с отелем, там модный спортзал и на велотренажер установлен большой экран, на который выводится видео езды по прекрасным полям Прованса, тем лучше. Но тот факт, что я немного полюбовался на картинку французской провинции, пока потел на тренажере, вовсе не помогает мне расширить свое понимание французской культуры или проникнуться к ней любовью.

Как и Шваб, Наделла хочет поразить вас великолепием технологических перемен, потому что того, кто ослеплен чем-то прекрасным, легче контролировать. Вы не станете задавать неудобные вопросы, чтобы не показаться глупым. Может быть, в этом моя сверхсила – я показаться глупым не боюсь совершенно. (Неужели учителя в школе не говорили вам, что не бывает глупых вопросов?)

Но когда они не могут ответить на мои глупые вопросы – кто тут глупец? Смотрите, вот что пишет Наделла в надежде, что ему удалось вас впечатлить и вы готовы отдать контроль над своей жизнью Клаусу Швабу и его давосским приятелям:

Точно так же промышленность и общество должны сплотиться и сфокусироваться на том, чтобы дать власть людям и организациям, демократизировав доступ к информации, чтобы справляться с самыми острыми вызовами. Например, если искусственный интеллект является технологическим приоритетом, то, конечно, применение его в здравоохранении – первоочередная задача. В сочетании со смешанной реальностью, инструментами облачных вычислений и оптимизации бизнес-процессов ИИ станет центром трансформации здравоохранения, уже идущей как в фундаментальной медицине, так и в организации работы клиник¹².

Этот абзац явно писал человек без какого-либо гуманитарного образования. Интересно, он вообще хоть раз держал в руках увлекательную книгу? Ладно. Итак, Наделла пишет, что «промышленность и общество должны сплотиться», чтобы «демократизировать доступ к информации». Зачем? Почему? И что вообще значит «демократизировать доступ к информации»? Может быть, ключ к искусственному интеллекту находится в руках какого-нибудь бездомного из Лос-Анджелеса? Или нам нужно убедить третьеклассника из Висконсина признать необходимость «демократизировать доступ к информации», чтобы в мире все стало хорошо?

Ладно, я признаю, что качественное здравоохранение – очевидный приоритет. Что мы знаем о хорошем здоровье? Не переедайте, чтобы избежать излишнего веса. Старайтесь питаться качественными продуктами в сбалансированных сочетаниях. Занимайтесь физкультурой. Поддерживайте хорошие социальные связи. Кстати о социальных связях: рекомендую почитать эссе Малкольма Гладуэлла, озаглавленное «Тайна Розето»^[7]. Так называется небольшой городок в штате Пенсильвания, где еще в 1950-х годах человек по имени Стюарт Вулф обнаружил некую аномалию:

Вулф был врачом. Он изучал пищеварение и преподавал на факультете медицины в Оклахомском университете. Лето он обычно проводил на ферме в Пенсильвании, неподалеку от городка Розето. Хотя это, конечно, особо ничего не значило, потому что Розето был настолько городком «в себе», что можно было жить в соседней деревне и даже не знать о его существовании. «И вот как-то раз летом, когда мы были на ферме, – это было где-то в конце 50-х, – меня пригласили выступить с лекцией в местном медицинском обществе, – рассказывал Вулф в интервью. – После лекции один из местных врачей пригласил меня выпить пива. И пока мы сидели в баре, он сказал: “Вы знаете, я веду практику уже 17 лет. Ко мне приезжают пациенты из разных городов, однако очень редко кто из местных жителей обращается с жалобами на сердце раньше, чем доживет хотя бы до 65”»¹³.

 

Для Вулфа это были потрясающие новости, поскольку в конце 50-х сердечные приступы стали основной причиной смерти мужчин младше 65. Почему в этом пенсильванском городишке, населенном преимущественно иммигрантами из Южной Италии, сердечные заболевания были столь редки? Исследователи изучили генетические факторы, питание, занятия физкультурой, но не нашли никакой связи. Тогда они принялись изучать социальную структуру городка:

В какой-то момент Вулф начал понимать, что тайна Розето была не в диете, спорте, генетике или местоположении. Разгадка крылась в самом городе. Прогуливаясь по нему, Брюн и Вулф наконец поняли, в чем причина аномалии. Они наблюдали, как жители ходят друг к другу в гости, останавливаются на улице, чтобы поболтать по-итальянски, готовят еду домочадцам на заднем дворике. Они узнали, что основой общественной структуры города являются разветвленные семейные кланы. Обнаружили, что во многих домах под одной крышей живут сразу три поколения, и все в семьях чрезвычайно уважают дедушек и бабушек. Они посетили службу в местной церкви и почувствовали на себе ее объединяющее и успокаивающее влияние. Кроме всего прочего, исследователи насчитали 22 отдельные общественные организации в городке с населением меньше 2000 человек¹⁴.

Но Наделла не хочет рассуждать о таких вещах, как разумный вес тела, сбалансированное питание, физкультура и хорошие социальные связи. Вместо этого он говорит об «индивидуальной вариативности генома, иммунных системах и личном стиле жизни». Все это вполне достойные для изучения темы, но зачем для этого превращать общество в Технократическую теократию?

А где хоть какое-то обсуждение качества наших социальных связей? Сколько человек позитивно взаимодействуют с окружающими в течение своего обычного дня? В мире, который хотят построить Шваб и Наделла, не будет этого взаимодействия, и в результате может получиться самое нездоровое сообщество, созданное человеком.

И вот Наделла переходит к финалу своего предисловия, где открыто предлагает отринуть любой скептицизм. Потому что, если вы верите этим людям, то позволите им делать вещи, которые в противном случае никогда бы не допустили.

Наконец, вера в современный цифровой мир – это основа основ. В каждой стране и в каждом регионе нам нужна обновленная регуляторная среда, которая активно поощряет инновационное и уверенное использование высоких технологий. Главной проблемой являются устаревшие законы, которые совершенно не подходят для преодоления современных вызовов.

Анализ тем нашего будущего, которые рассматриваются в этой книге, в сочетании с диалогом, который разгорелся в рамках Всемирного экономического форума, являются важнейшим вкладом в понимание и решение современных проблем. Потенциальные блага описанных подходов беспрецедентны, а общественно-частное лидерство и партнерство, как вы убедитесь, прочтя эту книгу, является базовой необходимостью¹⁵.

Наделла – умный человек. Идиот не добьется поста генерального директора Microsoft.

Не исключено, что он добился карьерного успеха соглашательством, но уж точно не глупостью. Как любой хороший военачальник, он прекрасно осознает сильные и слабые стороны как своего войска, так и противника. Он понимает, что на его стороне технологические чудеса, созданные инженерами компании. Это огромное преимущество.

Но также он понимает, что ему не хватает поддержки для глобальной перестройки общества.

Для того чтобы воплотить свои планы, ему нужно ваше «доверие». Подумайте о вере и доверии в собственной жизни. Многих католиков шокировали новости последних лет о широком распространении сексуальных домогательств к прихожанам и юным послушникам со стороны представителей церкви. Если вспомнить о предпосылках такой ситуации, степень доверия к клерикам со стороны родителей трудно понять. И тем не менее люди церкви по идее должны быть людьми божьими, живущими в страхе за свою бессмертную душу. Многим очень трудно осознать, как эти божьи люди могут творить такое зло.

Доверие – это не то, что должно занимать место прозрачности, ответственности и публичной отчетности, когда последние отсутствуют. История полна примеров, когда веру использовали во зло. И Наделла повторяет ошибки прошлого, когда пишет, что «главной проблемой являются устаревшие законы, которые совершенно не подходят для преодоления современных вызовов».

Вы можете себе представить, чтобы правительство запустило новую программу, например, по созданию детских садов с условием, что родители не смогут их посетить, чтобы узнать условия, в которых будут находиться дети, и никаких данных о сотрудниках, их опыте и квалификации не будет опубликовано? Родители поднимут восстание.

Однако Наделла хочет, чтобы вы просто доверились ему в реализации технологических перемен.

Как и Шваб, Наделла хочет «продать» вам все эти изменения, обещая невероятные блага и замалчивая риски. Потому что если им нужно ваше согласие, то вряд ли они расскажут о дубине, которую держат за спиной на случай, если вам в будущем что-то не понравится. Дубина скрывается за предложением «потенциальные блага описанных подходов беспрецедентны, а общественно-частное лидерство и партнерство, как вы убедитесь, прочтя эту книгу, является базовой необходимостью».

Давайте проделаем маленькое мысленное упражнение. Каждый раз, когда вы слышите или видите в тексте слова «общественно-частное» или «партнерство», попробуйте заменить их на слово «фашизм». Потому что, видите ли, фашизм в том виде, в каком он был реализован в гитлеровской Германии или Италии времен Муссолини, был тем самым общественно-частным партнерством. В этом одно из принципиальных отличий фашизма от коммунизма.

Коммунисты захватили средства производства и пытались управлять промышленностью. Получилось так себе.

Муссолини и Гитлер решили пойти другим путем. Правительство и крупный бизнес представляли собой две серьезные силы. Противоборство между ними было бы разрушительно для страны, в чем, к своему ужасу, убедились коммунисты. Но умный лидер понимает, что вместо противоборства можно организовать между ними выгодное сотрудничество. Крупный бизнес и промышленники не любят рабочих, которые собираются в профсоюзы и начинают требовать лучших условий труда и более высокой заработной платы. И первым делом Гитлер с Муссолини разрушили профсоюзы. Как только они обезоружили рабочих, вожди получили возможность нападать на соседние государства и разбираться, как считали нужным, с внутренними диссидентами.

Поэтому, как только вы слышите «общественно-частное», переводите это в термины фашизма и помните, что это не что иное, как обещание самых жестких действий правительства на любые протесты простых людей против реализации планов крупного бизнеса.

* * *

В предисловии к своей второй книге Шваб также заводит разговор о доверии. Намеренно запутанные формулировки вызывают у читателя острое желание оказаться мухой на одной из стен высоких кабинетов Давосского форума, чтобы узнать, о чем же говорили их обитатели, когда в 2016 году Трамп стал президентом, и в последовавшие годы. Они наверняка места себе не находили, пытаясь понять, является ли Трамп со своим скепсисом в отношении глобализма причиной болезни или симптомом более глубоких процессов, угрожающих провалом их планам:

Доверие общества к правительству, средствам массовой информации и даже гражданскому обществу упало настолько, что больше половины населения мира считает, что современная система нежизнеспособна и не отвечает интересам людей. Увеличивающийся разрыв в доверии между четвертью богатейших людей страны и остальными гражданами свидетельствует о том, что общественное единство в лучшем случае чрезвычайно хрупко, а в худшем – близко к полному исчезновению.

Именно в таком чрезвычайно нестабильном социальном положении мы встречаем как возможности, так и вызовы, связанные с появлением новых подрывных технологий, – от искусственного интеллекта до биотехнологий, новых материалов и квантовых вычислений, – которые приведут к радикальному изменению нашей жизни и которые составляют суть Четвертой промышленной революции¹⁶.

К середине президентского срока Трампа Шваб и его давосская команда наверняка уже очень нервничали. Если верить Швабу, три четверти населения считают, что оставшаяся четверть богатеев на них наживается. Стало ясно, что нынешняя структура общества вот-вот посыплется, поэтому он и написал, что «общественное единство в лучшем случае чрезвычайно хрупко». И это не мои слова, а Клауса Шваба в 2018 году.

Но Швабу нельзя отказать в упорстве. Он все еще продвигал идеи Четвертой промышленной революции, когда писал, что «мы встречаем как возможности, так и вызовы, связанные с появлением новых подрывных технологий». Он похож на католического пастора, который говорит родителям послушников: «Я знаю, что многие обвиняют священников в том, что они творят непотребства, оставаясь наедине с мальчиками, но я все равно хочу поехать с вашими детьми в отпуск».

Шваб открыто признает, что подавляющее большинство населения не доверяет элитам, но не собирается останавливаться:

Находясь на исторической развилке, мы берем на себя большую ответственность. Если мы упустим эти возможности поставить новые технологии на службу общественному благу, велики шансы того, что современные вызовы и опасности лишь усилятся, поскольку узкие интересы некоторых и скомпрометированные, основанные на предрассудках старые системы лишь усугубляют неравенство и нарушают гражданские права жителей всех стран¹⁷.

Его дерзость просто поразительна. Участники форума в Давосе – это один процент элиты элит. И если существует проблема неравенства доходов, человеческого достоинства или загрязнения окружающей среды, – в этом виноваты представители именно этого одного процента.

Представьте, что расследовать убийство назначают главного подозреваемого. Это может быть весьма интересно в кино, но и должно оставаться исключительно в области художественного творчества. Виновники проблемы не должны предлагать свое решение. Шваб дает понять, что ученые и аналитики, на чьи работы он опирается, собственно, и ответственны за создание этого разрыва:

Над этой книгой работало множество экспертов мирового уровня из разнообразного сообщества Всемирного экономического форума. Во второй части собраны и интегрированы в единое целое с точки зрения ведущих мыслителей Совета глобального будущего и Экспертной сети форума. Если бы не их неоценимый вклад времени и знаний, было бы невозможно охватить весь спектр проблем и проанализировать его настолько глубоко, чтобы в полной мере оценить перспективы и роль наиболее важных технологических областей. Кроме того, не могу не отметить важные и актуальные мысли, изложенные Сатьей Наделлой в предисловии¹⁸.

Это пишут люди, которые на самом деле живут в другом мире. Мыслители в башнях из слоновой кости, чей труд куплен и оплачен титанами корпоративного бизнеса, которым все еще мало контроля над вашим миром.

Но они не называют это коррупцией.

На их языке это «партнерство».

Переходя от предисловия к введению в основную часть, Шваб развивает все ту же мысль и рассказывает, какое именно будущее собирается для нас построить.

А завершает книгу описанием института лидерства будущего, подытоживая список проблем, которые руководители различных отраслей совместно с обществом должны решить, чтобы создать то самое инклюзивное, устойчивое, наполненное процветанием и благополучием будущее¹⁹.

Шваб не приглашает вас к участию в создании лучшего будущего. Он приглашает вас помочь ему строить для вас тюрьму.

* * *

Клаус Шваб решил, что во второй книге нужно сделать основной посыл проще, и в конце каждой главы дает короткую выжимку основных мыслей.

Первым делом он хочет дать определение Четвертой промышленной революции. Вот как он ее описывает в главе «Определяем Четвертую промышленную революцию»:

Четвертая промышленная революция – это концепция, охватывающая уже идущие и предстоящие трансформации систем, которые нас окружают и к которым мы настолько привыкли, что воспринимаем их как нечто само собой разумеющееся. Не все могут оценить масштабность изменений, когда они происходят в виде ежедневных небольших корректировок того, как мы живем. Однако эти изменения и корректировки, хоть и незначительны, но являются частью большой и важной трансформации. Четвертая промышленная революция – это новая глава в истории человечества, не уступающая по значению Первой, Второй и Третьей промышленным революциям, и точно так же ее двигателем стали расширяющаяся доступность и взаимодействие множества удивительных технологий²⁰.

 

Запутались?

Шваб говорит вам, что общество не замечает глобальных изменений. Да, люди видят некоторые мелкие подвижки, но на самом деле жизнь меняется радикально, если верить автору. Опять же, Шваб и его коллеги из Давоса куда лучше знают, что происходит в вашей жизни, чем вы сами.

И Шваб не хочет, чтобы вы полагались на собственный ум, чтобы осмыслить эти изменения, и не прибегали к помощи привычных национальных институтов, на работу которых опирались десятилетиями. С помощью риторической уловки, которой могли бы гордиться коммунисты, когда организовывали пионерию, чтобы продвигать ценности партии подрастающему поколению, Шваб раскрывает свой план в главе под названием «Мышление нового лидера»:

С этими тремя вызовами – распределение благ, управление внешними факторами и обеспечение ориентированного на человека будущего – непросто справиться инициативой «сверху-вниз» или благотворными правительственными решениями. И совершенно не похоже, чтобы современные международные и национальные институты власти, рыночные структуры, организованные и спонтанные общественные движения и индивидуальные поощрения могли привести к широкой доступности мощных новых технологий, отсутствию вреда от них и в таком виде, который полностью сосредоточен на расширении прав и возможностей людей, их использующих²¹.

Это может показаться камнем в огород любого, кто верит в цивилизованное и мирное гражданское общество. Швабу совершенно не интересны обычные правительственные программы. Он не верит в существующие международные и национальные институты власти. И в общественные движения – спонтанные или организованные – тоже не верит, равно как и в отдельных людей, выступающих с благотворными и полезными идеями. И в какие-либо программы поощрения, которые могут привести к положительным изменениям в обществе, тоже не верит. Шваб и его давосская шайка хотят избавиться от любых существующих государственных и общественных структур, которые до сих пор направляли развитие государств и наций.

Я всегда считал, что, если кто-то рассказывает вам что-то настораживающее о себе, например, «я никогда не мог сохранять верность в отношениях», нужно отнестись к этому с максимальным вниманием. Если затем вы начинаете встречаться с этим человеком, а через некоторое время обнаружите, что он вам изменил, винить в этом следует только себя.

Шваб открыто признает, что хочет уничтожить власть любых институтов и структур. В кратком итоге главы он повторяет эту мысль:

Четвертая промышленная революция – это новая глава в развитии человечества. Ее движущей силой стали растущая доступность и взаимодействие множества удивительных технологий, начало развитию которых положили три предыдущие технологические революции. Мы находимся сейчас на ранней стадии этой революции, что дает человечеству возможность и даже обязывает не только формировать облик новых технологий, но и создавать более гибкие формы управления и позитивные ценности, которые фундаментальным образом поменяют нашу жизнь, работу и отношения между людьми²².

Что же это за «более гибкие формы управления»? Расстрел без права на судебное разбирательство? Может быть, продление нелегального удержания протестующих, захвативших американский Капитолий 6 января 2021 года, многие из которых до сих пор сидят в тюрьме, дожидаясь суда?

Да и эти «позитивные ценности» особенно не обсуждаются, кроме уже упомянутых сожалений о том, что три четверти населения не доверяют четверти, являющейся «верхушкой» общества. Может быть, кто-нибудь из членов Давосского клуба или лично Клаус Шваб постучится к вам в двери с вопросом «За что вы нас не любите?».

Скорее всего, в планах Шваба заставить вас присягнуть на верность давосской группе под угрозой наказания с помощью тех самых «гибких форм управления».

В конце концов, как им заставить вас принять фундаментальные изменения «жизни, работы и отношений между людьми»?

Что будет с теми, кто их не примет?

В ответ на этот вопрос Шваб серьезно и многозначительно молчит.

* * *

В своей второй книге Шваб отводит очень много места обсуждению взаимопроникновения и взаимосвязи технологий, как будто мы сами не заметили, что «технологии Четвертой промышленной революции связаны между собой, и все они развиваются на основе цифровых возможностей и сетей, построенных в результате Третьей промышленной революции, точно так же, как те, в свою очередь, построены на электрических сетях, возникших после Второй революции»²³.

Можно с той же очевидностью утверждать, что «для вашего рождения нужно, чтобы у ваших дедушек и бабушек были дети, которые потом стали вашими родителями». И Шваб великолепен в многозначительном изречении подобных банальностей.

В одной из глав он рассуждает на тему «политики технологий» и того, что он называет «двойным заблуждением», а именно, что «технология движет историей» и «технология и ценности не связаны»²⁴. Более того, он называет оба этих убеждения «чрезвычайно опасными»²⁵. Если вы искали хоть какую-нибудь область жизни, не испорченную политикой, то Шваб не даст вам скрыться даже в недрах технологий. Он убежден, что, «когда создается технология, она содержит следы ценностей, целей и компромиссов. И чем мощнее технология, тем важнее разделять эти ценности и цели»²⁶.

Возможно, он прав.

Может быть, если бы люди осознали, что Марк Цукерберг создал Facebook, чтобы студенты Гарварда могли оценивать привлекательность гарвардских студенток, то ушли бы с платформы, Цукерберг потерял бы все свои деньги и оказался бездомным на улицах Сан-Франциско. Я понимаю, что это маловероятно, но мечтать не вредно.

Нужно предельно внимательно относиться к тому, какие Шваб и давосская группа выбирают слова.

Я думаю, одним из самых опасных словосочетаний является «заинтересованная сторона». Вот как заканчивается глава, названная «Расширение возможностей всех заинтересованных сторон»:

Создание процветающей, инклюзивной и справедливой Четвертой промышленной революции для общества и граждан означает осознание выбора, который мы делаем среди технологических систем, которые неизбежно изменят экономику, окружающую среду и общество. Для этого необходима смелость восстать против существующих экономических и политических парадигм, изменить их для расширения личных прав и возможностей вне зависимости от расы, возраста, пола или происхождения²⁷.

Личные права и свободы лежат в основе нашей государственности. Правительство должно эти права и свободы защищать. Это и есть свобода.

Однако Шваб решил, что можно устроить короткое замыкание в этой схеме, и это очень серьезная заявка. Вот как описывается «заинтересованная сторона» в Инвестопедии:

«Заинтересованной стороной является физическое или юридическое лицо, владеющее акциями компании, оно может оказывать влияние на компанию или, наоборот, компания может оказывать влияние на заинтересованную сторону. Обычно в корпорации заинтересованными сторонами являются инвесторы, работники, клиенты и поставщики.

Однако в условиях повышающегося внимания к социальной ответственности корпораций термин также употребляется для описания сообществ, правительств и торговых ассоциаций»²⁸.

Поэтому слово «заинтересованная сторона» в устах Шваба означает оружие, с помощью которого он будет отнимать личные права у граждан.

* * *

Вторая глава второй книги Шваба называется «Технологии, возможности и подрывные инновации» и содержит массу совершенно бесполезной и не относящейся к делу информации, например вот такую «жемчужину»: возрастающая важность и применимость машинного обучения создала потребность в новых типах настраиваемых компьютерных архитектур. Корпорация Google, один из главных мировых потребителей микрочипов, разрабатывает большое количество тензорных процессоров, специализированных под определенные приложения интегральных микросхем, созданных для алгоритмов глубинного обучения²⁹.

Возникает соблазн не обратить на этот бессмысленный абзац внимания вообще, но в нем нам скрыто подсовывают идею «алгоритмов глубинного обучения». Вспомните все эти фантастические романы и книги, где роботы сходят с ума, начинают убивать людей, а в конце герой обнаруживает, что виноваты не машины, а безумный изобретатель, их создавший. Да, речь именно об этом. В реальности же психованный робот пока не принимается убивать всех вокруг, вместо этого компьютерный алгоритм определяет ваше спокойное и тщательно обоснованное несогласие с корпоративной политикой как «разжигание ненависти» или, хуже того, «расизм». И да, проблема не в машине, а в человеке, который ее запрограммировал. Именно поэтому радикальным левым из Кремниевой долины не доверяют нигде в остальной Америке. Следующая глава называется «Интернет вещей» и завершается шокирующим выводом о том, что в современном мире многие устройства взаимосвязаны. Глава «Киберриски» заканчивается откровением, что цифровые технологии влекут «киберриски» и нужно вкладывать средства в защиту от них. Последняя глава об искусственном интеллекте, биотехнологиях, дронах, новых материалах и виртуальной реальности настолько же бесполезна. И только к самому концу книги Шваб и давосская группа признаются, как именно они планируют изменить структуру общества. Не волнуйтесь, – говорят они, – мы не только натравим на вас правительства и корпорации, есть и другие формы давления.